Бесконечная история

Ощущение триумфа накатывает на него за мгновение до укола. Клинок рапиры еще выгибается, упираясь, а Рылеев уже взбрасывает победно руку. В следующий миг сдергивает маску и кричит, зал вторит общим воплем. Победа обрушивается дождем оваций, звенит в каждой мышце, бьется сумасшедше в сердце. Победа так привычно захватывает его всего, но Трубецкой напротив, взмокший и тяжело дышащий, усмехается, показывает большой палец, и счастье вдруг отдает горечью на языке. Кондратий не может избавиться от этого привкуса, ни принимая многочисленные поздравления, ни стоя под душем. Обжигающая вода смывает пот, но не этот чертов кадр с ухмылкой и уставшими серыми глазами. Хочется вдруг сбежать, как можно скорее оказаться дома, и Рылеев торопливо одевается, натянув капюшон толстовки, почти бежит по коридорам спорт-комплекса,  вот только на выходе вылетает прямо на толпу журналистов. Их тут собралось достаточно, нежелающих дождаться завтрашней пресс-конференции, и Кондратий снова окунается в восторг и обожание, улыбается широко, притормаживает. Ну, думает обреченно, начинайте, я весь ваш, и краем глаза отмечает, что в паре шагов точно так же топчется в ловушке Трубецкой. Первый вопрос оказывается отвратительно банальным, но Рылеев любит на него отвечать. — Скажите, есть что-то лучше этого ощущения победы? — Нет, — он не задумывается ни на секунду, но голос в голове тянет язвительно «пиздобол» и включает кино, в котором Трубецкой со всей дури впечатывает его в стену, впивается губами в губы, вздергивает за бедра, а Рылеев довольно смеется, потому что чувствует себя охуенно живым. — Вы с Сергеем вечные соперники. Смотреть на ваши поединки — всегда чистое  стопроцентное удовольствие. И сегодняшний не был исключением… — Спасибо,  — Кондратий все так же улыбается и старательно игнорирует все тот же чертов голос, который язвительно тянет: «А видели бы вы наш секс» Да, секс у них был такой же: агрессивный, стремительный - будто не трахались, дрались. Вот только в этом поединке не было нужды защищаться. Наоборот, только открываясь, отчаянно подаваясь навстречу и наблюдая, как Трубецкой совсем себя в нем теряет, Рылеев чувствовал себя победителем. Он, кажется, только тогда и жил, когда стоял на дорожке, ощущая привычную тяжесть рапиры, и когда, цеплялся за плечи Сергея, двигался вместе с ним и глушил стоны в поцелуях. А потом все закончилось, потому что Трубецкому надоело прятаться. — У нас сейчас все хорошо, зачем тебе это?   — Рылеев не понимал. — Признаемся и неизвестно где окажемся. Травля, гомофобные комментарии — это не то, что поможет победить. — Для тебя победа — это главное? — Ой, только нет пизди, что для тебя нет. Трубецкой тогда усмехнулся и вышел. Чтобы больше не вернуться. И теперь он стоит в паре метров от него, так же в окружении журналистов и обнимает длинноволосую брюнетку. На улице ветер, и девушка зарывается в воротник пальто, смеется вместе с журналистами над каким-то его ответом, и Рылеев не сразу понимает, о чем спрашивают его. — … что, простите? — Каково это победить у давнего соперника? Трубецкой девушку к себе сильнее прижимает, а Рылеев усмехается, глядя на его ладонь в ее волосах, и победителем себя совершенно не чувствует.