После пробуждения — слёзы бесполезны

Когда мы пришли домой, Хейзел расплакалась от счастья. Она судорожно обнимала и целовала Тристана со всех сторон, в перерывах отсылая мне всевозможные благодарности. Я лишь неловко ей улыбнулась. Когда это всё закончилось, нас с Тристаном отправили спать. Я была совсем не против, ведь из-за этой гонки я смертельно устала. Я завалилась на кровать, припав к подушке. Я хотела немного отдохнуть, а в итоге всё это… Сон пришёл быстро, и не успела я опомниться, как уже открыла глаза в нашей с Тору комнате. Прошло не особо много времени, но я чувствовала, что даже во сне мои лицо и тело изрядно вспотели. Я направилась в душ, потому что мне совсем не хотелось чтобы кто-то из ребят думал, что я устала от чего-то. Я ведь просто дремала. Как я могу устать? Тору будет переживать, что я заболела… В итоге быстрый душ неплохо отрезвил меня. Интересно, чем сейчас занимаются ребята? Как там Киса? Она уже превратилась обратно? Я вздрогнула от мысли о том, что это не так, что она ещё до сих пор может быть в обличии тигра. Бррр. Хару был прав. Я с самого детства боюсь самых разных животных по самым разным причинам. Да даже в детстве, когда я впервые смотрела «Аладина», я кричала при виде тигра Жасмин. А всё потому, что перед этим я вдоволь насмотрелась на Шерхана, жестокого тигра из «Маугли». С тех пор все мультики с диснеевскими принцессами (и не с принцессами) для меня были под запретом, ибо все они так или иначе были связаны с животными. Короче, страх и только. Я поёжилась. Такими темпами мне светят только рыбки, — единственные домашние питомцы, которых я не боялась. Надеюсь, Киса всё-таки перевоплотилась. На всякий случай заварю себе успокаивающий чай. С такими мыслями я спустилась на нижний этаж и сразу пошла на кухню. Из коридора я увидела незнакомую мне женщину, которая кланялась Тору. Возле неё стоял Юки, а к руке Хонды приклеилась девочка, в которой я сразу же узнала Кису. Она такая миленькая. Как жаль, что я не смогу её обнимать, даже если проклятие не действует, когда нас связывает один пол. Киса очень стеснительная, а я для неё незнакомый человек. Я не сделала ничего, чтобы заслужить эти объятия. Так как Киса собирается жить здесь некоторое время… Думаю, мне стоит побыть немного у госпожи Ёкото. Наверное, Сигурэ только обрадуется этой идее, хоть на день вздохнув спокойно. К тому же, семья Ёкото уже давно звала меня в гости. Кажется, у Кайоши скоро день рождения, поэтому моя помощь ей пригодилась бы. Позвоню ей сегодня. Краем глаза я уловила, что женщина куда-то пропала, а тройка уже поднималась по лестнице. В зале, за столом сидели Хару и Сигурэ. Я кивнула им. — Как спалось? — подал голос Хару, паралельно листая какой-то журнальчик. — Ничего необычного? Я захлопала ресницами в недоумении, но затем быстро опомнилась. — А, да. Спалось хорошо. Мне снились горы и эээ… козы? Две пары глаз, глаза Сигурэ и глаза Хару, были направлены на меня. Я не знаю зачем вообще соврала. Это как-то… автоматом. Я ведь могла сказать, что мне просто снилась моя семья, но почему-то наплела что-то про коз. Хару снова вернулся к журналу. — Прямо как в детстве… — Что, серьёзно? — Сигурэ засмеялся. — Вот это сны, не позавидуешь. Вот мои сны… — Спасибо, не надо. — быстро остановила его я, догадываясь о типе его снов. — Меня вполне устраивают мои козы. — Какие ещё козы? Я обернулась. В дверях стоял Кё, на плечах которого жалко распласталось полотенце. Оно выдохлось так же, как и я. — А-а, кстати! — Сигурэ поднял палец к потолку. — Киса пока поживёт у нас. После этого заявления я объявила, что хочу пожить у госпожи Ёкото. Когда Тору услышала об этом, она вся распереживалась. Говорила, что места точно хватит, — у нас ведь ещё есть диван, — но я быстро успокоила её тем, что хочу наконец проведать семью, которая была близка моей матери, вскользь упомянув ещё и о дне рождении Кайоши. Конечно же, не без тени сожаления, но с искренней улыбкой, она меня отпустила. Юки пожелал мне «хороших каникул», и я посмеялась: «моё проживание в этом доме всё равно что каникулы, так что, наверное, хватит мне отдыхать». Кё провожал меня так, будто ему всё равно, но я видела, что он хоть и немножко, но тоже будет скучать. Я пообещала, что буду заходить к ним после школы. Мне немного одиноко, когда я пропускаю важные главы. А то, что будет дальше, — поистине важно. Потому что это начало борьбы со страхом. Я тоже хочу… немного посмотреть на это. Я замотала головой. В любом случае, я уже позвонила госпоже Ёкото, и она радостно согласилась на моё предложение, обещая мне чуть ли не отдельную комнату. Конечно же, я долго пыталась успокоить её тем, что могу вполне поспать и на диване, но это ни к чему не привело. В итоге мне пришлось согласиться спать с госпожой Ёкото, — ведь она грозилась отдать мне свою кровать, а сама тем временем спочивать на диване, — так что уже к вечеру Юки (потому что Кё не хотел меня провожать, а Хару Сигурэ меня не доверил, из-за не такой уж и давней истории) спускался со мной по ступенькам. Уже темнело, так что я смотрела в оба, чтобы ему вдруг не пришлось меня ловить. — Комацу-кун, почему ты… боишься животных? Я перепрыгнула ступеньку, потому что она была больше, чем все остальные. — А? Я их не боюсь. Ну, не всех… — А каких боишься? — Юки звучал так серьёзно, что я остановилась. — Что-то случилось? — я посмотрела на него. Он нахмурился, но не злился. Я снова отвернулась. Это из-за того, что он проклят? Юки боится, что я испугаюсь и убегу, если увижу как он превращается? Такой страх не удивителен. Но мне всё же немного обидно. Я бы никогда не убежала. — Ничего… Просто я… — Юки прислонил руку к лицу. — Забудь, пожалуйста. Я просто много думаю о… всяком в последнее время. — Всё хорошо. Я себя контролирую. — мне стало немного стыдно за то, что я отвернулась тогда, и сказала «кошмар». Я совсем не подумала ни о Кисе, ни о ком либо ещё, кроме себя. — Я не считаю их монстрами или ещё что-то подобное. Не испытываю отвращения. Это просто бессознательный страх из… — я сглотнула подступивший к горлу ком. — …детства. Я не убегу, если рядом будет Хару, Тору-кун, Кё или… ты. — я улыбнулась и спрятала потеющие руки за спину. Пусть он поймёт, пожалуйста. Пусть не догадается, что я знаю, но поймёт, что я не убегу. Я подняла на него взгляд. Его чёлка размывала очертания глаз, движимая ветром. Когда ветер стих, я поняла, что Юки улыбается. Своей горькой улыбкой, которую я так сильно хочу стереть навсегда. Мои губы задрожали и я отвела взгляд. Я не могу плакать. Нет, не сейчас. Я улыбнулась снова: — Пойдём скорее… а-то скоро стемнеет. Мы почти не говорили о чём-то существенном по дороге к дому Ёкото. Я поспрашивала об урожае. Тыквы созреют месяца через три. Наконец мы пришли, Юки поздоровался с госпожой Ёкото, отказался от чая, попрощался со мной, а затем ушёл. — Наку-чан, я так рада! — Ёкото-сан обнимала меня так сильно, что я чувствовала давление в районе лёгких. — Д-да, я тоже. — Мам, отпусти Хару-кун. — я повернула голову и увидела Тоши, стоящего в дверях своей комнаты. Он снова улыбался, как и всегда, имея насмешливо-нежный тон. — Она задохнётся. Госпожа Ёкото послушно отпустила меня, добродушно посмеявшись. — А где Кайоши? Боковым зрением я уловила, как лицо Тоши опустело. — Он смотрит мультики. — улыбнулась Ёкото-сан, ничего не заметив. — Тогда не будем мешать, мг? — я тоже улыбнулась. — Через сколько дней у него день рождения? — Через три дня, совсем скоро. Ой, Наку-чан, а ты уже ужинала? Я отвела взгляд. — Нет… — Ох, эти мужчины! Неужели было так сложно покормить ребёнка? — запричитала она. — Ну и ладно. Надеюсь, тебе понравится как я готовлю! — А…Да. Очень взбодрённая, Ёкото-сан убежала на кухню. То есть, я так думаю. Кухню мне ещё не показывали. — Не против пока побыть в моей комнате? — Тоши ласково улыбнулся. — Да, хорошо. — я улыбнулась в ответ. Мне как раз хотелось с ним поговорить. Спустя пару минут мы уже сидели в комнате Тоши. Она не была маленькой, но и большой не казалась. Она была очень светлой, почти полностью белой. Внутри компактно расположились: двухспальная кровать, застеленная однотонным тёмный покрывалом; белый письменный стол, с огромным количеством ящиков и полочек; большое зеркало, висевшее на стене; ещё был встроенный в стену шкаф. Он являлся самой загадочной вещью в этой комнате; мне даже показалось, что Тоши сразу же подошёл к нему, будто пытаясь спрятать, закрыть собой. Но я притворилась, что не заметила. — У тебя здесь всё так аккуратно… — похвалила я, то и дело поглядывая по сторонам. Ни единой личной вещи, никакого намёка на личность. Только учебники, да настолки. Я легонько ущипнула себя за щёку. Нельзя так думать о человеке. Коврик здесь был очень мягким, так что сидеть можно было прямо на полу. Я скрестила ноги по-турецки. — Хочешь сыграть во что нибудь? — А? — я отвлеклась от разглядывания полки с настольными играми и развернулась к Тоши. — Во что… например? Дашь мне совет? — Шахматы? Я стыдливо опустила голову вниз. — Что такое? Не умеешь играть? — Ага, есть такое. Прости. — Ничего. Я ведь могу научить. Затем Тоши потратил уйму времени, чтобы объяснить мне правила игры и роли каждой фигуры, прежде чем мы наконец начали игра. Всего спустя пару минут Тоши поднял коня на уровень своих губ, расплывшихся в усмешке. — Шах и… — его глаза сузились. — …Мат. Я спрятала лицо в ладошках. — Ааа! Прости! — За что ты извиняешься? — его голос был чрезвычайно удивлённый, впервые такой… неконтролированый. Я убрала руки с лица. — Ты столько времени потратил на меня, а я не стала тебе достойным соперником! Тебе же было так скучно! Тоши ещё около секунды смотрел на меня в недоумении, а затем вдруг рассмеялся. — Что… Что смешного? — я чувствовала, как мои щёки ардеют. Я настолько глупой ему показалась? Но… он впервые… улыбается так искренне. — Пффф… Ну что ты за глупышка, а? — он начал собирать шахматы обратно в коробку. — Это я должен просить прощение за то, что выиграл. — А? — я чуть не упала на спину. — Почему это? — А почему ты решила, что я потратил время в пустую, тренеруя тебя? — Ты мог расстроиться… Его лицо снова окаменело, словно ему вкололи парочку уколов с анестезией. Тоши быстро сгрёб все шахматы в коробку, а затем отвернулся и встал. После коробка с характерным звуком закрылась. — Ничего подобного. Что за глупость? — он ворчал. Впервые с тех пор, как я неожиданно заявилась к ним домой. «Кайоши, сказал же не бегать к двери. Вдруг ещё кто незнакомый при… Хару-кун?» Тогда он… также застыл на секунду. Шахматы быстро оказались на полке. Теперь они очень сильно выделялись, потому что были в совершенном беспорядке. — Я думаю, ужин уже готов. — сказал Тоши, положив свои руки мне на плечи. Я вздрогнула. Его голос лился сладостью, словно мёд, но движения были резкими. Я поднялась, и он сразу же открыл мне дверь. — Приятного аппетита. Дверь за мной неожиданно громко закрылась.

***

Прошло три дня, но Тоши избегал меня всё это время. Я пыталась сходить к Сузумэ, но она меня выгнала, ничего не объяснив, только назвачив встречу на определённый день. Это утро было учебным, так что с вечера я позвонила Хару, чтобы встретиться с ним около магазина на перекрёстке, и вместе пойти в школу. Я завтракала с госпожой Ёкото. — Ну что за выбрыки? — она со злостью положила какую-то бумажку на стол, а затем фыркнула, ещё раз её перечитав, но теперь уже вслух: — «Мама, доброе утро. Я решил сегодня выйти пораньше и сразу же отвести Кайоши в школу. Прости, что не позавтракал». Я не понимала, почему Ёкото-сан злиться. Вполне себе вежливая форма обращения, но… Мне стало немного не по себе. Очевидно, обычно Тоши всегда завтракает, потому что госпожа Ёкото продолжала фыркать и говорить что-то о том, что нужно было предупреждать её с вечера, что теперь порция пропадёт зря. Когда собиралась выкидывать завтрак Тоши, я остановила её: — Постойте, не выкидывайте. Мы с моим другом договорились встретиться. Может быть, он съест эту порцию? Глаза госпожи Ёкото засияли. Она готова была меня расцеловать. Вот так и получилось, что я встретила Хару и позвала его на завтрак в доме Ёкото. К счастью, в запасе у нас был ещё час, на случай если кто-то из нас потеряется, так что мы вполне себе успели. В школе нас уже ждал Момидзи, как всегда очень весёлый. Времени на то, чтобы поздороваться с остальными у нас не осталось, так что я решила встретиться с ними как нибудь на перемене. Я долго болела, а потом были ещё и каникулы, так что было слегка непривычно. Но я очень старалась, ведь Хару и Момидзи сделали для меня много конспектов, а Юки старался всё пояснить. На носу, вобщем-то, были контрольные, так что перспектива что-то не понять меня очень пугала. Не хотелось, чтобы усилия стольких людей прошли даром. Так что, хоть мне и хотелось порой сбежать, я держала себя в руках. Наконец, первый урок закончился. Дежурные вытирали доску и вдруг… Что-то с треском упало на пол. Я вздрогнула и отскочила, несмотря на то, что была достаточно далеко. Как-то на автопилоте и глаза закрылись. Открыв их, я увидела знакомое лицо… и пару девочек, которые её ругали. Внизу, на корточках, собирая мел, сидела Мачи. Хару и Момидзи вышли из класса, чтобы купить чего нибудь попить, так что я осталась одна. Мне было некомфортно до безумия. Но Мачи канонный персонаж! Я могу спокойно с ней общаться, ведь знаю точно, каких тем стоит избегать. С такими мыслями я буквально подлетела к ней, стараясь не смотреть на других девочек. Я молча опустилась на пол, тоже начиная собирать мел в коробку. Он разбился на мелкие куски, которыми вряд-ли можно было писать, так что это было бесполезно. — Комацу-сан, перестань ей помогать. Эта девочка разбила уже с десяток таких коробок. Сама виновата, она же специально. — Во-во. Надо вообще перестать подпускать её к доске. Я поджала губу. Конечно, это так только с их стороны. Но как же обидно звучат эти слова! Я поднялась резко, не ожидая от себя такого. Мои кулаки сжались. — Перестаньте! — я взяла коробку с мелом, а затем и Мачи под руку. Она заметно вздрогнула. — Пошли. Мы возьмём новый мел! Она отвела взгляд, но не сопротивлялась. Мы вместе шли по коридору, я просто пыхтела от злости, так что шаги мои были громкими. Мачи тихо шла рядом, словно тень. Я открыла дверь в учительскую и быстро попросила у них мел. Старый мы выбросили. Новую коробку я сразу же взяла в свои руки и, выйдя из учительськой, забрала один мел себе. Затем коробка перекочевала к Мачи. Она с широко раскрытыми глазами смотрела то на меня, то на мелки, а затем ровно произнесла: — Зачем тебе?.. — она не закончила, даже не собиралась, так что я продолжила за неё. — Зачем мне мелок? — я повертела его в руке, а Мачи тем временем кивнула. — Да просто так! — я зло выдохнула, и меня отпустило. — Фух… Не хочешь быть друзьями? Мачи посмотрела на меня тем же взглядом, что и на мелки ранее, а затем опустила голову. — Зачем? Со мной скучно. — Ну, это уже я буду решать. — Мачи снова повернулась ко мне. — Я тебя… совсем не знаю. — наконец выдавила она. — Естественно! Но я же не заставляю тебя сразу же выдавать мне все свои секреты? — я приложила руку к подбородку. — Если тебе не понравится со мной общаться, я обещаю, что не буду кричать на тебя. — А если… не понравится тебе? Если ты бросишь меня первой? Я засмеялась. — Ну как я смогу это сделать? Ты ведь мне так нравишься, Кураги-сан! Она отвернулась. — Это значит «да»? — Не знаю.

***

— Кураги-сан, пойдём вместе в магазин? Снова настала перемена. Ребята снова куда-то ушли, а Юки и Тору я не нашла. Мачи сидела на своём месте, подперев щёку рукой. — Зачем? Я задумалась. И в правду, зачем? Я просто не знаю куда ещё можно сходить с потенциальной подругой. Не в кино же и не в кафе. — Нуу… — я прилегла на соседнюю парту. — …Составить мне компанию, что-то купить… Мачи посмотрела на меня так, будто говорила: «идея дурацкая». — Не хочу. Мне нужно домой. — Ой, а может тогда пойдём к тебе домой вместе? — Нет. — Я только проведу. — Всё равно нет. Какой-то парень толкнул меня в плечо. — Что, пытаешься подкатить к неподступной Куроко? — Кураги. — поправила я, прикусив щёку. Нельзя злиться, лимит на сегодня истрачен. — Ой, да какая разница? Она… Я не выдержала и снова резко поднялась. — «Какая разница»?! — я толкнула его. — «Она», что? Что это ты хотел сказать, а? Кураги-сан такой же человек, так что есть разница! А ты, если даже не можешь запомнить имя одноклассника к которому обращаешься, почему требуешь к себе внимания? Я почувствовала чью-то руку у себя на плече. Сзади стояла Мачи. «Остынь» — говорили её глаза. Но я не могла. Конечно, у этого парня что угодно может быть в голове, свои проблемы и свои причины, но… Но я ни о чём не жалею. Я не хочу просить прощения. Пусть все смотрят на меня… как хотят. Я поджала губы и постаралась не заплакать. Глаза сами по себе закрылись, оставив спасительную темноту. Не страшно. Не страшно… — Чего взъе… — Эй, Макихито, прекрати уже! — я открыла глаза. Какая-то девочка встала между нами. — Да и ты, Комацу, тоже хороша. Зачем толкаться? А ну-ка прекратили разводить здесь балаган! Ах, да. Это ведь староста. Чиэко-сан. — Больше не повторится. — пообещала я. — Тц. Тоже мне. Из-за всяких мелочей… — Тшшш. — староста угрожающе приставила указательный палец ко рту Макихито. — Не распаляй пламя снова. — она повернулась ко мне. — Обещание обещаниями, но ещё раз такое увижу, — к директору как миленькие побежите! Кого-то она мне напоминает… — Идите вон, — Чиэко-сан махнула в сторону окна рукой. — Воздухом подышите! Я послушно кивнула, и уже через пару минут была на школьном дворе, а затем и почти на крыше. Точнее, прозвенел звонок, но уйти я не успела. Мне прилетело дверью по голове. Аааррр, хватит становится так близко, дура! Я приложила руку ко лбу и вдруг услышала знакомый голос: — Наку-чан! А затем ещё несколько… Передо мной была вся компания. — Так вот вы все где. И правда все. Только Кё нет. Я увидела, что глаза у Момидзи на мокром месте и сразу же достала платок Юки. — Вот! Я хотела вернуть. Он чистый, честно! Юки аккуратно принял его. — Спасибо. Похоже, его снова прийдётся использовать. Он хмыкнул, а затем нежно и ласково вытер слёзки Момидзи, после чего передал платочек Тору. — Пойдём на уроки? — улыбнулся он.

***

— Харумацу, что-то случилось? Хару смотрел на меня снизу вверх, пока я перебирала его волосы, пытаясь что-то заплести. — А? — Ты сегодня намного-много более задумчивая! — сказал Момидзи, подав мне одну из разноцветных заколок из своей коллекции. — Ты всё время смотришь на ту девочку, Кураги-сан. — Да? Оба Сома синхронно закивали. Момидзи более энергично, конечно. — А ну… Я быстро пересказала им события двух прошлых перемен. — …Я разозлилась немного. — Ясно. — Хару и Момидзи внимательно слушали до тех пор, пока я не закончила. — Но о чём ты переживаешь? О Кураги или о вспышке гнева? Я повела плечами. — Всё сразу? Хару вальяжно разместил руки на спинке стула. — Ты слишком много думаешь о других в обоих случаях. — Э? И это ты мне говоришь? — Когда я злюсь… не думаю о других. К тому же, меня совершенно не волнует мнение других о себе. Ты же думаешь о том, что после такого нет ни шанса на нормальное общение с классом. — Да… Когда Хару говорит подобное, мне не остаётся ничего, кроме как согласится. Он всегда видит меня насквозь. И не только меня. — Мне вот кажется, что если они не понимают из-за чего ты разозлилась, то они не заслуживают быть рядом. — встрял Момидзи. — Но для тебя это важно, верно? — продолжил Хару. Потому что… я не хочу чтобы история повторилась. Я не хочу больше… быть одна. — Пока что это неважно. У меня ведь есть вы. — я погладила Момидзи по голове и он захихикал. — Спасибо вам обоим. Правда. — Насчёт Кураги… — Хару прикрыл глаза. — Дай ей немного времени. Я улыбнулась. — Да, ты прав. Так и сделаю. — Но настойчивость, хоть и лёгкая, здесь не помешает. Такие люди очень редко делают первый шаг… Кстати. Ты ведь сегодня прийдёшь? К сенсею. Мы будем ужинать. — Ой, я совсем забыла!.. Конечно прийду. Только немного опоздаю. Нужно рассказать обо всём Ёкото-сан.

***

Сегодня вечером, после того, как я сходила к госпоже Ёкото (потому что телефона у меня нет), я отправилась домой. Солнце садилось, а трава вокруг щебетала от ветра. Было ещё тепло, мне немного хотелось спать, но я держалась до последнего. Я зашла в дом (а точнее, я забралась внутрь через крышу, потому что могла разрушить важную сцену), но никто меня не встретил. Сигурэ не было, а тишина царила. Точнее, так казалось сначала. За перегородкой, которая вела на улицу, слышались голоса. Я знала, что это Киса, Юки и Хару говорят. Я решила, что заварю нам всем чай, так что прошла на кухню. К счастью, незамеченной. Чай был готов даже слишком скоро, поэтому я поставила его на столик и принялась внимательно слушать разговор, чтобы подать чай до того, как он остынет. Я слышала весь разговор, от начала и до конца. Каждое слово, которое впивалось в сердце и разрывало его изнутри, потому что… Было так близко. Потому что я тоже… я тоже… — Мне кажется, что только когда есть кто-то, кто говорит нам, что любит нас… только тогда мы можем научится любить самих себя. Потому что… — …Мы вдвоём будем и дальше стараться. А если тебе снова станет одиноко или ты потеряешься, тогда приходи сюда. Потому что здесь… Я схватилась за поднос с чаем, будто он мог меня спасти. — Добро пожаловать назад. Наконец-то… ты со мной говоришь. Я не выдержала и закрыла рот рукой. Поднос упал на пол с треском, который напугал меня саму. Я вжалась в соседнюю стену, словно пытаясь убежать от огня. Глаза отказывались закрываться, но и так не было ничего видно из-за покрывала слёз. Дура… — Харумацу. — я вздрогнула, когда чья-то рука легла на моё плечо. — Это я, успокойся. Я взялась за рукав Хару, но… Но вдруг услышала поняла, что мы здесь не одни. Я опустила руку. — Комацу-кун, что… — Всё хорошо… — получилось тише, чем хотелось. Я закрыла глаза руками, пытаясь скрыть слёзы. Никто не должен видеть. Никто кроме Хару, пожалуйста. Руки Хару легли мне на плечи. — Харумацу, пойдём наверх? Ты всё мне расскажешь. Я слабо кивнула, не в силах сопротивлятся, хотя даже не знала, как собираюсь это объяснить. — Хару… — Я разберусь с этим. Что-то мягкое зашелестело у меня над головой. — Открой глаза. Никто не увидит. Я послушно убрала руки. Вокруг была лишь фиолетовая ткань мужской школьной рубашки. Я слегка успокоилась. Всё хорошо. Хару никогда мне не врёт. По телу прошлась волна спокойствия. Может, они и не видели ничего…