***
— Вот ты куда спряталась, Ниэль, — сказал Хельви, обнаружив вириму в пыльной комнатке с разным хламом в конце коридора. — А я уж подумал, что ты ушла тренироваться на пустошь. Ниэль сидела на низком приоконном выступе, обнимая колени, и смотрела в окно. — Не ищи слова, я всё знаю, — огорошила она с ходу. — То есть, ты говоришь про разговор внизу?.. Тебе не стоило… — начал Хельви. — Меня не пригласили на семейный совет. Понимаешь, я наивно считала себя одной из вас, а сегодня, по воле случая, узнала, что лишь я одна так думала, — холодно перебила Ниэль сагана, даже не повернув головы. — Подслушивать не дело, Ниэль. Я обещал разговор, но ты не утерпела и сунула нос, куда не просили. Ну, раз ты всё узнала, то больше не вижу в нём смысла. — Скажи, Хельви, неужели спать с себе подобным правильно? Ты не дракон. Это у них нет самок. Но у нас, саганов, есть мужчины и девы, которые вынашивают детей и становятся матерями. Так почему он, а не я? — А почему солнце светит? Почему птицы поют? — Потому что… — Вот ты ответила на свой вопрос. Потому что. Больше мне добавить нечего, кроме того, что тот дракон для меня дороже собственного блага. За ним я и в пекло Харона пойду. Ему и просить не придётся, — усмехнулся Хельви. После этих слов Хельви вышел, оставив Ниэль одну. Спускаясь по каменным ступеням, он вдруг почувствовал небывалую лёгкость в теле, словно с плеч свалилась огромная тяжесть, которая придавливала к земле, не давая дышать полной грудью. Ниэль посмотрела на свои дрожащие руки, а потом с особой тщательностью разгладила несуществующие складки на светло-зелёном платье. Злые слёзы побежали по щекам и закапали на грудь. Она так старалась стать для Хельви хорошей виримой, а ему, оказывается, было всё равно. Он даже не пытался полюбить её. В его сердце всегда жил проклятый дракон! Внезапно она вскочила на ноги и с силой швырнула прялку в стену, за ней последовали кувшины, стулья и детская люлька. Её Хельви захотел вольной жизни, так не бывать этому! Не будь она Ниэль, если уступит любимого сагана кому бы то ни было. В этот вечер были открыты бочки с молодым вином. Прислуга только успевала подносить всё новые кувшины. Накрытые столы поражали обилием угощений. Так семья анора решила отпраздновать своё воссоединение. Форт гулял до самого утра. Ниэль на удивление была бодра и весела. Она принимала участие в играх, танцевала и пела вместе с другими стихийницами. Её игривый заразительный смех слышался то там, то здесь. Валир пил мало и, разглядывая саганов, про себя невольно отметил красоту Ниэль. Но было в её взглядах, украдкой бросаемых на его брата, нечто такое, что заставляло тревожиться. Хотелось предупредить беспечно болтающего с отцом Хельви, чтобы тот был осторожней, ибо дева не так проста. За её яркой красотой скрывалась тьма. За долгие годы странствий Валир научился видеть её в разных существах. И у всех она проявлялась по-разному. В Хельви она тоже была, но он не давал ей взять верх. Расходились саганы, весело улюлюкая, когда первые лучи солнца окрасили в розовый цвет небосвод. Хельви был пьян и сильно возбуждён. Топая заплетающимися ногами к своей комнате, он всё думал, что ещё никогда выпивка так странно не действовала на тело. До одури хотелось соития. Его плоть восстала и горела, чувствительная головка больно натиралась грубой тканью штанов. Да что это такое? Хельви кое-как добрался до ложа, бухнулся на него и стал срывать мешавшую тесную одежду. Обнажённый, он развалился поперёк ложа и положил руку на вздыбленную плоть, пройдясь лаской по всей длине. В первый раз его хватило ненадолго. Пара сильных уверенных движений, и он излился себе на живот. Только уснуть не получилось. Боевой настрой скоро снова вернулся. Хельви тихо выругался и застонал. Где же его белобрысая радость? Вот кто утолил бы его любовный голод с лихвой. Перед плотно закрытыми веками тут же вспыхнул образ понимающе улыбающегося Ильре, когда тот нежил его вставшую плоть умелыми пальцами, то открывая твёрдую гладкую бордовую головку, то пряча в тонкой складке кожи. Хельви провёл рукой по своей груди, задевая соски, и опустил ладонь на вздрагивающее естество. Но тут его руку кто-то убрал в сторону, а истомившуюся в ожидании плоть вобрали чьи-то горячие губы. Находясь в полузабытьи, Хельви урывками слышал уговоры немного потерпеть, подождать, что сейчас исполнится его мечта, и что-то ещё таком духе. Словно налитые свинцом веки отказывались подниматься, а перед мысленным взором всё стоял образ Ильре, творивший разные непотребства с его телом. И ему нравилось. Нет, он был в восторге от этих крепких рук, скользящих по его телу, от выпивающих душу поцелуев, от тихого шёпота, обещающего блаженство. От движения упругих ягодиц, соприкасающихся с его кожей при каждом движении его естества в узком проходе. Развязка наступила неожиданно и ярко. Его тело резко подалось вперёд, перед глазами замелькали цветные сполохи, и наступила темнота. Просыпался Хельви медленно. Перекатившись на бок, он попытался открыть глаза, но тут же зажмурился от слепящего солнца, заглядывающего в окно. Твою же жезла мать, с каких пор у него такая чувствительность к дневному свету?! Ощущение было такое, словно ему насыпали песок в глаза. Бухтя, как дряхлый старик Рокош, который был недоволен всеми и всегда, Хельви всё-таки с горем пополам сел на ложе и разлепил глаза. Голова вмиг закружилась и горлу подкатила тошнота. Отдышавшись и сглотнув вязкую слюну, Хельви осмотрелся в поиске своей одежды и вдруг наткнулся на спящую Ниэль. — Не понял. Какого дрына ты тут делаешь?! — рявкнул он и схватился за виски от волны боли. Ниэль плавно перевернулась на спину, сыто потянулась, как бы приглашая Хельви взглянуть на следы страсти, оставленные им на коже после любовных утех. — Не шуми, дорогой. Разве ты ничего не помнишь? Ты сам позвал меня. Мы мирились очень долго. Ты был таким необузданным и горячим… Но тут она замолчала, увидев выражение лица сагана, не предвещающее ничего хорошего. — Пошла вон, — прошипел Хельви убийственным шёпотом не хуже злого змееподобного Дариуша. — Немедленно, Ниэль, если хочешь жить. Хельви хоть и был накануне пьян, но помнил, что пришёл в комнату один. Стихийница едва успела соскочить с ложа, как оно моментально вспыхнуло, объятое огнём, как сухой хворост в костре. — Великая Огни! Горим! — воскликнула она, на ходу хватая сорочку и выбегая из комнаты в пустой коридор. Хельви же, боясь в гневе натворить бед, просто сиганул в окно со второго яруса и быстро направился к воротам, жарко полыхая малиновым пламенем, но не теряя окончательно человеческий облик и оставляя после себя чёрные следы там, где ступали босые ноги. Ярость металась по жилам, ища выход, питая огонь и делая его невероятно опасным для любого встречного. Стража немедленно подняла железную решётку, давая Хельви свободно пройти за стены форта. Никто из саганов, находящихся во дворе, не посмел окликнуть его или встать на пути. Нрав Хельви был хорошо известен среди своих. И если он потерял самообладание прямо в доме, то на это должна быть веская причина. Хельви дошёл до широкого ручья, пересекающего долину, изо всех сил сдерживая порыв вернуться и придушить гадину, что была его виримой. В голове мутилось от того, что он шёл наперекор своему желанию убить. В конце концов, ему удалось обуздать внутреннюю разбушевавшуюся стихию, и Хельви, выдохшись, упал на землю лицом в снег. Пришёл он в себя от надрывного карканья крумкача и понял, что он, в чём мать родила, находился далеко от форта на краю леса. Ему не было холодно, но не радовало, что обратно добираться по острым камням, босым и без одежды. На нижней ветке кривого высохшего дерева Хельви заметил Крома, который глядел на него чёрными глазами-бусинами. — Благодарю, что покараулил, дружочек, — усмехнулся он, поднявшись на ноги и погладив перья Крома. Вернувшись, он узнал от брата, первым вышедшего навстречу с плащом, что с огнём справились быстро. Не впервой. Покачав головой отцу и матери, чтобы пока не подходили, Валир приобнял одной рукой Хельви за плечи и увёл к себе в комнату. Когда Хельви осушил кувшин молока и немного расслабился, Валир сказал: — Как я понимаю, этот пожар начался неспроста. Из-за чего полыхнуло? — Эта дрянь Ниэль добавила в мой кубок любовное зелье, и я прокувыркался с ней всю ночь, даже не представляя, что это она. — Баюн-трава, мёд и яд аспида в малой дозе, и любой покроет хоть горного тура, — хмыкнул Валир. — Ох и хитра твоя вирима. — Не нужно, Валир. А то мне снова её убить захочется, — скривился Хельви. — Её и в этот раз спасло лишь то, что она мать Адены. — Ладно. Что делать собираешься? — Уберусь подальше от форта. Попытаю счастья в Зарудане. Видеть её не могу и не хочу. Боюсь, однажды не сдержусь. — Тогда лёгкой дороги, брат. И не возвращайся до отречения от уз, а то мало ли что Ниэль ещё придёт на ум. Она ушлая. Поставив в известность о принятом решении отца и мать, Хельви на следующий же день покинул форт. Он не знал, что Ниэль порывалась встретиться с ним, чтобы поговорить и умолять остаться, но Риэль несокрушимой стеной стала на её пути. Эта стройная красивая стихийница готова была растерзать Ниэль, если та только попытается нарушить с трудом обретённый покой её сына. — Ты уже всё сделала, Ниэль. Я обрела одного сына, но по твоей глупости вынуждена отпустить другого, — зло выплюнула она. — Неизвестно, когда я теперь увижу Хельви. И тебе, дорогая, я этого никогда не прощу. Дитя твоё мне мило. В ней частичка моего сына, а ты с этого дня держись подальше. Хельви, получив от отца письмо к самому Граю Милоровингу и спрятав его потайной карман, махнул на прощание рукой и выехал со двора. Кром тут же вылетел из кустов и сел на его плечо. Им снова предстояла дальняя дорога вдвоём в город драконов. Но, удивительное дело, Хельви поймал себя на том, что улыбается. С того дня, как Хельви покинул Серебряный кряж, прошло немало дней, и вот он получил первую весточку из дома. В форте всё шло своим чередом. Теперь все его обязанности в помощи отцу легли на плечи Валира, но тот не жаловался. Риэль успокоилась и проводила много времени с Аденой, потому что Ниэль часто было плохо. Зельда сказала, что она после ночи с ним снова понесла. Только ничего не дёрнулось внутри сагана после этой новости. Наверное, плохой из него отец, потому что Хельви совершенно не скучал по дочери, и его совсем не трогало, что скоро появится ещё дитя. Всё, что заботило Хельви, — это с трудом полученная должность тайного осведомителя при правителе Зарудана.Часть 21
25 апреля 2021 г. в 14:29
Стояла глубокая ночь, а Родерик Авейро не спал. Мысли роились в голове, не давая расслабиться. Вести с горы Миранжи приходили одна ужаснее другой. Срединный мир уже понёс первые потери среди мирных жителей, которые, кроме железных заступов, молотов и серпов, ничего другого в руках не держали. Псы, которым удавалось прорваться через посты охранителей, зверствовали в попавшихся на пути деревнях, словно отыгрываясь на несчастных слабых созданиях за сотни циклов своего заточения, обращая население в паническое бегство с обжитых мест. В крепость Чёрных хвостов уже постучали первые беженцы, и скоро их станет в разы больше. Всем помочь в это страшное время драконы были не в состоянии. Затянувшаяся суровая зимь подходила к концу, сильно уменьшив запасы в закромах крепости, а до следующего урожая ещё дожить надо. Вытащив из скрытой ниши камень связи, Родерик снова сел на стул и потёр прохладную поверхность. Камень ожил, переливаясь разными цветами.
— Да, отец, — буквально сразу отозвался Данай, и Родерик заметил, что сын был в полном боевом облачении.
— Как вы там? Есть за вечер раненые и погибшие?
— Как не быть, — вздохнул Данай. — Молодой совсем Аксельм, брат нашего Вергила, и опытный Карнос. Им достался самый тяжёлый участок обороны. Псы, как безумные, ломанули именно в их сторону. У наших соседей пал брат анора Корд Ланкурей. Есть жертвы и у других кланов.
— Великие небеса, и это только начало! Солнце всё ярче, греет с каждым новым днём сильнее.
— Это верно. Псов с каждым днём всё больше. Они, не задумываясь, идут напролом. Эти твари обладают слабым умом, но выносливые воины с недюжинной силой. Они прекрасно тренированы, словно с маленства не выпускали мечи из рук.
Родерик цокнул языком. Он и сам видел, что псы в Хароне не бездействовали, а наращивали боевую мощь, оттачивая мастерство ближнего боя. Тут Родерик был полностью согласен с сыном. Эти твари являлись несокрушимым оружием при умелом воздействии и направлении. Стоило лишь подчинить вожака — и у тебя готовая армия. Видимо, именно это и сделал Аббадон. Из истории всем было известно, что проклятый крылатый — самый сильный из ныне живущих магов разума. И вся его мощь вот-вот обрушится против срединного мира.
— Это понятно. Нас ждут тяжёлые времена. Как с едой, хватает? Может, прислать обоз? — спросил Родерик.
— Нет, отец. Сегодня на совете решили питаться в складчину. Весь провиант отправлен в походную кухарню. Там ведётся строгий подсчёт продуктов. Если бы чего-то не доставало, нам бы уже сообщили.
— Ясно. Скоро тебя и других воинов сменит Тит со своей боевой дюжиной. Сарин скучает. Всё спрашивает, когда вернёшься.
Данай открыто улыбнулся. Его боевой дракончик готовится к большой драке. Но пока ему нет восемнадцати, можно дышать спокойно, потому что Сарин обязан подчиняться старшим, находиться в крепости и тренироваться.
Позади Даная что-то ярко полыхнуло, и раздался раскатистый гул. Тот резко обернулся, всматриваясь вдаль, а потом ругнулся и посмотрел на отца.
— Что там? — встревожился Родерик.
— Мне пора. Это Хельви подал знак, что у горы снова шевеление. До связи.
Кристалл тут же потух, а Родерик всё смотрел в его мутную глубину, не решаясь отвести взор, и не двигался.
Солана, всё это время стоявшая возле двери, зажав себе рот рукой, чтобы ненароком не выдать своего присутствия, тихо отступила вглубь полутёмного коридора. Она быстро поднялась по лестнице в свои покои и только там громко выдохнула. На душе было тяжело. Когда приходили новости с горы, а кто-то из её детей находился там, она обмирала и покрывалась холодным потом, боясь услышать среди павших имя одного из своих мальчиков. В крепости было тихо. Но это была какая-то напряжённая тишина. Покой все потеряли давно, когда выяснилось, что Аббадон на свободе и его зверушки в любой момент могут покинуть недра Миранжи, сея по дороге смерть и разрушения. Солана быстро стянула платье и скользнула под одеяло с набросанными поверх него тёплыми шкурами пушного зверья. Сон бежал прочь. Успокоилась она только тогда, когда скрипнула дверь, зашуршала одежда и к её спине прижалось обнажённые горячее тело любимого анора. В надёжных крепких объятиях она постепенно согрелась и забылась тревожным сном.
Хельви вернулся с горы на Серебряный кряж спустя полную луну. Дома и стены греют. В родном форте он отдыхал душой и телом, обретая утерянный покой и забывая ужасы сражений. Поделившись новостями на общем клановом сборе и рассказав о том, что творится за пределами территорий саганов, Хельви вместе с другими участниками недавних битв с псами пошли в купальню. Попарившись и смыв с себя пот и грязь, Хельви направился в свою старую комнату, решив навестить дочь после заслуженного отдыха. Бросив ворох одежды на пол, он с наслаждением вытянулся на свежих простынях, вдыхая запах горных трав. Он почти уснул, когда неожиданно услышал лёгкий шорох за спиной и тихие крадущиеся шаги. Привычное к тренировкам тело сработало быстрее разума, и Хельви, кубарем скатившись с ложа, оказался на ногах с зажатым кинжалом в руке.
— Великие духи! Ты чего, Хельви? — удивлённо прошептала Ниэль, обходя ложе.
В серебристом свете луны её длинная тонкая сорочка казалась прозрачной, обрисовывая стройное гибкое тело девы и налитую грудь с призывно торчащими сосками. Волосы Ниэль были распущены, свободно струясь по плечам и спускаясь до бёдер.
— Что ты здесь делаешь в столь поздний час? — строго спросил Хельви, снова пряча кинжал под подушку. — Я мог тебя убить.
— Я твоя вирима. А мы давно не виделись…
— Ниэль, давай утром поговорим и всё обсудим. Я, честно, устал в дороге и хочу спать.
— Хельви, мне кажется, или после рождения Адены ты начал меня избегать? Когда ты дома, то больше проводишь времени с ней, чем со мной. Я не знаю, что и думать…
— Я же сказал, Ниэль, не сейчас, — глаза Хельви полыхнули в темноте и засветились, как у разъярённого пушана.
— Хорошо. Я уступлю, но знай, от разговора тебе всё равно не уйти, Хельви Калента.
Ниэль откинула на спину волосы и, схватившись на дверное кольцо, сильно дёрнула на себя. Выскочив из комнаты, будто кто за ней гонится, Ниэль даже не соизволила закрыть за собой дверь. Глотая слёзы, она устремилась в темноту коридора, проклиная про себя холодность сагана. Ниэль знала, что красива и для многих желанна, так почему?..
Хельви пожал плечами, мягко закрыв дверь за Ниэль, а затем вернулся на ложе. Он понимал, что оттягивать разговор с виримой больше нельзя. Хельви не хотел делать ей больно, но давать надежду на счастливую и долгую жизнь с ним считал подлым по отношению к Ниэль. Какое уж тут счастье, когда все его мысли рядом с белым драконом, о котором волновался и о которым грезил одинокими ночами. Дальше обнадёживать деву, которая так и не стала ему близка, Хельви не желал. В нём росла и крепчала вера, что молодой и прекрасной стихийнице нужен другой саган, тот, кто оценит великолепие, коим одарила её природа по заслугам. То, что Ниэль внушила себе, что именно он ей нужен для жизни, — ошибка. Она так и не смогла понять и принять, что влюбить в себя уже влюблённого не в её власти. Похоже, что Ниэль поставила во главе угла любой ценой добиться его расположения и упрямо шла к цели. Её манера ходить за ним хвостом всё больше походила на одержимость. И это беспокоило.
Утром Дирек Калента пригласил сына на прогулку за пределами форта. Хельви смекнул, что отец, видимо, желает ему что-то сказать с глазу на глаз, и поэтому не стал отпираться, а накинул тёплый плащ и направился за ним следом к воротам. Когда они не спеша вышли к каменным валунам, Дирек повернулся к сыну и твёрдо сказал:
— Хельви, отныне тебе придётся обходиться без любовника. Пришло время Калида для создания уз. И, судя по всему, Сайя ему тоже нравится. Он не выказал сопротивления, когда она на смотринах взяла его за руку. А ведь у него было право отказать.
— Я всё понимаю, отец. Обойдусь. А Калиду я желаю счастья. Ему повезло. Сайя на редкость покладистая стихийница.
— Так земля же, — улыбнулся Дирек, довольный согласием сына. — А эти саганы более спокойны и рассудительны. Ах, вот ещё что. Риэль ночью разговаривала с твоей виримой. Она застала Ниэль зарёванной в коридоре и перепугалась. Ничего не хочешь рассказать?
— А тут нечего рассказывать. Я не хочу её. Вернее, не так. Я хочу её тело, но не её саму. Плотское желание есть, а не греет. Ниэль заглядывает в глаза и хочет любви, а этого я ей дать не могу.
— Вот оно что… Притяжение пары становится сильнее. Как спишь?
— Летаю во сне. Ветер в ушах, холод и свобода.
— Это твой дракон летает, а ты его чувствуешь на тонком уровне. Уж не знаю, что и сказать. Про такую связь, как ваша, я вообще впервые слышу.
Хельви поднял голову вверх, подставляя лицо тёплым лучам солнца, и выдохнул.
— Знаешь, отец, только рядом с Ильре я по-настоящему живу и дышу. Как у него выходит полностью перетянуть моё внимание на себя — не знаю. Но стоит дракону появиться рядом, и других нет. Есть только он один. Я часто вспоминаю его улыбки, перебирая в памяти связанные с ними случаи. Прямо как наша мама, когда, рассматривая драгоценные камни из ларца, подаренные тобой в разное время, загадочно улыбается и хихикает, словно девочка.
— Это и есть любовь, Хельви. То самое чувство, что ты ещё мальцом назвал глупым.
— Ничего не изменилось. Оно и в самом деле глупое, и я рад отдаваться ему, — произнёс Хельви.
— Тогда не тяни и поговори с Ниэль. Она должна смириться с твоим выбором и жить дальше. Она совсем молода, и у неё всё получится.
— Как раз сегодня собирался.
— Отец! Хельви! — огласил окрестности громкий голос.
Кром, который внимательно наблюдал за разговором отца и сына с валуна, встрепенулся, едва не свалившись вниз. Недовольно каркнув во всё горло, он взлетел вверх, направившись к ближайшим деревьям. А в это время из-за камней показался одинокий рыжий всадник верхом на черногривом крупном скакуне.
— Валир! — крикнул удивлённо Хельви.
— Я дома! — расхохотался саган, ловко спрыгнув с коня, и устремился к родным, раскинув руки в стороны.
— Вот Риэль обрадуется, — крепко обнимая сына, сказал Дирек. — А у нас тут война назревает. Псы на свободе.
— Всё знаю. Земля слухами полнится, — сдвинул брови Валир. — Поэтому спешил, чтобы успеть до высокого солнца, когда ручейник оживит всё вокруг. А вообще как дела? Вижу, Хельви вымахал и решил всех стихийниц свести с ума. Боюсь, прохода не дают юные девы, — снова улыбнулся он.
— У меня вирима есть, — кисло заметил Хельви.
— Пока есть, — добавил Дирек.
— Вот это да! Ты ж меня успел обскакать, — хохотнул Валир.
— И не раз. Потому что не так давно стал отцом. У меня есть дочь Адена.
— Надо же, сколько я всего пропустил, пока странствовал, — покачал головой Валир.
— Много чего, это точно, — серьёзно сказал Хельви.
— Пойдёмте скорее, обрадуем Риэль, — хлопнул по плечам сыновей Дирек. — Ещё успеете наговориться.
Но Риэль, легка на помине, уже неслась по склону навстречу лёгким облаком, не чуя под собой ног.
— Валир, мальчик мой! Вернулся!
Саган едва успел раскрыть объятия, чтобы в тот же миг поймать в них свою изящную и такую красивую маму. А она тут же начала целовать и миловать своего сына, не стесняясь бегущих по щекам слёз счастья.
Двери зала были плотно закрыты. За столом в напряжённой тишине сидела вся семья анора.
— Вот такие дела, — нарушил тишину Дирек Калента.
— Так, я ничего не упустил? Золотые похитили и убили Алуэтт, а Хельви встретил того, кто является носителем её силы, и влюбился по уши. Священная клятва связала их давным-давно. Но он по своей сути дракон, а ты саган. Он носящий, а это ещё та проблема, да и ты пока женат. А ещё, ко всему сказанному, нашему миру угрожают псы вместе с чернокрылым Аббадоном, что не сулит ничего хорошего всему живому.
— Всё так, — откинулся всем телом на спинку стула Хельви.
— Когда следующая отправка наших воинов к горе? — спросил Валир.
— Через полную луну, — ответил Дирек.
— Значит, я тоже поеду. Давно не разминался настоящим боем. Не было необходимости. А пока помучаю Хельви тренировками.
— Буду рад помочь, — усмехнулся Хельви, допивая одним глотком вино. — А сейчас вы ещё поговорите, а мне нужно найти Ниэль, — сказал Хельви, отодвигая стул и выходя из-за стола.
— Судя по тому, что я здесь услышал, Ниэль трудно будет смириться с отставкой, — произнёс задумчиво Валир, когда за Хельви захлопнулась дверь.
— И не говори, — покачала головой Риэль. — Вирима Хельви одержима им с маленства. Не нужно им было связывать себя узами, даже временными. Это дало Ниэль надежду. А сейчас Хельви жестоко её отнимет. Не берусь предсказать последствия такого решения для Хельви. Ниэль только с виду нежный цветок, а на деле сильная воздушница. Встретиться с ней в битве никому не пожелаю.