Ещё одна история

       2 января, 1935 год        Как же Поли устал. Сил не оставалось ни на что, буквально - Виктория каждое выслушивала огромные тирады мужчины о том, как он всё ненавидит, будь то просто раннее пробуждение или проклятия в адрес Сальери и Морелло, но никогда не возражала. Разговаривать с Ломбардо по утрам - крайне плохая идея, потому что ему всё равно, кто перед ним - дерьмом он польёт любого, поэтому Бруно просто поглаживала его по спине, пока гангстер, сцепив зубы, пытался найти в себе энергию хотя бы на то, чтобы встать с кровати. Если раньше он часто сам вытягивал девушку на прогулки и походы в пиццерию даже в рабочие дни, то сейчас, когда наступали выходные, он не мог себя заставить сделать хоть что-нибудь - даже на готовку, его любимое занятие, оставалось немного желания. Виктория слишком хорошо помнила, как тяжело тащить на себе семью, поэтому вся уборка в квартире лежала на ней. Примерно с начала осени они, наконец, решили съехаться, поэтому на данный момент Виктория осваивала степень дипломатии соседей Поли в Маленькой Италии. Почему именно к Поли? Во-первых, Ломбардо категорически отказывался жить за счёт брюнетки, которая оплачивала все счета и прочие расходы, оправдываясь тем, что квартира в Чайнатауне её, а значит, платить тоже надо ей; Во-вторых, апартаменты шатена были на пару комнат меньше, чем у девушки, то есть и времени на уборку уходило гораздо меньше. Да-да, им было лень не хватало времени даже на это; И в-третьих, отсюда просто было ближе добираться до ресторана Сальери, что позволяло обоим сэкономить около двадцати минут на лишнее время для сна. Казалось бы, такой мелочный расчёт, что они пытаются каждую минуту свести к отдыху - какой абсурд! Но постоянная сонливость и заторможенная реакция мужчины бесили всех, в том числе и его самого. Сэм и Томми, у которых ситуация была не лучше, не так сильно орали на него, когда тот по невнимательности чуть не влетает в какого-то мужчину на перекрёстке в Оуквуде - Анджело тогда сильно подвернул ногу во время очередной погони за солдатами Марко, и за рулём пришлось ехать Ломбардо. Вариант, где ведёт Сэм исключался сразу же, даже без голосования, - все хотели пожить чуть подольше. Не то, чтобы Трапани так отвратительно водит, но... Но зачем прибавлять работу Ральфу, который и так уже заколебался без конца менять стёкла и пробитые колёса, в виде, например, держащейся на двух последних шарнирах двери? Он и так обещал Поли тормоза перерезать за простую колкость, а что бы он сделал с брюнетом, испоганившим вмятинами новую машину, никто даже думать не хотел. За счёт какой силы упрямства и привычек юности держалась Виктория, которая ещё и каждый день вставала на полчаса раньше мужчины, чтобы успеть прогреть им завтрак и разбудить мафиози, для Ломбардо оставалось загадкой. Впрочем, это довольно скоро отразилось на ней - фиолетовые, почти чёрные круги под глазами уже не получалось замазать, а на юбку, которая раньше идеально подходила ей по размеру, теперь приходилось надевать ремень - в один момент она резко начала худеть. Как бы не ругал её за это Поли, но девушка очень мало ела, экономя на продуктах, чтобы шатену надо было реже готовить, и еды хватало на большее время.       Единственное, что радовало мужчину в это время - любая возможность поняньчиться с Джулией. Томми и Сара не переставали говорить ему, что девочка проводит с гангстером времени едва ли меньше, чем с родителями. "- Имей совесть, Ломбардо, нам от её воспитания ничего не достанется!" - О чём задумался? - субботнее утро, а значит им можно со спокойной совестью весь день проваляться в кровати. Девушка сидит и осторожно гладит его по волосам, пока итальянец лежит на ней и смотрит куда-то сквозь окно. - О том, что соскучился по малышке Джулс, - шатен закрывает глаза и чувствует приятный аромат духов мафиози, которыми она побрызгала даже домашний белый свитер. Она улыбается и гладит его именно так, как он любит - сразу по всей длине волос, чуть оттягивая их назад, на что Поли тут же утыкается носом в её грудь и шумно вздыхает. - Да ладно, ты чего? - она легонько треплет его по плечу свободной рукой, - ты же завтра идёшь с ней и Томми в кино. Поли вдруг нервно усмехается, отводя взгляд обратно в окно. - Да, иду, - мужчина согласно кивает и на секунду поднимает глаза на контрабандистку, - а хотел бы не только с ними... - Если ты мою про командировку- - Нет. Голос Ломбардо тихий, но непривычно твёрдый для обычного разговора о планах на выходные. Виктория непонимающе убирает руку, кладя её ко второй - на его плечи, и вглядывается в красивые светло-карие глаза напротив. - Я бы хотел, чтобы... - Поли досадливо поджимает губы и отводит взгляд. Бруно чувствует, как неприятно холодеют пальцы на руках. - Поли?.. Мужчина тяжело выдыхает, но так и не решается посмотреть ей в глаза. - Я бы хотел, чтобы я шёл к Джулии и Томми не один. Ну, знаешь... Чтобы Джулия была не единственным ребёнком в нашей компании.       До этого Виктория думала, что знает то самое чувство, когда от страха сердце "пропускает" удар. Нет, не знает и узнала только сейчас. - Ты... Ты не?.. - Да, Вик. Я хочу, чтобы у меня был свой ребёнок. Однозначно о том, как этот пропуск сердцем удара чувствуется, она узнала только сейчас, и далеко не от радости. А ведь ещё немного, и это утро могло быть идеальным. " - Ты же понимаешь, что рано или поздно время для этого разговора настанет?" - Сара, не нагнетай. Ну какой ему ребёнок? Он сам как дитя - бегай за ним и смотри, чтобы он после очередного переосмысливания жизни не пошёл пальцы в розетку совать! Как?! Вот просто как Марино это делает?! Она сказала это два месяца назад - недолго пришлось ждать, когда предсказания подруги сбудутся.       Контрабандистке впервые за последние полгода стало настолько страшно. И так было понятно, что она сильно утрировала, когда говорила о Поли, и дело было совсем не в нём - девушка вообще себя не представляла в роли матери. Она обещание маме Ломбардо выйти за шатена долго не могла до конца осознать, а это было уже давно обдуманное решение, что уж было говорить о ребёнке, с которым нужно быть совершенно другой? Снова ломать себя и заново собирать, разрабатывая новую модель поведения специально для него. Не сказать, чтобы у брюнетки были проблемы в разделении сфер работы и дома, но иногда они перемешивались - в аэропортах на принятии очередной поставки оружия приходилось до красных линий впивать ногти в ладонь, потому что она вдруг резко соскучилась по одному итальянцу, у которого сегодня очередная разборка с информаторами, напутавшими что-то и в итоге слившими неправильную информацию, в Чайнатауне. Или наоборот дома, когда она привычно спрашивала мужчину, как прошёл его день, лишь по его настороженному взгляду понимала, что вообще-то девушки со своими возлюбленными общаются никак не в приказном тоне, когда даже вопрос звучит как неоспоримое утверждение.

***

- Ты не подумай, что я тороплю события... - Поли усмехается, но брюнетка видит, что делать ему это не хочется, - мы ведь ещё даже не помолвлены... Да и война с Морелло и Романо - какие тут дети, верно? Либо гангстер вообще не умеет скрывать эмоции, либо ей так "везёт", что даже с его смущённой улыбкой она видит, что ему вообще не смешно. Как бы там ни было, уже понятно, что Ломбардо действительно давно об этом думал, но сказать решился только сейчас, и теперь явно жалел - он всё ещё упорно смотрел куда угодно, но только не на неё. - Ты прав, сейчас не самое подходящее время, - мужчина хмурится и кивает, когда его лицо вдруг обхватывают две ладони и Виктория нежно накрывает его губы своими, - но я обещаю, что этот вопрос мы рассмотрим сразу же, после того, как закроется вопрос с Морелло.       Бруно терпеть не может показывать кому-то свои слабости, и уж тем более перед тем, перед кем всегда нужно быть выше и сильнее обстоятельств. Это невозможно, но ради Поли она готова раз за разом идти на компромисс - делать то, до чего не снисходила никогда, всегда находя способ надавить на соперника. Наверное, в этом и было дело - Ломбардо ей не соперник и не враг, ему хотелось уступать, хотелось делать так, как нравится ему. Благосклонность Виктории (не говоря уже о любви) нужно было заслужить, потому что гангстер не умела просто помогать, ни за что-то конкретное. Шатен был первым, кого она полюбила. Вы, верно, ждали что-то вроде "полюбила не за статус, деньги и звёзды с неба"? Нет, всё гораздо прозаичнее - суровый и холодный контрабандист, мафиози и тот самый монстр, который так нравился Сальери и Фрэнку, впервые почувствовал что-то кроме ненависти и презрения рядом с итальянцем. Это была не дружба, которая, если честно, для девушки означала обычную готовность помочь 24/7, как было с Сэмом, Томми и Сарой. Что-то, что было закрыто сильнее, чем это. Наплевать, что там было пятнадцать лет назад, сейчас ей важен тот, кто прижимается к ней так сильно, что хочется спрятать его от всей этой мафиозной войны и грязи. - Спасибо, Вики, - Поли счастливо улыбается и от одного взгляда карих глаз по телу разливается приятное тепло. Бруно потом решит все проблемы, а пока у неё есть отсрочка - завтра она улетает в Сицилию для подписания ещё одного контракта между Сальери и Ферраро, последний был боссом Антонио, который и должен сопровождать контрабандистку, но сегодня у неё впереди ещё целый день, и гангстер сделает всё, чтобы Поли не вернулся к той грусти, что заставляла его губы минуту назад болезненно поджиматься.

***

      27 мая, 1935 год        Винченцо ненавидел проигрывать, и попытки Ломбардо его успокоить после неудачного покушения на Серджио Морелло бесили ещё сильнее. Дон предупреждал, что у этой сволочи хорошая охрана, которая знает, в каком положении их будет вешать Марко, если с его братом что-то случится, но что они настолько отбитые (хотя, тут ещё вопрос, кто больше - они или Риччи с Трапани), потому что их даже приближающийся поезд не остановил! Шатен в ярости ударил по столу, продолжая яростно наворачивать круги по комнате. - Закончил? - Извини, но, сука, как?! Как так получилось?! - Я вас предупреждал, что это будет сложнее, чем вы думаете, - Сальери спокойно смотрел на друга, подмечая, как мужчина чуть ли молнии не метал от досады, - я могу продолжить, или ты, наконец, добьёшь этот несчастный стол? - Продолжай, - Винченцо виновато оглядывает трещину, которая пошла по поверхности мебели, и наливает себе бурбона. - Томми, - гангстер переводит взгляд на Анджело, скромно стоящего рядом с Поли и пытающегося вовремя лавировать между ним и Винни, который так и продолжил ходить по комнате, - раз уж первый план с устранением Морелло-младшего провалился, то долго бездействовать нельзя. Сам понимаешь, попытка убийства младшего босса - дело серьёзное, и сейчас если не мы сделаем первый шаг, то его сделают за нас. Капо пытался слушать максимально внимательно, но взгляд постоянно метался на притихшего Сэма. - Так вот, Винченцо выдаст тебе детонатор, - Дон выцепливает взглядом Риччи, - мне объяснить ему в общих чертах, или сам? - Как хочешь, - оружейник пожимает плечами и подходит ближе к Анджело. - Всё просто, Том. Крепишь эту штуку на днище машины Серджио, отходишь и, когда он подойдёт к ней, взрываешь. Мафиози недоверчиво косится на босса, уже вовсю рассматривая бомбу, которую принёс Винни. - Вот так просто? - Она не любит резкости, - мужчина по-доброму усмехается, - будешь ехать к дому любовницы этого гада, не газуй. Иначе... То, что Риччи - тот ещё шутник теперь знает не только Сальери. Специально же выждал, пока Сэм, Томми и Поли близко подойдут к детонатору. - БУМ!!! - Эннио еле сдерживается от смеха. Гром среди ясного неба, не иначе. Хладнокровию едва вздрогнувшего Трапани можно позавидовать, а вот Ломбардо и Анджело отлетели от взрывчатки на уверенный метр. - С-сука!.. - Поли обижено щурится, глядя на оружейника, который тут же примирительно поднимает руки, правда, не прекращая усмехаться. - Дон, мы могли бы помочь Томми, - Сэм болезненно переносит неудачи. Сегодня, особенно тихого и незаметного, обоим его друзьям было жаль - выглядел брюнет весьма подавлено. - Я же сказал, твоей вины там не было. Отдыхай, - Трапани хмурится, сжимая руки в кулаки, - на сегодня всё. Винни, объясни Тому устройство бомбы, все остальные свободы.        Анджело плохо. Это не из-за обгоревших от взрыва ладоней - он сам побежал к этой проклятой машине. Девушка, которая была ни в чём не виновата, уж точно не в том, что её любовник - мафиози, мешающий жить Сальери... Молодая, красивая. Сколько ей было? Двадцать три? А впрочем, какая уже разница - части её тела раскиданы по всему газону перед домом. Почему? Почему Серджио такая мразь, что послал её в машину первой? Почему эта девочка вынуждена была расплачиваться своей жизнью для отсрочки его?! У Анджело истерика. Винченцо кричит ему в трубку, что нужно срочно сматываться, пока не наехали копы, но мужчина не может сделать и шагу. Опять что-то ломается, но в этот раз гораздо больнее. Кто-то говорил ему, что когда убиваешь в первый раз - мир переворачивается с ног на голову, привычные вещи рушатся, из тебя будто всё человечное вырывают, но когда ты убиваешь в тридцать первый раз - ничего. Пустота. Как сходить и налить себе воды, чтобы организм продолжил нормально функционировать. Томми тогда спросил его, как можно сравнить убийство живого человека со стаканом воды, на что... кажется, Сэм сказал: - Попьёшь - сможешь жить дальше. Не выполнишь приказ Дона - нет. Анджело не хотел так жить. Не хотел каждое утро надевать дорогой костюм, зная, что всё равно в какой раз Сара будет вечером пытаться его отстирать от крови; не хотел, отвозя Джулию к дедушке, тут же мчать на очередную стрелу с боевиками Дона Романо; не хотел трогать Марино теми же руками, которыми два часа назад оборвал жизнь ни в чём не повинной девочки. Первая фраза абзаца оказалась в корне неверна - Томми не хотел выживать, он хотел жить. Убьют они этого ублюдка, мафиози даже не сомневался, но что дальше? Возьмём счастливый финал войны - братья Морелло мертвы. Всё. Всё будет по-старому, но Сальери станут больше уважать. Теперь возьмём плохой финал войны - Томми будет мёртв, Сара останется без мужа, а Джулия без папы, одно радует - в таком случае Анджело будет уже всё равно на смерть Сэма, Поли и Виктории. Гангстер не доезжает до ресторана Дона, сворачивая в какую-то подворотню. Кадиллак тонированный, никто не увидит, как опасный мафиози, Капо, в конце концов, - тихо воет и всхлипывает, вжимаясь в руль. Он в каком-то аду, из которого есть выход, но обычно до него доводят оперуполномоченные, приехавшие на вызов. Вперёд ногами и с белой простынёй на теле, вернее, на том, что от него останется. Всё, что он делал с людьми теперь не выходит из головы днём, перебивая и нарушая плавный и спокойный поток мыслей проклятиями в адрес самого себя и того, что он творит; ночью они являлись ему в кошмарах, с криком просыпаясь от которых, мужчина краем глаза видел, как Сара уже подбегает к аптечке в поисках успокоительного. Аптечка, кстати, теперь была не в ванной, как у всех нормальных людей, а в отдельном ящике шкафа с одеждой - за последний год она стала пользоваться спросом слишком часто, чтобы каждый раз его жена неслась в другое крыло квартиры. Томми уже наплевать, что лицо, которое пошло красными пятнами, будет возвращаться в нормальное состояние около получаса, и за это время Дон что-то заподозрит. Слёзы не прекращали стекать с его подбородка на белую рубашку, а в ушах всё ещё гремел взрыв и предсмертный крик девушки. Мафиози был готов поспорить на что угодно, но он был уверен, что Серджио, когда узнает об этом, даже бровью не поведёт и просто попросит Марко о ещё паре телохранителей... И, пожалуй, дегустаторов. Теперь он понимает, почему Поли ни на шаг не отходит от Виктории, когда не на работе - Бруно тот самый тип людей, которые и от хулиганов, и от конца света защитить могут. Да и будем честными, она просто понимала Ломбардо. Сара вполне считалась соучастницей Мафии, но никак не прямым солдатом, и Томми не хотел втягивать её в эту грязь, в кожу той же Вики которая впиталась так сильно, что хоть до крови смывай её наждачкой - всё равно останутся бурые разводы. За стеклом машины начинается сильный ливень. В бар Сальери мужчина возвращается только под вечер.

***

       По щекам пожилой женщины текут слёзы. Обидно ли ей за оскорбления? За крики и бесконечную ненависть от одного из двух последних оставшихся родных людей? Нет. Аманда плачет не из-за того, что человек напротив неё сейчас абсолютно спокоен, когда говорит то, что даже с ором было бы не так страшно слышать, она плачет, потому что этот человек прав. Не знаю как Вы, мой дорогой читатель, но я вот довольно не обидчивый человек. Я не могу злиться на чьи-то крики - люди имеют право на эмоции, на неприятные слухи и сплетни за спиной - о чём разговаривать с тем, кто никогда не сможет тебе всё высказать в лицо? Но вот на что я действительно обижаюсь - это на правду. Да-да, на это нельзя обижаться, но я делаю это не в адрес того, кто мне её сказал, я обижаюсь на себя. Аманда Бруно всегда придерживалась этой позиции. Смешно, ведь все её подруги, такие же шлюхи, как она сама, из небольшой итальянской провинции считали иначе. Было в ней что-то из остатков человеческого, если термин "человечность" к ней всё ещё применим. - Говоря о том, что я "залётная" и испортила тебе всю жизнь, неужели ты думала, что я это забуду? Итальянка молчит, боясь взглянуть в глаза старшей дочери, ведь малышка Вики, а в случае Аманды "маленькая сучка", уже давно выросла. Выросла и стала гангстером, убившим не два и даже не три десятка человек. - Только не после "розочки", - Поли спрашивал Викторию, откуда у неё на правом плече огромный шрам, протягивающийся от конца ключицы и до локтя, не доходя пару-тройку сантиметров до него, но девушка лишь рассмеялась и сказала, что в училище неудачно прошла одна из тренировок по рукопашному бою, - до сих пор иногда жжёт. Ты отдала меня в тот ад для чего?.. Ну же. - ...Я... Я хотела денег... Льготы, образование, за которое не надо платить. - Ты их получила, но теперь деньги закончились, и твоя пропитая рожа снова светится у ресторана Дона? - девушка усмехается, замечая, как испугано вдруг начала куда-то коситься её мать, - куда ты пялишься? Никак, мы поменялись ролями, и теперь ищешь того, кто защитит тебя от меня? - Вики... - Для тебя я Виктория! - мафиози рычит так, что итальянка резко замолкает, уже не смея оглядываться на чёрный вход ресторана Эннио, к которому гангстер стояла спиной. Ей всё ещё нужны деньги - своих на следующую алкогольную ломку не хватит. - Дочь, мне стыдно. Правда стыдно, - женщина стирает слёзы и закрывает глаза, зная, как будет выглядеть в глазах тех мужчин, что в какой-то момент появились у дверей ресторана и уже минут пятнадцать просто молча стояли. Ни звука. Ни движения. Как будто так и должно было быть, хотя по тому напряжению, что присутствовало на всех лицах, Аманда догадывалась, что это не так. - Кто?! Тебе что, весь паспорт озвучивали на проверку, когда ты в очередной раз его в залог за водку оставляла? Никак, и Лорензу вспомнила... А хотя, о чём я - у неё ты денег не просишь. Знаешь, что она тебя даже не помнит. Аманде больно. Когда родилась Виктория, ей было около шестнадцати лет. Проститутка в среднем борделе, которая залетела от клиента - не новая для тех времён история. Когда пришла комиссия, чтобы забрать Вики в училище, помогая перевезти её вещи в казарму... В общем, они, мягко говоря, были недовольны, в каких условиях содержалась вторая дочь - Лоренза, которой было тогда около года. Ещё один залёт от клиента, благо, Аманде было настолько плевать на обеих, что она даже не сильно расстроилась - будет кого по пьяни в плохой жизни обвинить. " - Ты, гнида, мне жизнь всю искалечила!!! Из-за тебя, мрази, мы сидим в этом дерьме без нормальной еды и в тряпках!!!       Было бы там что ломать - Прости... мама. - Убирайся, и чтоб до завтра я тебя не видела! Ночуй где хочешь, явишься раньше полудня - убью. - Хорошо.        Увесистая пачка денег взлетает в воздух, тут же рассыпаясь эффектным дождём из купюр - Виктории просто интересно. Интересно, как низко падёт эта паскуда, когда выбор встанет между хоть какими-то остатками чести и достоинства и между алкоголем. Ждать долго не приходится - женщина молча встаёт на колени и дрожащими руками начинает собирать пыльные и влажные от прошедшего дождя бумажки. Именно бумажки, такие же, ради которых она бросила её именно тогда, когда ей нужна была мама. Виктории иногда стыдно перед собой за излишнюю сентиментальность, но девочка-курсантка не осуждает (в кои-то веки!), когда она признаёт, что мама - это не всегда тот человек, который прописан в паспорте в графе "родители", "мать". - Отвратительно. А впрочем, держишь планку, - мафиози не жалко этих денег, в конце концов, у неё в банке ещё штук пятнадцать таких пачек лежит, и к ним регулярно прибавляются новые.        Когда гангстер разворачивается, чтобы уйти, она поняла, куда всё время смотрела Аманда. Сальери, Томми, Поли, Сара, Сэм... Да даже чёртов Ральфи с Винченцо! Такое чувство, что вся Семья в один момент прилетела поглазеть на разборки. На самом деле, людей было не так много - подскачивший адреналин и шум в ушах просто помешали рассмотреть всех. А хотя, какая вообще разница? Что были бы они тут, что нет - почему ей должно быть стыдно? Не Аманде, которая и в убийстве городского судьи признается, если ей за это пообещают налить джина или водки, и с такими трогательными слезами просила у неё прощения, заламывая за спиной руки от наступающей ломки, а ей. Нет уж, на лице Виктории не дрогнул ни один мускул, когда она проходит мимо матери, так и собирающей с грязного асфальта купюры. - Прошу прощения за весь этот цирк и заверяю вас, что больше такого не повторится. Иначе, - мафиози брезгливо щурится, оглядываясь назад, но не смотря на того, кто сейчас дёргается и резко встаёт, - иначе я убью тебя.

***

       Дождь начинается с новой силой ближе к полуночи, но теперь к нему ещё прибавляется гроза. Идеальная погода, если ты на этот момент дома или в каком-нибудь торговом центре, серьёзно, главное, чтобы не один - тогда может нарушиться та самая грань, и вместо мягкого уюта и успокаивающего шума капель по окнам, ты будешь чувствовать холодное одиночество и раздражающе-громкие раскаты грома. Виктории очень нравился огонь как стихия, но отдельное место в её сердце занимали молнии - быстрые, мощные и разрушительные... Прекрасные и одновременно пугающие, как подобает природным силам. Ей всегда нравилось смотреть на них во время грозы, и этот вечер не стал исключением. - Что ты тут делаешь? - Тебе же плохо. - Я трезвая. - Это не отменяет того, что я всё ещё жива. Виктория даже не тратит силы на усмешку, разглядывая девочку в отражении стекла. - Нет, - Бруно вздыхает и снова переводит взгляд на чёрное ночное небо Лост-Хэвена. - Ты видишь меня. Я- - Блекло, тускло и только в стекле. Стоит мне обернуться, и тебя уже не будет. Даже голоса в голове не будет слышно - настолько ты ослабела... Виктория, ты выросла. Давно и навсегда, пора бы уже перестать жить прошлым и отравлять жизнь мне настоящей. Резкая вспышка освещает всё небо, открывая на секунду вид тёмных облаков, окрашенных в различные оттенки серого и синих цветов. Многокилометровый след белоснежной молнии тянется до земли. - Какая красота, правда? - ей никто не отвечает. Гангстер смотрит на оконное стекло, но кресло в отражении пустует.       Дождь в Чайнатауне всегда прекрасен. Красные огни уличных китайских фонариков обычно жгут своим жаром и энергией, когда на улицах ты слышишь оживлённые разговоры, гудки машин и постоянное движение, а в воздухе витает смесь ароматов острых специй из кафе, запечённого мяса и дешёвого парфюма. Сегодня всё стихает, и вот фонари становятся гораздо спокойнее, рассеивая красный свет плавно и нежно. На улицах нет никого - пол первого ночи, ещё и не самая тёплая погода, но так даже лучше, потому что звук падающих капель дождя гораздо приятнее постоянных криков и споров прохожих. Мокрый асфальт и грозовой свежий воздух - Виктория не представляет, как будет оправдываться перед Поли. А, чёрт, похоже, это не нужно. - И почему ты под открытым окном с незакрытым горлом? Пневмонию что-ли хочешь? На её плечи ложится тёплый фиолетовый в клетку пиджак, в то время как руки мужчины пытаются прижать её к себе так, чтобы и обзор не закрывать, но и защитить от холода. У девушки подкатывает ком к горлу - для Ломбардо такая погода как для неё минус двадцать, но тем не менее он упорно кутает её ещё и в чёрный шёлковый, но тёплый платок, который она же ему и подарила. Поли всегда носил только его. - Какой мне ребёнок, Поли? Чтобы у этого мира была четвёртая Бруно с поехавшей крышей? - Самый обычный. Вторая Бруно, которая меня сделает самым счастливым человеком в мире, но сначала... ты выйдешь за меня? Голос гангстера немного дрожит, когда он встаёт перед оцепеневшей брюнеткой на одно колено и демонстрирует недешёвое кольцо. Маленькое, элегантное и лёгкое - идеально подходящее ей по размеру. Он сомневался. Дело было не в Виктории, а в самом Поли - ни Сэм, ни Томми не относились к нему серьёзно. Ладно Трапани, который потерял всякую надежду на то, что друг когда-нибудь найдёт невесту, но Анджело, который всегда поддерживал шатена вне зависимости от ситуации, тоже начал сомневаться. Война с Морелло и Романо, проблемы Поли, проблемы Виктории - у него всегда были отговорки. " - Раз ты постоянно находишь причину не делать ей предложение... Может, тогда не стоит это делать вовсе?" Поли страшно. Это один из тех случаев, когда мужчина чувствует настоящий ужас, и первый раз, когда этот ужас перед женщиной. Ломбардо знает все свои недостатки, начиная от пьянства и заканчивая частыми приступами депрессии. Он не знал, как это объяснить по-другому, но та дурацкая и беспричинная тревожность и апатия с желанием взять и застрелиться, в справочниках по психологии описывается именно так. И сейчас решится то, что будет ждать его сегодня ночью дома - Кольт, в обойме которого всего один патрон, или ночь, когда они оба, наконец, перестанут пытаться казаться несломимыми и железными идеалами. - ...Да, - а она ведь просила его предупредить, чтобы не светить потёкшей тушью перед Сэмом и Томми, стоящих всё это время за дверью - с навигации Трапани и машины Анджело Поли здесь. Мужчина надевает на её палец кольцо и нежно целует её под аплодисменты друзей. - Я сделаю всё, чтобы ты не пожалела о том, что согласилась. - Ты уже это сделал, когда пришёл ко мне тогда, на Рождество, и спас от очередной пьянки. Я люблю тебя, Поли. - Поверь, Виктория, я тебя тоже.

***

- Театр на окраине Богатого района, в час дня. Не опаздывай - Доны не для того переговоры весь день вчера вели!!!        Куда же без пафоса - абсолютно пустое красивое здание встретило её тишиной. Не на долго правда. На балконе со второго этажа на неё смотрела Лоренза, как всегда идеальная - всё аккуратно уложено до последнего волоска в длинном кудрявом каштановом хвосте. Она бы могла позвонить Сальери. Могла, но Виктории так отчаянно не хотелось верить, что младшая так хорошо научилась врать. Сопровождение было в размере трёх человек, обычных новичков, которых она взяла на всякий случай - гораздо меньше, чем те пятнадцать амбалов, перекрывающие им выход. - И где же Романо? Или я чего-то не знаю, и ты давно уже не просто жена Капо? Виктория усмехается, когда видит, как к виску сестры приставляет дуло чёрной Беретты Леонардо Карьедо. Лоренза не врала, когда говорила, что ей не нужна война, но уже слишком поздно - так стало ещё давно, когда она счастливо закивала головой на небрежное предложение руки и сердца Лео. - Чем же я хуже? Это не война. Это одно маленькое сражение, исход которого пошатнёт её, предварительно показывая, кто победит. В масштабах трёх Семей, потери в любом случае будут незначительные - двое Капо - самое ценное, что тут вообще может быть, но и их в случае чего можно заменить. Комедия, косящая под драму, да и только! В масштабах двух сестёр это трагедия. Сегодня всё закончится - кровью одной и слезами другой.