Хранитель

Шэнь Вэй ничего не ответил. Юньлань медленно опустил голову и опёрся подбородком на раскрытую ладонь. Улыбка исчезла с его лица, но в глазах не было холода: только беспомощность и немного грусти. Он бы никогда не смог допрашивать Шэнь Вэя, как обычного подозреваемого. — Посмотри на меня, — позвал он. — То, что у тебя на уме… Прошу, объясни мне всё от начала до конца. Я не желаю тратить силы в пустых поисках разгадки. Шэнь Вэй, я люблю тебя, и мне не хочется ни в чём тебя подозревать. Подозреваю, что твой ответ может меня ранить, но я всё равно хотел бы услышать это от тебя, а не от посторонних. Ради тебя я нарушил столько правил и столько раз прощал тебе то, что прощать не следовало… Довольно. — Юньлань покачал головой. — Если так пойдёт и дальше, у нас действительно будут проблемы. Он выглядел уравновешенным и спокойным, и это разительно отличалось от его обычной манеры общения. В его словах не было ни капли агрессии, а подвижное лицо светилось пониманием. На мгновение Шэнь Вэю показалось, что сам владыка Куньлунь явился к нему прямиком из давних воспоминаний — или, скорее, переродился заново. Сердце Шэнь Вэя отчаянно забилось от испуга. С самого рождения он презирал этот мир и не знал настоящего ужаса, но прямо сейчас волна страха накрыла его с головой, заставляя дрожать всем телом. «Ему всё известно, — подумал Шэнь Вэй. — Я сделал всё, что мог, но ему всё равно всё известно…» На пике отчаяния древний Король Призраков едва не последовал своему первому порыву: решить проблему столь же грубо, как свойственно его племени — просто свернуть этому человеку шею. Он мог бы проглотить чужую плоть и кровь, сделав её своей, и тогда в этом мире не останется никого, кто мог бы ему угрожать. Кто мог бы заставить его дрожать от страха в предчувствии ужасной потери. Но Шэнь Вэй уже давно не был просто Королём Призраков, чьё сердце было пусто и холодно, словно камень. Давным-давно он научился подавлять свою истинную натуру и в результате превратился в человека, которого владыка Куньлунь с нежностью описывал как «ласкового и честного». Сдержанность уже въелась ему под кожу, текла в крови и была практически высечена на костях. Шэнь Вэй задержал дыхание, и его лицо побледнело, словно снег. Безымянная прохлада омыла его сердце, словно родник: без напора, она мгновенно проникла внутрь и вернула ему присутствие духа. Шэнь Вэй выдохнул и слегка сжал онемевшие пальцы. Чжао Юньлань терпеливо ждал — казалось, он готов всё свое терпение спустить на Шэнь Вэя. Бережно поглаживая Шэнь Вэя по голове, он снова и снова пропускал сквозь пальцы мягкие пряди, не в силах выразить свои чувства словами, и вспомнил вдруг, как эти волосы, длинные, до пят, растекались по их постели ещё этим утром. Восхитительная картина. Юньланю казалось, что с тех пор минула целая вечность. Время шло, а они молчали: оба знали, что дело серьёзное, но отчаянно не желали об этом думать. Иногда люди, встречаясь с дилеммой, просто надеются, что у них получится остановить время: остаться в моменте, где всё ещё хорошо, не оборачиваясь и не заглядывая в будущее, и продолжать лгать самим себе. Но часы неумолимо идут вперёд, и нет никого, чьи мольбы заставили бы их остановиться. Какое-то время Юньлань сидел с закрытыми глазами. А открыв их, поднялся и подтащил к кофейному столику ещё один стул, поставил его напротив Шэнь Вэя и ушёл на кухню. Там он вытащил из шкафа, который не открывал много лет, пыльный чайный сервиз. Обычно Юньлань покупал на ужин лапшу быстрого приготовления, только чтобы не мыть посуду. Но следующие двадцать минут он потратил на то, чтобы неуклюжими руками перемыть целый набор блюдец и чашек. Кажется, это несложное дело его успокаивало. Выставив деревянный поднос на кофейный столик, Юньлань молча поставил на плиту воду и вытащил из-под стола маленький заварочный чайник. — Тегуаньинь [1] сойдёт? Шэнь Вэю было без разницы, какой чай пить, и это было ясно по его взгляду. Этот взгляд проследовал за Юньланем на кухню и обратно с такой опаской, словно Шэнь Вэй откровенно переживал: стоит опустить глаза — и Юньлань растворится в воздухе. Чжао Юньлань прогрел чашку, слил первую заварку и поставил вторую перед Шэнь Вэем. Нежный запах переплёлся с паром и наполнил комнату. К сожалению, некому было оценить его по достоинству. Шэнь Вэй взял свою чашку в ладони, но они так сильно тряслись, что кипяток сразу расплескался по столу. Заметив, что обжёгся, Шэнь Вэй бездумно осмотрел свои руки и хрипло выдохнул, сделав крохотный глоток: — Откуда ты знаешь? — Воспоминания владыки Куньлуня были полны деталей. Весьма… замысловатых деталей, — улыбнулся Чжао Юньлань, прислушиваясь к тому, как закипает вода. — Сложная цепочка, составленная из осколков моих знаний, которую кто-то намеренно выстроил так, чтобы рассказать совершенно другую историю. В тот момент этого оказалось достаточно, чтобы сбить меня с толку, но стоило мне прийти в себя, и в этой истории обнаружилось множество дыр. И я сразу понял: что-то здесь нечисто. Лицо Шэнь Вэя опустело. Его черты, словно высеченные в камне, выглядели сейчас по-настоящему волшебными. — Мне следовало сразу догадаться, что никто из посторонних не смог бы подменить воспоминания священного древа. Ты был со мной, ведь так, и будь у меня сомнения, кого бы я спросил? Правильно. И если бы между твоими словами и воспоминаниями обнаружились различия, кому бы я поверил? — Юньлань улыбнулся. — Ты сделал выводы о том, что мне известно, из разговора с Призрачной Маской на горе Куньлунь, так? — Да, — прямо ответил Шэнь Вэй, помедлив мгновение. — Так. Они уже зашли слишком далеко, чтобы притворяться: дальнейшая ложь только сильнее запятнала бы его репутацию. Шэнь Вэй принял решение быть честным. Чжао Юньлань смотрел на него, не моргая: — Состряпать такую сложную историю в считанные минуты… Ты восхитителен. Призрачная Маска назвался твоим близнецом, но вы определённо слеплены из разного теста: кроме внешности, я не вижу между вами ничего общего. И уж точно ему не поспорить с твоим умом. — Шэнь Вэй ничего не ответил — только расправил плечи, сидя прямо, как во время медитации. — Все улики указывали на Шэнь-нуна. В моих воспоминаниях ты дал ему особую роль и даже заставил произнести те слова о жизни и смерти… Потому что догадывался, что его вездесущий кубок для лекарств обязательно захочет напомнить мне об этом, учуяв неприятности? — Юньлань горько улыбнулся. — Так и есть. Ты не просто восхитителен, но ещё и неимоверно удачлив. — Верно, — снова признал Шэнь Вэй. — Никогда в жизни мне никто не нравился больше тебя, — сказал Юньлань, и его лицо на миг подёрнулось печалью, ускользнувшей столь же быстро, как она появилась — словно и не было ничего. Запнувшись, Юньлань перевёл дыхание и хрипло продолжил: — Я не хочу в тебе сомневаться. Копаясь в этих дурацких воспоминаниях в попытке выяснить, кто же на самом деле водит меня за нос, я даже думать не желал, что это можешь быть ты. Шэнь Вэй молчал, и только голубоватые жилы на его предплечьях вздулись от сдерживаемых эмоций. — Во второй раз я почуял неладное, когда оказался у Великой Печати, — мягко продолжил Юньлань. — Воспоминания внутри неё… Они были про нас с тобой, вместе. Нюйва появилась там только раз — и оставила за собой целых два странных утверждения. Весьма изобретательный ход: оба они подразумевали, что случившееся много лет назад было великой трагедией, а источником этой беды был Шэнь-нун. Юньлань тихо вздохнул. — Но в этот раз тебе не повезло. Я повстречался с Призрачной Маской, и тот случайно обронил, что камень хранит в себе память Нюйвы… Я тогда ещё удивился: вся её память — это каких-то два предложения? И тогда я спросил Призрачную Маску о том, что связывает Шэнь-нуна с пламенем души из моего плеча, и пришла его пора удивляться: он был уверен, что для меня это вовсе не должно быть тайной. Это открытие насмешило его до слёз, и он попытался сказать мне что-то ещё, но ты с особым рвением прервал наши откровения… Если подумать, должно быть, ему известно, что ты подправил память Великой Печати. Ничего нового не изобретал — просто избавился от части воспоминаний, а часть намеренно оставил на месте. Шэнь Вэй молчал. На улице тем временем наступил вечер, и комната погрузилась в сумерки: в этом полумраке Шэнь Вэй казался Юньланю спустившимся с небес божеством. — И даже когда чутьё подсказывало мне, кто во всём виноват, я всё равно намеренно исключил тебя из круга подозреваемых… Неужели я где-то подрастерял все свои мозги? — вздохнул Юньлань. — Раньше я думал, что умные люди зовут себя дураками из скромности, но оказывается я и впрямь настоящий идиот. Шэнь-нун был моим главным подозреваемым, и когда я увидел того старика… Это был он? — Нет, — покачал головой Шэнь Вэй. — Шэнь-нун мёртв. Это была просто иллюзия того, как он выглядел при жизни. — Тогда неудивительно, что ему удавалось смеяться, будучи разрезанным пополам, — хмыкнул Юньлань и протянул Шэнь Вэю раскрытую ладонь. — Жемчужина водяного дракона… Точнее, та чешуйка. Можешь её мне вернуть? Помедлив, Шэнь Вэй вытащил обернувшуюся чешуйкой жемчужину и положил на чайный поднос. — Она змеиная, — заметил Юньлань, подняв её двумя пальцами и внимательно осмотрев. — Чья? Фу Си или Нюйвы? — Нюйвы, — ровно отозвался Шэнь Вэй, словно робот, который не мог отказаться от ответа. — Она перенесла меня на одиннадцать лет назад, где я последовал за лекарственным кубком Шэнь-нуна в ад на встречу с тобой. Дружелюбием ваше общение не отличалось, и должен признать, что ты вёл себя, словно какой-то незнакомец… Мне не хотелось верить в происходящее, а потому я спустился в призрачный город и купил книгу — которую два дня назад отследил до того же самого магазина, где хозяйка сообщила мне, что одиннадцать лет назад эту книгу купил я сам. Её существование напрямую доказывает, что и всё остальное было правдой. Шэнь Вэй нахмурился. — Эта книга называется «Записи древних тайн», и я прочёл её перед восхождением на гору Куньлунь. Если бы не она, может, я и не согласился бы туда подняться, — задумчиво протянул Юньлань и сунул в рот сигарету, ощупывая карманы в поисках зажигалки. Маленький огонёк живо заставил искру на кончике его сигареты разгореться ярче. — Книга всё это время была со мной, но после прыжка на одиннадцать лет назад её страницы опустели — потому что в том мире уже существовала её полная копия. А когда ты вернул меня назад… Кстати, каким образом мы вернулись? — Глефа Палача Душ способна разрезать что угодно, — сказал Шэнь Вэй, бережно прикоснувшись к месту между его бровей, и в отражении его глаз Чжао Юньлань увидел там тусклое сияние. — Твоя душа несёт мою метку. Я всегда найду тебя, дай только время. Эта книга… «Записи древних тайн». Что с ней стало? — Я выбросил её в Реку Забвения. Глядя на Чжао Юньланя, Шэнь Вэй уже знал, что тот окончательно обо всём догадался. — Шэнь-нун сказал мне остерегаться тебя, а кроме этого намекнул, что эта жизнь — моё перерождение. И собирался сообщить мне что-то ещё, но жемчужина утащила меня в прошлое. — Шэнь Вэй промолчал. — Видишь ли, я купил эту книгу и обнаружил её в библиотеке несколько лет спустя. Прочитав её и кое-что заподозрив, я отправился туда, откуда она появилась, и обнаружил, что покупателем был я сам. Своеобразный круг перерождений, временная петля: после моего возвращения книга одновременно и исчезла, и навсегда осталась в этом мире. Как Земле никогда не соскочить со своей орбиты, так и этот круг замкнулся насовсем. Жизнь оборачивается смертью, а смерть — жизнью… Если между ними не будет разницы, смерть потеряет смысл. В этом и была идея восьми триграмм Фу Си. — Можешь не объяснять, — усмехнулся Шэнь Вэй, отвесив ему краткий поклон. — Я понял. — Чжао Юньлань выпустил в его сторону колечко дыма. — Значит, тогда ты уже знал, что фальшивые воспоминания внутри священного древа не были делом рук Шэнь-нуна. Всё-таки первый мудрец знал, что творит, — мягко улыбнулся Шэнь Вэй. — Мне с ним никак не сравниться. Юньлань, щурясь сквозь дым, подлил ему ещё чая. — Вовсе нет, — заявил он, — вы просто разные люди на разных должностях. И если подумать… Когда «я» резвился и бунтовал против режима внутри священного древа, переполняющие меня ярость и боль… На самом деле были твоими? Шэнь Вэй поднял крохотную чашечку, вдохнул терпкий запах и горько улыбнулся: — Я сожалею лишь о том, что не был рождён раньше и раньше не повзрослел. И мне не довелось поучаствовать в войне между богами и демонами. Чжао Юньлань подлил в заварочный чайник ещё немного горячей воды. — Ты так долго мне лгал… Пришло время правды. — Ты правда хочешь знать? — тихо спросил Шэнь Вэй. Юньлань смерил его нежным взглядом. — Ты же сам сказал: несмотря ни на что, я никогда тебя не возненавижу.