Спятивший ангел-хранитель

Иван пришёл сегодня раньше - приём начинался лишь в девять, а он уже в половину девятого здоровался с медсёстрами и другими врачами, что в ранний час разбредались по своим кабинетам. Не долго думая, Брагинский, прежде чем направиться к себе, свернул в отделение, где работал Ван. До конца его смены оставалось ещё немного времени, и парень был уверен, что китаец не против будет провести его с ним. Русский уже представил себе, как обнимет Яо, коснётся его тонких губ, проведёт рукой по щеке… Пребывая в сладостных мечтаниях, он зашёл в кабинет, мимолётно удивляясь, почему открыта дверь. Прямо на пороге парень неожиданно столкнулся с девушкой-интерном, которая находилась на попечение китайца. Кажется, её звали Виктория. Она приехала на годичную практику из Сейшельского медицинского университета. Загорелая, задорная, всегда весёлая и весьма способная ученица. В глазах цвета карамели - озорные огоньки любопытства. Каштановые волосы обычно были собраны в два хвоста. Ван хвалил её, отмечая явные продвижения в обучении, и уже несколько раз доверял работать с пациентами. При этом никто из них не жаловался. Виктория лишь скромно отводила взгляд и говорила, что только благодаря мудрому и чуткому руководству Яо она смогла достичь таких успехов. Сейчас же Иван с удивлением смотрел на неё. На обычно улыбающейся девушке лица не было - непривычно бледная, тихая и чем-то подавленная. Она даже не заметила, что с кем-то столкнулась. Лишь подняла глаза, в которых стояли слёзы и немой крик. Брагинский обеспокоенно спросил: -Эй, ты чего? Что случилось? -Там… там.. г… господин… господин Ван… - тут она не сдержалась и зарыдала в голос, падая вниз. Если бы Иван её не подхватил - точно бы разбила колени. В груди что-то кольнуло, и парень почувствовал неприятное прикосновения страха. С Яо что-то случилось - вот что мелькнуло в голове. Брагинский, усадив плачущую девушку в кресло, быстро оказался возле двери, ведущей в процедурную, и рывком открыл её. Почти в это же мгновение он отступил назад на один шаг. В глазах немного потемнело, но парень тряхнул головой, и всё прошло. Иван сделал не одну операцию и повидал много чего, но такое… Такое даже его повергло в шок. Он непроизвольно упёрся рукой в дверной косяк и неверяще прошептал: -Да быть этого не может… Яо… В уголках глаз застыли слёзы, которым не суждено было пролиться. Хотя противный ком подкатывал к горлу. Иван, ведомый непонятно каким чувством, словно завороженный, двинулся к телу своего парня. Руки и ноги китайца безвольными плетями свисали с кушетки, а грудная клетка… И кровь. Много крови. Везде: на стенах, полу, стендах, небольших макетах скелета. «Нет, скажите, что это шутка. Скажите, что неправда», - только об этом сейчас думал русский. -Вика… Вика, позови кого-нибудь из врачей, - негромко сказал Брагинский. - Позови… -Но… но он же… - всхлипывая, начала девушка. Тут Иван сорвался, сам того не желая. -Я сказал, позови кого-нибудь!!! Не сиди тут, пуская сопли!!! Ты же врач!!! Парень не мог видеть, как Виктория чуть вздрогнула, услышав яростный приказ, но потом всё-таки встала, и Брагинский услышал удаляющиеся быстрые шаги. Он вновь посмотрел на Вана и не выдержал: не дойдя пары шагов до кушетки, он упал на колени и, закрыв лицо руками, прошептал: -Да какого чёрта… Не мог же… он не мог умереть… «Не мог… не мог», - Ивану было всё равно, что он сидит в крови, что белый халат с жадностью впитал в себя багрово-алую жидкость. Ему было всё равно, что подумают другие, когда его увидят. Ему было всё равно… потому что было настолько больно, что всё меркло по сравнению с этим. В чувства его привели голоса и поднявшийся шум в коридорах больницы. Он медленно встал и, подойдя к стенке, опёрся на неё спиной. Достав сигарету из пачки, что была в кармане, он закурил, глядя в потолок. Парень всегда так делал, когда не знал, как поступить дальше. В кабинет ворвались какие-то люди. Наверняка, Брагинский был знаком с ними, но не узнавал. Кто-то закрывал рот, кто-то громко причитал, кто-то вызывал полицию, кто-то тихо плакал. Виктория стояла, уткнувшись в плечо своему брату, который так же приехал с ней работать дантистом. Он утешающе гладил её по спине и мягко обнимал за плечи. Кто-то из коллег подошёл к Брагинскому и что-то спросил. Вроде как про окровавленный халат. Иван медленно повернул голову и посмотрел в сторону спрашивающего. То был директор их отделения, Бервальд Оксеншерна - высокий блондин с голубыми глазами. С русским у них были весьма своеобразные отношения «друг-враг». Они могли один день мирно беседовать, как закадычные товарищи, а на следующий уже отпускали в сторону друг друга уколы и выпады, желая ранить побольнее. Сейчас был тот момент, когда швед был скорее враг, чем друг, именно поэтому Иван негромко произнёс: -Пошёл ты на хутор, Бервальд… И снова безразлично посмотрел в стену, будто там был ответ на вопрос, какая скотина убила Яо. Сначала Оксеншерна хотел на него наехать, но потом, видя состояние русского, передумал. Лишь ободряюще похлопал по плечу, мол, «крепись, брат». Брагинский никак не отреагировал, лишь бесцветно шепнул: -Да катитесь вы все в ад… Когда теряешь того, кто был дороже всех, кого любил так, что хотел отдавать ему всего себя, первое, что ощущаешь - пустоту. Пустоту, которую не знаешь, как и чем заполнить. И пока ты решаешь, её понемногу заполняет боль. Ноющая и невыносимая. Иван закусил губу и закрыл глаза. Единственное, что он хотел понять: почему именно Ван? Почему именно его Яо? *** -Ну что, у нас опять расчленёнка с кровищей? – зевнув, спросил Гилберт и выехал со стоянки. -Если верить Элизабет, то да, - Людвиг отпил немного кофе из своего стаканчика. -И кто на этот раз? – Феличиано наблюдал за сменяющимся за окном пейзажем. -Без понятия. Элизабет не сказала. -Отлично… Напомни, куда мы едем? -В поликлинику. -Только не говори мне, что это та самая клиника, где работает брат Хонды, - у Гилберта похолодело всё внутри, но виду он не подал. -Именно она, - Крауц удручённо вздохнул. – И остаётся только надеяться, что убитый не Ван Яо. -Это точно. Ладно, пока забудем ненадолго о том, что нам предстоит. Итак, коллеги, кто что узнал о наших возможных подозреваемых? – Байльдшмидт чуть повернул голову к брату. Блондин откашлялся и, достав бумаги из папки, что всегда носил с собой, неторопливо начал говорить: -Обзвонил я братьев-сестёр Вана и Кику. Старшая сестра рассказала, что в семье всегда были тёплые доверительные отношения. Правда, Ван всегда чуть выделял из всех самого младшего, то есть Хонду. Но в меру. Как она выразилась, Яо был дипломатичным и понимающим братом, всегда старался этого особо не показывать. И получалось. Дети, по крайней мере, не замечали. Ибо каждому Ван уделял времени столько, сколько мог в силу работы и свободного времени. Правда, когда Кику пошёл в школу, парень слишком рьяно за ним приглядывал – по словам сестры, дело доходило до того, что он попросту следил за Хондой. Каждый, кто осмеливался хоть как-то обидеть Кику, непременно связывался с довольно злым старшим братом. Поэтому многие старались не конфликтовать с ним, дабы не нарваться на Вана. -Ага… То есть по сути у Яо были причины на то, чтобы недолюбливать Артура и Альфреда – они доставляли беспокойство любимому брату… - сам себе сказал немец. - Ладно. А что там с алиби? Сестра что-нибудь знает? -Нет, они уже давно не созванивались. Поэтому пришлось звонить в поликлинику. Там сказали, что в дни, когда были совершенны убийства, тот находился на дежурстве. Сегодня как раз последний день. -То есть три дня… И не прикопаешься… - задумчиво пробормотал альбинос. - Подтвердить кто-то сможет? -Да. Его стажёрка, Виктория, ну и медсёстры, которые дежурили в эти вечера. -Хорошо… Это проверим на месте. Феличиано, у тебя что? -Ну, тут история вообще занятная, - итальянец устало вздохнул. – Всё начиналось радужно, почти как в сказке: любовь чуть ли не с первого взгляда, сказочный медовый месяц, счастливые лица на фотографиях… Варгас протянул несколько снимков, где Киркленд стоял в обнимку с Франциском. Гилберт, мельком глянув, хмыкнул. -А потом начались проблемы… - убирая фотографии, сказал Варгас. - Как раз с того момента, как они взяли под опеку Альфреда и Мэтью. Сначала, правда, никто не хотел отдавать им детей – сами понимаете, молодые парни, которые не так давно закончили университет и начали работать, да и вообще… Дети – большая ответственность, а они по сути совсем юнцы в глазах работников детского дома. К тому же, не было стабильного заработка - Артур только устроился работать в юридическое агентство, а Франциск продолжал семейный бизнес - цветочный магазин. Неудивительно, что воспитатели детского дома и работники социальных служб не соглашались вверять им близнецов. Но потом, благодаря напору пары, они всё-таки смогли оформить опеку. Естественно, за ними пристально следили работники социальной службы. -Мне вот интересно, - Гилберт почесал кончик носа, - почему именно этих близнецов? Или просто так вышло? -Просто. Карта легла, - Варгас кивнул. – По словам воспитателей, они хотели взрослых детей, лет 10-11. А из всех воспитанников именно братья им приглянулись. -Ясно… а чего эти двое не поделили? Не решили, кто будет из школы забирать или завтрак по утрам готовить? – усмехнулся Гилберт, поворачивая. -Почти. Не могли решить, как лучше воспитывать. Если верить соседям, чуть ли не каждый день ругались. Громко, эмоционально. Правда, продолжалось это недолго: спустя год после усыновления братьев они развелись. Причём дело выиграл Артур. Думаю, большую роль сыграло то, что у Киркленд закончил юридический и кое-что шарил в этом - именно поэтому отсудил право опеки на обоих близнецов. Тем более, у Артура имелась квартира, которую завещали ему покойные родители – там, собственно, и проживала пара. После развода Франциск покинул её, так как никакого права не имел на это жилье. -Ага… Вот оно что. А как на это всё отреагировал Бонфуа? -Как-как… подавал апелляцию на пересмотр решения, но из этого ничего не вышло – протест был отклонён. После этого они долгое время не общались. Конечно, с Альфредом и Мэтью Бонфуа было разрешено видеться. Раз в неделю. Естественно, когда парни выросли, то сами решали, когда навещать своего второго «отца». Причём, если верить рассказам друзей и знакомых, больше Франциск общался с Мэтью и имел на него определённое влияние. Соответственно, Артур больше уделял внимание Альфреду. И так было до развода. -О, да тут гораздо больше причин ненависти. Да и мотив на лицо что у Бонфуа, что у Мэтью, - задумчиво проговорил альбинос. – Один был зол на Артура за то, что тот с ним так обошёлся, на Альфреда – за компанию или за то, что напоминал о бывшем супруге… -А у брата? Что ему недостаточно внимания уделяли? – фыркнул Феличиано. -О Мэтью скажу позже. Ибо нарыл кое-что занятное… - таинственно сказал Гилберт. – Так… а что насчёт их алиби? Есть что-то стоящее? -Насчёт Франциска всё неопределённо и мутно. Сам он говорит, что находился дома и во время первого, и во время второго убийства. Но насчёт первого сказать точно невозможно, ибо нет свидетелей, которые бы подтвердили. Во втором случае Мэтью был рядом с Франциском, так что тут сомнений нет. -А Уильямс? Что с ним? -Во время первого убийства он находился в гостинице. Это может подтвердить горничная, что заходила в номер и оставляла завтрак, которые братья заказали прямо в номер. Во время второго Мэтью был у Франциска, который может это подтвердить. -Ага… Отлично. Феличиано, брат, спасибо, вы проделали отличную работу. А теперь я вам расскажу про нелегкую судьбу двух братьев-близнецов, потерявших своих родителей, - Байльдшмидт повёл плечами и, остановившись на светофоре, постучал пальцами по ролю. – В общем, дело было так: десять лет назад, когда Альфреду и Мэтью было 11, они вместе с родителями попали в страшную автокатастрофу. Взрослые скончались на месте, а вот дети просто чудом смогли избежать гибели и отделались лёгкими повреждениями. Удивительно, но все родственники отказались от близнецов, сославшись на то, что их появление на свет, как и брак почивших родителей, никто не одобрял, поэтому они отправились в ближайший детский дом, где были свободные места. Довольно общительный Альфред быстро нашёл себе друзей и зарекомендовал себя как непоседа, а вот Мэтью был тихим, спокойным, ни с кем не говорил, кроме брата. По большей части на него даже не обращали внимания. Он вечно был в тени своего старшего брата. Но прошло не так много времени, как нашлись желающие забрать несчастных близнецов к себе. И это были уже хорошо известные нам личности. Зажёгся зелёный свет, и Гилберт надавил на педаль газа. Машина рванула вперёд. Тем временем немец продолжил: -После того, как они попали в новую семью, ситуация не сильно изменилась: Альфред был впереди планеты всей, популярен в школе, все его любили и чуть ли не молились. Особенно любил парня, как сына, естественно, Артур. Это отмечают как учителя, так и другие родители, что видели их на каких-то общих мероприятиях. А вот к Мэтью господин Киркленд относился не с такой лаской, что огорчало младшего из близнецов. Я нашёл в личном деле Уильямса, что тот посещал психолога. Так знаете, что мне рассказала эта миловидная женщина? -Что тот жаловался на недостаток внимания со стороны опекуна и амбициозного брата? – предположил Людвиг. -С первым – в точку. Молодец, брат. А вот насчёт второго чуть-чуть не так – Мэтью не нравилось, что его часто путали с Альфредом, а в остальное время просто не замечали, будто и вовсе не было. Хотя учился парень на «отлично». Вообще, весьма сообразительный и эрудированный малый. Я бы даже сказал, непризнанный гений. У него большое количество наград в различных олимпиадах, причём не только за участие, но и за призовые места. Но было во всей этой идеальной картине одно существенное «но»… -И это схожесть с Альфредом? – тихо сказал Феличиано. -Именно! В виду раскованного и не ординарного, творческого характера старший близнец больше запоминался людям, нежели тихий и скромный Мэтью. Вот и приходилось ему вечно быть в его тени, а тому греться в лучах славы и почёта, заработанного обоими. Но при поступлении в институт ситуации поменялась: только там их стали воспринимать не как братьев, а как двух самостоятельных и сформированных личностей. К тому же, когда им выдавали паспорта, Мэтью сменил себе фамилию, что была у их матери до замужества – Уильямс. Альфред предпочёл оставить ту, что была дана при рождении – Джонс. Ни Франциск, ни Артур не были против этого. -Вот почему у них разные фамилии… - протянул Варгас. -Да, именно поэтому, - Гилберт кивнул. – А потом они вообще съехали в собственный дом и зажили себе припеваючи – отдельно от опекуна и совершенно самостоятельно. Вроде как всё идеально, но мне кажется, что Мэтью мог затаить обиду и на Артура, и на брата за то, как они обращались с ним. А Франциск вполне может оказаться его сообщником, который прикрывает и обеспечивает алиби… -Да это же просто глупо! – возмутился итальянец. – Не может такого быть! Да Мэтью бы никогда… -Это не глупо, это психология, - перебил его альбинос. – И такой вариант вполне имеет право на существование. Да и улик предостаточно. -Но это лишь гипотезы, не более, - продолжал упрямствовать Феличиано. Он не желал верить в это. Да как же так?! Не мог человек, убивший брата, настолько натурально изображать горе! Это надо быть первоклассным актёром. Со стальными нервами. -Не скажи. У нас есть веские причины так думать, и они скрыты в прошлом этих двоих. Им обоим есть за что злиться и на Артура, и на Альфреда. Так что не стоит отбрасывать эту версию. Других у нас попросту нет, - твёрдо отчеканил блондин, который был согласен с братом. -А как же Ван Яо? Он что, уже не при делах? -Ни в коем случае. Но вариант с Франциском и Мэтью куда более реален, чем с братом, который хочет защитить младшего от нехорошего влияния, - Байльдшмидт заехал на стоянку перед больницей и заглушил мотор. – В любом случае, у нас уже целых две версии, а это лучше, чем вообще ничего и несостоявшийся мёртвый подозреваемый. С этими словами Гилберт выбрался из машины. За ним последовали его помощники. Варгас всё равно не желал соглашаться с версией братьев, хоть и понимал, что те правы, и что такое действительно возможно. Но где-то в глубине души он верил в невиновность Мэтью. Внутреннее чутье, которое никогда его никогда не подводило, говорило о том, что такой человек, как Уильямс, не мог совершить подобных преступлений. Да и Франциск мало тянул на маньяка с извращёнными наклонностями. Феличиано хотел было снова возразить, но решил промолчать – он ещё успеет высказать своё несогласие. Сейчас нужно было сосредоточиться на деле. Долго думать о том, куда им следует идти, не пришлось – прямо на пороге парней встретил один из полицейских, который провёл их к месту преступления. При этом каждому из троицы был выдан белый халат. Поблагодарив парня, Байльдшмидт первый прошёл в кабинет, а за ним следом Людвиг и Варгас. Там их уже ждала Элизабет, невеста Родериха и по совместительству его помощница. Венгерка разговаривала с невысокой, худенькой девушкой, которую немного трясло. Она то и дело утирала слёзы. Приметив парней, Хедервари извинилась перед своей собеседницей и подошла к ним. Гилберт спросил, глядя на оставшуюся сидеть девушку: -Я так понимаю, это одна из свидетельниц? -Да. Виктория. Стажёр, работавший вместе с убитым, Ван Яо, - кивнула шатенка. – Она и обнаружила тело, когда пришла утром. Все троё будто застыли, услышав имя. Людвиг с каменным лицом спросил: -Как звали убитого? -Ван Яо. А что? – Элизабет непонимающе оглядела трио. -Да ничего особенного. Просто не расслышал, - откашлявшись, тряхнул головой Крауц. Девушка недоверчиво посмотрела на него, но потом лишь пожала плечами и направилась в приёмную, где и было совершенно убийство. Все трое остались на месте. Молчали, переваривая полученную информацию. Потом Феличиано сдавленно сказал: -Вот вам и подозреваемый… -Мда… где-то мы уже это проходили… - вздохнул Гилберт. – Итого: на одну версию меньше. -И всё равно я с ней не согласен, - пробормотал итальянец. -Знаешь, это тебе не игра «Верю - не верю». Это жизнь, реальность, в которой у нас три трупа, - несколько раздражённо сказал альбинос и развернулся. – Так что иди и просто выполняй свою работу. Свидетели сами не допросятся. -Но… -Варгас, это был приказ. Выполняй. Феличиано вздрогнул, но, покорно опустив голову, произнёс: -Слушаюсь, - и направился в сторону Виктории, которая быстро подняла на него взгляд. Губы подрагивали, а глаза были красными от слёз. Присев рядом, итальянец мягко коснулся её руки и негромко сказал: -Не бойтесь, мы обязательно разберёмся в этом деле. -Да… да, да, я верю вам, - немного заикаясь, ответила смуглокожая девушка. -Хорошо, что верите. А теперь… позволите задать вам всего пару вопросов? -Не уверена… -Пожалуйста. Возможно, именно вы поможете вывести нас на след убийцы, - тихо, но твёрдо сказал Варгас. Снова послышался тихий всхлип, а потом едва заметный кивок. -Хорошо, - совсем шёпотом ответила девушка. -Много времени я у вас не отниму, - чуть сжимая руку Виктории, пообещал Феличиано. После, глубоко вздохнув, он спросил: -Можете рассказать, что было до того момента, как вы нашли тело? Не торопитесь и постарайтесь вспомнить все детали. Девушка стерла слёзы и, шмыгнув носом, тихо начала: -Сегодня я решила прийти чуть пораньше – думала, помогу господину Яо с документами и приёмом утренних посетителей. Он часто разрешал мне работать с пациентами, чтобы я набиралась опыта. Тем более, это освобождало часть его времени и давало возможность немного передохнуть. Виктория нервно теребила край светло-голубого платья и старалась не смотреть в глаза итальянца. Варгас понимал её и не давил, зная наверняка, что ей тяжело вспоминать об увиденном кошмаре. -Я поздоровалась с медсестрой и пошла к кабинету. Меня немного удивило, что дверь была чуть приоткрыта. Но я не придала этому значения. Зашла внутрь. Господина Яо не было за столом, что было очень странно – он с утра всегда сидел за ним и работал с карточками пациентов. Тогда я подумала, что он в приёмной, открывает жалюзи. Зашла туда, а там… там… - голос задрожал, в нём проскользнули чуть надрывные нотки. – Там он… лежит на кушетке… руки… руки и ноги… плетьми… плетьми свисают… И кровь… много-много крови… Я… испугалась и… отшатнулась… Хотела побежать звать на помощь… Но… в дверях… встретила… встретила доктора Брагинского… И… Тут она перестала говорить и заплакала. Варгас чуть приобнял её за плечи, ободряюще поглаживая. Девушка благодарно уткнулась в плечо и тихо, сквозь всхлипы, закончила: -Он… он остался здесь… с господином Яо, а я… я побежала за другими врачами… А потом кто-то вызвал наряд… и вот… вот вы здесь… а господин Яо там… Виктория замолчала, продолжая рыдать. Варгас понял, что больше она ничего не скажет. Да и не надо было. Парень просто сидел и утешал её. Сейчас, он точно знал, этого вполне было достаточно. К ним подошёл высокий, разительно похожий на Викторию парень и спросил: -Вы закончили? Могу я забрать свою сестру? -Да, конечно, - итальянец поднялся и молча наблюдал, как юноша мягко берёт девушку за руки и, приобнимая, уводит прочь из кабинета. Варгас устало вздохнул и покачал головой. Это дело пугало его всё больше и больше. *** -Итак, убитый – Ван Яо, 30 лет. Смерть наступила где-то в районе 21-22 часов, - медленно говорила Элизабет, аккуратно подходя к телу. Людвиг исправно записывал. -Предположительно, перед смертью им было получено четыре перелома – обеих рук и ног, - девушка тяжело вздохнула. – Как и у двух предыдущих жертв, вскрыта грудная клетка. Причём вскрыта аккуратно, будто работали ножом или чем-то подобным. Гилберт, стараясь не наступать в лужи крови, подошёл к телу. Как и сказала Хедервари, аналогичная картина, что и ранее. Но в этот раз всё выглядело до неприличия цивильно: ровные края раны, нетронутые лёгкие. Лишь снова сломанная грудина и вырванные рёбра, которые находились чуть поодаль от тела, на полу. Немец пригляделся внимательнее и понял, что чего-то не хватает. А именно… -Лизи, а где сердце убитого? – спросил альбинос, чуть касаясь пальцами края надреза и отодвигая в сторону. -Мы над этим работаем. Единственное, что у нас есть – это непонятные частички тканей, как и в предыдущих случаях, - отрапортовала девушка. -Вот как… -Родерих сегодня должен закончить с отчётом. -Да неужели? Какое счастье, - альбинос выпрямился и дал знак, чтобы тело «упаковали» и унесли. -Не надо паясничать. Это не так просто, как ты думаешь, - Элизабет недовольно посмотрела на немца. – Он и так ночами не спит… -Искренне за него рад. Но мне важно то, что он смог выяснить. А уж чем ему пришлось пожертвовать – это далеко не моя забота. -Удивляюсь, как тебя взяли работать в органы… - венгерка вздохнула и направилась за парнями, что несли тело. -А кого, если не меня? – парировал Гилберт. Элизабет лишь покачала головой, а потом добавила: –Да, совсем забыла: есть ещё один свидетель, помимо Виктории. -И кто же? -Доктор Иван Брагинский. Он сейчас в своём кабинете на третьем этаже. -Отлично… спасибо, Лизи. Хедервари кивнула и вышла прочь, оставив братьев одних в комнате. Вскоре к ним присоединился и итальянец. -Не знаю, как вас, а меня уже начинает бесить подобная неопределённость и незнание, - осматривая кушетку, что была в крови, негромко проговорил альбинос. -А что мы можем сделать с этим? Пока у нас нет на руках заключения Родериха, мы можем довольствоваться тем, что есть, - Людвиг закрыл папку и стал наблюдать за действиями брата. -Супер… И мы снова пришли ни к чему. Оставшаяся версия насчёт Бонфуа и Уильямса теперь тоже под вопросом, ибо – на кой чёрт им было убивать брата Кику, который по сути ничего плохого не сделал? -Может, это для того, чтобы подтолкнуть господина Хонду к самоубийству? – выдвинул версию блондин. – Или сделать больно. Ведь и Альфред, и Артур, и Ван были дорогими и важными людьми для него. А если основываться на нашей версии, то они могли сделать это для того, чтобы Кику страдал. Страдал точно так же, как пришлось страдать им… -Всё это смахивает на какой-то дешевый детективный роман с разветвлённой любовной линией и острым желанием отомстить, - Байльдшмидт повернулся к напарникам. – Но это единственное, чем мы пока располагаем. -Ох, ну и дела… - Варгас первым покинул приёмную. Ему было тяжело находиться там. Стены будто давили, а витающий в воздухе свинцовый запах грозил свести с ума. -И не говори, - альбинос почесал затылок. – Ладно, давайте навестим этого доктора Брагинского, а после заедем домой к Вану. -Зачем? – встрепенулся Варгас. -Надо сказать Хонде о случившемся и… -Может, не стоит? Это его окончательно добьёт, - испуганно проговорил итальянец. – Он не оправился после двух предыдущих. -А кто, если не мы? Раз уж взяли на себя обязанность приносить плохие новости, надо до конца исполнять своё предназначение, - немец похлопал его по плечу. -И всё равно я против этого… -Феличиано, так нужно, - мягко сказал Людвиг. Варгас посмотрел на него, чуть прикусил нижнюю губу и отвернулся. После едва заметно кивнул. -Хорошо… -Но для начала – свидетель, - напомнил Гилберт и вполне бодро зашагал по направлению к лестнице. *** -Как уже ушёл? Нам сказали, что доктор Брагинский у себя в кабинете, - альбинос раздражённо барабанил пальцами по столешнице. -Буквально за несколько минут до вашего прихода он сдал ключ и сказал, что нехорошо себя чувствует, поэтому пойдёт домой, - пожала плечами медсестра, стоящая за ресепшеном. – Так что ничем вам помочь не могу. -Отлично. Просто замечательно… - прошептал Гилберт. Но вместо того, чтобы уйти восвояси, он поступил с точностью наоборот. Не мог же парень вернуться ни с чем. Это бы означало позорный промах в его карьере идеального полицейского. -Скажите, а у вас нет его номера? Очень хотелось бы с ним переговорить… -Простите, но доктор запретил давать кому-либо свой номер, кроме пациентов. -Так я и есть пациент. Знаете, уже который день пытаюсь пробиться, а его все нет и нет. Боли эти дико меня замучили, - парень сделал для наглядности страдальческий вид. – Доктора Брагинского мне друг посоветовал, говорил, что он первоклассный специалист. Женщина с сомнение посмотрела на него, и Гилберту пришлось вложить весь свой актёрский талант в несчастный и умоляющий взгляд. -В ваших красивых и изящных руках моя судьба, - альбинос осторожно коснулся пальцами кистей медсестры. – Я уверен, что доброе и чуткое сердце, отданное служению заповедям Гиппократа, подскажет вам верное решение и не даст погибнуть несчастной, страдающей душе… Медсестра, не ожидавшая такого, смутилась и негромко пробормотала: -Ну, если вам настолько нужно, думаю, доктор Брагинский не будет против… - она полистала журнал, после чего протянула небольшую визитку немцу. -Вы только что спасли ещё одного человека. Спасибо, благодетельница, - обворожительно улыбнулся Гилберт, принимая карточку. Женщина лишь скромно отвела взгляд, чуть покраснев. Довольный собой и удачно провернутой им авантюрой, он попрощался с ней и отправился к своим напарникам, которые всё это время стояли чуть поодаль и делали вид, что не знают его. Людвиг только покачал головой, когда брат торжественно вручил ему добытую визитку. -Учись, штудент!* – победоносно сказал Байльдшмидт, скрещивая руки на груди. -Можно подумать, - хмыкнул блондин и посмотрел на карточку. – Итак, хирург Иван Брагинский… -Хирург… - задумчиво вторил Байльдшмидт. – А ведь он работает со скальпелем, ведь так? -И? -А Лизи сказала, что рана была сделана острым предметом с ровными краями. То есть, чисто теоретически, это мог быть или меч, в чём я сомневаюсь, или нож, или… -Скальпель, - закончил за него Людвиг. -Именно, Ватсон! -И ты, если я правильно уловил ход мысли, предлагаешь этого хирурга Брагинского на роль убийцы в нашем деле? -Да ты просто экстрасенс, брат мой, - довольно похлопав блондина по плечу, сказал Гилберт. – Всё подкрепляется тем, что он неожиданно покидает больницу именно в тот момент, когда сюда приезжает полиция из-за этого убийства. -Хирург убивает хиропрактика… -Звучит как название для дешевого женского романа с предсказуемым сюжетом, - фыркнул альбинос. -Мда… - протянул Крауц, чуть почесав затылок. -Ладно, давайте попробуем позвонить этому доктору… - достав телефон и набрав номер с визитки, Байльдшмидт направился к лестнице. На том конце раздался мелодичный женский голос, который с какой-то необычайно радостью сообщал о том, что «абонент отключен или же находится вне зоны доступа». -Отлично… - зло проговорил Гилберт и сбросил, мысленно проклиная всех и вся. -Что такое? – спросил блондин. -Отключен наш доктор, вот что. -Ещё страннее… -Может, стоит выяснить, какие отношения между ними? Ведь должны быть веские причины, - робко предложил Феличиано. - И вообще, если хирург убийца, то зачем он убил Артура и Альфреда? Они ведь даже не были знакомы… -Это нам ещё предстоит выяснить… А идея насчёт этих двоих вполне логична и рациональна. Я пойду к главврачу и поговорю с медсёстрами. Вы же пройдитесь по их коллегам и не забудьте ту медсестру, что у рецепшена, ибо мне там светиться не стоит. Встретимся через час на стоянке внизу. -Хорошо, - в голос ответили парни, и они разошлись, не подозревая, какое откровение им придётся узнать… *** -Они встречались, - выключая сигнализацию и забираясь в машину, сказал Гилберт. - И скрывали это. Знали лишь единицы и, естественно, не в меру любопытные медсёстры. -Да. Для всех остальных они – хорошие друзья с университета и не более, - кивнул Варгас, плюхаясь на заднее сидение. – Причём никто и никогда не видел, чтобы они конфликтовали или ссорились. Блондин, захлопнув за собой дверь, устало вздохнул и покачал головой. -Вокруг одни гомосексуалы… -А что в этом такого? У нас свободная страна и право самим выбирать того, с кем встречаться, кого любить или с кем заниматься сексом, - пожал плечами Байльдшмидт и, заведя машину, вдавил на педаль газа. Выехав на дорогу, включил радио. Из колонок полилась немецкая речь, которую после сменила музыка. -Я ничего против и не говорю. Просто удивляюсь… -Вот и славно, что ты не гнусный гомофоб. Иначе я бы отказался от тебя, - усмехнувшись, сказал альбинос. -Ха-ха, как остроумно, - кисло сказал блондин. -Ладно вам… Мне вот другое интересно: если они встречались, то какой смысл Ивану было убивать своего парня? – спросил Варгас. -А с чего ты взял, что хирург – убийца? – удивленно поинтересовался Гилберт. -Не я это придумал, а вы с Людвигом «повесили» смерть Ван Яо на господина Брагинского. -Никто ничего не вешал. Просто всё настолько запутанно. Я уже ничего не понимаю в этих сложных любовных многоугольниках, - Гилберт раздражённо барабанил по рулю пальцами. – Но я не буду Великим, если не докопаюсь до истины. -Вот и отлично. Может, тогда сразу в офис? Вдруг Родерих уже приготовил отчёт? Да и Кику не будем тревожить… - слабо предложил Феличиано. -После этого и поедем. Смирись с тем, что нам придётся обо всём рассказать, - Людвиг чуть повернулся к итальянцу и ободряюще улыбнулся. -И всё-таки я до сих пор считаю… -Отбрось сомнения и просто делай свою работу, - альбинос повернул машину и что-то гневно крикнул на немецком зазевавшемуся пешеходу. Потом снова обратился к Варгасу: -Ты сам знал, куда идёшь, Феличиано. Давно бы пора привыкнуть, что здесь мало чего бывает приятного. Особенно в таких вот делах. Итальянец опустил взгляд и тяжело вздохнул. Конечно же, немец был прав, но всё равно эта идея нисколько не нравилась парню. Даже несмотря на то, что Кику об этом всё равно узнает. Просто не хотелось говорить ему после того, как он за два дня потерял дорогих ему людей. Сначала мужа, потом хорошего друга, а теперь и брата… Феличиано прикусил губу и нервно потеребил край куртки. Лучше им скорее найти этого убийцу, пока не умер кто-то ещё… *** -О, господа полицейские! Добрый день, - удивлённо глядя на стоящих за дверью парней, поприветствовал их Кику. Видно, он совсем недавно проснулся: волосы были чуть растрепанны, а на самом Хонде красовались спальные штаны и футболка. Варгас, стоящий за широкими спинами своих напарников, отвёл взгляд и негромко сказал: -Хотелось бы верить в это… -И вам добрый день, господин Хонда. Вы позволите войти? – Гилберт многозначительно посмотрел на японца. Тот, спохватившись, открыл дверь шире, отходя, чтобы впустить парней. -Простите, я ещё не проснулся. -Ничего страшного, - Людвиг стал оглядываться по сторонам, отмечая, что квартира хоть и была небольшой, но весьма уютной. -Вы присаживайтесь. Не желаете чаю? -Благодарю, но мы откажемся, - покачав головой, ответил альбинос. – Мы зашли к вам по делу… -Вы что-то выяснили? Вы нашли убийцу? – быстро повернувшись, брюнет с надеждой посмотрел на Байльдшмидта. -Не совсем. Это касается вашего брата… -Вы с ним хотите поговорить? Если да, то вам надо будет подождать – он скоро должен вернуться со смены и… -Господин Хонда, вы не могли бы сесть? – негромко попросил Феличиано. -А? Зачем? – непонимающе спросил парень. -Сядьте, - повторил уже Гилберт. Кику недоверчиво посмотрел на альбиноса, но просьбу выполнил. Заняв место рядом с Варгасом, Хонда ожидал объяснений, внимательно глядя на братьев и итальянца. Байльдшмидт откашлялся и начал: -Понимаете, сегодня утром нам сообщили ещё об одном убийстве. Оно произошло в той поликлинике, где работал ваш брат. -Только не говорите… - глаза японца расширились, и в них отразилась паника, страх. Страх услышать то, чего больше всего не хотел, боялся. -Им оказался Ван Яо, - закончил немец и поднял взгляд на брюнета. – Мне очень жаль, господин Хонда… -Нет… нет, этого быть не может… - руки Кику дрожали, из глаз побежали слёзы, капая на штаны. – Нет, это неправда… -Господин Хонда, - итальянец приобнял его за плечи, но тот сбросил его руку. Уткнувшись лицом в ладони, он тихо проговорил, чуть икая от рыданий: -Прошу, оставьте меня одного. -Но вы уверены… - Варгас робко спросил парня. -Оставьте меня одного! – не выдержав, крикнул японец, зло посмотрев на них. Феличиано невольно вздрогнул, увидев, сколько боли, сколько отчаяния было в глазах Хонды, сколько ненависти и ярости слышалось в голосе. Конечно, нельзя было оставлять парня в таком состоянии, но Варгас был уверен – сейчас Кику не захочет ни от кого принять помощи. А любые попытки утешить его приведут к ещё большей агрессии и злости. Именно поэтому Феличиано молча поднялся и направился к двери. -Ребята, нам и правда стоит оставить господина Хонду. -Что? Ни в коем случае! – запротестовал Гилберт, но осекся, увидев, как на него серьёзно глядит помощник. -Мы ему ничем не сможем помочь. И гораздо лучше будет сделать так, как он просит. -Брат, думаю, Феличиано прав, - неожиданно поддержал парня Людвиг. Запыхтев обиженно и несогласно, Байльдшмидт всё же сдался. Встав с дивана вместе с блондином, он направился к двери. Прежде чем уйти, альбинос негромко сказал: -Нам и правда жаль, что так случилось. И не хотелось вам об этом сообщать… -Это ваша работа. Ничего страшного. А теперь, прошу, уходите, - совсем тихо, всхлипывая, сказал Хонда, по-прежнему сидя, уткнувшись лицом в ладони. Немец тяжело вздохнул и, кивнув, вышел. Людвиг остался вместе с замершим у порога Варгасом, который хотел что-то сказать японцу. -Господин Хонда, вы только держитесь… а мы постараемся найти того, кто всё это сделал, - Феличиано выпалил всё это на одном дыхании, после чего быстрым шагом покинул квартиру. Крауц, бросив «до свидания», умчался следом за ним. Дверь захлопнулась, и повисла тишина. И только теперь Хонда позволил зарыдать в голос, упав вниз. Кулаки били мягкий ковёр, а губы беззвучно шептали: «За что… Почему?... Ван…». Хотелось выть. Громко, надрывно, как то делают волки, завидев в ночном небе луну. Сердце ныло, каждый стук отдавался невыносимой болью, от которой хотелось просто разорвать себе грудную клетку. Истерика длилась около получаса. После этого Кику отключился прямо на полу. Сознание, не выдержавшее подобного, решило дать сигнал организму, что пора передохнуть. Хотя бы совсем чуть-чуть, даже таким средством. *** -Сейчас самое время для фразы: «Ну я же говорил!», - заходя в кабинет и плюхаясь за свой рабочий стол, раздражённо сказа итальянец. – Не стоило вообще нам к нему приходить. Видите, к чему это привело? -Не начинай. Ты уже в машине нам этим мозг прополоскал по полной программе, - махнул на него рукой зашедший следом Гилберт. – Но уже ничего не воротишь, так что смирись. -А ведь мы могли избежать подобной реакции… И теперь неизвестно, что произойти может. Вдруг он на себя руки наложит? Или ещё что-то? – остервенело вбивая запрос, проговорил Варгас. – Я себе не смогу этого простить… Ведь будет на моей совести… - парень неожиданно перестал печатать и поник. -Эй, не раскисай. Всё будет хорошо, - ободряюще касаясь рукой плеча итальянца, сказал Людвиг. – Кику сможет справиться. -Но я позволил допустить подобный срыв… Это пятно на моей репутации психолога, - грустно и с нотками трагизма проговорил Феличиано, глядя будто сквозь монитор, где уже было досье Ивана Брагинского. -Брось хандру. У тебя ещё никогда не было промахов. И в этот раз не будет. Может, если бы мы остались, а не ушли, как то предложил ты, всё пошло бы гораздо хуже? – Гилберт поддержал брата и с улыбкой посмотрел на Варгаса. – Так что не время вешать нос. Время понять, какого чёрта происходит в этом деле. Байльдшмидт сел на небольшой диванчик, что стоял в их кабинете. Крауц оперся о край стола Феличиано и посмотрел на брата. -Знаете, я уже ни черта не понимаю. Совсем. Вроде как и версия с парочкой мстителей подходит, но с другой стороны… не вижу мотивов для убийства брата Хонды, - вслушиваясь в размеренное шипение принтера, сказал альбинос, глядя в потолок. – Это же вообще нелогично! И как-то неправильно… -Да… если следовать этой версии, то следующей жертвой должен был стать сам Хонда, но никак не его брат… - кивнул блондин. -А может… может это было что-то вроде предупредительного жеста? Может, для того, чтобы морально добить будущую жертву? – негромко сказал итальянец, подходя к агрегату и складывая листки по порядку. -Хм… не лишённая смысла идея, - протянул Гилберт. – Но в любом случае… Даже если жертва наших предполагаемых маньяков – Хонда, то каким боком? Он ведь им ничего не сделал, по сути. Да, Кику был мужем Артура. Да, в него был влюблён Альфред. Но что даст им убийство Хонды, точнее, его брата? -Я уже высказал своё мнение насчёт Мэтью и Франциска, - тихо сказал Варгас, подавая старшему из братьев досье Ивана и других работников поликлиники. -Да, я помню. Спасибо. Эй, Ватсон, возьми себе половину, а то я боюсь, один не справлюсь. -Ладно… - блондин подошёл к брату и забрал часть листков. Только они сели за разбор папок, а Феличиано решил подогреть чайник, как к ним заглянула Элизабет. -Все в работе, мальчики? – поинтересовалась она. -Как видишь. Так что не отвлекай. Или у тебя что-то срочное? – не поднимая взгляда от бумаг, спросил Гилберт. -Родерих закончил с отчётом и просит вас пройти в лабораторию, - не дождавшись ответа, девушка удалилась. -Да не уж-то! Не прошло и ста лет! – воодушевленно сказал альбинос и отложил бумажки. Наконец-то появилась надежда на хоть какое-то прояснение в этом деле. Надежда на удачные исследования Эдельштейна. Немец искренне верил, что они смогут пролить свет на убийства и их мотивы. А иначе он просто начнёт подумывать о том, чтобы опустить руки… *** -Добрый день, гос… -К чёрту формальности! Выкладывай, что у тебя, - бесцеремонно перебивая Родериха, с порога сказал альбинос. Австриец откашлялся и недовольно поправил очки. -Какая нетерпеливость… -Не беси меня, лучше сразу говори, - Гилберт просто просверлил красными глазами австрийца, чем вызвал скептическое хмыканье последнего. -Как пожелаешь, - парень поднялся и, держа какую-то папку в руке, подошёл к трём столам, на которых находились тела, накрытые белыми простынями. Остановившись у первого, он откинул покрывало. Парням предстало весьма нелицеприятное зрелище. Конечно, крови уже не было, да и сама рана приведена в надлежащий вид, но согласитесь – когда вам открывается замечательный обзор на его внутренний мир со сломанными рёбрами, пробитыми лёгкими, это не особо воодушевляет и явно не настраивает на романтический лад и лёгкое настроение? Итальянец непроизвольно отвел взгляд и инстинктивно вцепился в рукав Людвига. Братья остались непоколебимы. Родерих покачал головой, посмотрев на Варгаса, и неторопливо начал: -Начнём с первого тела. Грудная клетка, как и у всех, вскрыта. Края раны неровные. При более тщательном исследование места преступления были найдены предполагаемые орудия убийства – это ножницы для мяса и лопаточка для подачи десертов… - он показал на стол, где в пакетиках лежали вышеназванные им улики. – И ещё… -Лопаточка? Ты издеваешься, что ли? – не выдержал старший брат, но его тут же осадил Эдельштейн: -Ещё раз перебьёшь – я оставлю все записи тут, и будете самостоятельно изучать. От такого заявления альбинос осекся и замолчал, так как знал, что если им в руки попадут документы, составленные австрийцем, то расшифровать их не сможет никто, кроме него самого, ибо почерк был размашистым, порой неаккуратным и совершенно непонятным. Довольно кивнув, парень продолжил: -Так же был найден молоточек для размягчения мяса, которым убитый был оглушен перед тем, как его умертвили, - Родерих осторожно поднял голову и показал на гематомы в районе затылка. – Ударили три или четыре раза. Именно столько хватит для того, чтобы отключить человека габаритов жертвы. Затем стали наносить удары в области солнечного сплетения и грудной клетки. Об этом говорят едва заметные следы, оставшиеся на теле, - парень указал на края раны, где действительно были небольшие синяки. Эдельштейн тяжело вздохнул и, покачав головой, снова заговорил: -После в ход пошла лопаточка. Ей был нанесён первый удар примерно чуть ниже рёбер. Убийца, по всей видимости, хотел вспороть парня, как куклу, но ему удалось это наполовину, примерно до грудины, - австриец провел пальцем линию от предполагаемого удара до места его завершения. – Затем, не выдержав, схватился за ножницы и завершил начатое. А вот дальше… учитывая, что вся грудная клетка была превращена в фарш, у меня создалось впечатление, что дальше убийца рвал его уже руками. Касательно отпечатков и крови на всех трёх предметах: «пальчики» принадлежат самому убитому и его супруга. Это значит, что убийца работал в перчатках. Кровь – нашего «клиента». Далее… второй убитый, - он переместился ко второму столу, но на этот раз открыл лишь лицо парня. Неимоверно бледный, но кажущийся спокойным Альфред будто спал. Но синие губы и следы от пальцев на шее говорили о том, что ничего подобного. Перелистнув страницу, Родерих продолжил: -Тут ещё более интересная ситуация – при тщательном осмотре парка ничего не было найдено. Из этого следует, что наш маньяк рвал жертву голыми руками, ибо края хоть и неровные, но не такие, как в первом случае. Честно, я не представляю, какой силой он должен обладать, чтобы запросто порвать такого здорового парня. Но факт остаётся фактом, и других предположений нет. Разве что его могли вскрыть плоским камнем. Они порой лежат вдоль парковых дорожек, но такого найти не удалось. На шее, как было отмечено ранее, гематомы. Убийца сначала душил, а потом уже убивал. Причём всё это проделывал с удовольствием и не спеша. И последнее тело… Эдельштейн с некоторой грустью посмотрел на третий стол и продолжил: -Тут грудная клетка вскрыта аккуратно, ибо края раны ровные. Четыре перелома – в локтях и коленях – были совершены до убийства. Предположительно, от болевого шока жертва потеряла сознание, что позволило маньяку довершить своё дело. Собственно, орудие убийства было изъято почти сразу, - парень подошёл к столу и поднял вверх пакет со скальпелем. – На нём отпечатков пальцев не обнаружено. Скорее всего они были стёрты, или же убийца работал в перчатках, так как не хотел оставлять ни малейших зацепок. Вернув вещицу на место, Родерих положил папку на стол папку и сказал: -И в довершение – у всех троих не хватает одного органа. -Сердца? – разглядывая Артура и вспоминая сегодняшнее тело, спросил Гилберт. -Да. В том месте, где оно находилось, сломаны рёбра. Даже не сломаны – проломлены. -И где же сердца? Или вы не выяснили, господин Эдельштейн? – ехидно поинтересовался парень. Ответом ему было усмешка. -Ошибаетесь, господин Байльдшмидт. Мы их нашли. -О, и где же они, позвольте узнать? -Здесь, - Родерих взял со стола три пакетика, в которых были кусочки тканей. – Или, точнее сказать, то, что от них осталось. -То есть, те самые кусочки мяса вокруг, это были… - начал Людвиг. -Да, это были ткани сердца. Я предполагаю, что они были раздавлены. Их просто лопнули, сильно сжав. Это и объясняет то, что частички были на стенках и далеко вокруг тела жертвы. Бросив «сердца» на стол, Родерих вздохнул и чуть стукнул по столу. -Да что же это за маньяк такой орудует… -Нам бы тоже это хотелось знать… - негромко сказал Гилберт и задумался над полученной информацией. Он пришёл к выводу, что их теория с «Мстителями», мягко говоря, некомпетентна в том плане, что парень сомневался, что кто-то из этой парочки смог бы голыми руками порвать кожу на человеке. А уж про задушить и речи не шло – с таким крепким и высоким Джонсом мог справиться кто-то его габаритов или больше, но никак не родной брат, уступавший в плане физического развития, и тем более француз, который за свою жизнь и гантели-то в руках не держал. Разве что сковородку, но это не в счёт. Да ещё и все эти неприятные подробности… Убийца явно был с фантазией – каждый раз так изощрённо уродовать своих жертв при помощи подручных средств. Какие же должны быть стальные нервы… Феличиано по-прежнему молчал, ни на кого не смотря. А потом, отпустив рукав блондина, просто вышел из лаборатории, тихо шепнув: «Простите, не могу тут больше быть», и захлопнул за собой дверь. Родерих лишь понимающе опустил взгляд. После этого повисла тишина – все обдумывали сложившуюся ситуацию. Растерянность, непонимание, шок – это чувствовалось в атмосфере, хотя ни один мускул не дрогнул на лицах парней. Гилберт задавался лишь одним вопросом: если не Бонфуа и Мэтью, то кто тогда? *** Кику молча стоял возле окна и смотрел сквозь стекло. Небо казалось тошнотворно голубым, а солнце – невыносимо ярким. А ещё было невообразимо душно. Душно до такой степени, что дышать не представлялось никакой возможности – в легких чуть покалывало от каждого вдоха и выдоха. Японец решил, что неплохо было бы открыть окно. На автомате распахнул его, и комнату тут же наполнил прохладный вечерний ветер. Кику будто не заметил этого и посмотрел вниз. Не так высоко, всего третий этаж. Брюнет не понял, как он забрался на подоконник. Теперь, держась за раму, парень без всякого страха смотрел перед собой. Отчего-то стало спокойно. Всего один шаг отделял его от завершения мук. Всего шаг – и больше не будет щемящей боли в груди, не будут в голове мелькать любимые и дорогие сердцу люди, которых уже не вернёшь. А во сне не будут слышаться их голоса, которые просят прощения и утешают, успокаивают. Невыносимо. Просто невыносимо жить вот так. И выход только один – сделать шаг. Тогда всё прекратиться. Возможно, он даже будет с ними, по ту сторону. Да… Кику закрыл глаза и уже собирался рухнуть вниз, как позади послышался звук открывающегося замка. Хонда ошарашено замер и в слабой надежде, что это брат, спрыгнул на пол, после чего, спотыкаясь, бросился в коридор. Но уже примерно на полпути остановился и едва не взвыл: это был не Ван, а всего лишь его парень, Иван. Тот аккуратно прикрыл дверь и посмотрел на японца. В руках русский держал на половину полную бутылку водки, и почему-то Хонда не сомневался, что это была отнюдь не первая. Брагинский поднял взгляд чуть замутненных глаз на японца. -О, Кику! – в голосе парня слышались нотки облегчения. – Привет. Ты не поверишь, но я как раз тебя искал! -Даже не хочу знать, зачем… - устало проговорил Хонда. -Зачем же так грубо? – насупился светловолосый, но ненадолго. Он не для этого пришёл туда, где столько всего напоминало о Яо. Иван хотел… хотел сохранить все светлые воспоминание о китайце, о том, как хорошо им было вместе. Ему просто хотелось провести ещё один день с Ваном. Пусть только на уровне ментальном, но этого вполне хватило. Всего день… Даже нет, хотя бы несколько часов до того, как они расстанутся. Точнее, он его отпустит в другой мир, а сам останется здесь. Непроизвольно по щеке покатилась одинокая слеза. Кику не ожидал такого, поэтому, потоптавшись на месте, нерешительно подошёл к Брагинскому и потянул в гостиную. Тот не сопротивлялся, шёл следом послушно и чуть покачивался – всё-таки алкоголь давал о себе знать. Молча сели на диван и не говорили ни слова. Спустя несколько минут Иван предложил Кику выпить, тот отрицательно покачал головой. Русский хмыкнул и, сделав приличный глоток, поморщился. Откашлявшись, он негромко сказал: -Ты хотел знать, зачем я пришёл? Я хотел бы и сам понять, для чего притащился сюда. Наверное, глупо надеялся, что то, что я видел утром – лишь дурной сон и чья-то глупая шутка. Что я приду сюда, а он будет готовить какое-нибудь вкусное блюдо на кухне, напевая при этом. Но ошибся… И так больно. Хотя… кому я говорю… Ты ведь и сам подобное чувствуешь, я прав? – Брагинский выразительно посмотрел на японца. Тот, чуть прикусив губу, отвернулся, чтобы парень не смог увидеть слёз, и кивнул. На плечо японцу легка широкая ладонь, и послышался тихий, уверенный голос: -Но знаешь, в чём я уверен на все сто? В том, что сейчас Ван смотрит на нас оттуда и думает, какие мы дураки. Особенно я, - Иван слабо улыбнулся. – Смотрит и будто говорит, что зря мы его оплакиваем. Потому что он ещё с нами, ещё не ушёл. Снова отпил из бутылки и, поставив её на журнальный столик, русский закрыл лицо ладонями, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Так он хотел унять дрожь, хотел спрятать слабость и подкативший ком к горлу. Нет, Иван не должен расклеиться. Только не сейчас и только не здесь. Не при брате Вана, которому и так пришлось пройти через такое страшное испытание. Поэтому он чуть приобнял японца за плечи и ободряюще потрепал по тёмным волосам. -Так что не оплакивай его раньше времени. Он бы расстроился, если бы увидел, что его любимый младший брат плачет. Кику посмотрел на русского и не сдержался: уткнулся лицом ему в грудь и зарыдал, чуть сжимая руками бежевый шарф. Иван, грустно улыбаясь, гладил того по голове и чувствовал, как одна за другой слёзы оставляют мокрые дорожки на его щеках. Им не надо было слов. Они и так понимали друг друга – два человека, потерявших самого дорого и близкого сердцу. Общее горе, как и общая радость, объединяет. Именно оно, несчастье, стало причиной, по которой Иван и Кику, раньше никогда не общавшиеся близко, только на уровне «привет-пока», теперь сидели на одном диване и плакали. Просто плакали, вслушиваясь в тишину квартиры, которую, несмотря на открытое окно, не нарушали звуки вечернего города. Так они просидели довольно долго. Потом ещё очень долго разговаривали о том, о сём, смеялись, вспоминая забавные и смешные истории с Ваном, смотрели фотографии. В общем делали всё, чтобы осталось как можно больше воспоминаний, как можно больше чувств осталось в груди, тёплых и нежных чувств, которые бы связывали с Яо и совсем на чуть-чуть делали его ближе. Время близилось к десяти, когда Брагинский собрался домой. Потянувшись, он неожиданно заметил кулон Яо и, расположив камешек на ладони, задумчиво протянул: -Какой чистый камень… Ровный и гладкий, будто и правда настоящая капля. -Это мне Артур подарил после нашего медового месяца, - Кику мягко и грустно улыбнулся. – Сказал, что он будет защищать меня от всех невзгод. -О, понятно. Значит, хорошая вещь, - кивнул парень, выпуская кулон из ладони. – Ты береги её. Да и сам не совершай ничего опрометчивого… Брагинский взъерошил короткие тёмные волосы и, подхватив пустую бутылку, направился к выходу. Кику, смотревший на него, внезапно подскочил и быстро выпалил: -Иван… если хочешь, то можешь приходить сюда в любое время. Думаю, брат был бы рад этому… Брагинский повернулся и с улыбкой кивнул. -Спасибо… - русский вздохнул. После чего произнёс: -Знаешь, а ты похож на него… Такой же добрый и заботливый. Хонда удивлённо приподнял брови и хотел что-то сказать, но русский уже махнул ему рукой и скрылся за дверью. Он бросил на прощанье: «Будь здоров и береги себя. Иначе кто мне будет напоминать о Яо?». Плюхнулся на диван и обнял себя за плечи. Снова стало невыносимо одиноко и тоскливо. Но теперь появилась хоть небольшая причина, по которой ещё можно было жить – это надежда на такие вот вечера с тем человеком, которому доверял брат, и который знает его как никто другой. Пусть и малость, но ради неё можно было потерпеть ночь и выдержать день. Потерпеть для того, чтобы потом можно было отвести душу в беседах и лёгких разговорах. Конечно, со временем всё забудется, боль чуть притупиться. А пока… пока это был единственный способ не сойти с ума окончательно от череды убийств, которые подорвали всё мировоззрение и почти уничтожили внутренний мир, который теперь был в руинах. Неизвестно, когда Кику сможет окончательно придти в норму. Если вообще сможет… Снова потянуло в сон, снова захотелось провалиться в небытие. Хотелось на несколько часов отключиться от реальности, чтобы хоть немного заглушить боль. Хонда, закрыв глаза, в буквальном смысле этого слова, упал на мягкий диван, почти мгновенно проваливаясь в царство без сновидений, лишь приятно обволакивающий тьмой. Это было для него сейчас в самый раз, нежели радужные мечты, от которых становилось только противнее, но никак не легче. *** Домой Иван просто ввалился, едва не снесся по пути вешалку. Видимо, выпитые по дороге домой две бутылки водки были лишними. На заплетающихся ногах кое-как добрался до зала и там наконец-то бухнулся на диван. Блаженно развалился на нём и закрыл глаза. Голова чуть кружилась от алкоголя, во всем теле была приятная тяжесть, на душе – долгожданное спокойствие и умиротворение. По крайней мере, на сегодняшнюю ночь. А что будет потом, Иван старался не думать. Сёстры, работающие стюардессами, завтра возвращаются из рейса. Наверняка будут недовольны, увидев его дома в состояние жесточайшего похмелья. Но несмотря на это они всё равно заботливо напоют рассолом, выслушают, лишь изредка укоризненно качая головами. Иван грустно улыбнулся. Снова предстал образ улыбающегося шатена, который махал ему рукой и, кажется, звал искупаться. Откуда это воспоминание? А, точно: они ведь прошлым летом ездили отдыхать. На море. Брагинский помнил восторг своего парня, для которого подобная вылазка была первой за всю его жизнь. Помниться, русский сильно удивился, что Яо ни разу не был на море, но после безмерно радовался, что стал тем человеком, который показал китайцу всю красоту и вольность берега с мягким, золотистым песком и тихо шелестящими волнами… Было очень весело и легко тогда. И они ведь собирались в этом году тоже на недельку смотаться туда… Иван горько усмехнулся. «И что мне теперь там делать без тебя?» - спросил он непонятно у кого. -Не волнуйся, грешник, скоро вы встретитесь и сходите на адские озёра. Поплаваете в раскалённом металле, - послышался ехидный голос. Иван разлепил глаза и тупо уставился помутнённым взором на незнакомца. -Ты кто ещё такой? И какого хрена забыл в моей квартире? -Да какая тебе разница, грешник? Ты всё равно скоро будешь уже не здесь… - продолжал вещать некто, чуть наклонив голову. – Думаю, твой любимый ждёт… -Постой… - до Ивана медленно дошло, и весь хмель, или значительная его часть, будто выветрилась. -Так это ты убил Вана? В ответ – смешок и злобный оскал. Ярость волнами нахлынула на нетрезвый мозг, который отдал команду организму атаковать того, кто виноват в смерти Яо. Убийца, пришедший сам – удача, шанс, которым не стоит пренебрегать. Зло посмотрев на него, Иван безумно улыбнулся. -Сейчас я отправлю тебя на тот свет, ублюдок. Ты ответишь за Вана… Не говоря больше ни слова, Брагинский, ведомый лишь желанием отомстить, ринулся на противника, но споткнулся и со всего маху налетел плечом на дверной косяк. А противник успел сделать шаг в сторону, чтобы русский не задел его другим. Парень выругался и пытался найти взглядом врага, в то время как его оппонент противно засмеялся и, мгновенно оказавшись за спиной Ивана, схватил за светлые волосы. Это вызвало новую порцию нецензурной брани. Но некто проигнорировал её и со всей силы приложил лицо русского о стену. Один раз, второй, третий, пятый… Из сломанного носа бежала тонкая струйка крови. Губы разбиты, щеки были уже значительно опухшими. Но Иван всё ещё стоял на ногах и даже пытался оказать сопротивление. Выходило слабо и весьма неубедительно, тем не менее такое поведение выводило убийцу из себя. Именно поэтому он с силой отбросил парня на журнальный столик, надеясь, что тот сломает его, а осколки завершат дело. Расчёт оказался не верным – да, Брагинский упал, но лишь на угол, поэтому вещица перевернулась и приземлилась аккурат на светловолосого. Убийца рыкнул. Не успел русский опомниться, как мебель полетела в стену, после встречи с которой разлетелась на сотни осколков. Некто же, снова схватив парня за шевелюру, около десяти раз стукнул затылком о пол, пока Иван не закатил глаза и не отключился. Усмехнувшись, некто порадовался тому факту, что жертва никак не сопротивлялась. Видимо, потому что была невообразима пьяна. -Оно и к лучшему. Сейчас ты умрёшь, мой милый грешник, - с этими словами убийца поднялся и поднял один из осколков. Примерился и кивнул. Острый край впился в тело, разрезая его. Потекла кровь, стекая на ковер. Но некто продолжал своё дело: вонзал осколок в Ивана до хруста костей, а после с наслаждение водил, чувствуя, как кожа, мышцы податливо разрываются. В ноздри ударил свинцовый аромат. Пьянящий, будоражащий. Некто облизнулся и тихо пропел, продолжая расправу: -Спи спокойно, мой маленький грешник… Там ждёт тебя страна, где нет больше боли… Рука проникла в сделанную рану и, скользнув под рёбра, нащупала сердце. То едва ощутимо билось и казалось таким тёплым, таким незащищённым, таким хрупким в его руках. Убийца оскалился. Ещё одно будет разбито, ещё один устранен… __________________________________________________________________ *нет, Гилберт не шепелявит, как вы могли подумать. Просто он говорит это слова на немецкий манер (студент - Student читается как "штудент")