Хранитель

Да Цин едва дыру в полу не проскрёб, когда увидел, что Чжао Юньлань и Чжу Хун по очереди возвращаются в спецотдел. Пусть атмосфера между ними двумя была явно напряжённой, Да Цин решил, что ему, как коту, лучше всего просто проигнорировать эмоции людей. Так что он, сцапав зубами книгу «Записи древних тайн», словно мышь, принёс её под ноги Чжао Юньланю. — У этой книги сильная аура смерти. Я проверил, и она действительно с Античной улицы. — С Античной улицы? — Чжао Юньлань подобрал её и протёр обложку. Эта улица, как было понятно по её названию, специализировалась на различном антиквариате и артефактах. Хотя большая часть из них была поддельной, иногда там встречались и настоящие, незаконно найденные сокровища династии Мин. Но книга «Записи древних тайн» явно была копией. Ни одному разумному человеку не пришло бы в голову принять её за реликвию. То, что Да Цин назвал «аурой смерти», на самом деле означало кое-что другое: то, о чём большинство людей и не догадывались. Магазин на Античной улице, помимо продажи всевозможных предметов культа, щеголял ещё и большой софорой у двери. Как это объяснял Чжао Юньлань: софора представляла собой транспортный узел — что-то вроде автовокзала, откуда можно отправиться куда угодно. Например, попасть из человеческого мира на волшебный рынок, или же в преисподнюю. Все дороги вели через этот узел. Крупные ветви и листья соединялись с миром людей, а узловатые корни вели в преисподнюю. Таким образом, софора не была ни человеческим, ни призрачным растением. — Так ты говоришь, эта книга из преисподней, — сказал Чжао Юньлань, глядя на Да Цина. Тот коротко кивнул. — Ну и кто же её купил? — Не знаю. — Да Цин облизал пухлую лапу. — Я не нашёл чека и других записей о покупке. Может, это был предыдущий Хранитель. — Невозможно, — перебил Юньлань, листая книгу. Ни серийного номера, ни информации об издательстве. — Судя по макету печати и качеству бумаги, книга относительно новая. Её должны были купить уже после того, как Хранителем стал я. Моя прошлая жизнь была слишком давно. — Ну, значит, можем заключить, что книгу принесли вместе с кошачьим кормом, — многозначительно заметил Да Цин. То есть, протащили контрабандой. И эти неизвестные должны были очень хорошо разбираться в древних тайнах, если даже запечатывающее заклинание, наложенное на четыре небесных столпа, было описано очень точно. Библиотека спецотдела была очень хорошо организована: все книги имели разноцветные метки и числовые коды, так, что даже не умеющий читать Сан Цзань мог спокойно в них ориентироваться. Почему же тогда «Записи древних тайн» небрежно впихнули в ту же секцию, что и «Нюйва создала человечество и восстановила небеса»? — Вообще это «книга из черной кожи», — сказал Да Цин. Такого рода книги работники ночной смены получали из мест, далёких от мира людей. «Книги из белой кожи», напротив, поступали именно оттуда. Да Цин протянул лапу к книге, но стоило ему коснуться обложки, как со страниц хлынул тёмный туман. — Она настолько засекречена, что мы её даже не пометили. Если хочешь разузнать подробности, думаю, нам стоит прогуляться вечерком на Античную улицу. *** Когда солнце, наконец, село, уступив улицы сумеречной тьме, Чжао Юньлань не выдержал и набрал Шэнь Вэя. Холодный металлический голос на том конце сообщил, что «набранный вами номер не существует». Юньлань уставился на потухший экран, остро осознавая, что означает ощущение «один день разлуки кажется тремя годами», пока подошедший Да Цин не тронул его нетерпеливо лапой. — Хватит думать о весне [1], идём. Подхватив кота на руки, Юньлань вышел на улицу — и обнаружил у своей машины Чжу Хун. Поймав его взгляд, она горько усмехнулась: — Ты, должно быть, считаешь меня дешёвкой, которая продолжает тебя преследовать даже после того, как ей приказали убраться. Какое-то время Чжао Юньлань не знал, что ответить. Но в итоге тихо заметил: — Вообще-то, я только хотел сказать, чтоб ты не забывала тепло одеваться. Они втроём разместились в машине и в неловкой тишине отправились на Античную улицу. Там, рядом с большой софорой, располагался нужный им магазинчик. Чжао Юньлань со своего места видел по бокам от входа два бумажных фонарика, которые горели ровным жёлтым светом. Ветер разорвал бумагу, и на ней едва угадывалась надпись «Хранитель». Юньлань внезапно вспомнил то, что старательно игнорировал раньше. Он похлопал сидящего на плече Да Цина по макушке и тихо спросил: — Что на самом деле означает «быть Хранителем»? — Охранять души живых, успокаивать сердца мёртвых, прощать преступления заблудших, крутить колесо для уходящих на перерождение, — торжественно сообщил Да Цин и добавил с презрением: — Разве не это записано на обратной стороне декрета Хранителя? Или ты ослеп? Чжао Юньлань, который в редких случаях уступал Да Цину в знаниях, пробормотал: — Но почему декрет, оставленный Куньлунем, зовётся декретом Хранителя? И что имел в виду Шэнь-нун, говоря о жизни и смерти? Размышляя об этом, он вошёл в ствол софоры — именно там располагались ступени в преисподнюю. Этот путь был тяжёл для живых душ, но двое из них не были людьми, а у третьего при себе был декрет Хранителя. Вокруг шумела вода, но из-за жуткого холода казалось, что она вот-вот обратится в лёд. Юньлань и остальные не осмеливались лишний раз вздохнуть, чтобы не потревожить проплывающие мимо души мёртвых. У тех был тусклый взгляд, и призраки погоняли их, будто овчарки — овец. Чжао Юньланю уже доводилось спускаться в преисподнюю по делам, и каждый раз он нервничал и старался идти как можно быстрее, не оглядываясь по сторонам. Но сейчас у него было слишком много вопросов, чтобы не обращать внимания на окрестности. В преисподнюю вела лишь одна узкая, вымощенная гладким камнем тропинка, которая напоминала легендарный путь на небеса. С обеих сторон её окружала вода, поверхность которой то и дело бурлила, словно оттуда вот-вот могло что-то вылезти. Каждые десять чи вдоль дороги располагались небольшие масляные лампы, напоминающие уличные фонари. Они ярко светили, отбрасывая на дорогу длинные тени, и рядом с каждым из них росли яркие красные цветы. Поизучав немного повторяющиеся фонари, Чжао Юньлань внезапно понял, что все они были одной и той же лампой Хранителя. Однажды он читал заметки, где говорилось, что лампа Хранителя сопровождает души на пути в преисподнюю. Длина этого пути зависит от количества вещей, которые человек не может забыть. Когда лампа полностью очистит душу, человек, наконец, попадает на мост, пересекающий Реку Забвения. Выпив отвар, приготовленный богиней Мэн По, душа сможет пересечь мост и уйти на перерождение. [2] Все предыдущие жизни обращались в прах. Пусть этот свет и не обжигал, зато порождал новые светлые души. Поддавшись порыву, Юньлань наклонился и присмотрелся к одной из этих копий лампы Хранителя. На её основании были выгравированы слова: «Истинная смерть порождает новую жизнь». В этом и заключался смысл перерождения. Внезапно у Юньланя закружилась голова, а сердце пронзила такая боль, будто его попытались вырвать из груди. Он споткнулся, и идущая следом Чжу Хун едва успела подхватить его под руку. — Что случилось? — тихо спросила она. Смертельно бледный Юньлань с трудом сглотнул подкативший к горлу комок и прижал руку к груди. Спустя несколько долгих мгновений он покачал головой и как ни в чём не бывало продолжил идти. Когда они добрались в город призраков, Чжао Юньлань достал несколько талисманов и протянул остальным. Их пришлось спрятать под языком — так они могли скрыть от духов свой запах живых существ. Помимо бессмертных и душ, ожидающих своей очереди на перерождение, в городе обитали и глубоко одержимые души, неспособные переродиться, а также те, кто отбывал заключение. Они находились здесь сотни, а то и тысячи лет, и живым не понять было их одержимости возвращением обратно на землю. Когда Чжао Юньлань был подростком, однажды он пришёл сюда, чтобы вернуть живую душу, заблудившуюся в городе призраков, но потерпел неудачу. Ему пришлось смотреть, как её окружают и заживо поглощают духи. Потребовался целый отряд городских призраков, чтобы подавить возникшие следом беспорядки. Чжао Юньлань был тогда очень молод, и эта сцена произвела на него огромное впечатление. Любой, кто мог сказать: «Зачем радоваться жизни, отчего бояться смерти?», — должно быть, просто позабыл вкус этой самой смерти. Мёртвые души жаждали сущности живых с отчаянием тонущего человека, жаждущего глотнуть воздуха — неосознанно и бесконтрольно. Это было правдиво для всех, но особенно, для духов, рождённых в самой глубине преисподней. Именно поэтому сердце Чжао Юньланя так болело за Шэнь Вэя. По его мнению, порой Шэнь Вэй чересчур сильно и настойчиво подавлял собственную натуру. Чжу Хун, которая никогда прежде не была в городе призраков, бросила на Юньланя тревожный взгляд. — Что бы ни случилось, не выплёвывай талисман, — тихо сказал он ей. — Иначе нас ждут большие неприятности. Стадо муравьёв может убить слона, а эти дикие духи куда хитрее, чем ты думаешь. Чжу Хун кивнула. — Или, — поколебавшись, добавил Юньлань, — можешь подождать меня снаружи. Чжу Хун решительно покачала головой. Она не знала, чем сможет быть здесь полезна, но ей было куда спокойнее, когда получится держать несносного шефа в поле зрения. Да Цин спрыгнул с плеча Чжао Юньланя и возглавил их маленькую процессию. Чёрные коты и собаки — создания великой энергии инь — великого зла. Встречая их, духи инстинктивно сбегают. [3] Так что иметь при себе чёрного кота было всё равно, что ехать с полицейским эскортом, и Юньлань вместе с Чжу Хун беспрепятственно вошли в город призраков. Пятнадцатого числа каждого месяца в городе устраивали ярмарку. Сегодня, однако, было другое число, и рыночная площадь казалась слегка заброшенной. На углу улицы прямо на тротуаре сидела старушка, примостив в ногах маленькую корзинку. Её жёлтые глаза пристально наблюдали за снующими мимо молодыми духами. На первый взгляд это была обычная картина: бедной жалкой женщине вечерами приходится приторговывать. Чжу Хун мысленно ей посочувствовала, но стоило старушке заметить её взгляд, и та улыбнулась желтозубой улыбкой и предложила: — Покупай долголетие, покупай долголетие. Голос у неё был хриплый и скрежетал так, словно гора ржавого железа. От него у Чжу Хун по телу пробежали мурашки, и Чжао Юньлань поспешно повёл её прочь. — Не смотри, — прошептал он. — У этой старой госпожи плохая репутация. Она продаёт «белые» изделия. — Что значит «белые»? — спросила Чжу Хун. — Её булочки действительно могут продлить жизнь, но эта жизнь не будет естественной. Как жизнь овоща, прикованного к постели. Понимаешь? — Чжао Юньлань плотнее запахнул куртку и поднял воротник. — Иди вперёд и не озирайся. Это нейтральная зона. Будешь слишком долго на них смотреть — могут заставить что-то купить. А это будет очень неприятно. Чжу Хун послушалась, не смея больше глазеть по сторонам. Они прошли до конца ветреной улицы, пока не упёрлись в небольшой дом. На вывеске над входной дверью чёрными чернилами было написано: «Вход». Сам домик казался довольно обветшалым, но по обеим сторонам от двери, как и у магазинчика на Античной улице, висели два белых фонарика с надписью «Хранитель». — Держу пари, тут продаётся всякое-разное, — сказал Да Цин. — Эта семья перерождается каждые шестьдесят лет, то в измерении инь, то — в ян. Сверху, в ян, они охраняют вход на дорогу в преисподнюю, что за большой софорой, а здесь, в инь — продуктовый магазин города призраков. Чжао Юньлань толкнул дверь, и та открылась с громким скрипом. Он извлёк из кошелька маленькое зеркальце, прикрепил его на дверь и только потом шагнул за порог. Изнутри тут же раздался девичий голос: — Зеркало освещает путь, духи должны держаться подальше. У вас срочное дело? Чжао Юньлань кивком приказал Чжу Хун закрыть дверь. Отодвинулся занавес, закрывающий вход в комнату, и перед глазами сотрудников спецотдела предстала маленькая девочка с двумя косичками, одетая в старомодный хлопковый костюм. Ростом она едва доставала взрослому человеку до пояса. У неё было пугающе выбеленное, похожее на папье-маше лицо и багрово-алые губы. На щеках красной киноварью были нарисованы две точки. Чёрные глаза-бусины казались безжизненными, а лицо абсолютно ничего не выражало. Её сложно было назвать милой. Напротив, это лицо в сочетании с детским голоском наводило ужас. Чжао Юньлань не любил ходить вокруг да около. Не говоря ни слова, он достал «Записи древних тайн», положил сверху декрет Хранителя и присел на корточки, чтобы оказаться с девочкой лицом к лицу: — Я бы хотел кое-что узнать и смиренно прошу вашей помощи. Увидев декрет, девочка удивлённо произнесла: — Так это лорд Хранитель одарил нас своим присутствием. Как поживает мой брат? — О, давайте без формальностей. Ваш брат поживает отлично, пару дней назад я прислал ему несколько килограммов бекона в качестве новогоднего подарка, — вежливо ответил Юньлань. — Я хотел спросить: эта книга продавалась в вашем магазине? Девочка взяла её в руки, и Юньлань ощутил холод, исходящий от её тела. Страницы, когда она их касалась, покрывались тонким слоем инея. Наконец, она закрыла книгу и кивнула: — Да, она отсюда. Девочка снова открыла книгу на последней странице и указала на едва заметную серую печать, в которой, если пристально приглядеться, едва можно было разобрать одно слово: «различное». — Это печать нашего магазина. — А вы можете выяснить, кто купил эту книгу и принёс её в мир людей? Юньлань достал немного бумажных денег и зажёг их перед девочкой. Та натянуто улыбнулась: — Хранитель так милостив. Погодите минутку, и выпейте пока чаю. Юньлань, Чжу Хун и Да Цин прошли вслед за ней в магазин. Девочка подала им чай, и Юньлань, взяв чашку в руки, принюхался. Сделал вид, что пробует, но на самом деле не выпил ни глотка. Живые не должны ничего есть или пить в преисподней. Это старое правило было известно абсолютно всем, кто обладал хоть крупицей здравого смысла. Девочка достала огромную бухгалтерскую книгу и принялась страница за страницей её изучать. Спустя несколько долгих минут она сообщила: — Нашла. Забыла спросить, как зовут вашу светлость? — Чжао, — ответил тот и нахмурился, чувствуя неладное. — Чжао Юньлань. — Верно. — Девочка уложила бухгалтерскую книгу перед ним. Юньлань заглянул и увидел чёткую запись о покупке: «Чжао Юньлань, лорд Хранитель, 15 июля, год Водяной Лошади».