***
Дождь неожиданно прекратился, и на небе показалась луна. Сегодня её цвет изменился. Сквозь разорванные облака можно было разглядеть её красноватый лик. Зловеще уставилась она на побоище на плато, словно впитывая в себя кровь павших. Вдруг небо озарило яркой вспышкой и на фоне багровой луны, из разреза материи пространства и времени, стали появляться в сияющих доспехах крылатые посланники с ослепительно белыми крыльями за спинами. Бой на миг прекратился. Все подняли головы вверх, во все глаза рассматривая неожиданно прибывшее светлое воинство. Ниэль, видя, что все взоры обращены в небо, решилась. Она подобралась как можно ближе к Ильре, который, не замечая ничего вокруг себя, пытался спасти умирающего брата, удерживая того на грани, и выпустила смертоносную воздушную волну. Не ожидавшего подлого нападения со спины Ильре с силой приложило головой о камень, а после швырнуло прямо в разлом. На короткий вскрик Ильре обернулось сразу несколько драконов, находящихся поблизости. Среди них был огромный чёрный и быстрый и вёрткий снежный. В немом изумлении смотрели они на не успевшую скрыться с глаз Ниэль. К опешившей стихийнице устремились сразу два разъяренных исполина. — Упс, — вырвалось ехидно у Аббадона, — какой кошмар! Лишиться сильнейшего целителя и великолепного боевого дракона в одном лице. Хельви как раз повернулся лицом в сторону Ильре, уходя от меча крылатого отступника, поэтому прекрасно видел разыгравшуюся трагедию. Он неотрывно смотрел на тёмный земной разлом, в котором исчез Ильре, словно ожидая чуда. В голове Хельви не укладывалось свершённое злодеяние. Он просто не мог поверить в столь вероломное предательство со стороны своей виримы. Аббадон ухмыльнулся, видя, что противник отвлёкся, и занёс меч над головой сагана для решающего удара, как был внезапно атакован сразу пятью светлыми крылатыми. — А… Явились всё-таки. Долго же вы раздумывали, о мудрые старейшины, когда тут гибнут целые расы. — Ты не хуже нас знаешь правила, Аббадон. Наша миссия — следить за равновесием, но не вмешиваться без крайней необходимости. Сейчас пришло то самое время, — ответил ему один из старейшин с синим камнем в венце. Аббадон только хмыкнул и прикоснулся свободной рукой к своему виску. Через мгновение над плато раздался дружный вой псов, снова бросившихся рвать на части защитников срединного мира. Бой закипел с новой силой. В наступившей темноте были слышны лишь крики да стоны, и вспыхивал то там, то здесь огонь драконов, фаиров и огненных саганов. Один из старейшин подал знак остальному светлому воинству, и те, не мешкая, бросились с высоты небес, словно быстрые турумти, на помощь отважным защитникам. — А теперь разберёмся с тобой, отступник, — сказал Раиль. — Будучи старейшинами и верными детьми Поднебесья, нам даровано право карать и миловать. Ты и твои приспешники заслужили высшую кару за посягательство на честь и свободу других разумных существ. — А вы попробуйте взять всех живыми, — издевательски протянул Аббадон. Сильнейший удар ментальной волны, выпущенный чернокрылым воином, был способен превратить любого разумного в овощ, но старейшин он заставил только слабо засветиться под цвет камней в их венцах. — Нет, не пройдёт, Аббадон. Небеса дали добро на твоё низвержение. Мы действуем не только по велению сердца, но и с разрешения Великих. — Я выше смерти, как и все крылатые. — Верно, — сказал старейшина с прямым пронизывающим взором, в венце которого пульсировал камень цвета крови. — Однако тебя можно навечно запереть в лабиринте кругов. Помнишь же, что любое существо из плоти и крови туда мгновенно засасывает, а обратно хода нет. Это дорога только в один конец. Аббадон обвел глазами бесстрастные лица старейшин и вдруг поднял меч на уровне груди, указывая остриём на главу старейшин. — Помнится, в былые времена я мог победить любого крылатого. За спиной Аббадона появились другие отступники, готовые сражаться за своего управителя. — Замечательно, — улыбнулся старейшина, свернув солнечным камнем в венце. — Вот и избавим светлое воинство от предателей в наших рядах здесь и сейчас. Ах да, Геба, ты была одной из лучших и надеждой своего рода, теперь же ты одна из тёмных крылатых, позабывших рождение. Тебе нет больше места на теневой стороне, и твой род отказался от тебя. Связующая живая нить безвозвратно оборвана. Геба вздрогнула и заглянула в себя, пытаясь нащупать светлую серебряную нить, которой больше не существовало. Дед безжалостно отсёк её и теперь даже не глядел в её сторону, сосредоточив внимание на Аббадоне. Остаться одной и никому не нужной — участь куда страшнее, чем разделить изгнание с остальными отступниками. Небеса умеют не только дарить милость, но и могут быть жестокими, иначе бы светлая армия не сыскала славу в разных мирах, доселе не знавшей поражения в битвах. — Я услышала тебя, старейшина, и готова принять свою судьбу. — Что ж, а теперь пора навести порядок и призвать к ответу зарвавшихся юнцов, — сказал Раиль, и старейшины обнажили мечи. Едва крылатые скрестили мечи в воздухе, как небеса обрушили всю мощь водной стихии на землю, оплакивая своих детей. Струи воды нещадно хлестали сражающихся воинов как на земле, так в воздухе, словно желая прекратить бойню и дать время одуматься. Длинные обоюдоострые мечи крылатых высекали искры в руках умелых и закалённых боями воинов. Старейшины действовали стремительно и хладнокровно. Они сразу взяли запредельно быстрый темп, орудуя острыми мечами умело и слаженно, осыпая градом ударов противников. Не зря они носили звание старейшин и были почитаемы своим народом. Это были лучшие из лучших воинов света: хранители наследия, держатели традиций, а также беспощадные палачи для виновных. Чернокрылые отступники терпели поражение и, роняя перья, падали с небес один за другим. Хельви не замечал хаоса, творящегося перед глазами. Он мигом оказался на земле и широкими шагами направился в сторону Ниэль, отчаянно сражающейся с рассвирепевшими драконами. От охватившего душу смятения и ярости его всего трясло, как в лихоманке. В голове билась только одна мысль: белого дракона больше нет. Сверху он прекрасно видел удар Ильре головой о камень и последующее стремительное падение безвольного тела на дно разлома. Хельви переполняла боль утраты, хотелось выть, рвать и метать, кромсать всё вокруг. Кьяр Сокфольский и Родерик Авейро, потерявший разом двух сыновей, уже готовы были растерзать уставшую и ослабленную многочасовым боем Ниэль, когда их с силой отшвырнуло от неё в разные стороны, словно они не огромные драконы, а жалкие ящерки. — Хельви! Ты… — разрыдалась Ниэль, опустив руки. Запас её энергии был полностью исчерпан. — Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Но сейчас, когда его больше нет… Стихийница подняла мокрое от слёз лицо и отшатнулась. Перед ней стоял некто напоминающий Хельви, но точно им не являющийся. Это чужеродное существо с абсолютно чёрными пустыми провалами глаз и отрешённым выражением на мертвенно бледном лице не могло быть тем, кого она желала всем сердцем. Под тонкой кожей сагана проступила тёмная сосудистая сетка, странно пульсирующая и делая его преобразившийся до неузнаваемости лик ещё ужасней. — Простить? — голос Хельви звучал глухо, словно доносился из-под земли. — Ты намеренно убила того, кто имел для меня особое значение и ради кого я готов был перевернуть вверх дном этот загнивающий мир. Это простить невозможно. — Но наши дети! Они… Стремительное движение вперёд, вскрик Ниэль, щелчок, и она со сломанной шеей распласталась у ног сагана. — А детям ни к чему такая мать, — прошептал одними губами он. Даже не взглянув на тело виримы, Хельви переступил через него, медленно посмотрел по сторонам, а затем поднял голову вверх, где вели кровавый бой крылатые посланники небес. До опьянённого свободой и безнаказанностью Аббадона стало, наконец, доходить, что на стороне старейшин не только многовековой опыт и сила, но и вся опасная мощь Великих Поднебесья. Весь его опыт ведения воин, хитрость и изворотливость не могли помочь одержать победу в этом сражении. Даже старые действенные заклинания отскакивали от них, как снежная крупа от окон, что уж говорить о поражении цели мечом. Движения старейшин были быстры, скупы и точны, когда как чернокрылые медленно, но верно сдавали позиции. Их реакция на выпады светлых воинов притупилась, а блоки стали не столь крепки. Про атаку и речи быть не могло. Отступники ушли в глухую оборону, пытаясь сохранить ту немногую энергию, что осталась. Резко перевернувшись в воздухе и уйдя от колющего прямого удара одного из старейшин, Аббадон в сердцах мысленно отдал приказ Хельви об уничтожении живых. И только мгновение спустя понял, это касается и его самого, но было поздно: саган принял боевую форму, превращаясь в ревущую огненную стихию, перекрыв возможность что-то изменить. Готового атаковать Хельви будто ударило изнутри, когда проснулось затерявшееся в голове и дремлющее внушение мага разума. Появилось стойкое желание убивать, остальные мысли словно смыло жаркой волной, оставив пустоту. Больше не существовало ни семьи, ни друзей. — Да кого драконьего хера это было? — проскрежетал Родерик Авейро, придя в себя голым среди камней. — Этот саган… Родерик опёрся на руки и осмотрелся. В небо поднималось странного голубоватого цвета пламя, внутри которого угадывалась человеческая фигура. Управитель Чёрных хвостов впервые видел первозданный огонь. Это страшило и завораживало. К Родерику, прихрамывая, подошёл Кьяр Сокфольский и протянул руку. Родерик не стал отвергать помощь и тут же оказался на ногах. Оба дракона с изумлением увидели, как вокруг плато творится что-то странное: из-под земли то и дело вырывались и закручивались в воздухе огненные вихри. — И что сейчас будет? — спросил Кьяр Сокфольский. Возле них остановился мокрый, прокопченный дымом и грязный Годрик Шайн. — Это конец, — просто, но абсолютно серьёзно ответил Годрик. — Хельви удивителен. Он один такой в своём роде. Я догадывался о его страшной силе, наблюдая за его взрослением, но и представить не мог, насколько она велика. Сейчас он вошёл в боевой транс, и это грозит истреблением всего живого на огромное расстояние. — Да ну, а силёнок-то хватит? — хохотнул нервно Кьяр Сокфольский. — Хватит, — припечатал Годрик. В подтверждение его слов плато неожиданно накрыл прозрачный купол чистейшей силы, по которому то и дело пробегали сполохи чёрной моланки. Кто-то из отступников попытался выскочить из образовавшейся ловушки, но был тут же прошит огненной стрелой и сожжён заживо. Обгоревшие останки камнем падали вниз, как и редкие перья, которые, плавно кружа в воздухе, опускались на землю. — Что он такое? — тихо спросил Кьяр. — Он — колыбель первозданного огня. Я не знаю, что сподвигло прародительницу пламени Огни на создание столь сильного существа. Возможно, предчувствие этого дня, а может, что-то иное, но Хельви Калента не просто саган. А его противовес... — Сейчас покоится на дне разлома благодаря вириме Хельви Калента, — с горечью завершил его речь Родерик Авейро. — Верно. — Драконов хвост! Вы серьёзно? Моя пара был единственным, кто мог остановить этого безумца? — Именно, Кьяр Сокфольский, — сказал Годрик. — Или мне кажется, или земля под ногами гудит и плавится? — неожиданно встрял Родерик Авейро, резво вскочив босыми ногами на камни рядом с Кьяром. Годрик Шайн нахмурился. Ни слова не говоря, он присел на корточки и приложил ладонь к земле, тут же отдёрнув. — Не кажется. Хельви потянул скрытый в чреве земли огонь на поверхность. Скоро здесь будет сплошной жар, — рядом с воинами Братства повалился на насыпь израненный и уставший Дирек Калента. — Чуете, как запахло палёным мясом? То ли ещё будет. Меж тем бой остановился, потому что на плато начался настоящий переполох. Неладное почуяли все, кто мог стоять на ногах и здраво мыслить. Воздух сгустился и словно пылал, а жар только усиливался. Внезапно земля содрогнулась и на поверхность с шипением кое-где выступил жидкий огонь, с радостью облизывая всё, до чего мог дотянуться. Снова начался сильный дождь. Однако при соприкосновении с землёй вода превращалась в пар, лишь усугубляя невозможность дышать. Запертые на плато воины срединного мира были беспомощны перед разгулявшейся стихией и стали падать от нестерпимой и безжалостной духоты и усталости. — Мой сын, что же ты творишь?! — воскликнул Дирек Калента, глядя на полыхающую в небе фигуру Хельви. — То, что предначертано на вехах судьбы, — хмуро сказал Годрик Шайн, переминаясь с ноги на ногу и чувствуя, как жар земли проникает через подошву сапог и припекает кожу ступней. — Бежать нам некуда. Все обречены, — тихо произнес Родерик Авейро, видя, как, не помня себя, мечутся в каменной ловушке живые пленники. — Последними, кто падёт, будем мы, крылатые и фаиры. Тут не на что смотреть и не на кого надеяться. Я не знаю, где мои остальные сыновья, ибо в этой каше и Великие небеса не разберутся, но я могу проститься с Титом. Советую и вам найти своих родных и попрощаться с теми, кто дорог, пока ещё есть возможность. После этого анор Чёрных хвостов круто развернулся и, не глядя ни на творившийся вокруг хаос, ни на расползающийся по земле жидкий огонь, направился в сторону разлома, где лежало растерзанное, скрюченное тело Тита.***
Ильре пришёл в себя на узком каменном выступе, находящемся прямо над глубокой пропастью, от жуткого шипения столкнувшегося с водой огня. Противный звук шёл откуда-то снизу. Тело онемело и при малейшем движении болело нещадно. — Ох, да что б меня, — пробубнил он, коснувшись рукой лба с приличной такой вмятиной. Кожа была скользкой, липкой и воспалённой. Понюхав ладонь, Ильре понял, что это кровь — его кровь. — Задери меня грифон, сломаны кости черепа! Вздохнув, он сосредоточился, проверил внутренним взором повреждения и выпустил целительный холод. — Ну вот, так-то лучше, теперь можно и наверх. «Ага, не вздумай перекидываться, — прохрипел Ашур, — тут тесно. Застрянем. Давай ползком по стене». Громко выругавшись, Ильре размял шею, прикинул расстояние до поверхности и полез. Когда Ильре появился над разломом, то ужаснулся царившей вокруг неразберихе. Это был самый страшный его кошмар наяву, и центре всего находился, конечно, Хельви. — Что же тебя так разозлило, огонёк? — прошептал Ильре, подтянувшись вверх на руках и оказавшись на краю разлома. Сев прямо на горячую землю, он ненадолго прикрыл глаза, не обращая внимания ни на дождь, нещадно хлеставший по голому телу, ни на убийственную жару. Перед его мысленным взором пронеслись годы рядом с рыжим саганом. Как смешно они воевали, как притирались друг другу, как полюбили, как смотрели друг на друга перед самым боем за этот мир. А теперь саган убивал всех, кого знал, любил, с кем делил хлеб и ночлег. Мгновение — и Ильре стоял на ногах. Вздрогнув всем телом и открыв сияющие в темноте разноцветным огнём глаза, он раскинул руки в стороны и призвал на помощь силу льда, разрешая покинуть тело. Сейчас же похолодало и вместо дождя посыпал крупными хлопьями снег. Опустив ладони вниз, Ильре резко махнул запястьями и выдохнул, укрыв пышущую жаром землю настоящим толстым снежным покрывалом. Затем медленным взором обвёл картину кровавого побоища и на самом краю разлома заметил коленопреклонённого отца возле тела умершего брата. Сердце встрепенулось и заныло в груди, отдавая в рёбра тупой болью. «Тит! Как же! Почему?!» Больше не теряя времени, Ильре ринулся к ближайшей каменной насыпи. — Сын! — отчаянно неслось вслед. — Не надо! Бесполезно! Ильре легко взбежал наверх по горячим камням и только тогда обернулся к отцу. Глаза его сияли, как звёзды в светлые ночи, а на губах застыла печальная полуулыбка. — Прости, отец, но я всё же попытаюсь остановить Хельви. А если не получится, то буду с ним, чтобы держать за руку, когда предстанем перед очами предков. До встречи за гранью! Белый дракон лишь на какую-то долю замешкался, зависая в воздухе, затем расправил массивные крылья и, оторвавшись от земли, полетел к своей пылающей звезде. Он видел, что крылатые старейшины безуспешно пытались прорваться через защитный барьер, выставленный Хельви, как их, словно лёгкий птичий пух, с силой отбрасывало назад, не давая нанести хоть малейший вред сагану. Аббадон предчувствовал гибель, которая в его случае не предвещала более перерождения, а потому снова и снова пытался связаться с разумом Хельви, но терпел неудачу. Чернокрылый отступник не мог поверить, что это конец и он, сильнейший маг разума, вот-вот разделит уготованную им же самим страшную судьбу защитников этого мира. Он ухмыльнулся, наблюдая за приближением к сагану белого дракона. Аббадон был уверен, что тот погиб от козней Гебы, но сейчас был даже рад увидеть, как дерзкий выскочка падёт от руки своего боевого друга. Огибая огненные вихри и преодолевая горячий ветер, Ильре ещё на подлёте к сагану почуял волшбу. Щит Хельви прямо дышал смертоносным жаром — не подобраться. «Только нахрапом, — обречённо сказал Ашур. — По-другому никак. Собирай всю мощь холода и разом выпускай, когда будешь пробивать щит. Тогда есть хоть какой-то шанс». Ильре приостановился, махнул пару раз длинными крыльями, засветился ослепительным синим светом, а затем бросил огромное тело вперёд, пробивая барьер вокруг Хельви. Громкий крик боли раненого зверя огласил плато. Белые крылья обхватили всего сагана, скрывая его в крепких надёжных объятиях от множества глаз. После последовала настолько яркая слепящая вспышка, что многие разумные, не выдержав света, отвернулись, а еще через мгновение дракон, не разжимая объятий, камнем рухнул в один из новых образовавшихся на плато разломов. И, как по-волшбе, всё стихло. Войны, стоящие до этого в оцепенении, переглянулись. Большинство псов пало. Их застывшие и дымящиеся останки валялись на земле, как придётся. Эльфы прыгали со спин драконов, где до этого спасались от горящей земли, и теперь, обнажив мечи, грозно смотрели на оставшихся в живых противников. Родерик Авейро в последний раз погладил бледную щеку сына и поднялся, сразу перетекая в огромного чёрного дракона. Ещё не пришло время для скорби. Да, бой за этот мир стоил жизни двум его младшим сыновьям, но это далеко не конец. Грай Милоровинг издал боевой клич, побуждая всех защитников собраться для решающей атаки. Кьяр Сокфольский и Родерик Авейро вторили ему. Кьяр только что увидел, что один из его избранников пал в сражении. Слепая ярость рвала душу на части. А ещё снежному дракону было больно осознавать, что, найдя пару, он не смог ни покорить, ни защитить её. Выбор белого дракона был очевиден. Ильре даже не посмотрел в его сторону, сразу устремившись к огненному сагану, зная, что летит на верную гибель. И теперь пришла пора поквитаться с захватчиками за всё и сразу. Аббадон не успел прийти в себя от произошедшего, как оказался взят в кольцо из пяти старейшин. Его приспешники протянули двум светлым стражам свои мечи и опустили низко головы в знак признания поражения. Аббадон поискал глазами верную Гебу, а найдя, понял, что всё пропало. Недвижимая крылатая лежала со вспоротой грудью у ног воительницы-магуры, которая держала в руках окровавленный квилон. Когда же он поднял глаза обратно на старейшин, то вмиг оказался в плену сверкающей тонкой, но прочной сети. Аббадон рванулся, что есть силы, но напрасно. — Эта сеть создана непревзойдёнными Небесными мастерами. Она блокирует твою силу. Сейчас ты равен человеку, Аббадон, и тебя ждёт суд на теневой стороне с последующим забвением, — сказал крылатый с кроваво-красным камнем в венце. — Далее Братство справится без нас, а нам пора. Спеленав вырывающегося Аббадона, словно малое дитя, крылатые старейшины прямо в небе открыли портал. Туда вошли все пленные чернокрылые отступники, потом в него с лёгкостью закинули яростно сопротивляющегося Аббадона. Последним в светлом кругу исчез Раиль, который перед тем, как залатать материю времени и пространства, бросил на Годрика Шайна красноречивый взгляд, на который тот ответил лёгким утвердительным кивком. Бой на плато продолжился и не стихал до самого утра.