Сказки или...

Перевернувшись набок, она вытянула перед собой руку, желая обнять мужа, но пальцы только смяли уже холодную простынь. Дремота мгновенно слетела с неё, и Эрмина открыла глаза. На корабле муж спал чутко, в мирные дни сам для себя определял, сколько проспит, прежде чем вскочить и взяться за дело. Но на суше у него пропадало всякое чувство времени, и в настоящей постели он мог дрыхнуть, пока Эрмина не сталкивала его на пол. Потому его отсутствие выглядело если не подозрительным, то неожиданным бесспорно. Эрмина, обмотавшись покрывалом, встала и выглянула в единственное маленькое окошко в комнате. Через дорогу от их дома торговец выкладывал фрукты в деревянных лотках, значит, утро было ещё совсем раннее. Эрмина огляделась: в комнате не было ничего, принадлежащего мужу, на полу у кровати лежала только её одежда. – Ладро, ну какого чёрта? – выдохнула она. Наспех одевшись, она по узкой лестнице почти скатилась вниз и торопливо изучила взглядом первый этаж. Дверь в кладовую оставалась заперта, пьяные дружки мужа ушли и даже забрали с собой весь хлам, который притаскивали вчера для дележки, на столе со скудной домашней утварью виднелась смятая бумажка. Эрмина схватила этот клочок, уже догадываясь о содержании записки. Размах написанного и почерк её несколько удивили. «Эрмина, моя жена! – он всегда называл её своей женой, когда хотел напомнить и показать, что отношения их и дела не мимолётные. – Хватит с тебя моря и пиратства. Никто в команде не сомневается в твоих талантах, капитан тебя хвалит. Но довольно, останься на берегу. Я хочу, чтобы ты ходила по твердой земле и никуда не рвалась. Под ключом вся моя доля рядом с твоей. Делай с ней, что хочешь, но мой план ты знаешь. Я вернусь и заберу тебя в новый дом. Пока меня нет, насмотрись на море с берега. Не вздумай дергаться с места. Если меня нет рядом, это не значит, что я спокоен за тебя. Если я узнаю, что ты опять села на корабль, даже на торговца или пассажира, клянусь, я сделаю то, что должен был давно сделать. Я посажу тебя под замок и проглочу ключ к чертям. Ясно? Сиди в Иссе. Ты моя жена, и я тебя люблю». – Я тебя тоже люблю, но тебя это не спасет, когда я до тебя доберусь, – процедила Эрмина. Ей стоило заподозрить неладное ещё ночью, когда муж пылко клялся ей в любви. Так чувства он изливал ей только в особенных случаях, а раз жаркой ночи не предшествовало ничего знаменательного, значит, что-то должно было произойти после. Проклятущий муж подготовился, не иначе. Письмо за него и явно заранее написал под диктовку рулевой, у которого и буквы почти не плясали, и ошибок не бывало, и хватало терпения столько вылить на бумагу за один раз. Подготовился! Эрмине не нужно было открывать тайник, чтобы проверить деньги. Её доля и мужнина будут лежать на своих местах, остальные пираты, для вида пошумев и всё разделив согласно отметкам старпома, ничего на хранение не оставили. Знали, что она продаст всё, только чтобы проучить их и напомнить, что с ней шутки плохи. Муж, как настоящий герой, подставился под будущий удар в одиночку. А может, его приятели попросту не верили, что он способен укротить жену и успеет улизнуть, прежде чем она проснётся и схватит его за шиворот. Безо всякой надежды Эрмина выбралась в порт и предсказуемо не нашла там корабля, на борту которого еще недавно плясала с мужем после удачных налетов, на спор ходила по фальшборту, выпрямившись и заведя руки за спину, подралась однажды с братом капитана, выполняла всю работу наравне с другими. Сражалась бок о бок с этими предателями, в конечном счете! Некоторые говорили, – Эрмина это слышала, как бы ни убеждал в обратном муж, а сам наверняка поддакивал, когда её не было рядом, – будто бы её на корабле было слишком много. Что же, теперь, выразила она надежду про себя, им всего было в меру. В порту бродили одетые в яркие, переливчатые плащи проводники, в утренние часы поджидающие пассажиров с пришедших кораблей. Исс, радталийский город, был необъятен, и не только потому что народу здесь жило немерено. Заколдованными улицами и проходами к основному городу были привязаны целые кварталы других городов. Эти кварталы находились одновременно и в Иссе, и в своих уголках Пяти Океанов, и только проводники могли переправить желающего из одного чужого квартала в другой и обратно. Без их помощи можно было бы вечно бродить по Иссу и оставаться только в границах портового города. Эрмина подскочила к ближайшему из них с такой прытью, что проводник взвился в воздух. – Проведешь до Мед-Меда? – рявкнула она. – Нет, – визгливо ответил проводник и, пытаясь вернуть себе достойный облик, расправил плечи и прочистил горло. – Ведьмы хотят выйти из Исского Союза. – Но ещё не вышли, а? Проведешь или нет? – Заплатишь вперед, – скривился проводник. – Не смей сходить с этого места. Пригрозив ему пальцем, Эрмина побежала к дому, который они снимали всей командой, но жили там якобы лишь Эрмина с мужем. Домом в полном смысле это место назвать было невозможно, их комнаты были всего лишь пристройкой к длинному зданию склада на краю порта. Жилье не привлекало внимания, похожее на нечто среднее между заброшенным домом и обиталищем кладовщика. Заходя в Исс, команде удобно было собираться на первом этаже, пересчитывать добычу и запивать тягу скорее вернуться обратно на борт. Здесь же за углом таилась узкая дверца, за которой хранились кое-какие сбережения, запрятанные пиратами, как клад под слоем земли. Подняв нужную половицу, Эрмина извлекла ключ и открыла дверцу. Как она и ожидала, все сгребли свои доли, не рискнув отдаться ей на милость. Потянувшись к деньгам мужа, Эрмина на мгновение задумалась, а затем отсчитала деньги из своей части. Муж вечно твердит, что у него есть план, а она вечно дает ему шанс его исполнить. Пусть хоть это не меняется. Проводник ждал ее на том же месте, нервно оглядываясь по сторонам. Не то сомневался, что она вернется, не то надеялся, что больше ее не увидит. При появлении Эрмины он сник, но всё же протянул руку в ожидании оплаты с видом, будто даже деньги принимает против своей воли. Спрятав их, он положил руку Эрмине на плечо и таким образом повел ее из порта по улице, которая была хорошо знакома женщине. Они миновали несколько дверей, переулок, после которого, как помнила Эрмина, располагалась лавка пекаря. Однако стоило им приблизиться к следующему дому, как на краю его вместо пекарской двери обнаружилась железная калитка из кручёных прутьев. Проводник толкнул ее, и та бесшумно открылась, приглашая. Эрмина ещё никогда не ходила с проводниками и думала, что они перебрасывали человека из одного места в другое при помощи какого-то колдовства. Но то, что предстало перед ее взором, было лучше всякой колдовской силы. Сразу от калитки тянулась песчаная тропа, убегающая вглубь дома, по обе стороны от тропы рос низкий кустарник. Они миновали калитку и шагали теперь по тропе, и Эрмина могла коснуться кустарниковых ветвей, и услышать далекое пение лесных птиц, и рассмотреть каждую песчинку под ногами. Оглянувшись, она увидела улицу, с которой они пришли. Сразу за калиткой вырисовывался строгий прямоугольник, обрамленный каменной кладкой дома, в котором возник проход к ведьмовской деревне. По улице сновали люди, но никто не замечал, что прямо в здании возникла новая дорога. – Мед-Мед, – объявил проводник. Он остановился и махнул рукой, указывая на стоявшие впереди бесчисленные шатры и палатки, между которыми горели костры и мелькали тени и силуэты. Едва Эрмина повернулась к деревне, как проводник тут же бросился обратно к калитке, все еще открытой в Исс. Стоило ему пересечь черту, калитка захлопнулась, и образ городской улицы растворился, оставив лишь тропу, ограниченную кустарником, и решётку калитки, сквозь которую теперь проглядывало продолжение тропы. Проводник взял деньги и за обратный путь, но предпочел сбежать, чтобы не связываться с ведьмами Мед-Меда, не желавшими лишних гостей из Исса. – Ты боишься не тех женщин! – крикнула Эрмина в сторону калитки, сожалея, что слова её не достигнут ушей проводника. Снова обернувшись к деревне, она подскочила на месте. Прямо перед ней стояла старуха с растрепанными седыми волосами. Ничего не говоря, она поманила Эрмину скрюченным пальцем и шаркающей походкой пошла в деревню. Она указала гостье на шатер, выкрашенный в грязный жёлтый цвет. Пожав плечами, Эрмина тут же направилась туда, не теряя ни минуты. В жарком, душном шатре сидела женщина, мало чем отличающаяся внешне от предыдущей. В полумраке едва различались ковры, которые сплошь покрывали пол и составляли единственное убранство шатра. Обитающая здесь ведьма расположилась на полу в центре шатра, перед ней на деревянном подносе лежали мелкие косточки животных и камни. Не удостоив вошедшую ни единым взглядом или жестом, ведьма касалась разбросанных предметов кончиками пальцев и раскачивалась вперед-назад. Эрмина замерла у входа в нерешительности, не желая даже приветствием нарушить чужое занятие. Ее – уже бывшая – команда до одури боялась открытого колдовства и всю сущность ведьм, и ей вдруг передались страхи других пиратов. Муж потешно таращил глаза, по секрету рассказывая Эрмине, что видел, как мать капитана, даже не ведьма на самом деле, прокляла родного сына. С тех пор никто даже представить не хотел, что могут настоящие сильные ведьмы. Эрмина поймала себя на мысли, что и она сейчас не хочет знать, на что они способны. Глядя на безмолвную ведьму, перебирающую кости и камни, она пожалела, что пришла в Мед-Мед и что трусливый проводник не стал ее дожидаться. Но ноги сами понесли ее к сидящей на земле ведьме, Эрмина устроилась напротив женщины. Та мгновенно перестала раскачиваться и вперила острый взгляд в Эрмину. Не сводя с нее глаз, ведьма продолжила водить руками по подносу, а затем предложила Эрмине посмотреть на составленную картину. Прямо перед ней лежали три кости: две берцовые из чьей-то лапки и совсем крошечный позвонок. Большие кости соприкасались друг с другом, образуя угол над позвонком. Или же защищали его от остального мира. У Эрмины перехватило дыхание, когда она узнала символ, предложенный ведьмой. Муж ниже сердца носил татуировку с двумя линиями и точкой под ними, и, пока другие шутили, что он не знает, как выглядят настоящие буквы, только он и Эрмина знали двойной смысл незатейливого рисунка. Это была крыша над домом, который он хотел приобрести подальше от моря. И это были они с Эрминой, склонившиеся над своим ребенком. Ребенком, которого хворь унесла через пару месяцев после его рождения. Стоило тому случиться, как Эрмина присоединилась к команде. Если у них нет постоянного дома, к чему иметь потомство? За этими словами и последовавшими долгими месяцами разбоя Эрмина прятала свою боль, злость, ненависть к миру. – Было так, да, было так, – протянула ведьма. Она неожиданно ударила камнем по позвонку, и тот рассыпался на мелкие кусочки. Эрмина вскрикнула и потянулась к осколкам, безнадежно пытаясь собрать позвонок воедино. Что же было? Было ее дитя, которое она не смогла уберечь? Был план мужа, который она вот-вот собиралась разрушить? Ведьма взяла поднос в руки и встряхнула его, заставляя все кости и камни подняться в воздух. Еще не упав, они образовывали новые рисунки и узоры. Вернувшись на поднос, они стали походить на карту Пяти Океанов, тот их участок, где корабль на всех парусах все больше отдалялся от Исса. Теперь Эрмина знала, куда направляется муж. Ничего не взяв в качестве платы за информацию, ведьма сама проводила её до калитки, откуда пришла Эрмина. Но, открыв ее, она предоставила гостье новую дорогу не в Исс, а в другой порт, куда в скором времени должен был зайти корабль с ее мужем на борту. Ни в чем более не сомневаясь, Эрмина из Мед-Меда перешла в новый город и там принялась ждать. В портовой гостинице все предпочитали не спрашивать у женщины с горящими глазами, откуда она вдруг появилась и чего хотела. И Эрмина, провожая тяжелым взглядом каждого встречного, терпеливо выжидала, словно на охоте. Муж объявился в зале гостиницы уже навеселе, в компании других пиратов с их корабля. Эрмине он показался безгранично счастливым и свободным. Прежде в любом состоянии в его взгляде можно было найти тень размышлений и расчетов. Но сейчас было видно, что муж не намерен думать вообще ни о чем. – Да к черту все! – хохотал он, и, хотя Эрмина не знала точно, что он имеет в виду, она пришла к выводу, что муж отмахивается от их жизни. Она решительно подошла к нему, расталкивая попадавшихся на пути людей. Заметив знакомую фигуру, дружки мужа бросились врассыпную, оставив их наедине. Муж зажмурился, видимо, пытаясь прогнать наваждение, но Эрмина и не думала исчезать. – Ты бросил меня в Иссе, – объявила она. – Да, – муж пожал плечами. – Не хотел, чтобы я занималась пиратством. – Да. – Сам просил перед капитаном, чтобы он меня взял в команду. – Да. – А сейчас бросил! Ты бы и тогда меня бросил! Когда наш… – Нет, – холодно возразил муж, быстро трезвея, – я не бросил, я оставил, таков мой план. – Было так, да, было так, – криво усмехнулась Эрмина. – Мне больше не нужен твой план. За стойкой, рядом с которой они говорили, виднелся нож, только что отложенный хозяином зала. Эрмина, ни секунды не колеблясь, схватила нож, грязный, жирно блестящий в свете зальных фонарей, и вонзила его под сердце мужа, точно зная, что попала в ту самую точку под линиями. Напоминая, что они потеряли. Напоминая, что план его никак не осуществлялся и уже не осуществится. Муж смотрел на неё круглыми от удивления глазами и не двигался, только раскинул руки, будто пытался сохранить равновесие. Люди вокруг вскочили со своих мест и начали кричать, поражаясь произошедшему у них на глазах убийству. Стало невыносимо жарко, Эрмина огляделась по сторонам. Люди в зале стучали кулаками по столам, и от их ударов мелкие предметы подпрыгивали, поднимаясь в воздух. Эти предметы на мгновение замирали в полете, как косточки и камни на подносе ведьмы. Эрмина обернулась. У входа в желтый шатер ведьмы стоял ее муж и призывал выйти на улицу, сердитый, потому что она опять покинула Исс. Оставив ведьму и дальше перебирать кости, Эрмина вышла на свежий, прохладный воздух. Снаружи ее поджидал проводник, недовольно завернувшийся в свой переливчатый плащ. Как только он перехватил растерянный взгляд Эрмины, он тяжело вздохнул и протянул ей руку, словно прося оплаты. – Ну? – спросил он. – Просто так в Мед-Мед я тебя не поведу. Эрмина недоуменно заморгала и скрестила руки на груди. Они уже были в Мед-Меде. Она открыла рот, чтобы сообщить проводнику, что он сошел с ума или попросту глуп, если не заметил, как привел ее в Мед-Мед. Но тут Эрмина увидела, что стоит в порту, сжимая в руках кошель с деньгами, которые выделила из своей доли. Ведь мужу его деньги были нужны для плана. – Сам катись в Мед-Мед. Под возмущенные возгласы проводника она медленно пошла в сторону дома, который они снимали всей командой. Она надеялась, что никто не увидит, как дрожат ее руки, только что сгребавшие осколки костей, только что ударившие мужа, державшие нож, державшие только деньги. Все же деньги стоило приберечь и не тратить их на проводника. Муж дорожил и ею, и своим планом.