Хранитель

Терпение Шэнь Вэя натянулось тонкой струной — тронь, и порвётся. Его руки задрожали от гнева. А Чжао Юньлань между тем даже не догадывался, как сильно кипит сейчас кровь в его жилах… Или искусно притворялся, что ничего не понимает. Отыскав припорошенный снегом камень, Юньлань безмятежно уселся на его край, прикончил свой кофе, а затем зубами вытащил из бургера пластинку сыра и выбросил, прежде чем откусить ещё кусок. Шэнь Вэй молчаливо встал рядом, заслоняя его от ветра, а когда Юньлань покончил с завтраком, низким голосом произнёс: — Ты помнишь, что я тебе сказал? — «О чём бы тебя не попросил страж ада — откажись и жди моего возвращения», — невозмутимо процитировал Юньлань, утирая рот. — И что же ты здесь делаешь? — голос Шэнь Вэя обдал его холодом. Юньлань огляделся, убеждаясь, что рядом с ними нет никого, кроме чёрного кота, а затем встал и обнял Шэнь Вэя — холодного, словно ледяная скульптура. Приподнявшись на цыпочки, он кратко прижался губами ко скрытому капюшоном лбу. — Ты злишься? Да Цин отвернулся, не в силах выносить этого ужаса. Шэнь Вэй словно окаменел: — Тебе так нравится меня злить? Я… Я бы хотел… Чжао Юньлань отпустил его и всмотрелся в укрытое пеленой лицо. На мгновение ему показалось, что за чёрным дымом можно разглядеть знакомые упрямые глаза, и Юньлань вздохнул и взял Шэнь Вэя за руку. — Можешь наказать меня, как тебе вздумается, ладно? Я даже на колени встану. И следующего раза не будет, я обещаю… И вообще, я не виноват! Можешь спросить Да Цина: это всё Чу Шучжи, из-за него мне пришлось согласиться на эту авантюру! Практически под дулом пистолета! Разумеется, это судье пришлось, скрипя зубами, подписать приказ об освобождении Чу Шучжи, и метафорический пистолет всё это время был в руках самого Чжао Юньланя. А потому Да Цин проигнорировал его слова и продолжил молча вылизываться. Скорее свиньи полетят, чем этот человек научится говорить правду. — И пути назад уже нет, — добавил Юньлань, в защитном жесте вскидывая руки. — Эй, ну пожалуйста, не злись. Невыносимо видеть тебя таким. Шэнь Вэй? А-Вэй, малыш Вэй, детка, пожалуйста, только не молчи. Скажи что-нибудь. Шэнь Вэй упрямо молчал, до боли стиснув кулаки. Последнее обращение заставило Да Цина содрогнуться от ушей до хвоста, и он потихоньку ускользнул подальше, не желая больше всё это выслушивать. Чжао Юньлань собрался было качнуться вперёд, но вместо этого застыл на месте, вернул себе выражение небрежного спокойствия и отошёл на пару шагов. У них появилась компания: небольшая толпа во главе с судьёй, за которым следовали разномастные призраки, представители волшебного народца и многие другие. Одного взгляда хватило, чтобы понять: в этой толпе не было ни одного обычного человека. Чжао Юньлань занял позицию бок о бок с Палачом Душ. Его лицо, застывшее и бледное, потеряло всякое выражение — не то от холода, не то от недостатка кислорода на такой высоте, — и даже губы лишились всяких красок. Слегка склонив голову, Юньлань нахмурился и вежливо кивнул: — Доброе утро. Сложно было сказать, как давно он здесь находится, и какие отношения связывают этих двоих. Однако именно на это и рассчитывали силы преисподней: Палач Душ должен был встретиться с Хранителем до прибытия основных сил, и теперь, у подножия горы Куньлунь, он не сможет отпустить Юньланя одного и будет вынужден согласиться с его присутствием. И даже если у него появятся крамольные идеи, он не посмеет высказать их открыто в присутствии своего возлюбленного. Однако этот изощрённый план здорово разозлил Палача Душ. Он был в ярости. Пытаясь разгадать, что происходит за тёмной вуалью, судья заметил, что она стала плотнее и совсем почернела, и его сердце охватила жуть. Несмотря на свою должность, судья напрямую подчинялся десяти королям преисподней, и никакой настоящей силой не обладал. В такие времена, как сейчас, ему казалось, что вся его работа состоит в том, чтобы выполнять дурацкие поручения и строить из себя козла отпущения. Молодые короли практически ничего не знали о своих предках, и судья справедливо считал их всех дураками, вообразившими себя непобедимыми благодаря дарованной им силе. И ладно Чжао Юньлань, но злить Палача Душ… Чёрт с ней, с дипломатией: ему намеренно бросили вызов. Разве они не знают, что по-настоящему опасные псы попусту не лают? Если Палач Душ даст волю своему гневу, содрогнётся весь мир — от преисподней до самых небес. Судья улыбнулся, чувствуя, как сердце колотится где-то в глотке, и дрожащим голосом пробормотал:  — Хранитель явился раньше срока, — а затем, обернувшись к Палачу Душ, склонился до самой земли и благоговейно произнёс: — Ваша Че… Не позволив ему закончить, Палач Душ резко развернулся и направился по дороге в гору. Если происходящее заставило его забыть даже об основах этикета, значит, он действительно был в ярости. Возмутиться судья не решился: выдавил из себя смешок и торопливо погнал остальных вперёд. Ему было прекрасно известно, что от немедленной расправы его спасло только присутствие Чжао Юньланя. Чем выше они поднимались, тем темнее становились небеса. Наверху, у вершины горы разгуливал штормовой ветер: словно чёрный дракон, извиваясь, танцевал среди облаков. Укрытая снегом, бесконечно высокая, остроконечная гора Куньлунь пронзала небеса. На её тропах не ступала нога человека, и ни единой птицы не пряталось в раскидистых ветвях деревьев. Когда они достигли горного хребта, Да Цин принялся беспокойно ёрзать у Юньланя на плече, словно окрестности были ему чем-то знакомы. Как только Чжао Юньлань увидел гору Куньлунь вблизи, все его сомнения растворились в воздухе. Он никогда прежде здесь не был. И ни за что бы не догадался, что этот снежный гигант имеет к нему какое-то отношение. И всё же, стоило ему ступить на погружённую в вечный зимний сон гору, и Юньлань мгновенно понял, что их связывают глубокие, кровные узы. Словно сама его душа вдруг отозвалась той же частотой, которой был пронизан весь этот горный хребет. На мгновение Чжао Юньлань позабыл обо всех своих проблемах, сопровождающей их толпе и разъярённом Шэнь Вэе. Вместо этого он устремился вперёд на одних инстинктах, чувствуя, как медленно нагревается декрет Хранителя во внутреннем кармане его куртки. — Хранитель… Хранитель? Чжао Юньлань вздрогнул, когда его потянули за руку, и очнулся от транса. К его удивлению, они успели добраться до заснеженной долины, по обеим сторонам которой стояли огромные, выше человеческого роста камни, образуя огромную гексаграмму. Ветер ещё забредал сюда, но и он не нарушал чудовищной абсолютной тишины. Судья выпустил локоть Юньланя и осторожно выдохнул: — За этой равниной лежит вход в гору Куньлунь. Хранитель, ты должен возглавить наш отряд. Чжао Юньлань не мог видеть лица Шэнь Вэя, но прекрасно чувствовал его взгляд. Однако стоило ему обернуться, чтобы найти его, и Шэнь Вэй отвернулся, словно ему было всё равно. Юньлань несчастно улыбнулся и шлёпнул Да Цина по заднице, чтобы тот спрыгнул на землю, а затем вытащил декрет Хранителя и твёрдым шагом вошёл в каменный коридор. Остальные затаили дыхание, и даже ветер утих, когда Юньлань добрался до центра равнины. За ним протянулась длинная цепочка следов — отчего-то от них веяло жутким одиночеством. Закрыв глаза, Юньлань медленно выдохнул и прислушался к тихому зову горных вершин. К северу от Алой реки*, вершина, соединяющая землю с небесами. Место великого погружения и рождения множества богов. С колоссальной вершины открывается вид на бескрайние моря и дальше; происхождение всех гор и рек, ткани мира и всего, что в нем существует. Вот, что такое Куньлунь. Никто не говорил ему, что делать, да Юньлань никого и не спрашивал — он просто знал: словно чей-то знакомый голос прямиком из сердца направлял каждый его шаг. Открыв глаза, Юньлань оглядел окружающие его камни: они кружились вокруг него, словно звёзды, непредсказуемые, непостижимые взгляду. Кое-кто среди оставшейся позади толпы начал перешёптываться, недоумевая, что происходит. Шэнь Вэй не обращал внимания ни на кого, кроме одной далёкой фигуры. Горнолыжное снаряжение и растрёпанные ветром волосы Юньланя каким-то образом сплавились в глазах Шэнь Вэя с длинным зелёным одеянием, которое он видел последний раз много лет назад. Потеряв над собой контроль, Шэнь Вэй позволил тёмному туману вырваться из-под плаща, окутав Чжао Юньланя и отрезав всех остальных — словно во всём этом мире они остались только вдвоём. Шэнь Вэй горько рассмеялся. Десять тысяч лет назад ему всего лишь требовалось, чтобы на него обратили внимание. Ради этого он с радостью отдал бы жизнь, и останавливал его только страх, что он недостоин и не заслуживает даже случайного беглого взгляда. А теперь алчность захватила его целиком: он посмел возжелать Юньланя лишь для себя, себя одного, и чтобы никто больше не смел даже смотреть на него, не то что прикасаться. Без ведома Шэнь Вэя рождённое тысячи лет назад семя проросло глубоко в его сердце и распустилось неутолимой одержимостью. Может, такова была его натура, а может, всего лишь инстинкты, но Шэнь Вэй боролся с самим собой с самого рождения — и всё равно: одной случайной встречи хватило, чтобы он сорвался с цепи. Земля у них под ногами задрожала: откуда-то издалека добрался далёкий отзвук грома. Плотные облака взрезала молния, и на вершине горы во вспышке света мелькнуло жуткое лицо: это Призрачная Маска стоял там и холодно взирал на них сверху вниз. Окружающие их камни вдруг с грохотом пошатнулись, и в одно мгновение весь отряд каким-то образом тоже оказался на вершине горы Куньлунь: на запретном пике, закрытом для всех, кроме самих богов. Пока остальные восстанавливали равновесие, кот на руках Чжао Юньланя громко зарычал, и следом за ним все взгляды устремились к священному дереву, растущему здесь с самого начала вселенной. Переплетённые ветки уже наполовину усохли: ни листьев, ни цветов — живительная энергия утекала из них прямо на глазах. Чёрный кот вырвался из рук Юньланя, но стоило его лапам коснуться земли, как его тело вдруг удлинилось, мучительно смялось — и Да Цин обратился человеком. Чжао Юньлань понятия не имел, что он так умеет, и внезапное обращение заставило его вздрогнуть. У мужчины перед ним были длинные чёрные волосы, струящиеся вниз по спине, и яркие кошачьи глаза, сияющие холодом, словно драгоценные изумруды. — Кто смеет осквернять гору Куньлунь? — хрипло произнёс Да Цин знакомым Юньланю низким голосом, и окинул взглядом умирающее дерево. Его глаза наполнились слезами. В тот же миг перед ними возникли бесчисленные призрачные звери, подпитываясь силами от корней святого дерева: земля под ногами лопнула, и звери рванули вперёд гневной ордой, визжа и завывая. Жестокий порыв ветра хлестнул Юньланю по лицу, а среди облаков вдруг проступило лицо Призрачной Маски: огромное, оно закрывало собой солнце и небо, и его губы кривились в ухмылке. Следом возникли его громадные руки: в темноте, окружающей пик горы Куньлунь, можно было разглядеть, что одна из них сжата в кулак, а другая спрятана за спиной. За плечом у него витал огромный котёл — высотой с многоэтажное здание — и неистово крутился вокруг своей оси. От него поднимались жуткие порывы ветра, до боли бьющие по ушам. — Это же Котёл Душ! — в ужасе закричал кто-то. — Котёл Душ! Призрачная Маска вдруг освободил спрятанную за спиной руку, и гигантский топор, который он сжимал в пальцах, безжалостно устремился к земле. Чжао Юньланя смело с места, и он с трудом поднялся на ноги. Прямо в лицо ему бил пахнущий кровью ветер, мешая открыть глаза, но Юньлань упрямо уставился вперёд. Топор обрушился на землю невыносимым весом, но остановил его изящный клинок длиной всего лишь в метр. Палач Душ выглядел муравьём, удерживающим на своих плечах огромный булыжник. Злобные удары ветра разорвали его рукава, открыв бледные красивые руки. А затем Палач Душ резко развернулся, и огромный топор оглушительно треснул прямо посередине. Ещё удар, и трещина со звоном пошла глубже, расползлась целой сетью, и топор тяжело рухнул на землю, образовав стометровую бездну на краю снежной вершины. Множество призрачных зверей под его весом отправились в ад. Первый раунд этой жуткой дуэли закончился, и Палач Душ медленно произнёс: — Котёл Душ! Да ты совсем свихнулся.