Ветки под ногами ломались, издавая хруст, зелёная трава приминалась, а свежий воздух въедался в лёгкие. Хорошая физическая подготовка пришлась кстати, но, тем не менее, быстрое движение было затруднено: здоровые коряги и корни, торчащие из земли, осложняли путь — будто бег с препятствиями. В придачу ко всему, длинные ветви, уклоняться от которых просто не было времени, резали кожу, впиваясь своим жалом сквозь рукава кофты, и места порезов образовывались в тонкую алую линию, такую на удивление ровную, как от пореза о бумажный лист.
Реджина запнулась и упала вперёд, ладони проехались по влажной от росы траве, коленная чашечка приняла на себя боль от удара о камень, локоть пробороздил по коряге с торчащими из неё зазубринами, и кожу нещадно зажгло. Поднявшись на ноги, женщина сбросила с себя бесформенную кофту и, выбросив её в сторону, осталась в майке. Этот сумасшедший умудрился даже бюстгальтер на неё напялить. Сейчас она не хотела думать о том, что он мог сделать ещё.
Миллс, тяжело дыша, осмотрелась по сторонам. Вдруг со свистом пролетела стрела, глубоко царапая бедро, и воткнулась в толстую кору дерева. Реджина вскрикнула, хватаясь за ногу, прошипела, как змея, и простонала, зажмуривая от боли глаза. Согнувшись, она еле удержала равновесие. Острый графитовый наконечник напрочь разорвал мягкие ткани, и порез вмиг засочился кровью. Миллс, зажимая область вокруг ранения, бросила взгляд на торчащую из дерева стрелу и первым делом подумала, что ошибается, но знакомые наконечник и красноватое оперение отбросили сомнения в следующий же миг. Она нервно сглотнула и, хромая, продолжила путь. Теперь передвижение стало в разы медленнее, а редкий пролесок не позволял даже спрятаться, но Реджина изо всех сил, превозмогая боль, двигалась вперёд. Горло горело от частого и тяжёлого дыхания, а сердце билось так быстро, что ей казалось, оно пытается вырваться из груди.
Вторая стрела со свистом пролетела прямо перед лицом, и Реджина резко затормозила, шарахаясь назад. Не устояв, она упала назад и приземлилась на пятую точку. Женщина окинула взглядом территорию и увидела на пригорке, неподалёку от неё, мужской силуэт. Одетый в чёрные штаны и майку, он держал в руках арбалет, натягивая очередную стрелу. Глубоко вдохнув, Реджина, шипя от боли сквозь стиснутые зубы, поднялась на ноги и бросилась бежать. Высокие кусты, за которыми пробиралась Миллс, осложнили мужчине ситуацию, и он, потеряв идеальную видимость, опустил арбалет.
Ботинки с толстой подошвой пробороздили землю, когда он спускался с пригорка, а Реджина в то время наткнулась на высокий склон. Карий взгляд оценил высоту и пробежался по сторонам: менее высоких спусков поблизости не было. Миллс оглянулась: он стремительно приближался, с каждой секундой сокращая расстояние между ними, и другого выхода Реджина просто не увидела. Адреналин сбивал все мысли, поэтому думать чётко и ясно она сейчас не могла. Реджина, зацепившись руками за торчащий камень, свисла вниз по склону. Ноги нашли опору в виде камней и заросших травой бугорков. Сердце отколачивало чечётку, и она старалась не смотреть в самый низ. Ногти врывались в землю, пока пальцы цеплялись за всё, что можно, а ноги упирались, казалось, в надёжную опору. Оставались считанные метры до твёрдой, почти ровной поверхности, как нога поехала по бугорку, рука повисла в воздухе, не успев зацепиться за что-нибудь, вторая соскользнула, с корнями вырывая траву, и Реджина полетела вниз. Перед глазами пронеслась вся жизнь. Позвонки противно хрустнули, ударяясь о землю, и женщина буквально закричала, корчась от боли. Взгляд устремился в небо, солнце уже совсем встало и теперь ласково пригревало ободранную кожу и слепило глаза, а ярко-голубое небо напомнило о мужчине, который вчера настаивал на том, чтобы поехать к нему, но упёртая Миллс, поселив в своих мыслях сомнения, касаемо его к ней отношения, да и своего к нему, отказалась. А ведь могла бы сейчас нежиться в объятиях Локсли, а не бегать по лесу в поисках спасения.
Мужчина, стоя на краю обрыва, не без удовольствия лицезрел радующую его глаз картину. Пухловатые губы растянулись в победной ухмылке, а рука направила стрелу. Спущенный снаряд полетел вниз, предрешая судьбу. Он играл роль Бога, решая, когда ей умереть. Его извращённое сознание подпитывалось муками женщины, а её боль доставляла удовлетворение. Она смело шагнула, пойдя против него, а он принял вызов, как игру, и теперь подводил всё к финалу.
В последний момент карий, устремлённый вверх взгляд уловил силуэт. Какая-то доля секунды и отменная реакция спасли женщине жизнь. Реджина увернулась, повернувшись на бок, а стрела пробила землю, разбрасывая грязь по сторонам и втыкаясь точно за женским затылком. Перед лицом смерти вся физическая боль отошла на задний план, Миллс подорвалась, как ошпаренная, и ринулась вперёд. Мышцы гудели, дыхание вырывалось рвано и прерывисто, а сердце разъярённо колотилось. Рану жгло, словно к ней прикладывали раскалённый уголь, а глубокие вдохи отдавались болью в спине. Реджина намеренно металась из стороны в стороны, чтобы не быть мишенью. Мужчина так и не смог прицелиться в шатающуюся как маятник цель, и, крепко сжав рукоять арбалета, рванул вслед за добычей.
Впереди виднелась сторожка, и Реджина, едва завидев её, прибавила шаг, словно открылось второе дыхание, и кто-то подкинул сил. Ведомая надеждой, она предвкушала своё спасение. Порог лесного домика был переступлен, и взгляд забегал из стороны в сторону, ища что-то или кого-то. Графин с водой на кухонном столе и стаканы в сушилке привлекли внимание. Она и не вспомнит, как судорожно сжимала хрупкое стекло, пока прозрачная жидкость наполняла его, а когда стакан заполнился до краёв, то вмиг осушила до дна, жадными глотками хватая воду.
Реджина осмотрелась. В доме было чисто и уютно, чувствовалась женская рука. На небольшой кухне идеальный порядок, а прилегающая к мини-столовой гостиная веяла простотой и комфортом. Диванчик в центре, напротив стойка с телевизором, справа стоял большой шкаф, слева — полка с книгами. Белые подоконники были чересчур белоснежными, а занавески на окнах, будто только что после стирки.
Дыхание более-менее пришло в норму, и Реджина похромала по кухне. В зоне видимости не было кухонных ножей, поэтому Миллс заглянула в каждый навесной и выдвижной шкафчики, но, к сожалению, холодного оружия так и не обнаружила. Она похромала к шкафу, надеясь найти там средство защиты. Обхватила круглые ручки и застыла на пару секунд, чувствуя неладное, а затем резко дёрнула на себя обе дверцы разом. Бездыханное тело навалилось на неё, и опешившая женщина позволила трупу повалить её с ног. Лицо склонялось прямо над её лицом, а широко раскрытые глаза, в которых застыл ужас, смотрели в шокированные карие.
— Господи! Чёрт! — заверещала Миллс, скидывая с себя труп, а в том, что девушка мертва не было ни единого сомнения.
Реджина тяжело дышала, не сводя шокированного взгляда с блондинки, и отползала назад, пока спиной не упёрлась в диван. Брюнетка поджала к себе здоровую ногу, согнув в колене, а раненую стрелой вытянула по полу.
— Боже… — со слезами на глазах выдохнула она, пропуская пальцы сквозь волосы. — Кэтрин…
— Привет, детка, — голос позади заставил подпрыгнуть на месте, и Миллс отползла в противоположную сторону, спиной врезаясь в стену. — Как тебе мой сюрприз?
Реджина нервно сглотнула, всматриваясь в профиль, в животе всё стянуло тугим узлом, а к горлу подступила тошнота.
— Ты… — ледяной тон сорвался с губ, а перед карими глазами поплыла картинка. — Это ты… — не верящий шёпот улетел в никуда.
Реджина попыталась сфокусировать на чём-то взгляд, но всё продолжало расплываться, а тело начинало обмякать.
— О, надеюсь, ты не пила из графина, — насмехаясь, мужчина рукой указал в сторону кухни.
Реджина обречённо вздохнула и уткнулась затылком в стену, осознавая, что сглупила. Во рту пересохло, а дышать стало труднее.
— Не бойся, ты не умрешь. Пока что. У меня на тебя ещё есть планы, — присел к женщине и дёрнул её ногу, осматривая рану. — Жить будешь, — безразлично констатировал, а Реджина прошипела от его прикосновения к кровоточащей царапине.
— Твоя стрела чуть не пробила мне череп… — она тяжело вздохнула, вдыхая спёртый воздух полной грудью, — а теперь ты заявляешь, — снова глубокий вдох и обоняние уловило сладковатый запах, — что у тебя на меня планы…
— Я импульсивен и склонен менять решения за долю секунды. И теперь я заявляю, что ты мне нужна.
— Зачем ты это делаешь?
— Потому что хочу знать, — ухмылялся он, пока Реджина вжималась спиной в стену.
— Знать что, долбанный ублюдок? — не скрывала она своей неприязни и ненависти по отношению к нему.
— Заслуживаешь ли ты жить. Есть ли у тебя это право.
— Ты — псих!
— Может быть.
Мужчина подхватил Реджину под руку, отрывая от пола под женский стон, и крепко сжал предплечье.
— Зачем ты убил её? — бросила взгляд на Кэтрин.
— А, Кэтрин… Хорошая была девушка, жаль её. Но она могла вывести вас на меня, а оно мне надо? — посмотрел в затуманившиеся карие глаза. — Правильно — нет. Пойдём, — потащил Миллс за собой.
— Она была беременна! — выкрикнула Реджина, и мужчина остановился, переваривая слова.
— Что? — суровый и растерянный взгляд пронзил Миллс. Он явно не ожидал услышать подобное.
— Она тоже этого не знала.
— Ты лжёшь! — встряхнул женщину.
— Ты. Убил. Ребёнка, — выделила каждое слова и, воспользовавшись замешательством мужчины, ударила под дых.
Акцентированный удар пришёлся в область солнечного сплетения, и мужчина сложился в позу эмбриона. Поток воздуха в лёгкие был перекрыт, и сознание покинуло тело.
Реджина выдохнула и бросилась к выходу. Яркий дневной свет на несколько секунд ослепил глаза, и она, щурясь, подняла взгляд в чисто-голубое, высокое и бескрайнее небо. Ноги были ватными, воздуха не хватало, чтобы надышаться, а вокруг всё плавало из стороны в сторону и двоилось. Она двигалась практически на ощупь, пошатываясь и не чувствуя твёрдой почвы под ногами. Запнувшись обо что-то, Реджина потеряла равновесие и кубарём полетела вниз по склону. На пути встречались булыжники и коряги, которые не щадили нежной кожи, а финишная прямая закончилась речкой. Сильное течение несло её в неизвестном направлении, вода била в лицо, и каждая попытка вдохнуть побольше воздуха заканчивалась попаданием жидкости в рот. Она захлёбывалась, выплёвывала воду, но та снова вбивалась в нос, глаза и разомкнутые губы. Дышать становилось просто невыносимо, а сил совсем не осталось. Реджина расслабилась, позволяя течению нести её, а холодным водам морозить в объятиях. Она правда была готова сдаться. Перебирая в голове значимые моменты жизни, Реджина не знала, за что зацепиться, ради чего ей жизнь, ради чего бороться.
26 лет назад.
— Папа? — шестилетняя девочка смотрела на мужчину, что остановился в дверном проёме, крепко сжимая ручку чемодана. — Папа, ты уходишь?
— Я… — запнулся Генри, опуская взгляд. Не было сил смотреть на ребёнка, чьи глаза наполнялись слезами предательства. — Реджина… Мне нужно идти, — колёсики чемодана перепрыгнули через порог.
— Папа! — крикнула девочка. — Куда ты уходишь? Ты обещал сводить меня на аттракционы, помнишь? Я съела всю кашу, как и обещала, — одинокая слеза скатилась по детской щеке.
— Я не могу… В другой раз… Ладно?
Всё так же не смотря на дочь, Генри справился с чемоданом и теперь закрывал за собой дверь.
— Папа! — побежала Реджина и ударилась о закрытую перед носом дверь. Она упала, плюхаясь на попу, и слёзы полились градом. — Папа! — распахнула дверь, выбегая на улицу. — Постой, подожди! — кричала она, догоняя отца. Реджина вцепилась в его руку, сжимая ткань пиджака.
— Прекрати баловаться, Реджина! — впервые повысил голос на дочь, и та, опешив, отпустила отца, отступив назад. — У меня самолёт, я опаздываю, мне некогда!
— Я что-то сделала? — тихо всхлипнула девочка. — Поэтому ты уходишь? Я слышала, как вы вчера ругались с мамой. Это из-за меня? Ты меня бросаешь? Навсегда? — плакала она.
Генри молча стоял, смотря куда-то вдаль. Сердце его разрывалось на тысячу частей, и он знал, что если сейчас на неё посмотрит, то не сможет уйти. Реджина бросилась к отцу, крепко обнимая, настолько, насколько хватало сил в её детских хрупких ручках. Низкий рост мужчины позволил ребёнку стиснуть область его талии.
— Не уходи, пожалуйста, — рыдала она, и пиджак намокал от её слёз.
— Реджина… — вздохнул Генри.
Как же он хотел прижать малютку к себе и никогда не отпускать. Мужская скупая слеза потекла по щеке. Всё внутри разрывалось от рыданий дочери, и он уже почти прикоснулся ладонью к шелковистым волосам ребёнка, как звонкий голос заставил отпрянуть.
— Реджина! — громко крикнула Кора, приближаясь, коршуном летя на добычу. — Реджина! А ну немедленно отпусти отца, несносная ты девчонка! — дёрнула дочь за плечи, отрывая её от мужчины.
— Кора, не стоит так… — попытался возразить Генри.
— Уходи! Давай же! Что встал! — твёрдо отчеканила, крепко держа вырывающегося ребёнка.
— Нет, нет, пусти, — брыкалась Реджина. — Папа! — кричала и плакала, пока мать тащила в дом, сдавливая грудную клетку так крепко, что чуть ли не лишала доступа к воздуху. — Папочка!
14 лет назад.
На щеках слёзы, под глазами потёкшая тушь, сердце разбито вдребезги, а душа вывернута наизнанку. Перед ней только открылся путь в будущее, но как шагнуть во взрослую жизнь, как понять, кому доверять и верить, а кому нет, как перестать бояться предательства со стороны всех и каждого, когда с тобой так поступает родная мать.
— Реджина…
— Уйди, пожалуйста, я не хочу тебя видеть, — всхлипнула Реджина, зарываясь лицом в подушки.
— Нет, мы поговорим, — Кора присела на край кровати. — И ты объяснишь мне, что за концерт ты устроила! Леопольд Кинг уважаемый человек…
— Я не выйду за этого старика, мама! — крик глушила подушка. — И в следующий раз, когда решишь меня сватать, предупреждай заранее!
— Это твоё будущее, Реджина. Хорошее будущее. Леопольд выведет тебя в свет, познакомит с нужными людьми. Он обеспечит тебе достойную жизнь до самой смерти. Ты ни в чём не будешь нуждаться.
— А любовь? — резко присела, устремляя заплаканный взгляд в глаза матери. — Как же любовь, мама?
— Любовь — это слабость, дочка. Однажды ты это поймёшь.
— Леопольд Кинг — не моё будущее, мама, а твоё. Прекрати держать меня за идиотку, я всё знаю. Тебя отказываются избирать на ещё один срок, а Леопольд может тебе помочь. Разумеется, не просто так, — она горько усмехнулась. — Неужели ты настолько сильно любишь свой пост мэра… Сильнее дочери? Ты же практически продаёшь меня!
10 лет назад.
Мандраж пробил всё тело, когда Реджина надавила на дверной звонок. С чем она столкнётся, неизвестно, а пути назад уже нет. Мужчина широко распахнул дверь, и его карий взгляд устремился в шоколадные глаза незнакомки. Девушка буквально застыла, перестав дышать и потеряв дар речи.
— Дорогуша, вам кого? — хрипловатый голос выдернул из забвения.
— Эм… — отмерла она. — Вы… Вы Роберт Голд? Я Реджина. Реджина Миллс. Дочь Коры Миллс, — выражение его лица вмиг изменилось, отражая удивление. — И, судя по всему, ваша…
Их разделял кухонный стол. Чай медленно остывал в чашках, а напряжение в воздухе росло с геометрической прогрессией.
— Поверить не могу, что Кора не сказала мне.
— Она была замужем. Вы спали с замужней женщиной… — вырвалось само собой.
— Я любил Кору. Готов был ради неё бросить семью. А для неё всё это было интрижкой, не более.
— Нет, — возразила Реджина. — Она тоже любила вас. Любила когда-то… Сейчас она не способна любить кого-то, кроме своей работы. Она не сказала, потому что только начинала карьеру мэра и развод в её планы не вписывался.
— Она скрыла, что у меня есть дочь! — вспылил Голд. — Она разбила мне сердце! Я ненавижу твою мать! А спустя… Сколько там тебе? Ты появляешься на моём пороге и чего ждёшь? Распростёртых объятий? Отцовской любви? Семейных ужинов? Праздников на двоих? Чего ты хочешь, Реджина?
— Всего-то узнать своего отца… Я, пожалуй, пойду, — потупив взгляд, она поднялась из-за стола, так и не притронувшись к чаю. — Не стоило мне приходить. Простите, что побеспокоила.
— Нет… — почувствовал себя виноватым. — Нет, Реджина, присядь обратно. Я вспылил, прости, — преградил девушке путь. — Присядь.
— Теперь хотя бы понятно, в кого я пошла характером, — усмехнулась девушка. — Но я всё же пойду.
Наши дни
«Как же ты прекрасна»
«У меня ощущение, будто я согласился на вечное рабство»
«Но ты единственная, кто пока что не разочаровала меня»
«Ты моя. Только моя, Реджина»
«Ты божественна»
«Я боюсь потерять тебя, Реджина»
«Ты понравилась моей матери. Это много для меня значит»
Робин давил на грудину, левую руку положив на правую, и раздвигал пересохшие губы, прижимаясь к ним своими и вдыхая в лёгкие женщины необходимый ей воздух.
— Ну же, Реджина, давай, — взмолился он после нескольких безуспешных попыток привести её в чувство. — Детка, пожалуйста. Ты нужна мне… Давай же! Ну! — давил на грудную клетку, делая массаж сердца.
Миллс закашлялась, выплёвывая воду, и Робин помог ей повернуться на бок. Когда кашель прекратился, Локсли обхватил лицо женщины ладонями и обеспокоено посмотрел в карие глаза.
— Слава богу… — прошептал мужчина.
— Р-Робин? Что… — встрепенулась она, резко перемещаясь в сидячее положение, о чём тут же пожалела. Голова закружилась, а в спине отдалось острой болью. — Что ты здесь делаешь? Как ты… — запнулась и отпрянула назад. — Как нашёл меня? — насторожилась Реджина, озадаченно смотря в голубые глаза.
— Не это сейчас важно. Тебе нужно в больницу, Реджина.
— Как ты нашёл меня? — громче повторила она, учащённо дыша. — У него твои стрелы…
— О чём ты? — не понимал мужчина.
— Нет, не приближайся! — дёрнулась назад, а Робин застыл на месте.
— Реджина, мать твою, понятия не имею, что сейчас творится в твоей голове, но дай помочь тебе! Ты истекаешь кровью!
— Графитовый наконечник и красное оперение, — с опаской смотрела на мужчину. — Ты говорил, что эти стрелы сделаны на заказ. Ты имеешь к этому какое-то отношение? А к убитым проституткам?
— С ума сошла? — вздёрнул брови вверх.
Стрела рассекла воздух, сдавленный крик разорвал напряжение между ними, и мужчина, хватаясь за бок, рухнул на колени. Собственная ладонь зажимала рану, пока волна боли прошлась по каждой клеточке тела.
— Робин! — испуганно воскликнула Реджина, она не видела, насколько серьёзным было ранение, и от этого лишь сильнее нервная дрожь пробирала тело.
Робин приблизился к Реджине, вопреки её наставлениям этого не делать. Ладонь прижалась к её щеке, а голубые глаза наблюдали, как карие наполнялись слезами.
— Покажи, — подалась вперёд, убирая его руку от раны. — Боже…
— Всё будет хорошо, милая. Просто доверься мне.
— Не будет, ничего не будет хорошо… — вздохнула она. — Поклянись, Робин… Поклянись, что ты не причастен ко всему этому.
— Клянусь, — твёрдо заверил он. — Чем угодно клянусь, что я не имею никакого отношения к тому, в чём ты пытаешься меня обвинить.
— Прости… — раздался тихий шёпот.
— Джон! — крикнул Локсли, и только сейчас Реджина заметила мужчину. — Найди этого недоделанного Робин Гуда и убей, — вытащил пистолет из-за пазухи и протянул его другу. — Иди ко мне, — подхватил Реджину на руки.
— Что? — опешила Миллс. — Нет. Робин, нет! Он нужен живым! — мужчина, удерживая её на руках, двинулся в противоположную от Джона сторону. — Слышишь? — из последних сил ударила в плечо. — Он нужен мне живым! Робин!
— Он чуть не убил тебя, Реджина! Ты истекаешь кровью, едва ли пребывая в сознании, и просишь, чтобы я его не убивал?
— Пожалуйста… Просто… поверь мне.
