Inside

       Тэхен всегда любил сказки: в детстве, пока еще читать не умел, прибегал к бабушке со старенькой, немного потрепанной книжкой, садился к ней на коленки и слушал истории о прекрасных принцах и идеальных принцессах, в подростковом возрасте перед сном всегда перечитывал ту самую старенькую книжечку, в которой между страниц можно было найти его детские рисунки, а потом мечтал о такой же истории — два идеала и идеальная любовь. Совершенство. Время шло, он уже давно не был ребенком, уже подходил к концу переходного возраста — в этом году ему исполниться ему уже двадцать один год, а любви такой он найти так и не смог. Мечт меньше не становилось, хотя время бежало вперед. Взрослеть не хотелось.        Тэхен вообще идеальным не был: средний рост, не самое лучшее телосложение, пузико это дурацкое, прыщи иногда на носу появляются, надоедливые, небольшие, но от таких почти невозможно избавиться, веко у него двойное только на одном глазу, улыбка странная, квадратная немного, хотя ему самому она очень даже нравилась. А еще глаза… Природа, словно решив добить бедного парня, ему еще и гетерохромию вдобавок послала: один глаз, правый, был светло-голубым, красивым очень, если белок покраснеет, а второй, уже с левой стороны, — карим, ярким, тоже красивым. Тэхену его глаза нравились. Он был один такой во всей семье, в классе, даже в институте. Но это было так не сказочно, так неидеально — вот Золушка какой прекрасной была, с ее этими голубыми глазами, светлыми волосами и точеной фигурой, без маленьких прыщей на щечках и дурацкого пузика. Киму бы тоже идеальным стать, хотя бы внешне. Может, тогда у него самая совершенная в мире любовь появиться, принц на белом коне приедет и в свой замок заберет. Что-то не получалось.        В автобусе тем вечером было достаточно свободно, только место лишь одно осталось — рядом с каким-то очень красивым парнем с темными волосами, немного уставшим выражением лица, а еще беспроводными наушниками. Тэхен, правда, внимания на это обращать даже не стал; ему поспать немного после очередных экзаменов и кучи дополнительных, еще бы покушать нормально, ведь днем этого сделать даже не получилось. Немного хотелось чашечки горячего шоколада с шоколадной крошкой и кучей сахара. Даже здесь он идеальным быть не мог — по всем канонам ему пить латте положено, своего принца в кофейне дожидаясь. Или официантам работать, а не в институте постоянно учиться. Ему бы маленькой булочкой с корицей быть, чтобы принца найти, а он сейчас себе больше уставшего медвежонка напоминал, с этими потрепанными волосами, губами, вперед выставленными от усталости, мешками под глазами от недосыпа и в этой мешковатой толстовке, таких же штанах и любимых тапочках, в которых по городу так идеально, так удобно ходить. Только вот принцессы все в красивых платьях и в туфельках, кто-то даже в хрустальных, по балам ходят, на каретах ездят, а не в душном автобусе рядом с незнакомцами. Сказки как-то не получается. Неидеально.        Тэхену же до конечной ехать, он и вздремнуть может. Пусть неудобно немного, но так хорошо, что думать о том, что сбоку нет никакого сидения или окна уже не хотелось. Просто дайте ему немного поспать. Ему снилось, как к нему идеальный принц на белом коне приезжает, как они с первого взгляда в друг друга влюбляются, как он красотой своей, добротой и кроткостью разрушает все злые умыслы, свадьба сниться, красивая, пышная, после которой он уезжает на карете со своим возлюбленным, который никого, кроме Тэхена, не видит и видеть не хочет. Парень видит, как он разговаривает со своими помощниками-животными, как те ему помогают покорить неприступного принца, как те за него всегда заступаются, почти горой стоят. И на душе так тепло-тепло становится. Потому что во сне все идеально.        Просыпается он от легкого толчка, сонно оглядываясь по сторонам и натыкаясь на лицо темноволосого паренька напротив, красивое такое лицо, почти совершенное. Только непонятно, почему же это лицо так высоко, почему чужое дыхание колышет темные вьющиеся волосы, почему тот так аккуратно его толкает. Потом лишь до Тэхена доходит осознание всей ситуации: он уснул на человеке, просто взял и уснул на совершенно незнакомом человеке, а сейчас еще на его плече лежит и сонно моргает, пытаясь рассмотреть все вокруг получше. Стыдно. Безумно стыдно. Как после такого вообще можно мечтать об идеальной истории любви и о превращении в идеального человека?! — Извините, это конечная, мне нужно выходить. Вам, наверное, тоже, — проговорил тот парень, с теплой улыбкой смотря на Тэхена, у которого лицо покрылось красными пятнами, а уши, наверное, побагровели. — Ничего страшного, что вы уснули. Мне было несложно поработать подушкой, — он уже начал подниматься, ожидая, когда же свое место покинет и Ким. — Вы живете тут? Может, нам даже в одном направлении? Меня Чонгук зовут, кстати, — протянул руку парень. — Я Тэхен. Ким Тэхен. //        Тэхен не идеальный, нет — у него все еще средний рост, не самое лучшее телосложение, дурацкое пузико, прыщики маленькие на щеках, двойное веко на одном глазу и странная квадратная улыбка. Он все еще не по канонам сказки пьет горячий шоколад, сутками пропадает в университете в надежде понять хоть что-то, не работает, чтобы помочь родителям, и носит любимые тапочки двадцать четыре часа в сутки. Он все еще не может похвастаться совершенным характером: он все также читает детские сказки перед сном и мечтает о собственном принце, все также устало плетется до автобусной остановки и все также привычно засыпает на плече Чонгука пять дней в неделю. В выходные они иногда встречаются, ходят в дешевые забегаловки и питаются фастфудом, смеются громко, ловя на себе недоумевающие и презирающие взгляды прохожих. Рядом с Чонгуком почему-то проще: проще улыбаться, не стесняясь своей квадратной улыбки, проще смотреть в чужие глаза, не боясь увидеть там осуждение, проще наслаждаться каждым прожитым моментом, не думая о его идеальности. С Чонгуком жизнь стала такой простой.        Чонгук вообще-то тоже не идеальный ни капли: он курит, матом ругается, плевать хотел на все сказочные устои. У него лицо без тех самых скул, о которых легенды слагали, глаза у него не голубые, не бездонные озера, как у принца какого-нибудь, улыбка кроличья, такая же странная как у Тэхена, а еще шрамик на щеке, маленький, незаметный такой. У него тоже прыщики на лице есть, тоже маленькие и противные, и кофе он пьет не по канону — черный, как его душа, — а капучино с вишневым сиропом и шоколадной крошкой. Он вообще ни капли не принц, не похож даже, но сердце Кима при виде него как-то странно стучать начинает, быстрее и быстрее, а еще внутри так тепло становится, улыбка невольно на лице расцветает. Так хорошо рядом с этим человеком даже просто стоять, молчать и смотреть на самое обычное темное небо, в котором ни звезд, ни полной луны — лишь слепящий свет городских фонарей. С Чонгуком они гуляют по городу, вышагивают по знакомым до боли улицам, вдыхая грязный воздух и слушая постоянный шум проезжающих мимо машин вместо пикников посреди поляны, усеянной цветами, на каждом из которых располагается прекрасная бабочка, едят они не яства заморские, а самые обычные гамбургеры и картошку фри, запивая все это разбавленной холодной колой, они не о высоком искусстве говорят — просто обсуждают дела насущные. Все как-то не по канону. Но Тэхену нравится.        Вечер этот зимний на сказочный не похож ни капли: грязное месиво вместо белоснежного снега, накрапывающий дождь, пробирающий до костей, вместо прекрасного медленного снегопада, а еще небо в темных, медленно плывущих облаках, а не в ярких точках-звездах. Но почему-то смеяться хочется, каждому мгновению радоваться и тепло улыбаться Чонгуку, пока тот просто стоит напротив, смотря в чужие разноцветные глаза. Они же оба неидеальные такие: со странными привычками, улыбками до ушей и смехом громким, с удобной одеждой и усталостью на лице. В них же совершенства ни капли — в сказах иначе все, в сказах красивей. Но их это совсем не волнует. Точно не сейчас. — Тэхен, будешь моим парнем? — Чонгук улыбается по-своему, как только он во всем мире умеет, протягивает ладонь, ждет, пока в нее другую, чуть более смуглую вложат. Тэхен же такой несовершенный: средний рост, телосложение не самое лучшее, пузико дурацкое, прыщики маленькие на щеках и один красный на носу, двойное веко и странная, квадратная улыбка. И Чон тоже такой — средний рост, обычное телосложение, шрамик маленький на щеке, глаза карие, обычные самые, и прыщики маленькие на щеках. В них же идеальности не существует. Не по канону. Но Тэхену почему-то все равно: сердце стучит так быстро, кровь к лицу пятнами приливает, его нос, покрасневший от холода, теперь по цвету с щеками сливается, и улыбка эта странная, квадратная, на лице расцветает, а внутри так тепло-тепло, так нежно-нежно, так прекрасно и спокойно.        Они стоят в самый обычный вечер под светом самого обычного фонаря на самой обычной автобусной остановке, улыбаясь самыми искренними в мире улыбками, пока моросит самый обычный дождь. Они едут домой в самом обычном автобусе, переплетают ледяные руки, потому что перчатки в каноне только носят, а они в осенних куртках, пропахших домашней едой шарфах и с растрепанными волосами. Они самые обычные. В них сказки нет.        Это вообще нормально?        Так совершенно двум несовершенствам влюбиться?        Смотря на немного кроличью улыбку Чонгука, Тэхен ответит, что да.        Потому что они самые обычные.        И совершенно влюбленные.