Сказки или...

Она оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто ее не видит. Единственный поздний прохожий будто не обращает на нее внимания, но он идет по ее стороне улицы, и она уже не может прятаться в тени переулка, словно преступница. Ей приходится пойти навстречу этому прохожему, выбраться к самому мосту и замереть на набережной, неумело делая вид, что она всего лишь следит за движением воды. Спустя пару минут она оборачивается: переулок за ее спиной пуст. На мосту также никого не видно, безлюдная набережная отлично просматривается в обе стороны. Ро Рикаросон набирается смелости, выбегает на мост и торопливо залезает на ограждение. Она вытягивает вперед ногу, не раздумывая. Еще секунда, и она ударится о воду. Она даже не зажмуривается, только по привычке набирает в легкие воздух. Падение получается совсем не таким, как она ожидала. Вместо встречи с речными волнами она больно заваливается на бок на мосту, стянутая чьими-то руками с ограждения. Она шипит, отбивается, пытается развернуться и увидеть своего «спасителя», но ее рывком ставят на ноги и волокут с моста. Ро с трудом высвобождает одну руку и колотит ею наугад, и тогда противник перехватывает ее удобнее и вовсе отрывает от земли. Сделав несколько шагов по набережной, он вдруг сворачивает на ступени, ведущие к насыпи под мостом. Самые страшные мысли и догадки проносятся в голове Ро, пока ее уносят вниз, но она знает, что в любой момент может высвободиться и спастись. Она ничего не предпринимает и только скулит, пока ее всего лишь удерживают силой. Это не самонадеянность, это желание увидеть очередное удивленное лицо того, кто поспешно решил, что властен над ней. Незнакомец ставит ее на ноги, хватает за плечи и разворачивает лицом к себе. Ро узнает прохожего из переулка и корит себя за то, что не выждала больше времени после встречи с ним. Прохожий наклоняется и почти рычит ей в лицо: – Ты рехнулась, четверть-белка? Ро Рикаросон смотрит в черные лисьи глаза и застывает на месте, забыв, что только что собиралась бежать. Она плохо ориентируется в повадках животных и не знает, как должна вести себя белка перед лицом опасности. Сама она не испытывает страха, но думает, что стоило бы притвориться. Она так и не разобралась, как управлять своим странным телом, как двигать ушами и хвостом, шевелится ли сейчас забавно ее нос, как это происходит, например, у кроликов в моменты волнений, должна ли она царапаться или даже кусаться. Поэтому она всего лишь стоит и тяжело дышит, не отводя взгляда от глаз четверть-лиса. Тот наконец убирает когтистые лапы с ее плеч, делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, и выпрямляется. Ро невольно запрокидывает голову, пытаясь и дальше смотреть ему в глаза, но у нее не выходит. Четверть-хищники вроде него превосходят ростом человека, четверть-грызуны вроде нее едва макушкой достигают человеческого плеча. Неудивительно, что с такой разницей в росте он легко поднял ее и перенес под мост. – Ну? – снова рычит он. – Решила утопиться? – Решила уплыть! – огрызается она. – Четверть-белки не плавают, – он скрещивает лапы на груди и, кажется, ухмыляется, это слышно в его голосе, но Ро видит только звериный оскал, – они умеют плавать, но не делают этого. Зачем хотела спрыгнуть? – Я хотела уплыть, – упрямо повторяет Ро, – уплыть из города, мне здесь не понравилось. Это самый честный ответ, который ты мог бы услышать. С самого начала долгого путешествия она решила, что каждой остановке на пути будет посвящать хотя бы один день, и до сих пор придерживалась собственного правила, дававшего ей время поверхностно изучить новое место. Ей не пришелся по душе этот город, она провела тут день по данному самой себе обещанию, но с наступлением темноты ее терпение иссякло. Здесь все оказалось чужим, чересчур непривычным и диким, с хождением на грани природных инстинктов. Целый день она лишь бродила то тут, то там, наблюдая за окружавшими ее горожанами, все больше убеждаясь, что оставаться здесь не из-за чего. Она поворачивается к воде, но четверть-лис снова ловит ее за плечи и оттаскивает в сторону. На мгновение ей кажется, что его лапы трясутся, в его взгляде она ловит не охотничий азарт, а неверие и тревогу. Он убедил себя, что она хочет утопиться, и теперь пытается удержать ее от этого. Ро снова смотрит в сторону реки. – Расскажи, – торопливо говорит он, заставляя ее повернуться к нему, – чем тебе не понравился город? Ты вряд ли видела его целиком. – Я не принадлежу этому месту. Четверть-лис хмурится, ее ответы сводятся к тому, что ей нечего делать в этом городе и, возможно, в этом мире, поэтому она пытается убить себя. Ро молчит, не сознается, не успокаивает своего незадавшегося спасителя, позволяя тому думать, что он сдерживает в своих лапах отчаявшуюся четверть-белку. Он снова улыбается, будто сам до конца не верит, что Ро хочет прыгнуть в реку, и предлагает ей сделку: она расскажет ему, что происходит, а он, так и быть, отпустит ее. Он чуть крепче сжимает ее левое плечо, чтобы не убежала, а свободной лапой указывает на ступени, ведущие к набережной. Вздохнув, Ро соглашается, напоминая себе, что таинственность напускает на себя по собственному желанию, нет никакой тайны в ее сущности и ее действиях. Тяга к загадочности и есть часть этой самой сущности, но четверть-лису об этом неизвестно, для него она – все еще сумасшедшая четверть-белка. Они вместе садятся на одну ступень, четверть-лис – со стороны реки, Ро – плечом к каменной кладке и впервые задается вопросом, почему он затащил ее под мост, а не наоборот, подальше от воды, если решил, что она собирается утопиться. Она окидывает его взглядом и открывает рот, чтобы начать свою историю, ее короткий правдивый вариант, который она давно приготовила и выучила, чтобы откупаться им от слишком любопытных. Но четверть-лис вдруг предупреждающе вскидывает лапу и смотрит куда-то наверх. Ро следит за его взглядом и видит, что с набережной, свесившись через ограждение, за ними кто-то наблюдает. Собака, или волк, или шакал – сегодня Ро осознала, что с трудом различает их в этой странной дикой сущности, когда они не бегают на четырех лапах. Хотя лиса она узнала легко даже в ночном полумраке. Ее новоявленный рыжий защитник предупреждающе рычит, и четверть-зверь, презрительно фыркнув, исчезает на набережной. Звериные повадки смешиваются с человеческим поведением, и наблюдающей за этим Ро хочется схватиться за голову и совсем не по-беличьи взвыть. – Ро Рикаросон, – неожиданно для себя представляется она и протягивает ему нелепо маленькую лапку. – Приятно познакомиться, – он тут же пожимает ее пальцы огромной, по сравнению с ее собственной, лапой и вновь демонстрирует жуткий оскал: – Маркус-лис. Я жду твою историю, Ро-белка. – Ро, – она поправляет его, не видя смысла в этих уточнениях видовой принадлежности, и Маркус щурится. – История моя безрадостна, но не безнадежна. Я родом из одного дальногорного городка, слишком далекого от этих краев. Мои родители, те еще приверженцы старых укладов, в мои шестнадцать решили, что… – Ро-белка, – перебивает он ее, и Ро с шипением втягивает в себя воздух. Ее злит не то невнимательность к истории, которую он так выпрашивал, не то сочетание своего имени и ненужной звериной приставки. Маркус видит ее раздражение, но не отступает. – Я могу потрогать твои уши? Признаться, я впервые лично знакомлюсь с четверть-белкой и вижу ее так близко. Если уж я согласился отпустить тебя на все четыре стороны, позволишь мне такую мелочь? Настает очередь Ро смотреть на четверть-лиса, как на безумного. Все заготовленные слова оказываются неуместными, не подходят к неожиданному вопросу, и Ро теряется. Она снова не знает, как должна вести себя четверть-белка, должен ли оскорбить ее такой вопрос. Гадает, почему сама за весь день ни разу не дотронулась до собственных ушей с забавными пушистыми кисточками. Она пожимает плечами и соглашается. В скором времени Маркус все равно потеряет ее из виду, так пусть этот странный жест будет ее прощальным подарком. Ро прикрывает глаза и удобнее упирается в стену, чувствуя, как четверть-лис осторожно касается кисточки на правом ухе и запускает когти в шерсть. – Твои родители решили?.. – подсказывает он, напоминая об истории. – Решили отдать меня замуж за какого-то успешного торговца, – Ро давно об этом не говорила, и сейчас в груди вскипают старые обиды, – они знали, кто я, как моя сущность потребует держать данное слово и обеты, поэтому надеялись, что брак и долг перед другим человеком сгладят мой нрав, – она чувствует, как лапа перемещается на другое ухо и так же сосредоточенно изучает кисточку. – Я побежала к ведьме, что жила в нашем городке, и попросила ее помощи. Думала, что она даст мне какой-нибудь отворот для торговца, а она сказала, что три вещи случатся одновременно в моей жизни. Я встречу свою любовь вне родного дома, перестану меняться, и в уплату за все предыдущее дни, месяцы и годы, вольные от чужих требований, она заберет мою сущность. Я сбежала из дома в тот же час и с тех пор странствую уже несколько лет. – Почему ты выбрала облик четверть-белки? – вдруг спрашивает Маркус. Ро открывает глаза и поворачивается к нему. Он уже оставил ее уши в покое, но приблизил к ней свою остроносую морду и внимательно рассматривает ее. Очередной вопрос вновь ставит ее в тупик, Ро понимает, что он раскрыл ее сущность. Обычно о ее природе догадываются, когда она уже сменяет облик и сбегает, чувствуя, что это место и окружение ей не подходят. Быть может, лисы – и четверть-звери, и обычные животные – в самом деле особенно умны. – Четверть-белка была первой, кого я встретила сегодня, – Ро больше ничего не пытается утаить. – Теперь твоя история, Маркус, а точнее, твоя разгадка. – Маркус-лис, – поправляет он облика, – все четверть-звери указывают на то, кто они. Если ты настоящий четверть-зверь, ты знаешь это с детства и позволяешь себе отбросить звериную часть имени только с тем, кто тебе очень близок и дорог. У нас нет семейного имени, Ро Рикаросон. – И только-то? Ро разочарована, хотя отмечает про себя, что ей нравится, как четверть-лис рычит ее имя. Это не похоже на передразнивание, которым иногда развлекают себя случайные знакомые. Маркус, Маркус-лис разговаривает с этим рыком, и ей впервые кажется, что ее имя было создано для такого хищного произношения. Так оно звучит лучше, чем глупое «Ро-белка». – Уши, – продолжает четверть-лис и в очередной раз весело демонстрирует зубы, – чтобы обратить свое внимание, ты поворачиваешь голову, а не уши, ты не умеешь ими пользоваться. И запомни, ни одна четверть-белка не позволит даже случайно дотронуться до своих ушей. – Так и знала, – Ро смеется и упирает лапки в бока, – может быть, я всего лишь смелая четверть-белка? Не боюсь ни воды, ни прикосновений к ушам. Маркус-лис картинно вздыхает и качает головой, а затем кивает куда-то себе за спину. Ро оборачивается и изумленно ахает. Ее пушистый беличий хвост, с которым она не могла совладать весь день, лежит на ступенях, аккуратно укрытый хвостом четверть-лиса. Они сидят рядом не более получаса, и Ро не имеет ни малейшего представления, как давно ее держат в таких «объятьях». Она ничего не почувствовала и, признаться, не чувствует до сих пор, не воспринимает свой же хвост как часть себя. Ро закусывает губу, чтобы не расхохотаться от такой оплошности. Следующие слова четверть-лиса заставляют ее задорный настрой улетучиться. – Запах, – завершает он и наклоняется еще ближе, непозволительно близко, и Ро, будь она сейчас четверть-белкой или кем угодно еще, тщетно пытается отодвинуться от его зубов. – Я учуял твой особенный запах несколько часов назад и с тех пор наблюдал за тобой. Ты не пахнешь, как четверть-зверь. В городе есть люди, потому все наши запахи смешиваются. Но мне было слишком любопытно, почему ты, четверть-белка, так отличаешься от сородичей. А уж когда ты решила прыгнуть с моста… – Следил за мной! С самого начала все знал! Ро возмущенно вскакивает на ноги, лапами выдирает свой хвост и снова спускается к насыпи под мостом. Маркус-лис неторопливо следует за ней, и теперь ей кажется, что он все-таки воспринимает ее как добычу на охоте. – Я не знал, что ты облик, – он разводит лапами и вздыхает, – я лишь проявил интерес. И я в самом деле решил, что ты сводишь счеты с жизнью. – Я бы просто превратилась в какую-нибудь рыбину и уплыла по течению до нового места, – Ро машет лапой в сторону реки. – Я попробовала провести день в шкуре четверть-зверя, но вы так непохожи на остальные сущности, что потребуется не один день, чтобы понять вас и ваши привычки. А мне не хотелось тратить на это время. Маркус… лис, ты обещал отпустить меня, когда я закончу свою историю. Четверть-лис хмуро кивает и отступает, освобождая для Ро пространство. Он окидывает ее взглядом и отворачивается, будто смена обликов является чем-то личным и запретным для чужих глаз. Ро подходит к краю насыпи, готовясь нырнуть в размеренно бегущую реку, и в последний раз смотрит на четверть-зверя. Тот стоит к ней боком и чуть водит ухом, таким образом следя за обликом. Она шумно вздыхает, делает шаг от края насыпи и зовет его по имени. Он тут же поворачивается и пораженно сцепляет лапы на затылке. Перед ним все в той же одежде стоит четверть-лисица, белая, с черными ушами и черными пятнами на мордочке. Ро видела такой окрас меха у ручной лисицы в одном радталийском городе, и сейчас повторяет его, чтобы удивить четверть-лиса и показать, на что способен облик. Она думает, что этот прощальный подарок будет лучше глупого прикосновения к беличьим ушам. – Ты прекрасна, – зачарованно выдыхает Маркус-лис, не решаясь приблизиться. – Запомнишь меня такой, – Ро подозревает, что теперь ее улыбка тоже похожа на оскал. Она уже не хочет рыбой прыгать в реку, дышать под водой, выныривать в поисках чего-то нового, потому решает обратиться птицей. Но вместо превращения просто стоит на месте. Она не изменяется в росте, не обнаруживает крыльев, не взлетает. Она все та же четверть-лиса. – Не могу, – шепчет она и смотрит на свои белые лапы, оглядывается на пушистый хвост, касается шеи, мордочки и ушей. – Не могу, не меняюсь, почему… Маркус-лис за один прыжок оказывается рядом, ловит ее лихорадочно машущие лапы и с шумом втягивает ее запах. Теперь они почти сравнялись в росте, но он все еще чуть выше нее. Его глаза начинают блестеть, а лапы снова едва дрожать. – Ро Рикаросон, ты… как я. Ро несколько мгновений смотрит на него неверящим взглядом, а затем чувствует, как что-то покидает ее тело, будто отделяется от ее сущности и растворяется в воздухе. Она снова смотрит на свои лапы в лапах Маркуса-лиса, колеблется пару секунд и говорит: – Только не зови меня Ро-лиса. – Ро, Ро Рикаросон, – довольно рычит четверть-лис и ведет ее обратно на набережную.