Хранитель

В конце концов, Юньлань перестал сверлить судью взглядом и слегка нахмурился. — Кроме того, — совершенно спокойно продолжил он, — я нахожу весьма странным тот факт, что вы не смеете прикасаться к декрету Хранителя, но при этом признаёте за мной этот титул. С чего бы это? Я обычный человек, который неплохо умеет врать и выкручиваться, но на этом мои исключительные способности и заканчиваются. Я человек, который ничего не умеет, кроме как пожрать от души, и не отличается особым умом. Даже отравить меня не представляет особой сложности. Судья выдавил из себя кривую улыбку: — Неправда. Юньлань вдруг склонился к нему ближе: — Только не нужно рассказывать мне про моих великих предков и Куньлуня. Это будет уже чересчур. Судья принялся молчаливо оплакивать свою судьбу. А Юньлань не собирался сбавлять обороты: — Уже полгода у меня не было шанса перевести дух. Сначала Солнечные Часы, затем Столп Природы, а теперь и Кисть Добродетели… Если объявится четвёртый артефакт, то будет полный набор, все четыре стороны света, не так ли? Как вы думаете, откуда они вообще появились? Кисть Добродетели как-то связана с Куньлунем. Солнечные Часы, говорят, были созданы из Камня Реинкарнации. Знаете эту легенду? Когда Нюйва положила начало человечеству, вместе с каждым из людей образовался небольшой камешек. А когда Нюйва подняла голову, оказалось, что эти камешки сложились в огромную башню, практически пронзающую небеса. И тогда Нюйва разрушила эту башню и запечатала её силу, обернув в камень, в котором заключила прошлые, нынешние и будущие жизни людей. Его и назвали Камнем Реинкарнации. Значит, Солнечные Часы имеют отношение к Нюйве. Что касается Столпа Природы, Сюань У* у нас принадлежит воде, а значит, Фу Си… Правильно я рассуждаю? Как подумаю, так вздрогну. Судья утёр рукавом пот со лба. — Я не… Это… — Кроме того, подобное бедствие непременно привлечёт внимание множества влиятельных личностей. Спасти всё живое… Невыразимо добродетельный поступок! Несложно представить, что многие не отказались бы воспользоваться таким шансом и приложить руку к этому подвигу. С кем ещё ад ведёт переговоры? С волшебным народцем? С заклинателями из всевозможных кланов? С ангелами? Не говоря о том, что всё это входит в список должностных обязанностей нашего дорогого Палача Душ, который никогда не опустит руки, пока его глефа жаждет срубить головы преступникам… — Помедлив, Чжао Юньлань бросил на судью острый взгляд. — Кто я по сравнению с ними? Так, мелкая рыбёшка, которая ни на что не способна. И даже влиятельных друзей у меня нет, один только Палач Душ, на кого мне рассчитывать в этом походе? Если только… Сердце судьи панически колотилось где-то у него в горле, а Юньлань негромко рассмеялся и медленно произнёс: — Предполагается, что я просто подберусь к вашему нарушителю порядка поближе, поздороваюсь и развлеку его праздной беседой? Судья в ужасе вскинул глаза — только чтобы встретиться с неумолимым взглядом Юньланя. На мгновение ему показалось, что этому человеку уже известно всё, что от него пытаются скрыть, но видимых доказательств этому не было. У Да Цина шерсть встала дыбом, и он неприветливо зарычал. Этот звук, не похожий на обычные кошачьи вопли, родился где-то в глубине его глотки, словно заставив Да Цина обратиться настоящим тигром. Приподнявшись на коленях Юньланя, он недвусмысленно обнажил когти, и колокольчик на его шее задрожал от сдерживаемой злости. Судья в ответ вжался поглубже в своё кресло и с надеждой взглянул на Чжао Юньланя, не забыв об учтивой улыбке: — Лорд Хранитель, о чём ты… Юньлань расслабленно откинулся на спинку кресла: — Поговорим по-нормальному. На дворе новый год, а я всего лишь слабый, беспомощный смертный, который не обидит и мухи, но вы всё равно настаиваете, чтобы я возглавил подобную экспедицию. Что будем делать, если всё пойдёт прахом? Я, знаете ли, хотел бы ещё немного пожить. — Мы позаботимся о том, чтобы Хранитель чувствовал себя в безопасности. — Вы даже на ту гору не можете сами подняться, — оскалился Юньлань. — Как же вы обеспечите мою «безопасность»? — Ну… Чжао Юньлань не дал ему шанса ответить. — Со мной отправятся мои люди. Это ведь не проблема? Судья растерянно моргнул, а Юньлань, будучи истинным наказанием, немедленно нацепил на лицо выражение невыносимой муки. Судья тут же прочувствовал её на своей шкуре. — Но мой штаб слишком мал, — притворно вздохнул Юньлань. — И большинство работает только по ночам и, буду честен, способны только ретиво исполнять простейшие поручения. А днём в моём распоряжении только маленькая змейка, которая ещё не умеет перекидываться по-настоящему, крошечный котёнок, бестолковый стажёр и самовлюблённый любитель компьютеров… Судья нутром чуял, к чему всё это идёт. — Ещё у нас, конечно, работает один повелитель зомби, вот только… Какая жалость, а? Судья быстро прикинул в уме, что важнее: преступления Чу Шучжи или Кисть Добродетели. Ответ был очевиден. И пусть в преисподней продление сроков уже давно вошло в привычку, возражать сейчас Чжао Юньланю было недальновидно — в особенности по этому вопросу. — Чу Шучжи отбыл свой срок, — сдался судья. — Нам нужно будет только уладить последние детали. Благодарю вас, Хранитель, я немедленно выпишу нужный приказ. Чу Шучжи волен делать, что ему вздумается. — Ничего себе, — присвистнул Чжао Юньлань, почуяв слабину, и не замедлил провернуть метафорический нож, который всадил судье под рёбра, ещё разочек. — Вы отпустили его с такой лёгкостью, словно он для вас бесполезен. Или он умудрился сотворить ещё что-нибудь у меня за спиной? Между прочим, я лично сковал его и запер в соседней комнате, чтоб неповадно было! А оказалось, что вся эта суета и вовсе того не стоила… Неужели ваши сотрудники столь же бесполезны, как мои? Вот это новости! Не зная подробностей, недолго и прийти к выводу, что преисподняя готова пойти на любые меры, лишь бы вырвать у меня согласие. Судья окончательно растерялся, мечтая свалиться замертво на этом самом месте. Он понятия не имел, когда успел так облажаться и задеть этого невыносимого Хранителя, который теперь с видимым наслаждением играл с ним, как кошка с мышью: выверенный удар, а за ним — будто проблеск отчаянной надежды, но прежде, чем успеешь толком выдохнуть, тебя настигнет новый стремительный удар. Чжао Юньлань махнул рукой и вытащил из ящика стола лист бумаги и ручку. — Нет, тут и думать нечего. Мы со стариком Чу сейчас не в ладах. У меня попросту не хватит людей, Ваша Честь, а дело предстоит серьёзное. Разве могу я поставить его под угрозу? Да меня совесть заживо сожрёт! Судья начал потихоньку привыкать к этой пытке. Задержав дыхание, он словно ощутил себя персонажем ужастика на первых его минутах: когда небо перед тобой ещё яркое и прозрачное, но неумолимая угроза уже витает в воздухе. Судья смотрел на Чжао Юньланя, как олень на приближающуюся тачку, и с каждой минутой нервничал всё сильнее. — Мне идти нельзя, но вы не посмеете притронуться к оружию Хранителя… А значит, нам придётся найти того, кто рискнёт это сделать. Судью охватило нехорошее предчувствие. Опустив взгляд, он с трудом разобрал в почерке Юньланя, напоминающем о медицинских выписках, следующие слова: «Палачу Душ лично в руки.» Судья едва не свалился с кресла. Разумеется, проблема была высосана преисподней из пальца. Просто они заключили, что три из четырёх артефактов уже объявились в мире живых: Солнечные Часы оказались в руках Призрачной Маски, но Столп Природы оставался неизвестной в этом уравнении, а значит, разумно было предположить, что им обладает Палач Душ. И тот, не будучи дураком, не захочет его отдавать — по крайней мере, по своей воле. А кто может с уверенностью сказать, что когда-нибудь ему не взбредёт в голову повторить то, что сейчас пытается сделать Призрачная Маска? Если Палач Душ обернётся против ада, к кому тогда бежать за помощью? Прямо сейчас в преисподней не нашлось бы ни единой души, способной противостоять этим двум могущественным существам, и потому чиновникам ада пришлось опуститься до того, чтобы использовать в своей игре Чжао Юньланя. Однако Хранитель оказался не таким простаком, как ожидалось, и стремительно докопался до сути происходящего. Воспользоваться им без существенных потерь было попросту невозможно. Судье уже казалось, что Чжао Юньлань нагло читает его мысли, и всё происходящее для него — всего лишь игра. Но пока он не знал, сколько Юньланю известно на самом деле: может быть, тот даже заранее связался с Палачом Душ, но… Не выдержав напряжения, судья стремительно посерьёзнел. — Что значит это письмо? — Ничего особенного. — Юньлань невинно пожал плечами. — Думаете, это неуместно? Судья холодно на него уставился. Юньлань в ответ лишь подбавил своему голосу удивления: — С чего бы это? Разве Палач Душ с вами не заодно? На этот вопрос судья тоже не мог ответить. Мгновение они провели в неловкой тишине, и судья вдруг понял, что означает выражение «тайное всегда становится явным». Особенно — в компании человека, который пытается поймать тебя на лжи с таким упорством, словно от этого зависит его жизнь. — Отвратительное существо на вершине горы Куньлунь, как я уже сказал, было рождено в преисподней и состоит с Палачом Душ в некоей родственной связи, а значит, стоит предположить, что они оба замешаны в этой истории.  — Вот как, — хмыкнул Юньлань, поумерив пыл, и кивнул. — Ваша Честь, вы совсем недавно упрекали меня в обсуждении бессмертных богов за их спинами, и что теперь? Какое лицемерие! Если вы не доверяете Палачу Душ, то так и скажите, я пойму, и это будет означать, что моё решение для нас сейчас бесполезно. — Скомкав неслучившееся письмо, Юньлань небрежно отбросил его в сторону. — Я пойду с вами. Судья чуть не рехнулся от свалившегося на него счастья. А Чжао Юньлань, вытащив телефон, набрал отдел кадров. — Ван Чжэн? Получила моё сообщение? Отлично, распечатай и тащи ко мне. Он неплохо натаскал своих подчинённых: не прошло и трёх минут, когда Ван Чжэн вплыла в кабинет с длинным списком имён. За открывшейся дверью судья разглядел множество больших и маленьких призраков, норовящих заглянуть внутрь, и у него неуютно запершило в горле. Небрежно опершись подбородком на ладонь, свободной рукой Юньлань толкнул список имён поближе к судье. — За последние несколько лет через мои руки прошло множество несправедливых случаев. Решение по одним было отсрочено на неопределённый срок, другим же досталось наказание, несоразмерное преступлению. Раз вы здесь, почему бы нам не воспользоваться случаем и не разобраться со всем этим раз и навсегда? И ещё… Разве не осталось в вашем распоряжении кое-что из вещей нашего старика Чу? Судья поражённо молчал. — Что скажете? — вскинул бровь Чжао Юньлань. — Его вещи будут возвращены, — сквозь зубы процедил судья. — Когда? — усмехнулся Юньлань, которому этот ответ не понравился. — Нам ещё нужно будет время на сборы. Это требование окончательно переломило хребет терпения судьи. — До рассвета, — прошипел он, скатал список имён и растворился в воздухе. Чжао Юньлань хмыкнул, поджёг сигарету от догорающих бумажных денег и распахнул окно, впуская в кабинет свежий воздух. Да Цин запрыгнул к нему на подоконник. — Разве Палач Душ не велел тебе сидеть смирно? — А тебе какое дело? — Юньлань сощурился и посерьёзнел. — Спорить бесполезно. Я уже всё решил. Он знал, что пусть снаружи Шэнь Вэй выглядел вежливым и кротким, натуре его было свойственно невыносимое упорство. И на его плечах лежало бремя статуса, а значит, у него были свои причины позволить преисподней себя подозревать и строить планы предательства. Отчего-то Чжао Юньланю казалось, что Шэнь Вэй так просто не отступится от своих обязанностей и наверняка считает, что для него уже давно всё предрешено. И Юньланю это очень не нравилось. Почесав Да Цина за ушком и увернувшись от его когтей, Юньлань сказал: — Мне нужна Кисть Добродетели. Будет моим свадебным подарком. — Не говори ерунды! — прошипел раздражённый Да Цин. — Чтобы поймать вора, нужен такой же вор. — Лицо Юньланя потемнело. — Королями преисподней становятся на срок в столетие. Нынешние просидели на тронах только двадцать лет, и становятся всё хуже и хуже. Не хотелось мне с ними связываться, но они сделали первый ход… Так что придётся тебе идти на Куньлунь вместе со мной. В конце концов, это священная гора, а не место для их закулисных игрищ. Да Цин взобрался ему на плечо. — Что насчёт Чу Шучжи? — Останется здесь. Неповадно будет дерзить начальству, — буркнул Юньлань, но всё-таки вытащил ключ и отпер дверь своего кабинета. Го Чанчэн уже спал: не решившись занять хозяйскую кровать, он задремал, уронив голову на стол. Чу Шучжи же не мог сопротивляться талисману Хранителя, и потому сидел ровно, но колени его были укрыты пледом, а в ушах торчали наушники, подключённые к монитору, где мелькали кадры из какого-то фильма — должно быть, Го Чанчэн постарался. Чу Шучжи посмотрел на Юньланя так, словно тот был пустым местом, и снова перевёл взгляд на экран. Чжао Юньлань запер дверь и пошёл прочь. — Присмотр за пленником превратился в прислуживание королю. Какой же этот мальчишка идиот, а? Сочувствую его бедному дяде. *** На следующий день Го Чанчэна разбудил звонок от Чжао Юньланя. Потерев глаза, Чанчэн с изумлением обнаружил, что Чу Шучжи уже стоит на своих двоих, а плед почему-то покоится на его собственных плечах. Чу Шучжи, нахмурившись, смотрел в окно: на улице стояла кромешная темнота, сквозь которую не пробивалось ни одного проблеска света. — Проснулся, малыш Го? — спросил шеф. Го Чанчэн снова потёр глаза и что-то согласно промычал. Для дальнейших слов Чжао Юньлань выбрал чрезвычайно редкий для него мягкий тон. — Скоро кое-кто явится к нам в офис. Кое-кто с той, «другой» стороны, так что приготовьтесь как следует. Присматривай за братцем Чу, пусть остаётся спокойным: сейчас не время затевать драку. Лишнего не болтайте и ничего не бойтесь, ты меня понял? Го Чанчэн медленно кивнул. — Шеф Чжао, а вы где? — Отлучился по делам, — бросил Юньлань, и Чанчэна на миг оглушило помехами — должно быть, плохой сигнал. — Отзвонись своим и слушайся Чу Шучжи. Стоило Го Чанчэну положить трубку, и в воздухе немедленно раздался сухой деревянный перестук. В дверь постучали; Чу Шучжи обернулся и ровно выдохнул: — Войдите. Запертая дверь отворилась, и в кабинет вплыл бумажный человек с огромным мешком в руках, который он аккуратно опустил на пол перед Чу Шучжи. Сложив ладони вместе, этот человек прошептал что-то себе под нос, и Чу Шучжи словно обдало светом: на его лице появились какие-то надписи, а на шее, запястьях и щиколотках возникли оковы — и тут же обвалились на пол, разломанные, и обратились серым дымом, который резво втянулся в рукава гостя. Го Чанчэн только и мог, что наблюдать за всем этим, разинув рот. Бумажный человек поклонился. Го Чанчэн поклонился в ответ и ударился головой о стоящий на столе монитор. Чу Шучжи обжёг его высокомерным взглядом и развязал мешок. Его содержимое, практически полностью состоящее из костей, тускло светилось холодным фиолетовым светом. Всё это было ему знакомо — ещё три сотни лет назад. Нахмурившись, Чу Шучжи резко спросил: — Где Хранитель? Наученный судьёй страж покачал головой, отказываясь говорить, поклонился ещё раз и уплыл прочь. *** Ровно в этот момент Шэнь Вэй, стоя у подножия горы Куньлунь, глубоко вдохнул, позволив морозному воздуху наполнить лёгкие. Занимался рассвет, но вершина ещё пряталась в непроницаемых угольно-чёрных облаках, низко нависших над землёй. К завыванию ветра примешивались отзвуки стонов и криков, навевая невольную жуть: словно дремлющие души, заключённые в преисподней, жаждали пробудиться. Шэнь Вэй крепче сжал свою глефу и произнёс, услышав за спиной приближающиеся шаги: — Пора идти. — Погоди-ка, — небрежно отозвался знакомый голос. — Подождём того, кто меня позвал. Я так боялся опоздать, что заявился пораньше. Резко обернувшись, Шэнь Вэй увидел Чжао Юньланя, одетого в самый раз для восхождения на гору, и его чёрного кота. В руках у Юньланя был надкусанный бургер и кружка с кофе. — Ты завтракал? — невозмутимо уточнил тот, широко улыбаясь. — У меня ещё оладушки с собой.