****
Небольшая японская комнатка, справа сервированный изысканными традиционными блюдами стол, слева — идеальный для двоих открытый горячий источник с живой растительностью и камнями. Но, ни до еды, ни до купания никому нет дела. Стоило Сэхи появиться перед Чимином в небесно-голубой юкате с узором из красных рыбок, с убранными в замысловатую прическу волосами, в которых поблескивала и переливалась шпилька для волос в японском стиле, как все ясные мысли покинули его голову. Между желанием запечатлеть столь прекрасную картину и желанием сделать эту картину ещё великолепнее, он выбрал второй вариант. — Что ты творишь? Я так долго разбиралась с тем как это надевать! — возмутилась Сэхи, когда её ловким движение повалили на тёплый пол и подмяли под себя. — Охотно верю, — похвалил он её старания, жадно разглядывая открытую шею и вздымающуюся от недовольства обтянутую шёлковой тканью грудь. — Я сполна оценю твой нелёгкий труд, когда буду медленно раздевать тебя, — хищная улыбка коснулась его губ, а правая рука забралась под подол юкаты, принимаясь скользить от икр к бёдрам и обратно. — Чимин, не смей, — требовала Сэхи, но противоречиво плавилась под настойчивыми ласками. — Не сметь что? Договаривай, Сэхи, — издевательски шептал Чимин, опаляя кожу шеи своим тягучим дыханием. — Время… я… — она глубоко вздохнула, сводя бёдра вместе, когда он вскользь коснулся оголённых половых губ. — Ты, кажется, забыла нижнее бельё. Или ты упустила этот предмет гардероба намеренно? — продолжал Чимин, медленно усыпая нежную кожу короткими поцелуями. Он раздвинул ноги, разместив между ними колено, и, накрыв ладонью лоно, слегка надавил на клитор. Из приоткрытых женских губ вырвался первый стон. — Ты… — Сэхи смотрела затуманенным взглядом, а её щёки пылали от жара стыда и возбуждения. — …мстишь мне… — она вздрогнула и задохнулась от волны наслаждения. Пак смотрел и упивался от того, как она под напором его ласк выгибается в спине. Он не давал ей закончить предложение, то массируя чувствительный бугорок, то нарочно медленно растягивая лоно, проникая в него пальцами. — За прошлое… мстишь за… Ах! М-м-м, — он ускорил темп и довольно улыбнулся увиденной картине. Ли закусила губы и прикрыла их рукой, сдерживая рвущиеся из груди звуки. Её кожа блестела от лёгкой испарины, прическа немного растрепалась, но всё равно выглядела замечательно, ворот юкаты ослаб, открывая верх груди. «Сладкая и пленительная, словно редкий цветок, она манит своим ароматом и чарует меня своей невообразимой красотой. Хочется спрятать её ото всех, как самое ценное сокровище, ведь где бы она ни появилась, обязательно найдется тот, кто падёт перед её очарованием. За время, проведённое вместе, я понял одну страшную вещь — я не хочу ни с кем её делить». — Нет, дорогая, это не месть, — Чимин завёл руки Сэхи над головой, прервав сладостную муку, а сам удобнее устроился головкой члена у входа. Ли, опьяненная страстью, смотрела на его улыбающееся лицо, чувствуя возбужденную плоть, и остатками сознания цеплялась за его томно произнесённые слова. — Это награда, — произнёс он прямо в губы, невесомо коснувшись их. Она судорожно вздохнула, злясь на Чимина и его дразнящее поведение. Низ живота стягивало желание, тело изнывало, не получив должного внимания, оно требовало продолжения, хотело заполнить пустоту. Чимин же контролировал себя, уверенно удерживая похотливого зверя на привязи. — Врёшь, — недоверчиво сказала Сэхи, хмуря от недовольства брови. «Ты специально изводишь меня, как это сделала тогда я!» — кричал её прояснившейся взгляд. Чимин хмыкнул и подался бёдрами вперёд. Незамедлительно проникая в приоткрытый от неожиданности рот Сэхи, он поглотил стон и завладел языком. Мокрый поцелуй, сбитое дыхание и глубокие толчки. Чем дольше продолжалось их безумство, тем крепче становилась их связь. Они изучили все чувственные точки друг друга и умело использовали их, доводя до исступления. — Разве мы… не разобрались… со всем… в прошлый раз? — прерывисто спросил он, принимаясь покусывать скулы и шею. Они выдохлись, достигнув пика эмоций, но разъединяться не торопились, продолжая лёгкие заигрывания. — Судя по твоей выходке сегодня, — она сделала паузу, смотря в хитрые лисьи глаза у своих грудей. Чимин явно чувствовал себя победителем, только вот Сэхи не припомнит никакого пари. «Он просто отыгрался за прошлую мою выходку, вернее, за наказание, которое вполне справедливо заслужил. Вот и улыбается во все тридцать два». — Запишем ещё один пунктик к черте твоего несносного характера — не умеет принимать наказание, — сощурилась Сэхи, путаясь пальчиками в коротких волосах Чимина, пока он якобы прятал её груди обратно под юкату. «О да, «наказание», мне никогда не забыть того чудного нового опыта! Её властный голос и моё обтянутое ремнями нагое тело в центре старинной комнаты. Жар и треск огня из украшенного лепниной камина, немного жесткая шкура белого медведя под моими ягодицами и её длинный шёлковый халат алого цвета неподпоясанный ремешком… Я был сильно ошарашен окружением, когда с моих глаз, наконец, спала чёрная атласная лента. Ух, в тот день её фантазия перешла все границы дозволенного, вынуждая послушно выполнять все прихоти и приказы. Это была наша первая ссора, я приревновал к её воспоминаниям, глупо и по-детски повёл себя, высказывая недовольство и категоричность к её взаимоотношениям с другими свободными мужчинами. И в наказание она поймала меня в ловушку воображения. Приказала ласкать себя — и я повиновался, в мыслях представляя, как позже возьму её на полу, прямо на чёртовом медведе, шерсть которого порядком доставляла дискомфорт моим булкам! О да, я прекрасно помню то наказание и никогда не забуду тот сладкий приглушённый стон, что сорвался с её губ, когда она возбуждённая от моей мастурбации скользну пальчиками по половым складкам. Помню, как тогда обезумел, ещё сильнее желая овладеть её телом и сердцем. Тем вечером мы разрешили все наши разногласия, и пришли к взаимному примирению под звуки быстро бьющихся сердец. Так что её слова сейчас совершенно неверны». — Категорически не согласен, — ущипнул Чимин за сосок, за что случайно лишился пары-тройки волос на голове. Усмехнулся её растерянному выражению — причинять боль и уж тем более способствовать облысению любимого в планы Сэхи не входило. Чимин стряхнул павшие в неравном бою волосинки и, поравнявшись, поцеловал Ли в носик. — Прости, ты выглядела прекрасно, поэтому я не смог устоять, и ни о какой мести речи и быть не может, — нежно добавил он, одаривая самой ласковой улыбкой, на которую только был способен. Сэхи моментально вспыхнула от смущения, прикрывая раскрасневшееся лицо ладонями, на что Пак громко рассмеялся, после целуя обе женские ручки, под забавные завывающие просьбы прекратить дразниться.***
Ставший обыденностью размеренный день преподнёс Сэхи и Чимину необычный подарок — неожиданное появление посреди кухни Хёнджина. Парень поначалу растерялся, наблюдая недвусмысленные объятия наставника и «клиентки». Ничего пошлого и откровенного он не увидел, чтобы так сильно покраснеть и пристыжено отвести взгляд, но всё же сложно было истолковать иначе близость этих двоих. Сэхи сидела на высоком столе в одной рубашке, обвив ногами оголённый торс Чимина, пока он, отрезав пути отступления руками в края столешницы, игриво целовал её лицо. Щеки, глаза, лобик, носик, его поцелуи были везде, но чаще задерживались на растянутых в улыбке губах Сэхи. «Боже, а если бы я явился чуть позже?! Они бы уже… А-а-а, не думай об этом Хёнджин!» — он хлопнул себя по горящим от стыда щекам и неловко покосился на притихших знакомых. К его великому облегчению, они быстро заметили его и предусмотрительно прекратили ворковать. Чимин спустил со стола Сэхи, строго наказав ей держаться за спиной. Не сложно было догадаться, что Пак ревнует и не хочет, чтобы кто-то, особенно другой мужчина, видел её в одной лишь рубашке, пусть она и доходила до колена. «Такую Сэхи могу видеть только я, так что глаза в пол!» — всем своим видом угрожал Пак, строго смотря на ошалелого Хвана. Стыд и смущение сменила бледность и страх за свою безопасность. Хёнджин давно не видел наставника и как-то даже поотвык от его давящей ауры, не говоря уже о гневном недоброжелательном взгляде. — Давно не виделись, наставник, Сэхи, — неловко начал Хёнджин, рассматривая повторяющийся узор паркета. Пак задумчиво насупился, счёт дням он потерял уже на второй неделе пребывания в мире грёз Сэхи и с полной уверенностью не мог сказать, сколько же времени прошло с того дня. «Я так понимаю, прошло действительно много дней… Хёнджина послали по какому-то явно срочному делу, знали, что ему я доверяю и спокойно выслушаю. Интересно, кто из них двоих отправил его: Марк или директор?» — Пак внимательно осмотрел давнего подчинённого, подметил, что тот уже привык к импланту и, кажется, не комплексует из-за него. Чего не скажешь о Сэхи, она смотрит с печалью на металлическую деталь: «Мне очень жаль Хёнджин… Ты пострадал из-за меня, но я даже не смогла сказать спасибо за спасение, не смогла быть рядом и поддержать в трудный для тебя момент…» — Да, давно. И какова же цель твоего визита? — не без подозрений спросил Чимин. Почему-то его сильно беспокоило внезапное появление Хёнджина. В другой ситуации он был бы рад встрече, но сейчас всё нутро скручивало от предчувствия приближающегося разрушения. Казалось, что бесценный мир, к которому он привык, вот-вот развалится, не оставив после себя и намёка на былое существование. — Прости, что не интересуюсь, как ты поживал. Для этого ведь нет времени, я правильно понимаю? — Хёнджин утвердительно кивнул, не почувствовав обиды за сказанные наставником слова. — Я здесь всего на десять минут, больше задерживаться мне запретили, — добавил он, чуть подняв голову. Взгляд Чимина по-прежнему строго и пристально наблюдал за ним. «Как же он пугает… Я точно справлюсь с поставленной задачей?..» — Хван нервно поджал губы. — В чём дело? — требовательно задал вопрос Пак и обернулся к Сэхи, когда она легонько ущипнула его за бок. Девушка хмуро смотрела на Чимина, выказывая неприкрытое недовольство его поведением. — Неужели не замечаешь, что он боится тебя! Прекрати нагнетать и нормально поговори с ним! — зло прошипела Ли, вновь щипая за твёрдый бок. «Об него пальцы сломать можно!» Спорить Чимин не стал, тяжело вздохнул, поцеловал в знак примирения в рыжую макушку и тихо шепнул: «Я сделаю, как ты просишь, не злись». — Поговорим в гостиной, — холодно скомандовал Чимин, возвращая внимание к притихшему Хёнджину. Ли закатила глаза: «Ну да, прям сама доброта в чистом виде…». Но как ни крути, обстановка действительно стала ощущаться легче. Мужчины в молчании перешли в другую комнату, а Сэхи осталась на кухне — решила дать им немного времени заново попривыкнуть друг к другу. «Они ведь были коллегами, должно быть есть что обсудить и что вспомнить. Моё присутствие наверняка не даст им расслабиться и свободно поговорить». — Ну и, зачем ты здесь? — не ища обходных путей, прямо спросил Чимин, усаживаясь на широкий светло серый диван, утопленный в пол. В центре углубления монолитный прямоугольный стол, на котором гармонично расставлены камни разной формы и размера, есть также несколько совсем маленьких керамических горшочка с кактусами. Напротив «П-образного» дивана закреплено полотно для проектора, которым так никто и не воспользовался. Представить окружение легко, но вот оживить его… — Марк просит тебя вернуться и помочь ему, говорит, без тебя не получиться вернуть Сэхи в сознание, — как есть отвечает Хёнджин, наконец, смело поднимая голову. Чимину сказанное не нравится, он сводит брови и морщит лоб. — Нужно возвращаться прямо сейчас, ситуация критическая. — Как она может быть критической, если с Сэхи всё в порядке? — не соглашается Чимин, буравя недоверчивым взглядом, в то время как в голове уже поднялся ураган из мыслей. «Марк не станет лгать, да и Хёнджину нет с этого выгоды. Но она же хорошо себя чувствует… Почему так внезапно? С чего бы ситуации становиться критической?! Какая причина?!» — В порядке только сознание, тело уже на пределе и не выдерживает нагрузок, — подавленно признаётся Хван, опуская взгляд на переплетенные пальцы. Чимин подскакивает с места, тревога разрывает грудь: он не хочет оставлять Сэхи одну в этом мире, но и не может подвергать её опасности, упрямо оставаясь рядом. «Если я могу помочь, я должен встретиться с Марком. Да, он же не зря отправил Хёнджина за мной, наверняка у него уже есть план!» — Хорошо, отправимся, как только я объясню всё Сэхи, — Чимин только делает шаг из зоны отдыха, как Хёнджин, ухватив его за руку, утягивает за собой в портал. — Чимин, Хёнджин, я заварила чай, только не решила сладости или бутерброды подать к нему, — выглянула Сэхи из-за угла кухни-столовой. — Никого? — она удивлённо осмотрелась, не находя следов присутствия мужчин. — Может они вышли на террасу? — предположила она и двинулась в её направлении. «Ладно ещё Хёнджин, он говорил, что пришёл ненадолго, но где же Чимин?» — Ли задумчиво насупилась. Она не нашла мужчин на террасе и вернулась в гостиную. Покрутилась, раздумывая, куда делся Пак, и решила просто начать поиски со спальни. «Неужели опять задумал шалость?» — волнующе улыбнулась она, но уже спустя десять минут неудачных поисков, поубавила игривый настрой. — Чимин, это уже не смешно! Где ты? Хватит прятаться, я сдаюсь! — кричала она, ощущая подступающую к горлу тревогу. — Чимин? — голова немного закружилась, когда она резко обернулась на грохот с кухни. Поспешила покинуть гостиную, но вместо кухни-столовой нашла лишь непроглядную тьму. Сэхи резко попятилась назад, возвращаясь в светлое пространство просторного зала. — Чимин, что-то странное происходит! Скорее выходи! — кричала она, а тьма всё подступала. — Ты же обещал не оставлять меня, — дрожала она от страха неизвестности. — ЧИМИН! — срывая голос, Сэхи потеряла сознание. По возвращении в реальный мир, Пак в ту же секунду падает на колени, хочет выругаться и прибить Хёнджина за самовольничество, но слабость и головокружение не отпускают, всё сильнее придавливая к полу. — Прости, не было другого выбора, — быстро и сбивчиво извиняется Хёнджин. Чимин грозно косится на него, сдерживая рвотные позывы. — Ты поступил правильно, не за что извиняться, — вступается за Хёнджина, вошедший в комнату Марк. Длинный белый халат, впалые круги под глазами и какое-то смешанное чувство облегчения и осуждения в голосе. — Возвращайся к своим обязанностям, дальше я сам, — выпроваживает он паренька и опускается на корточки. — Ты явно умом двинулся. Заигрался в счастливую супружескую жизнь, совсем позабыв реалии? Я, несомненно, рад, что у вас с Сэхи всё устаканилось, но головой-то думать надо! ТРИ ГРЁБАНЫХ МЕСЯЦА, ЧИМИН! Три, ты понимаешь? Ну и каково теперь корчится от нестерпимой боли во всех мышцах? Каково чувствовать, как органы скручиваются в один комок? Будь ты хоть чуточку разумнее, возвращался бы раз в две недели, и всего этого пиздеца можно было бы избежать. — Блять, Марк, хватит читать нотации! Верни меня обратно, я не попрощался с Сэхи! — закашлялся Чимин, с огромным трудом выдавливая слова. — Нет, мой дорого друг, ты заткнёшься, выслушаешь всё, что я скажу, и проведёшь ни одну недельку в этой замечательной, блокирующей способности камере. Я, сука, спать нормально не мог, разрабатывая лекарство для Сэхи и думая о том, как один кретин, потерявший счет времени подводит свою жизнь под плаху, а ты, идиота кусок, вместо благодарности, мозг выносишь и жаловаться смеешь! — Марк рассержено сжал кулаки, из последних сил сдерживаясь, чтобы не ударить по искаженному болью лицу. Ведь даже находясь на грани своих возможностей, Чимин продолжал настаивать на своём. Именно поэтому было решено поместить его в изоляционную камеру. — Я не намерен сидеть в этой тюрьме и не планирую оставлять Сэхи в том мире совершенно одну, — что и требовалось доказать — Пак Чимин и его самоотверженность, граничащая с безрассудством. Он с трудом поднялся на трясущихся руках, после, без посторонней помощи, поднялся на ноги, удерживая равновесие только благодаря оббитой мягкими, но довольно прочными подушками стене. Он дрожал от боли, его лицо было бледным как мел, а со лба стекали огромные капли пота. — Это уже не тебе решать, — строго отозвался Марк, уверено и твёрдо стоя напротив. — Дальнейшее общение будет через переговорник. В твоих же интересах быть паинькой и послушно следовать назначениям доктора. Увидимся, когда сможешь нормально стоять на ногах, — Марк с полной уверенностью в своём решении покинул камеру, наглухо заперев дверь с другой стороны. Через небольшое круглое окошко он видел, как Чимин бормоча ругательства под нос, медленно сползает по стене. «Тебе несказанно повезло остаться в сознании после совершённой глупости…» — выдохнул Марк и быстрым решительным шагом направился в палату к Сэхи. Его ожидала непростая операция, о которой он позже поведает другу. Неделю спустя. Чимин яростно молотил кулаком по закалённому стеклу своей ненавистной тюрьмы, требуя всегда одного и того же — свободы. — Марк, иуда, выпусти меня сейчас же! Клянусь, я разнесу эту комнату по кирпичикам, если пробуду тут ещё хотя бы час! — Делай, что душе угодно, но из камеры я тебя не выпущу. Ещё слишком рано, — равнодушно отвечал Марк, игнорируя неадекватное поведение друга и больше фокусируясь на отчетах по состоянию здоровья Сэхи. Он провёл две операции с промежутком в три дня. Нагрузка с тела спала, но полностью избавиться от вредоносного вещества в организме Сэхи не удалось. Увеличивать дозу лекарства было неразумно и опасно для жизни девушки. Приходилось постепенно выводить токсины, смешивая лекарства с обычными витаминами. Стабильность показателей радовала, но терять бдительность Марк не мог себе позволить. Чимин новость об операции воспринял крайне эмоционально, всполохи синего пламени сожгли большую часть обивки. Он даже умудрился пораниться, при попытке сбежать из камеры, в день осмотра доктором. Пришлось связывать Пака и держать в смирительной рубашке несколько дней. Его импульсивность выходила за грани разумного, если дело касалось Сэхи. Это поражало и пугало одновременно. — Я же сказал тебе, что не натворю глупостей. Просто дай мне быть рядом с ней! — очередной глухой удар по стеклу. На сей раз образовалась микротрещина. «Он реально разнесёт её…» — не показывая своего изумления, посмотрел Марк в окошко. — Ты же знаешь меня, я держу своё слово, — рычал Чимин. — В том-то и проблема, что я слишком хорошо тебя знаю, и пока не могу допустить твоего вмешательства. Пойми, наконец, один неверный шаг и мы потеряем её навсегда, — гримаса сердитой грусти исказила лицо Марка. Он понимал страдания и рвения Чимина как никто другой и поражался, что сам ещё держится в здравом уме. «Будь я также безумен всё закончилось бы трагедией… Но мне тоже хочется рвать и метать всё кругом… Я не меньше твоего мечтаю, чтобы кошмар, в котором мы втроём оказались, прекратился». Причиной кошмара был Хару, каким способом ему удалось ввести в организм Сэхи сыворотку, похожую на ту, что испытывали на нём, выяснить не удалось. Бессонные ночи, бесконечные опыты и тесты приводили к странному, казалось бы, нелогичному выводу — «болезнь» Сэхи находится не в подсознании, как если бы её атаковал пожиратель, а в самом теле, в крови. Тогда-то Марк снова и обратился к директору. Пришлось перерыть секретные дела, в которых было несколько записей и о Хару. Там же нашлись записи о самих препаратах, которые в итоге попали под острую критику несогласной верхушки. А после обнаружения сбежавшей сестры Хару — Шин Мины, всё окончательно встало на свои места. Допрос проводили в присутствии Марка, чтобы избежать потери ключевых моментов. Так удалось выяснить, что они с братом создали похожий препарат, Хару довольно деликатно подошёл к теме мести. Он намеревался запечатать сознания врагов в их же телах и впустить в них пожирателей: они бы долго мучили свою жертву, медленно вытягивая из неё жизненные силы. Вот такая жестокая ловушка, из которой нет выхода. Никто и не догадается, что случилось с теми людьми, ведь приборы не видят искажений, а сам человек будто бы просто спит. Основываясь на формуле, полученной из записей Шин Мины — она оказалась довольно способной девушкой, жаль попала под влияние пропащего человека, Марк начал разработку лекарства. — Надеюсь, ты скоро поправишься. Не думаю, что смогу удерживать твоего бешенного парня в той маленькой и, как оказалось, весьма непрочной клетке, — горько усмехнулся Марк, поправляя одеяло. Ли по-прежнему мирно спала, через иголку капельницы в кровь медленно поступало лекарство, на которое Марк возлагал большие надежды. Так незаметно пролетел целый месяц. Чимин, получив долгожданную свободу: стекло к счастью уцелело, вторые сутки не покидал палаты Сэхи. Он заботливо кружился вокруг неё, то проверяя влажность воздуха, то протирая её тело мокрым полотенцем или же делая массаж, чтобы не было пролежней, то рассказывая какие-то истории из далёкого прошлого. Спал он на небольшом диванчике, напрочь отказываясь оставлять Ли одну в палате, его не устраивало, что проснувшись, она окажется в незнакомой обстановке без единой живой души. Лечение Марка увенчалось успехом, его наработки внесли в программу для медиков, но как он говорит, лекарство следует ещё доработать. Токсин полностью выведен из организма Ли. Сейчас тело Сэхи должно собственными силами восстановиться, поэтому им остаётся только смиренно ждать её пробуждения. — Я ужасно скучаю по твоему голосу, — Пак лежал головой на кровати, прижав пальцы Сэхи к своим губам. Он невесомо целовал подушечки и неотрывно смотрел на спящее лицо любимой. Когда её ресницы дрогнули, он насторожился, но посчитал этой игрой воображения, так сильно он хотел, чтобы она пришла в себя. Но когда её глаза слегка приоткрылись он буквально стал каменным изваянием, неспособным ни на что, только на созерцание прекрасного, волнующего сердца момента пробуждения. — Нашла… — сиплый голос донесся до его ушей, когда она, слабая и беспомощная коротко тянула губы в улыбке, смотря на искаженное шоком лицо Чимина. Он столько раз прокручивал в голове их воссоединение, но по итогу не смог проронить и слова — упал на колени, сплетаясь с Сэхи пальцами рук, и заплакал. Горькие слёзы скользили по щекам и градом падали на белые простыни. Вошедший по полученному сигналу об активности Марк тоже обомлел от созерцания бледно улыбающейся Сэхи и плачущего у её кровати Чимина. Он, словно потеряв опору под ногами, пошатнулся и глухо столкнулся со стеной спиной. — Ты, наконец, очнулась, Сэхи, — прошептал Марк еле слышно, пока сердце в груди разрывалось от счастья и облегчения. Он не контролировал эмоции, даже не догадывался, что тоже тихо плачет. «Теперь всё будет хорошо. Да, мы переписали нашу историю и назло всем недоброжелателям будем счастливы! Все мы без исключения и мелкого шрифта».