Изнанка твоего разума

      Болиголов — растереть и всыпать. Теперь мешалка. Аккуратно, прямо в центр. Три раза по часовой и два против. Вытаскиваем, следя за осадком. Двадцать минут, чтобы растолочь змеиные зубы. Крылья пикси — добавить, но не перемешивать. Дождаться полного растворения. Уменьшить огонь. Палочку наизготовку и считаем до десяти…** — Еще! Сильнее, мать твою!.. Быстрее!.. Тео! — Гермиона нахмурилась и прошептала заклинание Стазиса, запечатывая заготовку зелья. За те две недели, что она прожила в этом доме, ей следовало бы привыкнуть к странностям соседей. И если смириться с их бытовыми привычками было совсем не сложно, то неловкие моменты все еще заставляли ее краснеть. Конечно, родители в свое время снабдили Гермиону исчерпывающими сведениями об отношениях полов, да и ночи в гриффиндорской спальне в компании Лаванды и Парвати оставили свой след… но в тех открытых проявлениях чувств, свидетельницей которых она невольно становилась уже несколько раз, все еще присутствовало что-то невыносимо смущающее. Рациональной частью своего мозга Гермиона прекрасно понимала: в этом нет ничего особенного. Тео, и Драко были вместе несколько лет, они открыто сказали ей об этом. И, как ей пришлось узнать на своем опыте, мужчины в принципе по-другому смотрят на скромность и стеснение… Она улыбнулась, вспомнив, как в первый же месяц пребывания в тесной палатке, застала Рона за довольно личным делом, а он лишь пожал плечами: — Ну Мерлин, какой облом! И не смотри на меня так, неужели ты и вправду такая ханжа? Что ты хотела, подруга, я мужик, и да, нам нужно расслабляться. Выйди, а то это реально как-то слишком для меня. Нелепых ситуаций, связанных с — она даже наедине с собой не решалась произнести это слово в полный голос - сексом, за время погони за хоркруксами накопилось немало, и Гермиона признавала: возможно, ее родители несколько перестарались, или, скорее, по незнанию, привили ей несколько другие правила поведения. Судя по тому же Рону, чистокровные волшебники в принципе относились к этому проще. Гермиона полагала, что все дело в древних ритуалах плодородия, но Мерлин, она, скорее, умерла бы от стыда, чем спросила об этом кого-то из профессоров. И да, то, что Нотт и Малфой фактически подтверждали ее теорию, никак не улучшало ситуацию. Ей было неуютно знать, что Тео — она почти привыкла называть его так, по крайней мере, вслух — тактильный маньяк и зажимает своего, прости Мерлин, парня, при первой же возможности. А что касается Малфоя, тот оказался… Довольно одарен вокально. Гермионе было, разумеется, знакомо понятие «грязных разговорчиков», но она определенно не был готова к тому, как часто слизеринцы, оказывается, забывают о Заглушающих чарах. Каждый раз, когда она натыкалась на них в гостиной или на кухне, невольная краска смущения заливала ей щеки, а дыхание сбивалось, как после долгого бега. И если Драко — да, его имя все еще звучало странно даже в мыслях — прикусывал губу и отводил взгляд, стоило ей обозначить свое присутствие, то Тео… — Я целитель, Грейнджер, — рассмеялся он в тот первый раз, когда она, решив спуститься на кухню за молоком, застала их двоих голыми на кухонном столе. — И да, тебя я тоже видел в костюме Евы, так что если уж решила смущаться, то смущайся хотя бы по делу. Малфой, который явно предпочел бы оказаться в любом другом месте, лишь ласково провел рукой по обнаженной груди Тео, встал и отвернулся. Но Гермиона успела заметить два красных пятна на его скулах. — Не стоит стесняться, любовь моя, — Нотт медленно поднялся со стола, небрежно завязал вокруг бедер кухонное полотенце и медленно погладил изуродованную спину Драко. И в этом жесте было больше интимного, чем в тех горячих стонах, что слышались ей ночами… — Я не намерен отказываться от своих привычек ради комфорта маленькой гриффиндорки, и тебе не стоит. Кроме того, мы оба знаем, что ты не можешь мне отказать. Тогда она лишь глубоко вздохнула и быстро исчезла в своей комнате, пытаясь избавиться от охватившего ее странного волнения… Но теперь, когда их жизнь медленно становилась рутиной, а беспокойство за друзей невольно отошло на второй план, Гермиона не могла дальше врать самой себе. Ее волновали слизеринцы. И на этот раз дело было не в доверии. Хрупкое перемирие, которое они заключили после первого визита Малфоя к Пожирателям, казалось, дало им иллюзию полной свободы, которой они с удовольствием пользовались, не стесняясь в проявлении своих чувств. И именно это чувства заставляли ее прислушиваться к происходящему в соседней спальне безлунными ночами. Они оба так странно, но гармонично дополняли друг друга, что было бы нелепо представить их с кем-то еще, но Гермиона представляла. И это было хуже всего. Казалось, она предает их странную, зарождающуюся дружбу каждый раз, когда, забывшись, прикасается к влажным трусикам в темноте спальни, услышав ставшие знакомыми стоны. Тот факт, что Малфой был легилиментом, ничуть не облегчал ситуацию. Иногда ей казалось, ее провоцируют специально, будто проверяя реакцию на ту или иную неловкую ситуацию, но гриффиндорская храбрость, так часто отказывавшая ей за последние месяцы, пасовала и тут, оставляя неловкие разговоры ничуть не смущающемуся Нотту. Даже сегодня, когда Гермиона твердо решила посвятить весь день Зельям, эти двое не оставляли ее мыслей ни на секунду, особенно когда решили провести время за вполне определенным занятием. Видит Мерлин, она пыталась игнорировать это, но, как оказалось, ее тело было не согласно. Вновь проверив недоваренное Кроветворное, она глубоко вздохнула и поднялась в гостиную, надеясь, что та окажется пустой. — Наконец, ты научилась заплетать свои ужасные волосы в косу, и мне не грозит смерть от испорченного Зелья, — янтарная жидкость в бокале Теодора еле заметно покачивалась, а от обнаженной груди, покрытой капельками пота, валил пар. Гермиона проверила камин и нахмурилась: давным-давно Билл Уизли рассказывал ей об этом. Синий дуб, растущий только в нескольких заповедниках магической флоры, сгорая, выделял некое подобие табачного дыма, к которому питали слабость некоторые богатые волшебники. Конечно, никакой зависимости, как от маггловских наркотиков, у магов не возникало, но легкая эйфория была обеспечена любому, вдохнувшему достаточное количество этого дыма. — Извини, — Малфой обнаружился в кресле у окна. Полностью одетый, он пристально смотрел на нее, будто пытаясь разгадать, что именно она слышала и как воспринимает эту новую для себя реальность. — Думаю, я слегка переборщил с… — Ты просто скромняга-девственник из того журнала, что мы стащили у Флинта на третьем курсе, — Теодор пригубил виски и отставил бокал в сторону, подмигнув Гермионе. — Он так очаровательно краснеет, когда смущается, правда, Грейнджер? Ужасно красив! — Льстец! Но это все равно тебя не спасет, — Драко поправил ворот рубашки, явно скрывая засос, и прикусил губу. — Пора заканчивать с этим, Тео. Я не хочу, чтобы наша гостья упала в обморок от твоего дыма. — Иди, накорми ее печеньем, или что вы там делаете на кухне, когда я упражняюсь в зале. А мы с моим новым другом Огденом останемся здесь, предаваться декадентским наслаждениям этой странной эпохи упадка… — Тео отсалютовал им бокалом и, наклонившись к камину, глубоко вдохнул почти незаметный сизый дымок. — Салазар свидетель, иногда я действительно не понимаю, почему все еще люблю тебя, — с шуточным недовольством пробормотал Малфой, скрывая улыбку. — Понимаешь, — кивнул Нотт, вновь откинувшись на спинку кресла. Драко спокойно подошел ближе, и с привычной легкостью наклонился к чужим губам. Гермиона не смогла отвернуться: настолько пронзительно искренним и, что скрывать, горячим, получился их поцелуй. Он стояла довольно близко и не могла не заметить, как эротично и почти грязно их языки сталкивались друг с другом, и как рука Малфоя, огладив чужое плечо, опустилась ниже, пальцы сомкнулись на соске, и… — Пора бы уже начать требовать деньги за шоу. — Поцелуй закончился внезапно, она просто не успела выровнять дыхание, и отступила к стене, чувствуя, как, в который раз за последнее время, краснеют щеки. — Прекрати, Тео, ты правда ее смущаешь, — Гермиона старательно смотрела в пол. Она не знала, сможет ли выдержать очередной пристальный взгляд, которыми стал не так давно одаривать ее Малфой. — Пойдем, там у меня действительно печенье под Стазисом. Две чашки чая спустя, она почти убедила себя в том, что будет и дальше слышать и видеть смущающие ее вещи, но больше никогда не позволит себе поддаваться собственным неясным желаниям. Но тут Драко пристально посмотрел на нее и протянул руку, погладив внезапно ставшие ледяными пальцы: — Тебе не стоит так переживать, Гермиона. Поверь, в мире есть куда более важные вещи, чем наше сексуальное напряжение. — Прости, что? — Тео наверняка сказал бы сейчас что-нибудь обидное, но я предпочел бы поговорить об этом без него. Пока.