Улыбка, малыш, улыбка — лучшее, что есть в человеке. Ты не совсем человек, пока не умеешь улыбаться.
Мариам Петросян — Дом в котором...
— Ты снова со мной разговариваешь? Да неужели? — Кажется, Белла была оскорблена в лучших чувствах. А ведь он просто поздоровался, как любой воспитанный сосед по парте. Хотя, сказать, что ее поведение удивляло, тоже было сложно. События последних недель вообще не радовали. Даже с помощью амулетов, сделанных Гарри, Эдвард с большим трудом контролировал жажду. Вблизи девушки зверь, что скрывался под его кожей, приоткрывал свои красные глаза и заходился в утробном рычании, пытаясь вырваться из клетки под названием Сила воли. Что он собирается делать после освобождения — представлять не хотелось. Поэтому девушку Эдвард то игнорировал, то, наоборот, проявлял необычайное для себя дружелюбие. Загадка «радиомолчания» была раскрыта, но видеть перед собой человека, чувствовать его запах, слышать биение сердца и не иметь ни малейшего намека на то, о чем этот человек думает в конкретную секунду времени, было... волнующе. — Не то чтобы разговариваю… пытаюсь скорее, — его мысли витали где-то в стратосфере. То, что ему сказал Гарри, ошарашивало, да. Поэтому на вопрос он ответил только после затянувшейся паузы. — Пытаешься. Ну, спасибо, что хотя бы так, — кажется, девушка действительно злилась на него. Карие глаза сощурились, собранные в хвост волосы распушились. Весь ее образ напоминал раздраконенного котенка. Мысли снова перескочили на прошедший вечер. Сделать выбор… легче сказать, чем сделать. Раскрывать ли тайну семьи практически незнакомой девушке? — Я должен извиниться. Знаю, что веду себя грубо, но не могу этого изменить. — Ничего страшного. Сложно, наверное, жалеть о прошлом, — в ее голос скользнула какая-то странная горечь. Словно она говорила о чем-то, что давно приносит боль. — Жалеть? — да, Эдвард хотел услышать продолжение. — Что меня не переехал тот дурацкий фургон. Кажется, удивление на его лице было написано ярким неоном, и Белла все-таки смутилась. Но какая-то отчаянная решимость заставила ее остаться на месте и продолжить смотреть в его глаза. Она упрекает его... в чем? — Ты думаешь, я жалею, что спас тебя? — Эдвард не смог сдержать ни вопроса, ни раздражения. Ответ, или скорее вскрик, явно прозвучал слишком громко для урока биологии. — Я не думаю, я знаю! — Ничего ты не знаешь! — по-детски разозлился Эдвард. Ему было банально обидно. Он спас ей жизнь, рискуя тайной семьи и их уважением, а эта девушка просто… ну, да. Ничего об этом не знала. — Молодые люди! Если вы уже закончили задание — это не значит, что вы вольны орать на весь кабинет, — обратил на себя внимание профессор. — Мистер Каллен, как называется центральная часть общего пути катаболизма? — Цикл Кребса, — автоматически дал ответ Эдвард. Во-первых, эту программу он, как вечный школьник, волей-неволей знал наизусть. Ну а во-вторых, ответ и так лежал в сознании мистера Баннера. К тому времени, как успокоившись, Эдвард был готов продолжить диалог, Белла уже развернулась и с интересом рассматривала плакат с изображением скицированной лягушки. Эдвард хмыкнул. Иногда он забывал, что люди вокруг него — это просто люди. — Я слышал, ты не идешь на бал, — уже гораздо тише спросил он. Заявление заставило Беллу развернуться и бросить взгляд то ли усталый, то ли вызывающий. — Если ты сейчас попытаешься пригласить меня, Эдвард, я тебя ударю, — пригрозила она, а щеки залил едва заметный румянец. Эдвард перевел на него взгляд, и заметив внимание, девушка покраснела еще сильнее. Тонкая бледная кожа не скрывала алого насыщенного цвета крови, текущей под ней. Эдвард сглотнул обжигающий яд и мило улыбнулся. — Напротив, я хотел спросить, можно ли подвезти тебя в Сиэтл? — Подвезти? — о да, она удивилась. Сильно, если судить по округлившимся глазам. *** — Она пригласила меня в Ла-Пуш, — именно эти слова встретили Гарри, стоило ему поздно за полночь переступить порог своего дома. — И тебе привет, — кое-как пробормотал он и не раздеваясь рухнул на софу, мгновенно завернувшись в теплый колючий плед. После его почти месячного отсутствия тренировки с Мастером, по рассказам самого Гарри, проходили в каком-то совершенно бешеном ритме. И если руны давались ему неплохо, то контроль и стихийная магия выжимали досуха. — Что ты ответил? — донеслось уже из вороха одеял, прервавшись кашлем. Эдвард встал и подойдя к расшатанному шкафчику нашарил внутри запас зелий. Из не такого уж и разнообразного набора склянок он выудил ярко-красную и, приблизившись к дивану, тронул Гарри за плечо. Когда из-под скорлупы покрывала вылупились слезящиеся глаза — протянул флакончик. За действием бодроперцового зелья всегда интересно наблюдать. Потому что по всем признакам, от горечи и жжения у Гарри чуть не выпадают глаза, а из ушей, как в диснеевских мультиках, струйкой идет пар. В этот раз все произошло точно так же, как и в два предыдущих. Прокашлявшись и проморгавшись, Гарри благодарно покивал вернувшемуся на свое место Эдварду, и, словно что-то вспомнив, воззрился на него. — Тебе, эм. Кажется, привет от Мастера. — Что, так и сказала? — скептически скосил глаза он, задумчиво цепляя ногтем застрявшую в столе прожженную щепку. Он сидел, царственно откинувшись на спинку когда-то трехлапого стула, и наблюдал за растекающимся в жижицу Гарри. — Ну, как тебе сказать… — простонал тот, широко зевая. — Дословно, — попросил Эдвард, предвкушая забаву. — Дословно… — Гарри на секунду задумался, а потом, скорчив весьма похожую мордочку, не своим голосом изрек: — «Ископаемому своему скажи, что б не заигрывался. Семья — превыше всего. А кто в нее входит — вот настоящий вопрос.» Закончив ерничать, Гарри уставился на Эдварда и улыбнулся. — Не знаю, зачем тебе это слышать, но Мастеру виднее. Ну так что, ископаемое, есть идеи? Эдвард не знал, как реагировать. С одной стороны, за ископаемое стоило отплатить Гарри чем-то пакостным, но с другой... Что могла иметь в виду старая ведьма?