***
— Нас интересует черный минивэн, — сладко запела Непризнанная. Стою недалеко от нее и осматриваюсь по сторонам, а сам задаюсь вопросом — какого хуя я тут забыл? Ну достала она визитку, узнала машину и номер, я-то что тут делаю? Смотрю на Непризнанную, её волосы развеваются на ветру, крылья чуть дёргаются, а она сладко льёт в уши менеджеру. Вся такая маленькая, хрупкая, ни на что не способная и до безобразия сексуальная. Дьявол, Люцифер, отведи взгляд в сторону. Непризнанная, делаю глубокий вдох, она Непризнанная. Все мои правила и принципы летят к чертям, когда я вижу её. Я никогда не нарушал закон неприкосновения. Пусть я перетрахал достаточно девушек за свои четыре века, но откровенно — слишком мало для такого срока и я никогда не трахал ангелов. Только демониц. На непризнанных даже не смотрел. А тут она. Она в школе всего ничего, а с момента её появления перед моими глазами я хожу без секса, так эта чертовка ещё и ходит в таких откровенных нарядах. Один дьявол знает, почему я не могу никого трахнуть и выпустить пар. Точнее — нет, не знает, и если отец мне когда-то и ответит на этот вопрос, то будет, по меньшей мере, неловко. Я не приходил к Ости с того момента, как увидел Непризнанную, не смотрел на других демониц, и, более того, мне противны другие. Их взгляды, прикосновения. Не понимаю. Не знаю. Всё не то. — Знаете, нам всего на пару часов. Хотим поразвлечься где-нибудь у обрыва. — встреваю в разговор, когда менеджер обращает свой взгляд на меня. Уокер моментально подхватывает идею, лепечет этому гею про сложности наших отношений. Умница. Такое даже мне бы в голову не пришло. Идеальное сочетание и дополнение друг друга. Твою мать! Непризнанная делает безуспешную попытку узнать про нужную машину, менеджер выходит из себя, вынуждая меня вступить в игру. Отпустив пару «комплиментов» и понаблюдав за тем, как мило она выходит из себя и обиженно надувает губки, как совершает ещё одну попытку исправить ситуацию, опережаю Непризнанную и иду к менеджеру. Выхватываю телефон из его рук и в дребезги разбиваю об пол. — Что вы делаете? — не скрывая удивления, почти верещит мужчина, отступая от меня на шаг. Прижимаю беднягу к стене за горло, не сильно, только хочу его чуть припугнуть. Ох, Уокер, из-за тебя страдают не только ангелы и демоны, но ещё и люди. Менеджер в страхе затрясся, вцепляясь в мою руку. Жалкие людишки не понимают, с чем имеют дело, а всё пытаются спасти свою шкуру. Чуть припечатывая его к стене, лью в уши мимолётную чушь, выпытывая из него признание. Менеджер тараторит имя, и я отпускаю его. Он суёт Вики в руки бумажку с адресом, и та поспешно выходит на улицу, разглядывая содержимое. — Что, даже меня не поблагодаришь? — бросаю ей в спину. Сдалась мне её благодарность. Но, блять, то, как она смотрит в растерянности, в замешательстве, то, как прыгают черти в её глазах, а над головой загорается невидимый нимб и щёки вспыхивают румянцем. Я готов смотреть на это вечно. Она оборачивается ко мне, в изумрудных глазах застыли слёзы печали и какой-то еле уловимой радости. Медленно подходит ко мне, касается руки, а я замираю, как вкопанный, точно её прикосновение — взгляд медузы Горгоны, и сейчас он превратил меня в камень. Непризнанная приподнимается на носочки, касается губами моей щеки и моя вселенная взрывается на мелкие осколки. — Спасибо, — шепчет на самое ухо. Прилив энергии бьёт по голове, по телу прокатывается волна мурашек, и я задерживаю дыхание от переполняющих чувств. Лёгкое покалывание в рёбрах, гулко стучащее сердце и, чёрт возьми, головокружение. Её губы на моей коже, лёгкий, совсем невесомый поцелуй, а у меня земля закрутилась в другую сторону.***
— Вот чёрт! Пропасть, ведущая в сам Ад, встретила нас бурлящим пламенем. — Почему. Почему мы здесь? — испуганно пролепетала Уокер где-то за моей спиной. — Твою, блять, мать! — пнул лежащий под ногами камень, обращаясь в пустоту, сцепляя волосы пальцами. Жжение в груди переливалось с исходящим из Ада теплом, оповещая о призыве Сатаны. Я продолжал пинать камни и громко выплескивать эмоции, с периодичностью переходя на демонический. — В чём дело? — сладкий голос надломился испугом, — Люцифер, почему мы здесь? — прохрипела Вики, неотрывно следя за моими действиями. — Пораскинь мозгами, Непризнанная! Отец узнал о нарушении правила. Он призывает меня, ожидая объяснений и извинений. Вики в страхе отступает назад, подальше от меня и пропасти. — О нет, ты идёшь со мной! — хватаю её за руку и тяну на себя, — водоворот принес нас двоих, значит отец хочет видеть и тебя, — раскрываю крылья и концентрируюсь на энергии отца, падаю спиной в Ад, прижимая маленькую Уокер к себе. Тюремный коридор встречает нас запахом тухлой, гнилой плоти и стальным привкусом крови. Непризнанная в страхе осматривается по сторонам с преобладающим интересом в глазах. Прижимается ко мне, тянется к моей руке, но одергивает себя, так и не коснувшись. Не отставая ни на шаг, идёт следом за мной, а я мысленно усмехаюсь её реакции. Одна из тварей цепляет её за перо, и Уокер вскрикивает от неожиданности. — Не бойся, — бью по костлявой руке, отодвигая Вики подальше от камер. Размеренно шагаю по длинному коридору, объясняя Непризнанной, где именно мы находимся и что это место ни есть Ад, а всего лишь временное пристанище для заключенных. Меня забавляет её реакция, но всё своё внимание я акцентирую на представление того, что с ней сделает Сатана. Плевать, что будет со мной. Ну изобьет, сломает пару ребер, разрисует морду синяками, ссадинами и кровью. Уокер. Чертова маленькая Непризнанная, сующая свой нос куда не надо, до безобразия любопытная, без чувства самосохранения. О, я уверен, стоит ей увидеть отца и эти мимолетные порывы её характера в виде безграничной смелости и наигранной темной сущности канут в небытие. А как она будет молить в слезах о пощаде, стоит отцу только взглянуть ей в глаза. А сколько прольют слёз эти глаза?! Блядские изумрудные глаза. Открываю камеру, предлагаю ей войти, но чёртова Непризнанная раскрывает мой план. Пытается вырваться, отодвинуть меня в сторону. Дура! Я не собираюсь прикрывать твою жопу! Тогда какого хуя ты сейчас делаешь, Люцифер? Обхватываю пальцами её тонкую талию, отрываю от пола и, точно пушинку, переставляю в середину камеры, поспешно закрывая решетку на замок. Громкие ругательства слетают с её уст, разносясь по всей тюрьме, вызывая у меня смех. Не думал, что она знает такие слова, к тому же никогда не предполагал, что такие оскорбления кто-то осмелится посылать в мой адрес. Чертова, маленькая, Непризнанная.***
— Отец, — вхожу в зал, где распределяют согрешивших, приковывая к себе внимание Сатаны и Бельфегора, что зачитывает списки и греховные деяния новой партии душ. — Люцифер, — отец проходит по мне изучающим взглядом, — продолжим чуть позже. — кивает на выход помощнику и устремляет на меня яростный взор. — Не поделишься своими успехами на Земле, сын? — делает два шага ко мне, сокращая дистанцию. Расправляю плечи, складывая руки за спиной, судорожно готовлю подходящий отчёт своих продвижений. — Хотя, знаешь, плевать, — делает ещё шаг, — все мы и так знаем о твоих достижениях и не только на Земле, — ещё один шаг. — Меня больше интересует другое, — демонстративно играет пальцами перед глазами, и я сглатываю, готовясь принять удар. Первый всегда тяжелее, непонятно когда он последует и последует ли вообще. Сатана любит растягивать время, изучать твой страх, твои эмоции, твои слабости, что всплывают в глазах в момент перенапряжения от ожидания его действий. — Расскажи мне, почему Фенцио не прекращает присылать мне жалобы на тебя? — первый удар. Первый самый сильный. Вся злость, всё недовольство, всё воспитание — Дьявол вкладывает в первый удар. Падаю на каменный пол, ударяясь коленями. Упираюсь ладонями и сплёвываю кровь. Фигурные перстни рассекли губу. Сатана поднимает мою голову, зажимая в пальцах волосы. — Я жду ответа! — шипит мне в лицо. Второй удар. Валюсь на бок, принимая ребрами тяжёлый ботинок. — Сколько лет я учу тебя? — ещё один вскользь по лицу. — Сколько воспитываю тебя? — в ярости отзывается Дьявол, поднимая меня на ноги одним щелчком пальцев. — Сколько ты будешь ещё позорить меня своим поведением? — удар энергией черного крепленого вина в солнечное сплетение. Последний, коронный удар Дьявола — отбрасывает меня на несколько метров, впечатывая в стену. Падаю на пол, переворачиваясь на живот, кашляю кровью. Разрыв внутренних органов, сломано пара рёбер, и я призываю силы регенерации, чтобы хоть немного облегчить боль. Сатана никогда не давал залечить раны полностью. Органы восстановятся, кости срастутся, и он отключит дьявольские способности к самовосстановлению щелчком пальцев, наблюдая за тем, как медленно заживает его воспитание на моем теле. Дьявол вытирает руки белым платком, стирая кровь, даже не смотря в мою сторону. Никогда не смотрит. По словам Лил не может вынести моей боли, но раз за разом причиняет её. Из раза в раз твердя одно и тоже — боль — это иллюзия.***
Блядская Непризнанная со своими проблемами! — На кой хуй я ввязался в это дерьмо? — выплёвываю в пустоту коридора. Размеренными шагами приближаюсь к камере, где оставил Непризнанную, покрывая матом её людскую душу. Замираю, так и не подойдя к камере, застыв в тени коридора. Маленькая, напуганная Уокер стоит ко мне спиной, обнимает себя за плечи. Перья на её крыльях дрожат от страха, тихие, еле слышные всхлипы, а у меня всё сжимает в тиски. В груди неимоверно печёт. Ну и нахуй я её сюда притащил? Идиот! Делаю пару шагов, достаю ключи и открываю камеру. Уокер резко оборачивается, и я готов снова отправиться к отцу, развести руки в стороны и молить делать со мной всё, что вздумается, стоит мне встретиться с изумрудными глазками, переполненными ужасом. Захожу внутрь. Сплёвываю кровь, чуть пошатываясь. Органы восстановились не полностью, внутреннее кровотечение ещё разливается во мне. — Что с тобой? — сладкий, перепуганный голос. Делает шаг ко мне, тянет свои изящные ручонки, но я пресекаю её попытку коснуться меня и перевожу взгляд, всматриваясь в испуганные изумруды. — Всего лишь встреча с любимым отцом, — усмехаюсь сам себе. Блять! Ну зачем ты притащил её сюда? Не мог послать кого-нибудь выпустить её и сопроводить до школы? Идиот, Люцифер, ты конченный идиот! Голова идёт кругом, в рёбрах всё ещё колят щепки поломанных костей. Опираюсь на стену. — Боль — это иллюзия. Боль лишь тренажёр силы воли и характера, — как мантру повторяю слова отца, призывая к регенерации, но ещё слишком рано. Усмехаюсь с комичности ситуации. Подставил себя под удар Сатаны, лишь бы Дьявол не тронул Непризнанную. Хватаюсь за рёбра, прижимая руку в попытке унять острую боль, и кашляю кровью. Уокер делает шаг ко мне, касается плеча, а в глазах её растерянность и беспомощность. Яростный огонь растекается по венам, стоит вспомнить из-за чего, точнее из-за кого я в таком состоянии. И вот она — моя проблема, которая смотрит на меня с жалостью, не понимая, что ей делать. С жалостью! Смотрит на меня! Хватаю её за горло и через боль разворачиваю, припечатывая к стене. — Это все из-за тебя! — срываюсь на крик прямо ей в лицо. Гнев заполняет меня, в темноте сознания вскипает огонь, и я сжимаю челюсть, только бы не сжать пальцы на тонкой шеи Непризнанной. — Что ты делаешь? — хрипит Уокер, и я чуть ослабляю хватку, рассматривая черты её лица. Изумрудные глаза манят всеми оттенками зелени, призывают окунуться в это успокоение и умиротворение. Колючие хвойные прожилки страха в её глазах очищают разум, точно хлесткая пощёчина. И я, блять, никогда больше не хочу видеть в этих глазах страх. Тонкий изящный носик чуть вздернут вверх. Острые скулы, по которым так и хочется провести пальцами. Пухлые, наливные, клубничные губы. Сука! — Ненавижу таких, как ты! — шиплю ей в лицо, выплескивая весь накопившийся гнев. Мысленно одергиваю себя, подавляя желание попробовать на вкус эти губы, — не представляете, какие вы на самом деле жалкие. — Отпусти меня! — Непризнанная дёргается. Чистым инстинктом сжимаю пальцы на её горле сильнее, не желая отпускать её ни на миллиметр. Дикое желание перекрыть ей дыхание и смотреть, как она обмякает в моих руках, теряя второй шанс на жизнь, граничит со стучащим в голове «хочу». Хочу её всю. Её губы, что она так сексуально кусает. Её тело, запах, вкус. Почувствовать её всю. Прикрываю глаза, глубоко вдыхаю, разжимая пальцы, убираю руку. — Советую держаться от меня подальше, — замерев, вжимаясь крыльями, она смотрит на меня своими глазками. Блять, Уокер, уйди по хорошему. — Проваливай! С тобой разберутся наверху, — Непризнанная поспешно выходит из камеры, бросая на меня последний короткий взгляд. Только сейчас замечаю красную полосу крови на её руке. — Стой, — она замирает, так и не выйдя из камеры. — Что с твоей рукой? — оставил всего на час, запер в камере для её же, блять, безопасности, но она и тут умудрилась вляпаться во что-то. — Сам как думаешь? — огрызается Уокер, и я закатываю глаза. — Я задал вопрос, Непризнанная, — как же меня выводит её неподчинение. Она молчит, отводит лишь на миг глаза в сторону, но мне и этого достаточно. «Зигза, тварь, пизда тебе!» — Попроси в медпункте мазь, — отзываюсь я, сжимая кулаки в попытке сдержать гнев. — Сама как-нибудь разберусь, — фыркает Уокер и удаляется прочь. Ну и куда ты поперлась, дура?! Туда, куда ты её послал, дебил? Мысленно призываю одного из ищеек. Блядская Уокер не выберется сама из Ада. — По Аду гуляет Непризнанная, — проговариваю твари, склонившей передо мной голову. Как удобно призывать подчинённых силой мысли. — Скорее всего, она ещё тут, в тюрьме. Выведи её к факультету, — касаюсь плеча низшего демона, материализуя сладкую ваниль в воздухе, чтобы ищейка учуяла энергию Уокер. Втягивает носом воздух, молча кивает и удаляется. А я плетусь в замок восстанавливать силы и залечивать раны.