Хранитель

Плащ Палача Душ окутал их обоих стеной чёрного тумана, через которую ничто не могло пробиться, и туман этот взвился до небес, отрезав весь окружающий мир от этого кусочка земли. Прижав Чжао Юньланя к себе, Палач Душ приказал: — Выходи! Костяная фигурка послушно вылезла из часов, свесив несуразно большую голову, и Палач Душ смерил скелетика взглядом. — Возвращайся на место. Кукла послушно обернулась серым туманом, который свернулся клубком и исчез у него в рукаве. Ван Чжэн тоже вышла наружу и взволнованно посмотрела на Чжао Юньланя. Палач Душ смерил её ледяным взглядом, пугающим до мозга костей, и призрачное тело Ван Чжэн пробрала дрожь. Наконец, он отвернулся, чтобы опуститься на землю, и осторожно устроил Юньланя в своих объятиях. — Не мне тебя судить. Ты его подчинённая. Жди. Она послушно отлетела прочь и замерла у самого края туманной стены. А Палач Душ словно опасался опускать свою ношу на землю, хотя Юньлань к тому времени уже столько натерпелся, что его бы точно не испугала грязь. Приглядевшись, Ван Чжэн поняла, что лезвие глефы Палача Душ покрыто пятнами тёмной крови. Из чёрного рукава появилась бледная рука и мягко утёрла кровь с уголка губ Юньланя. Коснувшись его лица, Палач Душ склонился к нему, словно желая поцеловать: он вёл себя так, будто грубый и злой Хранитель в его руках был хрупким, драгоценным сокровищем. Ван Чжэн удивлённо распахнула глаза. Юньланю потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, а очнувшись он понял, что опирается на чьё-то плечо, и скривился: его словно выдернули из комы, не оставив ни капли жизненной силы. С трудом открыв глаза, он поднял голову: — Вы… К его губам прижался твёрдый палец. Палач Душ устроил ладонь напротив его сердца и мягко произнёс: — Не нужно слов. Сосредоточься. От его пальцев по телу Юньланя медленно растеклись ледяные струйки энергии, и тот невольно содрогнулся, принимая дар, и постарался расслабиться, позволив прохладе охватить себя целиком. Отключил все защитные механизмы и передал свою жизнь в знакомые руки. Жёсткая и яростная натура Палача Душ порождала морозный, жгучий поток энергии, и бурлящий в теле Чжао Юньланя хаос под его властью постепенно улёгся и успокоился. Юньлань всегда восхищался этим таинственным существом, с тех самых пор, как декрет Хранителя оказался в его руках. Они множество раз работали вместе в критических ситуациях, и ни разу за это время Чжао Юньлань не видел Палача Душ вышедшим из себя. Тот всегда хранил ледяное спокойствие и оставался вежливым и максимально сдержанным, держа в надёжных цепях свою жестокую суть, и не позволял пробиться на поверхность даже крупице того, что наверняка творилось у него внутри. Говорят, в ограничении можно постичь настоящую свободу. Если кто-то многие тысячи лет скрывал бушующую внутри бурю, этот кто-то либо проводит свои дни в страданиях, либо уже давно находится на уровень выше всех остальных. Дождавшись, пока болезненная духовная пытка отступит, Чжао Юньлань неохотно открыл глаза и сел. — Благодарю. Можно сказать, мне снова повезло. Палач Душ отпустил его как будто с неохотой и слегка отодвинулся, ответив: — Я рад помочь… Но Хранителю не следовало игнорировать моё предупреждение. — Всё эта глупая девчонка виновата, — пожаловался Юньлань, ткнув в неё пальцем. — Я ужасно переживал, она же работает на меня. Не мог ведь я бросить её здесь умирать? — Его лицо потемнело. — А ну иди сюда, живо! Ван Чжэн молчаливо подлетела ближе, и Юньлань резко щёлкнул кнутом: Ван Чжэн зажмурилась, но удар её не коснулся — только хлестнул по земле, оставив глубокую отметину. — Смотри на меня. И подойди ближе. Женщин я не бил и не собираюсь, — буркнул Юньлань, и кнут в его руке обернулся бумажным талисманом и пёрышком опустился ему на ладонь. Один из уголков был мокрым от крови. — Даже официальный приказ не заставит тебя прислушаться ко мне, так? Ван Чжэн молча опустилась перед ним на колени. — Ты мне это брось, — резко приказал Юньлань, не двигаясь с места. — Давай, поднимайся. Нечего кланяться, я забыл кошелёк в машине, и красного конверта* тебе не видать. Ван Чжэн с силой закусила губу. Чжао Юньлань, бросив на неё рассерженный взгляд, вытащил сигарету, но чужая рука ловко выхватила и выбросила её. Юньлань только устало потёр нос, борясь со странным чувством дежавю. — Я читал твой файл, — сказал он, растирая пальцы и не зная, куда их девать. — Ты умерла в 1713 году, на второй год гражданской войны в клане Ханьга. Скажи, почему сейчас? Это ты принесла жертву у подножия столба? Что это вообще такое? — Это не просто столб, — сказал Палач Душ. — Это Столп Природы. Знакомое название. Чжао Юньлань, подумав, нахмурился: — Одна из четырёх реликвий? — Хранителю многое известно, — кивнул Палач Душ. Сначала солнечные часы, теперь это… Четыре мистических артефакта столетиями были безвозвратно потеряны и разбросаны по миру, а Чжао Юньланю за каких-то полгода довелось повстречаться уже с двумя из этих древних реликвий. Может, стоило начать закупаться лотерейными билетами? Любитель теорий заговора в его голове начал нашёптывать Юньланю о множестве странных деталей разом: тихий офис в университете Дракона, голодный дух, искавший Ли Цянь, пропавшие солнечные часы и преступные звери-призраки, а кроме того… Предостережение Палача Душ. Отогнав остальные мысли, Чжао Юньлань сосредоточился на главном: — Что из себя представляет Столп Природы? — Людям нравится думать, что жизнью и смертью управляют боги и духи, но это ложь. Зло и добро существовало в мире с самого начала времён. Самое древнее, самое первое суждение было выбито на Столпе Природы, чтобы отличать добро от зла. В этом конусе сплелись миллионы горных и речных духов, и он простирался от девяти небес до самых глубин преисподней. На его поверхность было нанесено описание восемнадцати уровней ада, и Книга Жизни и Смерти исходит из высеченных на нём суждений. С тех самых пор, как Столп был создан, люди поверили в существование горных и речных духов. — Помедлив немного, Палач Душ добавил: — Предназначением Столпа Природы было подавление призраков. Со временем внутри него оказались заточены более миллиона злобных душ. Кто мог подумать, что люди воспользуются шансом обречь своих врагов на вечные мучения. И обычный человек просто прошёл бы мимо, но ты… — Палач Душ снова замолчал, словно раздумывая над своими дальнейшими словами. — Твоя душа неустойчива от рождения, поэтому тебе так сильно досталось. — Моя душа? — Чжао Юньлань никогда раньше такого не слышал. — Всё с ней нормально, что значит «неустойчива»? Помолчав, Палач Душ ответил: — Обычно люди рождаются с тремя огнями души: в голове и обоих плечах. Но у тебя не хватает огня левого плеча: в старину подобное называли проделками злобных призраков. В этом и кроется причина нестабильности твоей души. Прошу, Хранитель, впредь тебе следует быть осторожнее. Чжао Юньлань покосился на своё левое плечо и спросил: — Значит, с помощью магии Луобула люди Ханьга пользовались Столпом Природы? Палач Душ кивнул: — Они отрубали людям головы, сжигали тела и тёмной магией запирали их души в долине. Конус затягивал их, а Ханьга с помощью черепов управляли своими мёрвыми соперниками. — А что насчёт неё? — Чжао Юньлань указал на Ван Чжэн. Палач Душ взглянул на неё, и Ван Чжэн под его взглядом поёжилась, словно её пронзили насквозь, заглянув во все до единой прошлые жизни. — Ей отрубили голову, но тело уцелело, и душа не досталась Столпу. Ван Чжэн горько улыбнулась: — Я была тогда совсем юной. Умерла, затаив злобу, и завладела телом другого человека. А потом меня приютил бывший Хранитель и взял под свою защиту. Ван Чжэн… Так звали девушку, тело которой я захватила. А меня на самом деле зовут Гэлань. Я была дочерью главы клана, погибшего в той гражданской войне. Чжао Юньлань с неудовольствием мельком подумал, что его отдел полнится детишками из богатых и власть имущих семей. — Лидера мятежников звали Сан Цзань. Его мать прислуживала моей матери. В нашем клане не было обычных людей: ты был рождён либо знатным, либо рабом, и Сан Цзаню выпала судьба оказаться слугой. Однако он выделялся среди остальных своей смелостью и отвагой, и мой брат поставил его во главе боевых скакунов. В клане его многие очень уважали. — Ван Чжэн горько усмехнулась. — Но будь ты хоть самым отважным рабом на свете, твоя жизнь всё равно ценилась не более жизни паршивого пса или свиньи. Тебя могли продать или убить по любой прихоти. Ты мог даже разбогатеть, но это не принесло бы тебе чести. А однажды девушка-служанка понесла от моего отца. Мама была в ярости… Та девушка была младшей сестрой Сан Цзаня. Не зная, как ещё выместить свой гнев, матушка велела казнить мать Сан Цзаня, а мой брат убил его отца. А сестра… Вскоре сама повесилась. — Твой отец был тем ещё мудаком, — хмыкнул Чжао Юньлань, жуя вяленое мясо. Заметив, что он в ужасном настроении, Палач Душ кашлянул и спросил: — У подножия Столпа раньше была табличка, перечисляющая запертые в нём души. Я видел, она на месте, но все имена на ней стёрты. Это тоже случилось во время войны? Ван Чжэн кивнула: — Сан Цзань привёл своих сторонников к победе и добрался и до этого места… До Столпа Природы. Сказав, что все люди в клане впредь должны быть равны, он уничтожил имена, записанные на каменной табличке. Мой отец, мать, мой брат и прочая знать, их последователи и воины — все были повешены в доме смотрителя на вершине горы. А в клане Ханьга с тех пор и думать забыли о рабстве. — А с тобой что? — спросил Чжао Юньлань. — Тебя не казнили, потому что ты втайне помогала Сан Цзаню, ведь так? Ван Чжэн уронила голову. — Мы с ним знали друг друга с детства. Я приютила его и спрятала, когда за ним охотился мой отец. Не хотела, чтобы он умирал, но я даже не думала, что всё в итоге так обернётся…