Хранитель

— На этот путь Чу Шучжи направил один мудрец. Можно назвать это судьбой или неудачей, но Чу Шучжи не удалось стать его учеником: последователи пути Нежити отличаются дурным нравом и эксцентричностью, и именно поэтому в народе их считают таинственными и жуткими существами. А Чу Шучжи, несмотря на то, что ещё много лет назад оказался на этом пути, не зная ни одного закона и правила, неплохо умеет взаимодействовать с другими людьми. Ты мудрый человек, профессор Шэнь, и тебе, должно быть, известно, что суть магии нежити кроется в их гробницах. Если разрушить гробницу до того, как ученик успел достаточно подрасти, его сущность пострадает вместе с ней. Всем нам известно о важности кармы: будешь почём зря вмешиваться в чужие жизни — окажешься целью справедливого возмездия, и никто не станет тебя защищать. Да Цин улёгся на коробку с рыбой сверху и продолжил, важно размахивая хвостом: — Однажды один человек охотился за сверчками и забрел на кладбище. Там он случайно раскопал гробницу Чу Шучжи, а следом, оставшись без добычи, в порыве злобы спалил весь лес, включая ту могилу. К счастью, Чу Шучжи к тому времени уже успел пройти Врата Ада и был на пути к Небесным Вратам, и свет солнца не мог ему навредить. Так он и обнаружил, что несмотря на разрушенную гробницу, его тело осталось нетронутым тем жутким пожаром. — Неудивительно, что он такой дёрганый, — хмыкнул Чжао Юньлань, который тоже слышал эту историю впервые. — Похуже меня самого. Я-то думал, что это путь Нежити виноват. В нашей работе каждый день приходится сталкиваться с мертвецами, и Чу Шучжи обычно совершенно спокоен, но если его разозлить… Голову откусит и не подавится. Что он сделал с тем поджигателем? Вырвал и сожрал внутренности? Проглотил целиком? — Подвесил за ноги и сожрал, когда тот завялился хорошенько, — кивнул Да Цин. — И никто бы не обратил внимания, но разоритель гробниц оказался совсем мальчишкой, да ещё и из богатой семьи. Когда всё это случилось, ему не было и семи лет: до дня рождения он не дожил всего полтора дня. — Какое это имеет значение? — уточнил Юньлань. — Говорят, что неопытные заклинатели из волшебного народа больше всего боятся детей младше семи лет, — мягко пояснил Шэнь Вэй. — Если на них нападёт взрослый, ему можно смело мстить, и никому не будет дела. Но дети до семи лет ещё невинны, и небеса отказываются судить их дурные проступки, оценивая добродетель лишь по добрым делам. Так что, если тебя прикончил мелкий хулиган… Ничего не остаётся, кроме смирения. Трогать обидчика в таком случае нельзя ни при каких условиях: это страшное преступление. Судьба Чу Шучжи была предрешена триста лет назад, и принятого решения не изменить, иначе я мог бы… Мог бы помочь в переговорах, пользуясь авторитетом и властью Палача Душ. — Старик Чу, старик Чу, — вздохнул Чжао Юньлань, не зная, что ещё сказать. Говоря откровенно, само существование пути Нежити шло против законов небес. Чтобы выиграть подобное дело, требовался настоящий талант, упорство и очень много удачи. Шансы были — один к десяти тысячам. Будь Юньлань на месте Чу Шучжи, он бы тоже разозлился на мелкого ублюдка, но точно не стал бы его убивать: лучше наслал бы кошмаров, чтобы хорошенько припугнуть. В конце концов, в том пожаре никто не был убит или ранен, и мстить шестилетнему пацану… Небеса не зря особенно внимательны к детям. Разве способен ребёнок отличить добро от зла? Волшебный народец детей старательно избегает: в конце концов, и прятаться от них не так уж и сложно. Но если другого выхода нет… Будь то карма, ловушка или желание небес — ничего не поделаешь. К сожалению, прямота Чу Шучжи не дала ему возможности усомниться в законности своей мести. Судьба и впрямь столь же коварна, сколь и неумолима. Юньлань прищурился: с волей небес не поспоришь, но разве то же самое относится к преисподней?.. Вытащив телефон, он бросил его на заднее сидение и приказал: — Звони Чу Шучжи. Тот не взял трубку. — Ещё раз, — бросил Чжао Юньлань. После третьего звонка Чу Шучжи отключил телефон. Юньлань ударил по тормозам и свернул на обочину. Вытащив из кошелька талисман, он торопливо выцарапал на нём короткую записку: «Встречаемся в доме номер четыре по Яркой улице в полночь.» И свернул из талисмана бумажного журавлика. В окно ему нетерпеливо постучал постовой: — В чём дело? Здесь нельзя парковаться! Юньлань тут же скривился, словно от боли: — Простите, офицер, ногу свело, я сейчас поеду, мне только минутку передохнуть… Заговаривая полицейскому зубы, он аккуратно высунул руку в окно и потряс пальцами. Бумажный журавлик послушно сорвался с его ладони и обратился завитком дыма, прежде чем раствориться в воздухе. *** До вечера было ещё далеко, и Чжао Юньлань, развернувшись, поехал в сторону своего нового жилища. От крыльца до ворот университета Дракона было всего ничего, и в архитектуре этого дома и окружающего его сада чувствовалась рука настоящего мастера. Порывшись в бардачке, Юньлань вытащил оттуда связку ключей, снял один и бережно вручил его Шэнь Вэю. — Знаю, тебе ключи не нужны, но пусть будет у тебя. Как символ моих намерений. Шэнь Вэй невольно крепко стиснул ключ в ладони. А Юньлань схватил его за руку и потащил за собой. — Работы почти закончены. Стены и потолки уже готовы, и ребята сейчас занимаются заменой полов, так что внутри может быть грязновато. Зато они обещали через неделю уже всё доделать. Можешь потихоньку перевозить свои вещи сюда или на мою старую квартиру, и в конце месяца уже можно будет въехать по-настоящему. Идём, нам туда. У него были тёплые ласковые ладони, и Шэнь Вэю казалось, что его сердце тоже окатило теплом, и теперь оно сладко ноет и бьётся чаще и чаще. В этом доме было всего четыре этажа — по одной квартире на этаж. В квартиру можно было подняться на лифте прямо с парковки: на полу и стенах виднелись следы незаконченного ремонта. За дверями квартиры, однако, их ожидал мягкий и тёплый свет. Даже на закате он свободно проходил сквозь стекло, заливая засыпанный всякой всячиной пол расплавленным золотом. Из окон с одной стороны открывался шикарный вид на университет, а с другой — на искусственный ручеёк. На зиму его перекрывали, но следы воды ещё виднелись на выточенных из камня статуях по его краям. — Говорят, что хорошая жена заслуживает золотого дома, — сказал Чжао Юньлань. — Столько денег у меня нет — да и построй я дом из чистого золота, непременно заработал бы обвинения в коррупции. Придётся тебе пока удовольствоваться этой квартирой. Но обещаю, когда-нибудь я заработаю ещё больше денег, и мы найдём что-нибудь получше. — Оглянувшись по сторонам, Юньлань улыбнулся. — Наша спальня с южной стороны, и там есть балкон. Любую другую комнату можешь забрать в качестве своего кабинета. Сердце Шэнь Вэя сжалось от нежности: все его мысли и желания, что были подавлены целыми веками, очнулись от спячки и полыхнули внутри него живым и ярким огнём, грозя спалить его дотла. Ему отчаянно захотелось стиснуть Юньланя в объятиях, так сильно, как только возможно, но… Но он знал, что и пальцем к нему не прикоснётся. И разумеется, с ними был третий лишний: наглый кот, которому не нравилось, когда о нём слишком надолго забывают. И который воспринимал чужие сорванные планы на близость как личное достижение. Прежде, чем Шэнь Вэй успел заговорить, Да Цин запрыгнул на подоконник и заорал: — А моя спальня где? Требую подвесную кровать! Или гамак! — Отъебись, — буркнул Чжао Юньлань. — Зачем твоей жирной заднице гамак? Ты же вылезти из него не сможешь! А если и сможешь, то проломишь соседям потолок… И вообще, кто тебя спрашивает? Разве не видишь, что ты тут лишний? Не лезь не в своё дело, наглая морда! — Я вылезу откуда угодно, глупый ты слепой пёс! — Жирная жопа, — мгновенно парировал Юньлань. Да Цин, разозлившись, прыгнул к нему на плечо и вцепился когтями в волосы. — Я тебе покажу жирного! — Ты мне причёску испортил! Да я тебя в окно выкину! Шэнь Вэй тихо вздохнул и прислонился к окну. Последний луч заходящего солнца коснулся его лица, расцвечивая бледную кожу живым теплом. Глядя на потасовку в гостиной, Шэнь Вэй слегка улыбнулся. В тот же миг из его рукава вырвалась чёрная тень, и от этой улыбки не осталось и следа. Шэнь Вэй щёлкнул пальцами, и тень обратилась письмом, которое он открыл и бегло пробежал глазами. «К северо-западу от Тридцати Трёх Небес появились чёрные облака. Ваша Честь, требуется ваше немедленное присутствие.» Шэнь Вэй с силой смял письмо в ладони. — Юньлань, — позвал он, и они с Да Цином оба обернулись к нему. — Мне нужно идти. И меня какое-то время не будет рядом. Если у тебя нет других планов, не мог бы ты пожить с родителями? Чтобы я не волновался, что о тебе некому позаботиться. — В чём дело? — нахмурился Юньлань. — Пока не знаю. Слуга доставил мне письмо из преисподней. Чёрные облака недалеко от Тридцати Трёх Небес: боюсь, дело важное. Нужно торопиться, — объяснил Шэнь Вэй и устало потёр переносицу. — Чёрные облака? — непонимающе спросил Юньлань. — Обычные облака до Тридцати Трёх Небес не долетают, — сказал Шэнь Вэй, приняв его вопрос за незнание. — Только пурпурные, благоприятные облака с востока. Чёрные тучи — это дурной знак. — Давненько они не появлялись, — задумчиво протянул Да Цин, лизнув лапу. — В последний раз это было… Дай подумать. Восемьсот лет назад? — В чём было дело? — тут же спросил Юньлань. — А я почём знаю? — фыркнул Да Цин. Шэнь Вэй молчал, избегая смотреть Юньланю в глаза. А тот успел к тому моменту стать настоящим экспертом в чтении чужих эмоций — особенно если их толком не умели скрывать. — Это всё Призрачная Маска? — выдохнул он, подчиняясь внезапной догадке. — В прошлый раз тоже он был виноват? Кто он такой, и откуда у него такое могущество? — Призрачная Маска? — удивлённо переспросил Да Цин. — Это ещё кто? Последний отблеск заката исчез, а с ним ушла и теплота с лица Шэнь Вэя. Видеть его таким было невыносимо. Юньлань предупреждающе зыркнул на Да Цина и заставил себя расслабиться и перестать задавать вопросы. — Иди. И будь осторожен. Я буду ждать тебя. Возвращайся скорее. В присутствии Да Цина Шэнь Вэй не стал ничего отвечать, только окинул Юньланя долгим взглядом и беззвучно обратился облачком чёрного дыма. Чжао Юньлань вышел на балкон и посмотрел вдаль: небо над головой медленно выгорало из алого в тусклый серый. Да Цин запрыгнул на подоконник и озабоченно спросил: — Ты ведь знаешь, кто он такой? Юньлань кивнул и зажёг сигарету. — Тогда о чём ты переживаешь? — Да Цин любопытно склонил голову к плечу. — О многом. — Юньлань выдохнул дымное колечко и прищурился. — Моя очередь задавать вопросы. Скажи мне, Да Цин, почему я не могу найти ни единого упоминания об одном человеке, сколько бы я ни копал? — О ком? Помедлив, Юньлань ответил: — О Куньлуне. Да Цин открыл было рот, но сразу закрыл его, прошёлся вдоль подоконника взад и вперёд и снова уселся перед Юньланем. — Чем люди отличаются от растений и животных? Врождённым интеллектом. Нам требуется очень большая удача, чтобы ступить на путь заклинательства, и очень много опыта, чтобы начать немного понимать людей. Владыка Куньлунь жил в незапамятные времена. И уже тогда он обладал божественной силой. А в какой-то момент, не меньше пяти тысяч лет назад, он исчез. И да, я тогда уже жил на этом свете, но был, к сожалению, неразумным котёнком. Ты разве помнишь, что с тобой было в младенчестве? По правде говоря, пока он меня не покинул, в этой жизни меня не заботило ничего, кроме сна и еды. А ты переоцениваешь уровень моего развития. Юньлань нетерпеливо поджёг новую сигарету. — Если бы я знал, то не стал бы тебе лгать, — тихо сказал Да Цин. — Мы отличаемся от людей: мы глупы, и даже тысячелетия совершенствования не приносят нам абсолютных знаний. Я знаю, что у меня есть хозяин. Ты мой хозяин, и больше мне ничего не требуется. Юньлань стряхнул с сигареты пепел и сказал: — Я видел портрет Куньлуня. Да Цин поднял глаза и всё прочёл по его лицу. — Котенок… — Юньлань задумчиво выдохнул ещё одно кольцо дыма. — Сколько лет ты был котёнком? Что помешало тебе вырасти, как обычно? Гора Куньлунь была местом рождения множества разнообразных богов — и в той же мере она, вечно укутанная снежным одеялом, была местом упокоения. Там растёт один древний цветок: лет ему больше, чем этому миру, но он до сих пор остаётся тонким стеблем, а его бесчисленные кольца роста хранят воспоминания бесконечных прошедших лет. Да Цина понемногу охватывало беспокойство: с тех самых пор, как Юньлань упомянул владыку Куньлуня, ему казалось, что чья-то невидимая рука неуклонно толкает его вперёд — к предрешённому исходу. Как и много лет назад, когда Паньгу покончил с хаосом, когда Гун-гун разгромил гору Бучжоу, когда Цижэнь волновался о том, что небо обрушится на землю, когда Ююань оставил Куа-фу, а Хоуту растворился в глубинах преисподней… Мурашки охватили Да Цина с головы до хвоста, и вся его шерсть встала дыбом. Всё проходит, пройдёт и это: за последние пять тысяч лет число рождённых и погибших божеств невозможно было сосчитать. Как и люди, для мира они были несущественны: всего лишь крошечные муравьишки. Никому из них не суждено было удержаться на вершине. Правда ли Паньгу удалось победить хаос? Или этот хаос всего лишь принял иную форму? Изумрудные глаза Да Цина сверкнули невыразимым ужасом. Он мало что помнил из своего детства, но некоторые воспоминания — такие, как запах первой реинкарнации этого человека — въелись ему, казалось, прямиком в кости. Владыка Куньлунь, древнее горное божество, сияющее не хуже трёх властителей и пяти императоров*… Что заставило его исчезнуть на многие тысячи лет? Да Цин смутно помнил его зелёный наряд — цвета далёких гор — и рукава, от которых пахло бамбуком и свежим снегом. Помнил непринуждённый смех и тёплые бережные руки, поднимающие его в воздух… Неужели?.. Неподалёку вдруг раздался резкий птичий крик, и Да Цин с Юньланем одновременно обернулись к окну. Рядом с университетом даже зимой было полно зелени, и птицы там тоже обитали, но вслед за этим жутким воплем в воздух взметнулась необъятная стая ворон и затмила своими чёрными крыльями всё небо. Вороны всегда предвещали бедствия. Забыв о шорохе крыльев, Чжао Юньлань вдруг спросил: — Если я расскажу тебе кое о чём, ты сможешь удержать это в секрете? Да Цин обернулся и посмотрел ему в лицо. — Смогу. Говори. — Шэнь Вэй на самом деле — Палач Душ, — просто выдохнул Юньлань. — И я за него беспокоюсь. Да Цин пошатнулся, словно его поразила молния, загрёб лапами воздух и грохнулся с подоконника.