(Перевод заморожен временно) Оставайся Пока Живым (Stay Alive For Now)

Описание: Возвращение в Хогвартс, использован текст из Кубка Огня, глава 25 Сыворотка правды. Гарри врезался лицом в землю, и запах травы ворвался в его ноздри. Он закрыл глаза на время перемещения портключом и не спешил их открывать. Он не двигался. Ему вышибло воздух из лёгких, голова раскалывалась, а земля, казалось, раскачивалась словно палуба корабля, и он сжал сильнее прежнего две вещи, что всё ещё были у него в руках: гладкий и ледяной Кубок Трёх Волшебников и холодную ладонь Седрика. Слёзы текли по лицу Гарри, когда он плакал, уткнувшись Седрику в грудь. Он слышал, как играет оркестр. Победоносная мелодия вырывалась из горнов, пока студенты Хогвартса буйствовали, шумно приветствуя их. Но Гарри мог издать лишь сдавленный крик, единственный звук, который отзывался эхом в его бьющемся сердце. И вскоре толпу поразило осознание, что их чемпионы, всё ещё оставались лежать на земле. Поток шума просочился и оглушил Гарри, ему казалось, что мир вновь начал своё движение с ещё большей чем раньше скоростью. Повсюду были слышны голоса, шаги и крики, но Гарри оставался на том же месте, цепляясь за пальцы и рубашку Седрика и желая исчезнуть самому или всему, что его окружало.  — Гарри?  — О господи…  — Гарри! Пара рук схватила его за рубашку, но Гарри лишь отбивался от них и кричал: «Нет!» — пока наконец не открыл глаза и не увидел собравшуюся толпу. Корнелиус Фадж, Снегг, Дамблдор, профессор Макгонагалл, Флёр и Крам — все фигуры стоящие над Гарри расплывались, а лица, смотревшие на него сверху вниз, выражали ужас.  — Он вернулся! — сказал Гарри так громко, как позволял его срывающийся голос, — Волан-де-Морт вернулся! Его слова оборвались, а люди, окружившие его и толпящиеся на трибунах, погрузились в гробовое молчание. Но лишь ненадолго, поток криков и пронзительных воплей загремел в ночи: Дамблдор призывал к порядку, Фадж захлёбывался криком: «Боже мой, неужели Седрик мёртв?!» — и затем… послышался звук кого-то, бегущего сквозь толпу на трибунах, отчаянно и настойчиво, пробивающегося к ним.  — Пропустите! Там мой сын! Пропустите меня к нему! — кричал мистер Диггори. Гарри почувствовал, как у него скрутило живот, когда мистер Диггори протиснулся сквозь толпу и, увидев тело, упал на колени перед ним.  — Мой мальчик! — прошептал он. Его голос звучал так сломано и опустошённо, что даже во всём этом шуме и грохоте Гарри почувствовал будто бы его ударили ножом. Кто-то опять попытался оттащить прочь.  — Отпусти его, Гарри, отпусти его, — говорили они. Но даже когда мистер Диггори упал на колени перед Седриком, и его тело изогнулось в тихом вое, даже тогда Гарри не мог его отпустить — он чувствовал, как что-то внутри него умерло.  — Простите, простите меня, — говорил он, желая, чтобы не было так больно. Боль, стоявшая комом в горле, душила его, и его голос упал до слабого эха агонии, — я не мог спасти… он пытался…  — Подождите! Подождите, Поттер, Амос! — внезапно задохнулась Макгонагалл. — Он… Я думаю он дышит! Гарри открыл глаза к звуку исчезающей реальности. Как только вдох Седрика - мелкий, дрожащий - прохрипел, всё изменилось. Теперь реальность звучала как вздохи, проходящие через содрогающееся горло. И в то же время глаза Седрика дрожали, а лицо дергалось от боли и дискомфорта… но он всё же дышал. Всё же был живой.  — ри… Г, — Седрик дышал, и сердце каждого, кто был рядом, замерло. — Гарри. Услышав своё имя, произнесённое тихим и изнурённым голосом, Гарри почувствовал, как дрогнул и ослабил хватку на рубашке Седрика, словно вся эта энергия, всё это напряжение, державшее его, внезапно ушло.  — Доставьте его в лазарет! — прогремел Дамблдор. Мистер Диггори, тоже крича, в облегчении целовал лицо Седрика. Новая волна ног и тел ринулась на помощь Седрику, и Гарри позволил оттащить себя, сквозь толпу, пополняющуюся студентами, спрыгивавшими с трибун в попытке разглядеть что-то.  — Всё хорошо, сынок, — услышал Гарри, хотя внутри себя он был в милях отсюда, — я держу тебя… пойдём в больничное крыло. Именно рука и голос Грюма уговаривали его, хотя Гарри и не знал куда его ведут. Он не чувствовал, что это важно. Потому что сегодня он и Седрик, оба, были живы. Они выжили на кладбище.

***

Тремя днями позже, после разоблачения Барти Крауча-младшего и обнаружения настоящего Грюма, запертого в сундуке, обвинений Гарри во лжи от Фаджа, непрекращающихся вопросов от Гермионы и семейства Уизли был ли он в порядке, обильных благодарностей Диггори за спасение их сына, Гарри наконец остался в больничном крыле один. Была середина ночи, когда он проснулся от толчка с холодными каплями пота на лбу и дрожащими руками. Он очнулся от очередного кошмара, очередного сна, проведённого на кладбище: чувство жира и грязи оставалось, словно его конечности всё ещё были измазаны ими, а от запаха свежевскопанной земли Гарри тошнило. Он до сих пор мог отчётливо видеть как долговязое, скрюченное тело Волан-де-Морта корчилось в коме чёрной одежды, и помнить как Пожиратели Смерти окружили его и приблизились к нему, пока — с того места, где он стоял — костяная рука Тома Реддла-старшего схватила его лодыжки, затаскивая в яму с костями и извивающимися опарышами и деревянными стенами, сжимающимися, чтобы раздавить его тело. Хуже всего было то, что Гарри продолжал всё слышать. Скользкий голос Волан-де-Морта резкие трески! заклинаний, задевающих или пролетавших мимо его тела, и, наконец, звук удара о землю тела Седрика, правда на этот раз это сопровождалось картиной, где голова Седрика была откинута, а глаза и рот были открыты в удивлении. Ничего, лишь пустота и смерть были в его глазах. Ослепший в темноте, хрипящий и задыхающийся, Гарри пытался избавиться от этого; боялся, что его сердце будет колотится так сильно, что вырвется из его груди. Он сел прямо и попытался отвлечь себя — вниз и вверх по рукам и ногам, по матрасу его кровати — летали его руки, пока весь его разум пытался сосредоточиться на ощущениях. Когда это не сработало, Гарри свесил ноги, позволив ступням коснуться холодного пола, и поёжился от раздражающей боли, пронзившей одну из них. Он сконцентрировался на тугих повязках, обёртывающих руки, на прилепленном к щеке пластыре, на ощущении холодной ночи в своих волосах. Сейчас, в темноте, было спокойнее, и руки Гарри прекращали трястись, а пот на затылке вызывал всё меньше и меньше отвращения. Он постепенно чувствовал себя больше и больше находящимся… здесь. Его глаза привыкли к темноте. Высокие окна лазарета отбрасывали чёрные тени на пол, лунный свет просачивался сквозь стёкла и струился в тусклых отблесках свечного пламени. Обычно мадам Помфри не спала, сидя за столом и возясь с бумажной работой, она присматривала за Гарри и другими пациентами, но сегодня её нигде не было видно. Для лазарета такая тишина была странной, особенно если учитывать нынешних его обитателей. Даже без скрипов пера мадам Помфри о пергамент, Гарри привык к храпу Крама или некоторым фразам на французском или английском, доносившимся через всю комнату от спящей Флёр. Но они оба, оправившись от травм, покинули лазарет днём, радостно прощаясь, желая здоровья и оставляя после себя пустые кровати. Грюм, то есть настоящий Грюм, лежал напротив кровати Гарри, однако общение с ним в это время было редкостью. Он всегда быстро засыпал ночью, иногда внезапно подрываясь и рявкая бессвязные команды, но затем вновь погружаясь в дрёму. Всё, что осталось от нынешних пациентов лазарета, — это Седрик, чья кровать стояла рядом с гарриной, но… казалось, они никогда не бодрствовали в одно и тоже время. Было не ясно, действительно ли Седрик спал днём или же просто избегал Гарри, но обе этих мысли в равной степени беспокоили мальчика. Не смотря на победу в турнире, Фадж и Пророк быстро объявили Гарри лжецом, и Седрик стал его единственной надеждой показать миру угрозу со стороны Волан-де-Морта и обуздать нарастающие в магическом мире скандалы. Однако к сожалению Гарри не видел Седрика с тех пор как… Вушш! Гарри подпрыгнул от шума резко отдёрнутых занавесок, и затаил дыхание, когда фигура, высокая и прямая, шагнула на свет. Его лицо было расцарапано и покрыто пластырями. Рука убрала волосы, упавшие на серые глаза цвета стали, ещё не привыкшие к тусклому лунному свету. Гарри первым очнулся от удивления.  — Привет. Седрик изумлённо моргнул, прежде чем улыбнулся ему.  — Привет, — он жестом указал налево, — рад, что мне нашлась подходящая койка. Всё ещё слегка удивлённый, Гарри промямлил что-то бессвязное даже для своего разума и бросился за очками.  — Как… ты? — спросил Седрик позади него, — в последние дни ты должен был… должен был пройти через многое. Гарри обернулся и уставился на него.  — Скорее это я бы хотел спросить, как ты себя чувствуешь. Ты… Я… — он помотал головой, подавленный множеством ужасающих картин и странных вопросов, промелькнувших в его разуме. Он замер, когда Седрик сел рядом с ним.  — Что ж, со мной всё не так уж и плохо… Я не… Я слышал, что это именно ты был тем, кто вернул нас из места, где мы… из того места, — сказал Седрик.  — Ага, эээ… Ты не?.. — мысль молниеносно поразила Гарри — Мерлин, ты не помнишь. Перед мысленным взором он пересмотрел воспоминание о лишённом движения теле Седрика, распростёртом на земле. Он закрыл глаза и застонал внутри, чувствуя себя идиотом. Надежда, идея, что он докажет Фаджу, Пророку и всему магическому миру их неправоту, теперь превратилась в забытый сон.  — Прости, — сказал Седрик. Он сцепил пальцы вместе и посмотрел на Гарри. — Я сожалею.  — Не… Ты не виноват, мы… Ты был…  — Что произошло? Гарри покачал головой:  — Ты же читал Пророк, верно? Я думаю ты в курсе, что произошло.  — Я в курсе, что, как они думают, произошло. И что они думают о тебе, что наш Министр Магии думает о тебе, — Седрик сжал свои руки вместе, — но я не знаю, что ты думаешь, и кажется, они тоже этого не знают. -…как много ты помнишь? — спросил Гарри. Взгляд седрика скользнул к полу.  — Всё до того момента, как твой шрам начал болеть. Когда этот… человек, которого мы видели, эм… Отлично. Это был очевидный ответ и глупый вопрос.  — А-ага, человек в плаще, которого мы видели… Его зовут Питер Петтигрю. Он наложил на тебя заклятие, и я… я думал, что ты умер, — сказал Гарри, задержав дыхание. — Ты упал и лежал так… неподвижно. Я не проверил, я даже не попытался…  — Всё нормально, — глаза Седрика ничего не выражали, но он мягко его подтолкнул, — всё в порядке, просто продолжай.  — Ладно, после того, как они разобрались с тобой, Хвост… Петтигрю оттащил меня к тому надгробию и привязал к нему. Потом он вернулся за упакованной, эээ, завёрнутой в плащ вещью, которую он нёс с собой, и я думал, что это был ребёнок или что-то вроде этого, но нет, — Гарри вздохнул, — нет, это было гораздо, гораздо хуже… В течение получаса Гарри рассказал ему всё: и о ритуале, вернувшем Волан-де-Морта, как ему повезло той ночью, когда его родители умерли. Как жертва и любовь его матери защитили его. Всё, о чём он не мог рассказать Рону или Гермионе, Гарри рассказал Седрику: о Пожирателях Смерти, о дуэли, о странном золотом свете, так долго соединявшем его и Волан-де-Морта палочки, он рассказал о странных призраках жертв Волан-де-Морта, которые помогли ему — он рассказал всё, сопровождаемый тихими подталкиваниями и бормотанием Седрика… единственным, что заставляло Гарри продолжать, задыхаясь от слов и вновь переживая эту ночь за один присест.  — Твой дух… твоей души, он был первым, эм, появившимся из палочки Волан-де-Морта, — сказал Гарри, — ты попросил меня забрать твоё тело… возвратить тебя твоим родителям. Седрик повернулся к Гарри, в его глазах, казалось, плескался страх.  — Да. Вот это я помню, — сказал он.  — Да?  — Да… Ты сказал, что я был золотым, правильно? Не серым, как… как тот несчастный старик или твои родители…  — Именно так. -…Я могу рассказать тебе кое-что? Гарри кивнул.  — После того, как я… отключился… я очнулся словно в тумане, — Седрик сжал челюсти, — я думаю, что это было кладбище, но искажённое и такое странное, что я подумал, что сплю, но потом я увидел тебя… дерущимся с Сам-Знаешь-Кем. Я, я даже не знал в тот момент, что это был он, но… — он понизил свой голос, — всё вокруг него ощущалось ужасным и могущественно-тёмным… Я подумал, что он жнец, собирающийся забрать мою душу… И тут нахмуренное лицо Седрика вновь разгладилось:  — Дальше я ничего не помню… Я просто… Проснулся в больничном крыле, — сказал он, обводя жестом вокруг них. Гарри хотел подтолкнуть, хотел спросить больше: слышать, что Седрик наблюдал за всем в состоянии, похожем на сон, было непонятно и странно, но выражение лица у его собеседника было таким уязвимым, было видно что ему очень не по себе, и Гарри почувствовал, что для сегодняшней ночи им достаточно откровений.  — Это… Прости меня.  — Ага.  — Эм, я… я не знаю, что произошло с тобой, Седрик, но, — Гарри уставился в пол, чувствуя как пересохло во рту, — мне удалось сбежать, забрать Портключ, и когда мы вернулись в Хогвартс… ты вновь начал дышать. Седрик кивнул, погружённый в свои мысли, и Гарри откинулся обратно на кровать, чувствуя облегчение, словно бы провёл эту ночь на открытом воздухе. Он чувствовал себя лучше, чем в первый раз, когда рассказывал это в душном кабинете Дамблдора: Седрик был приятнее настороженного взгляда директора, но даже он не мог закрыть зияющую дыру в груди… избавить от тревоги, скручивающей живот. Разочарование было слишком сильным: все надежды на Седрика рухнули, а вопросы о том, что на самом деле произошло той ночью, лишь множились. Гарри почувствовал, как его подкинуло на пару сантиметров, когда Седрик тоже плюхнулся на кровать:  — Итак… что мы собираемся делать?  — Мы? — раздражённо переспросил Гарри.  — Ну, мы, эээ… они называют нас «Мальчики-Которые-Врали», да? Итак, он читал недавний Пророк. Гарри вздохнул.  — Лишь Мальчик-Который-Врал. С тобой всё будет в порядке, если ты не будешь говорить… ты слишком миленький, чтобы быть в центре скандала, ведь так? С большим облегчением Гарри уловил лёгкую улыбку на лице Седрика, он не хотел, чтобы это прозвучало так зло, но чувствовал раздражение от ужасной правды:  — Никто на самом деле не верит мне, мои слова против слов Фаджа не имеют силы.  — Ну… не беспокойся, — Сказал Седрик, выпрямляясь и смотря вперёд, — я тоже расскажу им. Я уверен, что больше людей поверит, если об этом начнут говорить двое, ведь так? Гарри тупо кивнул головой:  — Ага… И затем замер.  — Что?! Он резко вскочил на кровати, забыв на мгновение, где находится, пока со стороны Грюма не раздался рык и не привёл его в чувство. Седрик посмотрел на Гарри и тоже сел.  — Ты же не думаешь, что я оставлю тебя разбираться со всем этим?  — Ты не понимаешь, во что ты ввязываешься! — сказал Гарри на грани слышимости, чувствуя как остатки самообладания исчезают под гнётом неверия. — Кроме того, что ты им скажешь? Что ты видел его будучи… призраком? Они решат, что ты ещё больший сумасшедший, чем я! Ты так отчаянно хочешь, чтобы Пророк рассказывал всем о тебе?!  — Конечно! Ведь это важно! — он уставился на Гарри, а тот мог лишь смотреть на него в ответ, сбитый с толку. — Разве не поэтому ты делаешь это?  — У меня не было особо выбора, тогда как у тебя…  — Гарри, — прервал Седрик, — я не знаю, был ли я духом, или же был я кем-то материальным той ночью, но я тоже был там! Я тоже видел его, — свет в его глазах изменился.  — Я уже принял решение, — мягко сказал Седрик. Он перевёл взгляд на свои руки, всё ещё сцепленные на коленях, и присмотревшись, Гарри осознал: они дрожали. — Я просто не могу… оставить тебя одного. Гарри сидел, проглотив язык.  — Ладно, хорошо, — сказал он тихо. Он потянулся и положил свою ладонь на руку Седрика, -…спасибо. Седрик посмотрел в ответ, удивлённый, и слегка улыбнулся, будто Гарри сказал что-то глупое.  — Это я должен благодарить тебя, — тихо произнёс он. Он робко сжал руку Гарри, — за то, что вернул нас домой.  — Мы вернули себя домой.  — Я был без сознания!  — Но ты спас меня на кладбище, — быстро сказал Гарри. Его неловкость и настороженность исчезли. — Твой дух или чем бы ты ни был той ночью, он, эээ… дал мне надежду… когда я сражался. Это… помогло мне не сдаться. Седрик уставился на него, поражённый. Он забыл, что нужно шептать.  — Что ж, я… — он не смог закончить фразу, так как резкое и злое «ТИШИНА!» прозвенело по всей комнате. Застигнутые шумом врасплох, Седрик и Гарри ещё больше запаниковали, когда в коридоре послышался звук шагов мадам Помфри, направляющихся прямо к ним. Седрик бросился к своей кровати, а Гарри упал под одеяло. Он почти не хотел признавать этого, но он чувствовал, как часть его вздохнула с облегчением, когда Седрик принял всё так легко, без единого слова осуждения. «Он тоже был напуган, — думал про себя Гарри, вспоминая дрожащие руки, — он тоже был напуган и всё же…» Как будто всё это время Гарри не позволял себе вздохнуть, будто всё его тело было сжато в ожидании очередного неприятия. Но теперь напряжение спало, и мир стал чуть более надёжным, более светлым, когда Седрик точно был на его стороне. Шаги мадам Помфри, судя по звуку, миновали его койку и остановились. Затем он услышал слабый стон, скрип кровати и шорох сброшенного одеяла.  — Мистер Диггори…  — О, мадам Помфри, клянусь, это был не я! Гарри почувствовал, как на его лице расплывается улыбка, и уткнулся в подушку. За эти три дня это был первый раз, когда он засмеялся. Примечания: Разговаривающие впервые за три дня и налаживающие дружбу на основе их общего опыта на кладбище Седрик и Гарри - лишь ещё один способ сделать Гарри эмоционально и психологически стабильным.