Хранитель

Ночной фестиваль волшебных существ в городе Дракона состоялся двадцать восьмого декабря по лунному календарю, в предпоследний день года. Приглашение Чжао Юньланю ранним утром доставил воробей, постучавшись к нему в окно. Офис его сиял чистотой, стол блестел, а стёкла огромного, от пола до потолка, окна были абсолютно прозрачны. Когда шторы были открыты, кабинет даже зимой заливало яркое солнце. Кондиционеры работали, что надо, так что здесь круглый год можно было находиться в лёгкой одежде. Здесь прекрасно себя чувствовали две пышных алоказии и большой аквариум у дверей, где лениво плескалась серебристая аравана. Из колонок лилась тихая мелодия гуциня. В этом просторном кабинете вполне хватало места для двоих… Шэнь Вэй полил цветы и устроился в кресле с книгой, словно временный помощник шефа. Попросив его подготовить киноварь, Чжао Юньлань вытащил толстую пачку пустых талисманов из жёлтой бумаги и с закрытыми глазами принялся выводить на них нужные символы. Несколько первых отправились в мусор, но в конце концов Юньлань приспособился, и методичный процесс даже начал его расслаблять, а стопка готовых талисманов изгнания нечистой силы на краю стола медленно, но верно начала расти. Даже издалека от них исходили мощные и тёплые волны силы. Обычно Юньлань быстро растерял бы терпение и интерес, но сейчас рядом с ним был Шэнь Вэй, и его присутствие неминуемо успокаивало горячую голову и сердце. Зашла, постучавшись, Чжу Хун и застала их вдвоём за одним делом: словно кусочки паззла, независимые поодиночке, но идеально подходящие друг другу. Держась за ручку двери, Чжу Хун прикусила губу: ей показалось, что своим появлением она только помешает, но никак не поможет. Холодно кивнув Шэнь Вэю, она бросила шефу: — Я отойду. Премия пришла, нужно зайти в банк вместо Ван Чжэн. Оставшийся к тому времени без гроша в кармане Чжао Юньлань радостно вскинулся в ответ на такие новости: — Давай-давай, иди скорее. Чжу Хун достала из папки пару документов. — Бюджет нашего отдела на новогодний корпоратив. Нужно будет купить еды и подношений. Я тебе зачитаю, и подпишешь, если не будет проблем. Потом схожу за деньгами. Чжао Юньлань кивнул, и они быстро прошлись по каждому пункту плана, который Юньлань не глядя подписал. — В этом году… — Чжу Хун бросила быстрый взгляд на Шэнь Вэя. — Ты с нами на новый год? — Разумеется, — хмыкнул Юньлань, но не успела Чжу Хун просиять, как он небрежно добавил: — И не я один, правда, жёнушка моя? Шэнь Вэй даже не вздрогнул: наверное, оборона от постоянных заигрываний уже вошла у него в привычку. — Отстань, — улыбнулся он, и в его тоне тоже дрожала улыбка. Чжу Хун потемнела лицом и обескураженно выдохнула: — Если это всё, тогда я пойду. — Эй, погоди, — позвал Юньлань, собрал со стола толстую пачку готовых талисманов и отдал ей в руки. — Найдешь магазинчик в самом конце Античной улицы, за деревом. Вывески там нет, и заправляет один старикан. Покажи ему талисманы, скажи, что цена обычная, но предупреди, что я рисовал их вслепую. Обнаружит неладное — сделаешь ему скидку. — Зачем тебе продавать талисманы? — непонимающе спросила Чжу Хун, убрав их в карман куртки. — Мне нужно кормить семью, видишь ли, — ухмыльнулся Юньлань. — Зарабатывать на хлеб. Я только что купил дом, так что нам пригодятся деньги на ремонт. Не желая дослушивать, Чжу Хун выскочила из кабинета. До этого она собиралась напроситься с Чжао Юньланем на фестиваль, но теперь это казалось абсолютно бессмысленным. Когда за ней с грохотом захлопнулась дверь, Шэнь Вэй поднял голову от своей книги. — Ты ей нравишься. — Ага, — хмыкнул Юньлань, доставая новый пустой талисман и ощупывая его кончиками пальцев. — Раньше не замечал, но теперь знаю. И постараюсь поскорее избавить её от ложных надежд. Шэнь Вэй только вздохнул. — Чего ты вздыхаешь? — засмеялся Юньлань. — Разве офисные романы вообще приводят к чему-то хорошему? К тому же, она из волшебного народца, а я человек. Мы не можем быть вместе. Юньлань сболтнул это, не задумываясь, но Шэнь Вэя его слова заставили вздрогнуть. С трудом взяв себя в руки, он тихо сказал: — Тогда и мы с тобой… Ты человек, а я дух. Можем ли мы быть вместе? — А? — Чжао Юньлань от неожиданности просыпал со стола киноварь и торопливо поправился, сообразив, что ляпнул глупость. — Мы с тобой — не то же самое. Ты мне слишком нравишься. Тон у него был лёгкий и беззаботный, и резко отличающийся от заданного ему вопроса. Юньлань даже не заговаривал Шэнь Вэю зубы, он просто… Для него это даже не было вопросом. Поэтому и ответ его звучал так, словно они сидели за чашкой чая наедине в согретой пламенем очага комнате, пока за окном бушевала зимняя буря. Знакомая хватка вдруг сомкнулась у Юньланя на запястье, и его пальцы дрогнули, нарушив магию талисмана. Не успел Юньлань и пикнуть, как Шэнь Вэй развернул его к себе и склонился к нему, упираясь ладонями в подлокотники кресла. Юньлань застыл, а Шэнь Вэй крепко зажмурился и, задержав дыхание, бережно поцеловал его в нос. Для дальнейшего ему потребовалась вся решимость до последней капли: задевая Юньланю щёку теплым дыханием, Шэнь Вэй медленно наклонил голову и накрыл резко пересохшие губы Юньланя своими. Это был невыносимо чувственный, ласковый поцелуй: губы Юньланя приоткрылись для него, разрешая, впуская, и больше Шэнь Вэй не пытался ничего предпринять. Любовь поднялась у него внутри, огромная, необъятная, и выплеснулась наружу в этой интимной ласке. Это касание, его тепло… Мгновенно воспламенило кровь, растеклось по телу, и Шэнь Вэй, несмотря на отчаянное сопротивление, проваливался глубже и глубже туда, откуда нет возврата. Именно этот момент Да Цин выбрал, чтобы ворваться в кабинет шефа без стука и застать своего начальника за тем, чего не следовало видеть подчинённым. С тихим стоном он выкатился наружу, но Шэнь Вэй уже отшатнулся от Юньланя, тяжело дыша, и нервно оправил на себе рубашку, не в силах скрыть заливающий лицо румянец. Да Цин, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, робко поскрёбся в дверь. — Шеф? — фальшиво протянул он. — Ты там? Занят? — Да заходи уже! — рявкнул разъярённый Юньлань. Да Цин неловко протиснулся в кабинет и бросил быстрый взгляд на Шэнь Вэя. Ему было ужасно любопытно: никогда ещё рядом с Чжао Юньланем не было такого трепетного и стеснительного партнёра. Шэнь Вэй поначалу выглядел так, словно его притон накрыла полиция: умирал от смущения, пока румянец отчётливо расползался по его шее. Он и впрямь обладал дивной красотой персикового дерева в цвету и эстетикой написанного непревзойдённым мастером портрета. Неудивительно, что бандит вроде Чжао Юньланя так вцепился в него, полгода жадно наворачивал круги вокруг — и до сих пор оставался без сладкого. Да Цин окинул Шэнь Вэя ещё одним критическим взглядом. Если так и дальше пойдёт, то Юньланю точно ничего не достанется. — Даю тебе две минуты, — процедил Юньлань сквозь зубы. — Вякнешь что-нибудь, что мне не понравится, и я с тебя шкуру сдеру и пущу на воротник! — Я договорился с кланом цветов, — мурлыкнул Да Цин, взобравшись к нему на стол, — тебе ведь уже пришло приглашение? И у тебя полно знакомых среди волшебных существ. Кое-кто будет ждать тебя на закате у западного выхода с Античной улицы. Направишься прямо туда, и не забудь прихватить дары. — Круглая кошачья морда повернулась к Шэнь Вэю. — Профессор Шэнь осведомлён о тамошних правилах? — Не беспокойся, — кивнул Шэнь Вэй. — Я о нём позабочусь. Да Цин испытал нечто, похожее на облегчение… Если человеку знаком стыд, значит, он аккуратен с чужими границами, а это, в свою очередь, означает, что на него можно положиться. Профессор Шэнь определённо производил такое впечатление. Чжао Юньлань собирался уже отослать надоедливого кота прочь, но его отвлёк телефонный звонок. — Кто там ещё, — буркнул он, нащупывая телефон, и принял вызов. Да Цин со своего места на столе заглянул ему в экран и подсмотрел имя звонившего: "Императрица". Это живо привело его в бодрое расположение духа, и Да Цин выпрямился в ожидании великолепного шоу. — Шеф Чжао, спецотдел, я слу… — беспечно начал Чжао Юньлань и тут же оборвал сам себя, разом превратившись в послушного и вежливого котёнка. — Да-да, прости, я не увидел. Да, мам, я виноват. Ещё полминуты назад он вальяжно возлежал в своём начальническом кресле, само величие и высокомерие, а теперь вдруг нервно подтянул к себе колени и свернулся тесным клубком. Да Цин, смеясь про себя, удобно разлёгся на столе. — Конечно же, я не забыл, — сказал Юньлань. — Но сегодня вечером я занят, правда. Ой, не спрашивай, это по работе… Нет, зачем мне тебе врать? Где я, по-твоему, буду валять дурака в такую погоду? Стоя в стороне, Шэнь Вэй нахмурился: его глаза потемнели. Чжао Юньлань несомненно весьма бережно относился к своей собеседнице на другом конце провода. В этот момент он очевидно был простым человеком, из плоти и крови, у которого были родители, и который крепко привязан к миру живых множеством тесных уз. Этим они с Шэнь Вэем разительно отличались. Сообразив, что происходящее здорово вредит его имиджу, Юньлань встал, держась за спинку кресла, и бочком выскользнул из кабинета. А Да Цин, лизнув лапку, уставился на Шэнь Вэя. — Ты человек? Шэнь Вэй уставился на него в молчании. — Меня интересует сам факт, — объяснил Да Цин, — остальное не имеет значения. Понимаешь меня? Ты человек или… Нечто иное, ну? Вопрос ударил по больному, и Шэнь Вэй, помедлив, медленно покачал головой. Да Цин, однако, довольно мурлыкнул: — Не человек… Хорошо. Этот пацан… Ведёт себя, как мудак, но на деле он совсем не такой. И ты ему очень нравишься, так что постарайся не обмануть его доверия. Шэнь Вэй мягко улыбнулся и сказал, выделяя голосом каждое слово: — Пока он не прогонит меня, я никогда не подведу его, в жизни или в смерти. Да Цин, уставившись ему в глаза, разглядел в их кромешной тьме чудовищную, неописуемую нежность и искренность. Он уже много-много лет не видел столь глубоких и честных эмоций; на мгновение это очаровало его до глубины души. Вернулся Чжао Юньлань, держа в руках телефон, и Да Цин спрыгнул ему под ноги. — Чего хотела госпожа? — поинтересовался он, обходя шефа по кругу. — Хочу поесть её жареной рыбки! — Отъебись, — отмахнулся Юньлань, — и вообще, хватит ко мне лезть, проваливай отсюда, — и для верности отпихнул кота носком ботинка. Да Цин в отместку вцепился когтями ему в джинсы и не отпустил, даже когда Юньлань раздражённо потряс ногой. — Хочу! Жареной! Рыбки! — Ладно, прихвачу тебя с собой, надоедливый ты кошак, — буркнул Чжао Юньлань и наощупь ухватил Да Цина за загривок, шлёпнув его по толстому кошачьему заду. — Вечером первого дня года. Мама сказала, что ты уже и так достаточно пожил, и наверняка тебе немного осталось. Велела обращаться с тобой получше. А я, — Юньлань обернулся к Шэнь Вэю, — попросил её разрешения привести гостя. Ты свободен? Другие планы? Хочешь пойти со мной? Шэнь Вэй так изумился, что долго не мог найти слов. — Я… Лучше не стоит. Это же новый год, а я посторонний человек, так что… — Посторонний? — Юньлань насмешливо вскинул бровь. — Ты что, решил бросить меня? Шэнь Вэй потрясённо замолчал. Да Цин покачал головой и молча улизнул из кабинета, не забыв плотно затворить за собой дверь. Кое-кому в этой комнате отчаянно не хватало приличия. Нужно ли говорить, зная Чжао Юньланя и его бандитскую натуру, что к тому времени, когда пора было собираться на фестиваль, он уже умудрился переубедить Шэнь Вэя и добиться его согласия? Они вышли на Античную улицу; Чжао Юньлань откуда-то раздобыл тёмные очки и трость для незрячих. Шэнь Вэй направлял его одной рукой, а в другой нёс блестящую коробочку с четырьмя отделениями. В первом лежали собранные в горах грибы линчжи и листья дорогого зелёного чая, во втором — античные инструменты из золота и нефрита. В третьем хранился драгоценный жемчуг и драконьи усы со дна океана, а в четвертом — чёрное золото и железа из глубин преисподней. Небольшая с виду, эта коробочка на самом деле весила несколько сотен килограмм. Западного выхода с Античной улицы на самом деле не существовало: там был тупик, и большинство магазинчиков уже успели закрыться. Только тускло светился красный бумажный фонарь на ветке софоры, окутывая стены пёстрым сиянием. Стоило им пройти мимо красной лампы, и прямо из воздуха перед ними появилась карета, запряжённая пустотой. С облучка соскочила высокая, худая фигура, одетая в старомодный костюм; лицо этого «человека» было на самом деле лисьей мордой, которую издали можно было принять за мохнатую маску. Спрятав когтистые лапы в золотых рукавах, лис уставился хитрыми глазками на коробку в руках Шэнь Вэя и низко поклонился: — Добро пожаловать, уважаемые гости. Прошу пройти со мной.