***
— Хель, — громко сказал Рауш, чтобы услышала охрана, — мне нужно представить тебя анору как своего гостя. — Конечно. Я много слышал о Мархуне Бродеке, но лично встретиться не довелось, — ответил саган с каким-то непонятным выражением в голосе. Они поднялись по лестнице и свернули в полутёмный коридор, освещённый факелами, как из-за двери зала раздался рык взбешённого зверя, а затем последовал громкий ор: — Уберите этого дракона с глаз долой, пока я не вырвал ему сердце! Охранники у дверей вздрогнули и переглянулись, Хельви же только цокнул языком. — И часто твой отец так ярится? — спросил он, нагнувшись к уху Рауша. — Последние дни — постоянно. Массивная дверь зала резко распахнулась, и личная стража анора, едва не падая от натуги, выволокла закованного в цепи высокого обнажённого юношу с абсолютно белыми волосами. «Гром небесный, Ильре!» — молчаливый крик замер на губах Хельви. Словно услышав его, пленник вздёрнул голову вверх и полыхнул яростным взглядом на приблизившихся тем временем Хельви с Раушем. Мгновение, и в разноцветных глазах вспыхнуло узнавание. Но Хельви едва заметно качнул головой, стрельнув глазами на стражу. Ильре вдруг перестал сопротивляться, выпрямился и нахально заявил: — Ну, чего застыли истуканами? Устали держать, бедолаги? Ведите уже, куда приказали. Надоели вы мне. Обрадованные драконы быстро увели сыплющего ядовитыми замечаниями пленника. Хельви хватило всего одного взгляда, чтобы оценить плачевное состояние Ильре. За каких-то пару дней белый дракон сильно сдал. Бледная, отдающая нездоровой синевой кожа, лихорадочный блеск воспалённых глаз и непонятная, сбивающая с толку ярость — всё это не вязалось с Ильре, которого он знал. — Он плохо выглядит, Рауш. Что вы с ним сделали? — процедил сквозь зубы саган. — Все вопросы после, а сейчас… — он подтолкнул плечом Хельви, и они вошли в распахнутые настежь двери. — Отец, позволь тебе представить моего знакомого. Это Хель Виннер. Мархун стоял к боком и вытирал кровь с рассеченной переносицы, но, услышав незнакомое имя, быстро развернулся всем телом к вошедшим. — Рауш, я разве не предупреждал в это смутное время никаких гостей? — в голосе анора слышалась злость и недовольство ослушанием сына. — Но я встретил Хеля на нашей территории у озера. До ближайшего клана саганов ещё день пути. Сейчас, в это смутное время, я не мог оставить его там и предложил безопасное место для ночлега. — Вы не тревожьтесь, уважаемый анор, я сделаю вид, что ничего не видел. — Это не мне тревожиться нужно. Ты останешься почётным гостем в этом замке, Хель, ровно столько, сколько я пожелаю. Ты среди драконов и один. Твоя стихия — земля, если я что-то в этом понимаю. Не стоит испытывать судьбу и показывать норов, ведь надолго тебя не хватит. — Хм, у вас тут весело, как я погляжу. — А то как же, закачаешься, — осклабился Мархун Бродек. — Рауш, нехорошо получилось, ведь ты говорил, что я буду гостем, а не ещё одним пленником, — насмешливо обратился Хельви к сыну анора. — Отец… — Я всё сказал. Стража, помогите нашему гостю хорошо устроиться в каменном мешке, подальше от земли, — гаркнул Мархун. — А ты, Рауш, останься здесь. Нам нужно поговорить о твоём самоуправстве, — с нажимом продолжил он. Прежде чем Рауш бросился с кулаками на отца, Хельви ухватил его за пальцы и сильно сжал, причинив боль. Гнев Рауша тут же потух. Он с затаённой в уголках губ улыбкой смотрел, как саган с хищной грацией в окружении четырёх драконов проследовал к выходу. Едва они оказались за дверью, как Хельви заявил: — Ну, показывайте, бравые воины, где тут у вас держат пленников. — Ещё один языкастый, — хохотнул страж с глубоким шрамом на щеке. — Бессмертный, что ли? — А ты желаешь узнать, настолько я хорош? — не остался в долгу Хельви. — Ведите уже. Кстати, а белого дракона куда поместили? — В соседнюю камеру. Так что тебе не будет скучно. Сможете перестукиваться. — Да ты ж моя прелесть, как же ты меня порадовал, — повеселел Хельви. — За это при следующей встрече клянусь сохранить тебе жизнь, если сам не напорешься на клинок. И напомнить не забудь, а то я запамятовать могу. — Ага, иди давай, красавчик. Как только за Хельви с лязгом захлопнулась обитая железом добротная деревянная дверь, он не спеша снял всю одежду, сел на деревянный топчан, закинув ногу на ногу в удобной позе, и закрыл глаза. Ему нужно было собраться с мыслями, решить, как действовать дальше, а заодно дать обещанное время Раушу. — Ты совсем рехнулся?! — взвился Мархун после того, как стража увела нового пленника. — Как ты только додумался привести сагана в замок?! Именно из-за твоей недалёкости этот неоперившийся птенец сидит в каменном мешке под замком. И ему будет плохо, ведь стихийникам нужна подпитка от самой природы. — Ты похитил Ильре Авейро! Из-за тебя нас могут просто истребить, а я виноват?! Нет уж, отец. Ты всё начал — тебе и разбираться с драконами, а я ни при чём. — Ты куда? Не смей уходить, когда я тебя не отпускал, — рассвирепел Мархун, видя, как сын развернулся к выходу. — А мне не нужно твоё позволение. — Что? А ну вернись и повтори, глядя мне в глаза. — У меня осталось не так много времени, да и не выстоять моему дракону против твоего в бою. Ты ведь, ко всему прочему, маг разума, закалённый в сражениях. — Понимаешь всё-таки, что слабак — расхохотался Мархун, глядя с лёгкой брезгливостью на сына. — Что ж, ничего нового, всё как всегда. Кстати, куда увели Ильре Авейро? — В каменном мешке твой распрекрасный белый дракон. Пусть подумает о своём поведении. Ему недолго гордецом себя показывать. Его уже ломает. Он понёс, а перекинуться в зверя не может. — Ну-ну. — Чего скалишься, как блаженный? — нахмурился Мархун. — Ничего. Что ж, саган именно там, где ему больше всего хочется быть. — Что ты лепечешь? Кому понравиться сидеть в темноте, взаперти и в холоде? — Я сказал правду. Пусть небеса даруют тебе свою милость, если ты хоть немного достоин её, — и Рауш бесшумно выскользнул за дверь. — Совсем умом повредился, — пробурчал Мархун. — Словно я умирать собрался. Нет, срочно нужно создать узы с этим упрямым Авейро, не понимающим своей выгоды. Родить и воспитать других, более достойных сыновей. И вообще, где носит Соверилла с сонным зельем?! Рауш спешил. За дверью он подал знак ещё двум юным драконам, и те, кивнув, пошли в противоположную сторону, на ходу доставая из-за пазухи небольшие пузырьки. У Рауша в руках оказались точно такие же склянки, и он стал швырять их в стену, направляясь вниз по лестнице. Вскоре по замку распространилось мерзкое зловоние, вызывающее у здешних обитателей спазмы тела, слёзы и рвоту. Драконы поспешили покинуть замок и высыпали во двор. Рауш выскочил на каменное крыльцо, прикрывая нос и рот куском полотна. Отдышавшись, он громко обратился к толпе драконов: — В замке отравитель. Нам нужно ненадолго покинуть родные стены, чтобы эта дрянь выветрилась и исчерпала себя. — А как же анор? — спросил один из драконов. — Кто желает встретить смерть, корчась от мук, то вперёд! Отговаривать не стану, — спокойно сказал Рауш. — Но это ваш отец! — протиснулся сквозь толпу Соверилл. — Да. Но этот дракон, называющий себя анором, предал не только меня, но и весь клан подставил под удар, когда похитил сына Родерика Авейро. Этот молодой дракон — сокровище не только для Чёрных хвостов. Его знают и уважают в других кланах. Ильре не раз спасал чужие жизни, обладая редким даром исцелять холодом. Его имя сейчас у всех на слуху. И если кто-то прознает, что Ильре Авейро — пленник в этом замке, то драконы камня на камне не оставят от нашего дома. Нам не нужна война против всех. — Там лютует отравитель, а Ильре-то в подземелье! — громко выкрикнул один из стражников. — Не тревожьтесь. Отравителю не нужен белый дракон. Так что он вряд ли будет спускаться в подземелье. — Но ведь Ильре там не один… Там ещё ваш гость, которого вы сами привели в замок, — осторожно сказал совсем юный дракон. — Что поделать. У отравителя есть противоядие, тогда как у нас его нет. Я лично не горю желанием стать мертвецом, даже ради гостя. А среди вас найдутся те, кто хочет умереть за своего анора просто так, а не в честной битве за правое дело?! Драконы возроптали, но никто не двинулся с места. Пока они шушукались, разрываясь между долгом по отношению к анору и честью, Рауш спустился с крыльца, неслышно подошёл к Совериллу и прошептал: — Пикнешь что-что против меня, маг, и ты мертвец. На твоей совести будут невинно убиенные драконы, потому что мой гость пришёл за Ильре, и поверь, он освободит его. Соверилл повернул голову, испытующе посмотрел на Рауша особенным взглядом и понял, что тот не шутит. Он искренне убеждён, что этот саган, которого он привёл, сможет это сделать. Маг поднял руку вверх, призывая драконов к молчанию. — Мы можем уйти к озеру или к горячим источникам. Как только яд рассеется, я вернусь в замок, проверю всё и сообщу. Есть у меня одна мысль, что это может быть за дрянь, и подозрение о недолгом сроке её опасного влияния на драконов. К утру, думаю, всё образуется. Рауш ожидал громких воплей несогласных и обвинений в предательстве, но драконы неожиданно спокойно приняли сказанное Совериллом и засобирались прочь со двора. Вскоре перед Раушем и магом осталась лишь небольшая кучка лично прикормленной анором своры драконьей стражи. — Что ты задумал, Рауш? — с подозрением спросил управляющий дневным дозором. Рядом с ним в линию выстроились его подчинённые, грозно взирая на сына анора. — Я всего лишь хочу сохранить как можно больше жизней, Гуран, — ответил спокойно Рауш, не опуская глаз. — И кто же нам угрожает? Только не надо врать, в отравителя я не верю. — Добро, Гуран. А в огонь первозданной звезды веришь? — Ха, всё это сказки. — Угу, и одна такая училась со мной в школе крылатых. Его огонь даже камни плавил. Кто знает его силу теперь. Мы давно не виделись. — Молодой анор не врёт, — подал голос стоявший в самом хвосте дракон. — Я ведь тоже учился в школе крылатых, пока не допустил оплошность и не потерял магию. Я видел Хельви Калента в действии. — Вот оно что. Но каким боком всё это относится к нашему делу? — Прямым, Гуран, — резко ответил Рауш. — Хельви Калента был напарником Ильре. Смекаешь? И тут в замке что-то сильно громыхнуло, и в небо взлетела чёрная стая крумкачей, облюбовавших башни замка для гнездования. — Что это было? — насторожился Гуран. — Похоже, Ильре освободился, — ответил Соверилл. — Но наручи и ошейник подчинения!.. — Для того, кто пришёл за белым драконом, это досадно, но не является большим препятствием, — улыбнулся Рауш. — Хотите сложить головы за моего отца — на здоровье! Я же клянусь, что после вашей гибели позабочусь о сиротах и нуждающихся родных. Соверилл, не стой столбом, пошли. Нужно успокоить остальных. Когда они отошли немного от замка, маг не выдержал: — Рауш, это ведь не Ильре поднял бучу. — Нет, конечно, это Хельви Калента, которого заточили в том же подземелье, что и Ильре. — Эх, а я ведь предупреждал анора, что все эти похищения к добру не приведут, — не выказал удивления услышанному Соверилл. Он догадался, что саган не просто так появился сегодня у железных ворот. — Я не понимаю, маг, зачем ты так преданно служишь злу? — спросил Рауш, огибая огромный валун. — Анор хитростью вынудил меня дать ему страшную клятву. Не подчиниться Мархуну я не могу. Зов сильнее моего сопротивления. — А сейчас ты слышишь зов? — Нет, но чувствую тревогу анора и его злость. Но не на меня, а на кого-то другого. Стражники, проводив глазами Рауша и старого мага, переглянулись. — А мы, братья, попробуем выручить нашего анора, — сказал Гуран, обращаясь к своим подчинённым, оставшимся с ним на пустом дворе замка. — Мархун всегда был щедр к верным ему драконам. За нашу доблесть, думаю, можно будет попросить отдать в наши семьи эниров с последующих набегов для создания уз. Новая кровь — всегда хорошо. Драконы согласно закивали, обнажили мечи и дружно двинулись к крыльцу замка. И только последний, который признался, что лично встречал Хельви Калента, остался на месте. Никто не заметил потери одного воина. А тот, сделав несколько шагов в сторону, сел возле телеги и воткнул меч в землю. Лиор не считал себя трусом, просто умирать почём зря не хотел. Не тот это повод проститься с жизнью.Глава 18
26 марта 2021 г. в 11:15
— Оберон Грац, что говорят тени? — спросил один из пяти крылатых старейшин, сидящих на возвышении на троне. При этом камень в его венце сверкнул холодным синим цветом.
— Вы прекрасно знаете, что везде, где есть тень, у меня свои глаза и уши. Но сейчас тени не могут найти след Аббадона, словно он растворился в воздухе.
— Всё, как и думал, — сказал второй старейшина с зелёным камнем в венце. — Ему помогает кто-то из крылатых. К кому же для здесь собравшихся не тайна, что среди нашего народа есть те, кто приветствует стремление Аббадона к власти, а также одобряет его планы подмять срединный мир под себя. Некоторые крылатые посланники забыли, что их миссия — поддерживать равновесие и наблюдать, а не порабощать других свободных существ.
— И кто же у нас настолько сильно забылся о своём предназначении, Раиль? — ровным голосом спросил глава совета, при этом сдвинув светлые брови к переносице, что не предвещало ничего хорошего.
— Лериафан, Велиар и, конечно, Каш и Ксипе. Последние двое были правой и левой рукой Аббадона в битвах. Скади и Хольда тоже ропщут на прозябание в тени, когда хочется открыто показать всем всю мощь крылатых. Эти девы заткнут за пояс воительниц магур. И я назвал лишь тех, кто открыто говорит об очищении этого мира от чрезмерно злобных его жителей. Воинственно настроенные крылатые считают, что раз мы первыми облюбовали срединный мир, то он наш по праву первенства.
— Этого ещё не хватало! — возмутился старейшина с золотистым камнем в венце. — Этак и среди нашего народа раздор пойдёт. А сейчас как-то не до междоусобицы. Наша сила всегда была в единстве, именно поэтому мы те, кто есть, — посланники небес. А Поднебесье, как творец сущего, не потерпит черноты в своих рядах.
— Решено, сегодня в полдень созовём на площади открытый совет крылатых. Те, кто запятнает своими высказываниями и чёрными мыслями крылья, оставят Вышград навсегда, — сказал глава Совета старейшин.
— Но тогда они сразу поспешат примкнуть к Аббадону, — заметил спокойно Оберон, стоя перед старейшинами, заложив руки за спину.
— Ничего подобного. Они будут изгнаны в Харон. Мы были слишком мягки к Аббадону, не уничтожив его силу, а лишь наложив печать и заперев в цитадели Долины скорби. Он сотни циклов думал о мести и, наконец, смог выбраться. Поэтому его приспешники отправятся ещё дальше: в лабиринт кругов, блуждать там навечно. Предательство должно караться соответственно вине, — поставил точку в обсуждении глава совета. — Творящееся безобразие требует жёстких мер. Все свободны.
Почти у самого выхода из малого зала один из старейшин вдруг спросил:
— Раиль, а кто из крылатых сейчас наблюдает за горой Миранжи?
— Годрик. Он ближе всех. Последнее послание, которое я получил утром, гласило, что на горе неспокойно. Видимо, активность псов неслучайна. Они своими вылазками и нападениями в холод явно прикрыли Аббадона, подарив тому возможность незамеченным покинуть гору.
— Дожили, — сказал Оберон. — Мы ни добро, ни зло. Однако стоило кому-то одному ухватиться за мысль о власти, как тьма поселилась в сердцах ранее непорочных созданий. Если уж крылатые посланники оказываются слабы перед тьмой, то что говорить про остальных существ?
На это старейшинам нечего было ответить. Долгоживущим особенно трудно противостоять соблазнам и искушениям, и для некоторых из них тёмная сторона оказалась привлекательнее светлой.
Пока в Вышграде решалась судьба мятежных духом крылатых, Аббадон находился в месте, которое можно было назвать не иначе как слепое пятно. Тени не могли заглянуть в пещеру из-за множества кристаллов, накапливающих свет. Это место Аббадон нашёл ещё в бытность управителем светлого воинства и никому не сказал, оставив маленькую тайну при себе. Теперь, когда он находился далеко от длинных рук старейшин, нужно всего-то дождаться весны, чтобы призвать своё бесчисленное войско, которому чужды жалость, понимание и сострадание, чтобы лишить этот мир ненужной иллюзии свободы. Она ни к чему тем, кто не умеет создавать добрососедские связи и ценить саму жизнь. Только бы глупая обиженная вирго не выдала себя раньше положенного срока.