Хранитель

Прежде, чем судья и его слуги успели осознать, что произошло, к Призрачной Маске уже ядовитой змеёй метнулся кнут Хранителя и безжалостной удавкой сдавил ему шею. Щелчок этого кнута поднял жгучий яростный ветер, надававший зевакам крепких пощёчин, и собравшиеся призрачные посланники поспешили с позором удрать. Всколыхнувшая в сердце судьи горечь едва не заставила его выпалить что-то вслух: становилось всё труднее и труднее игнорировать волнения, поднятые Великой Печатью, но лица, облечённые властью, как один отвернулись от этого мира. Те, кто взобрался достаточно высоко, чтобы знать секрет Великой Печати, являлись либо древними монстрами во главе кланов, либо такими же древними заклинателями, что путём многочисленных испытаний давно обрели бессмертие. Пять тысяч лет назад, когда Великая Печать пошатнулась впервые, все силы преисподней собрались в одном месте, чтобы обсудить эту проблему. В те времена сотни голосов откликнулись на зов о помощи, и множество бессмертных дружно и по собственной воле говорили о справедливости и принимали справедливые решения. Каждый из них готов был послужить хорошему предводителю и не побоялся бы умереть за благое дело и десять тысяч раз. Однако с тех пор, как произошла битва на вершине горы Куньлунь, все они дружно куда-то запропастились. Все они, как хорошие заклинатели, прекрасно понимали, что в будущем их не ждёт ничего хорошего. И все они прошли мучительно долгий путь, полный неизмеримых трудностей и невообразимого одиночества. Заклинатель должен отличаться природным умом и другими прекрасными качествами, помогающими на этом пути, и ему запрещено проявлять нетерпение, стремление к мелким победам или желание сдаться на полпути. На такое способен один из миллиона. К тому же, несмотря на все эти сложности, на врождённую смелость и решимость, без капли удачи многих из них в конце пути все равно ждёт беда. Так кто же осмелится хвастаться своим выстраданным могуществом, пройдя этот чудовищный путь? Обратившись к собственной совести, судья молчаливо заключил, что не будь Великая Печать повреждена, и не угрожай это преисподней напрямую, он сам бы с удовольствием остался в стороне. Десять королей преисподней в своё время провернули немало трюков, пытаясь отвлечь Палача Душ от того, что творилось у них при дворе, но даже они, оказавшись на его месте, не рискнули бы выступить сейчас против могущественного Короля Призраков. Тем более, что этим Королём был сумрачный персонаж, как Призрачная Маска. Сомневаясь в собственных мыслях, судья обернулся к Чжао Юньланю: только настоящие боги, рождённые до чудовищного потопа, обладали достаточными умениями и таким складом ума, что позволял им не бояться смерти. Но даже будучи простым смертным, Юньлань всё равно вступил в схватку с Королём Призраков. Судье стало не по себе. Такая отчаянная страсть была ему незнакома: для него она была подобна настойчивости мотылька, рвущегося к огню несмотря на предупреждения и препятствия. И меньше всего ему была понятна подобная мотивация. Если забыть о Куньлуне, который исчез, войдя в цикл перерождений, этот человек был совершенно обычным болтливым смертным. Как посмел он отринуть глубинный ужас перед сверхъестественным? И неужели он, лишившись власти и силы древнего бога гор, рассчитывает сейчас только на свою собственную душу, прошедшую бесчисленное количество перерождений? В последний момент Шэнь Вэй успел свести пальцы вместе, и белый свет на его ладонях растворился в воздухе, успев полностью поглотить застывшую нелепой кляксой тень. А сейчас тело Шэнь Вэя вдруг содрогнулось в конвульсии, а из раны на груди хлынула чёрная кровь и в мгновение ока опутала его целиком, словно паутина. Призрачная Маска, сжимая наконечник шипа в одной руке, каким-то образом успел просунуть вторую между своим горлом и кольцами душащего его кнута. Зависнув в воздухе, он смерил взглядом стоящего на земле смертного: пламя в глазах этого человека горело ярче, чем огонь его души, породивший нечистые земли. — Не будь декрет Хранителя повреждён, — прохрипел Призрачная Маска, не обращая внимания на попытки Юньланя задушить его живьём, — тогда это смешное оружие могло бы меня поцарапать. Какая жалость… — Отпусти его. Немедленно! — отчеканил Юньлань сквозь стиснутые зубы. Призрачная Маска усмехнулся: — Мы с ним оба — Короли Призраков. И несмотря на наши разногласия и сложившиеся обстоятельства, я не желаю ему вреда. Он сам не оставил мне выбора: шаг за шагом подталкивал меня к этому исходу, и что теперь? Он тебе нужен? Получишь, но только в обмен на Лампу Хранителя. Чжао Юньлань не обратил на это любезное предложение о возврате заложника никакого внимания, но стремительно посерьёзнел: — Позволь дать тебе совет: если продолжишь в том же духе, то лучше бы у тебя и для меня был припасён шип, иначе я позабочусь, чтобы на целую вечность вперёд ты даже подумать не мог о перерождении. Призрачная Маска, выслушав его, громко расхохотался: — Будь ты Куньлунем, я бы действительно не позволил тебе уйти живым. Даже если бы это стоило мне собственной жизни. Что же касается тебя… Он небрежно повёл плечами, и кнут Хранителя, лишившийся защиты священного древа, раскололся и брызнул бесчисленными осколками, один из которых до самой кости вспорол Юньланю ладонь. — О, достопочтенный владыка… — Призрачная Маска притворно вздохнул. — Я благодарен, что ты позволил мне позаимствовать пламя твоей души, но должен сказать, что наша встреча не прошла даром. Ничего не могу поделать… Ты мне нравишься. Так и быть, поживи ещё немного. Густой туман взвился в воздух вокруг них с Шэнь Вэем, укутанным чёрной сетью, и оба они растворились в воздухе. Резкий, холодный смех ещё долго звенел у Юньланя в ушах. Не веря своим глазам, он стоял, не двигаясь с места, и кровь с его ладони струйкой стекала на землю. — Лорд Хранитель, — не выдержал судья, громко прочистил горло, — вы… Чжао Юньлань дёрнулся: чужой голос вырвал его из ступора. Он медленно повернул голову: глаза у него покраснели, а зрачки заливала жуткая темнота. Подняв руку, Юньлань медленно лизнул рваную рану на своей ладони; его лоб прорезали глубокие морщины, а опущенные ресницы прятали глаза в неверной тени. Судью обуяла дрожь. — Мне кое-что потребуется от вас, господин судья, — совершенно спокойным, жутким голосом произнёс Юньлань. — Отведите меня к Колесу Перерождений. Судья удивлённо уставился на него и нерешительно спросил: — Этот скромный служитель ада думал, что лорд Хранитель спросит его о местонахождении Лампы Хранителя… — Лампа Хранителя? — у Юньланя дёрнулась левая бровь. Пальцами левой руки он небрежно зажал рану на правой, и они очень быстро тоже окрасились кровью. Судья испугался было, что Чжао Юньлань сейчас начнёт ему угрожать, но тот не изменил своему странному спокойствию: его веки опустились, пряча глаза, не оставив даже крохотной щёлочки. — Прошу вас показать мне дорогу, — просто сказал он. — Шеф Чжао! — зазвенел в воздухе женский голос. Даже не оборачиваясь, Юньлань знал, что это была Чжу Хун. — Чего тебе, — ровно спросил он, не теряя самообладания: ему словно было плевать, что он лично отослал Чжу Хун прочь, и своим возвращением она воспротивилась его прямому приказу. — Если увидишь Чу Шучжи и Да Цина — скажи, пусть продолжают искать Линь Цзина, — велел Юньлань, немного замедлив шаг. — У меня дела. Меня какое-то время не будет. — Я пойду с тобой! — заявила она. Юньлань смерил её острым взглядом. — Нет. Ты будешь мне только мешать. Подождём, пока у тебя за плечами будет ещё пара лет заклинательства, маленькая змейка. — Маленькая змейка? — вскипела Чжу Хун. — Я? А ты тогда кто? В твоём возрасте змеи в нашем клане ещё из скорлупы не выбрались! Ты же простой смертный! Чжао Юньлань даже не обернулся — только уголки его губ приподнялись в холодной усмешке. — Не гони лошадей, — сказал он, так тихо, что его слова едва можно было расслышать. — Скоро это изменится. *** Линь Цзин, которого все разыскивали, в этот момент пытался сосредоточиться на медитации. Он понятия не имел, где оказался: когда чувства вернулись к нему, оказалось, что кто-то его связал. За спиной у Линь Цзина громоздился какой-то странный здоровенный камень, а рядом стояло дерево, такое высокое, что его ветви терялись где-то в небе. Кажется, это место находилось под водой, но Линь Цзина и всё основание дерева окружал какой-то прозрачный пузырь, позволяющий ему дышать и не быть погребённым под толщей воды. Перед ним и вокруг него толпились призрачные звери: некоторые смахивали на людей, некоторые предпочитали животные формы, а некоторые просто ползали по земле лужицами грязи. Все они окружали его живой стеной, угрожающе разевая пасти, стоило ему пошевелиться. Зажмурившись, Линь Цзин начал было читать вслух писания, но очень быстро — спустя две строчки — обнаружил, что его прекрасных соседей писания определённо злили, а они и так ползали вокруг, словно только и ждали шанса его сожрать. Вся группа призрачных зверей вдруг пришла в движение и на разные голоса зарычала и зашипела. Линь Цзин с трудом сглотнул и выдавил из себя некрасивую улыбку: — Я… Я не… Ну, я не знал, что здесь нельзя читать писания. Я человек простой и обещаю исправиться, вот прямо сейчас. Жадные глаза ближайшего к нему призрачного зверя потемнели, и он сдвинулся на шаг ближе, поводя носом: вынюхивал запах свежей плоти и крови. — Я три дня не мылся! — с ужасом выпалил Линь Цзин. — Ты же не будешь жрать меня грязным? Где твои манеры?! Зверь распахнул рот и звонко лязгнул зубами, и в тот же миг другой призрачный зверь, больше похожий на человека, схватил первого за шкирку и безжалостно сдавил морщинистую кожу. Покусившийся на Линь Цзина зверь мгновенно испустил дух и принялся раскачиваться мёртвым грузом. Убивший его соплеменник радостно взвыл и отгрыз ему ухо: ему даже соевого соуса или уксуса не потребовалось, чтобы его сожрать. А затем он щедрой рукой отбросил бездыханное тело прочь, и остальные призрачные звери радостно набросились на добычу: не прошло и минуты, и от убитого не осталось ни кожи, ни костей. — Ами… — прохрипел Линь Цзин. — Будда, сжалься надо мной. Прошу вас, господа, следите за своими манерами! На него зарычали, намекая, что с охотой воспользуются его бренным телом, чтобы поработать над своими манерами. — Понял, понял, я понял, не хотите — не надо, дело ваше! В тот же миг вдалеке раздался резкий свист, и всё призрачное племя затихло, застыв на месте, а затем их всех, словно густой туман, стёрло порывом ветра. На земле перед Линь Цзином теперь лежал человек, однако прежде, чем он успел пошевелиться, от дерева отделились четыре чёрные цепи и вздёрнули этого человека на ноги, надёжно приковали его к стволу. Линь Цзин с ужасом понял, что в груди у него торчит толстый ледяной шип — теперь этот шип пригвоздил пленника к дереву, словно бабочку. И когда Линь Цзин уже с ужасом подумал, что этот человек мёртв, пленник открыл глаза. У него дрожали губы, но боли на лице не было. — Профессор Шэнь! — изумлённо воскликнул Линь Цзин. Шэнь Вэй взглянул на него из-под ресниц, не говоря ни слова. Со своего места Линь Цзин отлично видел капли холодного пота на его висках и бледные, совсем белые губы. Его тело сотрясала непрерывная дрожь, но боли на его лице по-прежнему не было. Призрачная Маска ступил на землю перед ним и улыбнулся, а затем поднял руку, чтобы снять свою маску. Линь Цзин едва не подавился ледяным воздухом. «Будда, смилуйся надо мной и даруй мне пару очков! Зрение окончательно меня подвело: как же может быть на этом свете два профессора Шэня?» Присмотревшись, однако, он заметил, что тот «профессор Шэнь», что носил маску, отличался смертельной бледностью, до синевы, словно недавно выбрался из сосуда с формалином. Эта бледность придавала ему настоящей жути: темнота и недобрая воля окутывали его плотным покрывалом, и лицо Шэнь Вэя, прекрасное, словно сошедшее с картин великих художников, выглядело нарисованным на черепе Призрачной Маски. Линь Цзин разглядывал его так старательно, что у него глаза едва не выкатились из орбит. Единственной его рабочей теорией было предположение, что этот человек, ведомый неясными причинами, сделал себе пластическую операцию, чтобы выглядеть так же, как «супруга» их великолепного шефа. Просто фальшивка! Фальшивка тем временем лениво протянула: — И почему тебе нужно столь яростно мне сопротивляться? Ты попросту не оставляешь мне выбора: мне правда придётся убить тебя, мой дорогой брат. Глаза Призрачной Маски зажглись странным, злобным огнём, полным вожделения. Они с Шэнь Вэем оба были Королями Призраков, но его брата Куньлунь защитил и возвёл в ранг бога, а он сам… — Как ты думаешь, что случится с Великой Печатью, если я пожру тебя целиком? Шэнь Вэй практически висел на своих цепях, прибитый остриём шипа к Древу Добродетели, и от боли по его лицу медленно стекали капли холодного пота. Однако с его обескровленных губ всё равно сорвался циничный тихий смех: — А что же случилось с четырьмя святынями? Ты даже с солнечными часами не справился? Они что, обратились простым камнем? — Да как ты смеешь! — зарычал Призрачная Маска и с силой ударил Шэнь Вэя по щеке. Его голова мотнулась в сторону, и Шэнь Вэй стиснул зубы: во рту появился мерзкий привкус крови, но боли он уже не чувствовал. Сплюнув кровью, Шэнь Вэй нарочито громко засмеялся: — Солнечные часы собраны из осколков Камня Перерождения, а Камень Перерождения и Древо Добродетели связаны между собой душами всех живых людей. Только смешавшись в Столпе Природы, инь и ян могут объединиться в одно целое, достаточно могущественное, чтобы поймать в ловушку что угодно на этом свете. — Я не просто так использовал Столп Природы, чтобы заманить тебя в ловушку и спустить по твоему следу пожирающую душу тьму, — оскалился Призрачная Маска. — И ты не обманул моих ожиданий… Кисть Добродетели занялась пламенем прямо у всех на глазах. И ты правда считаешь, мне неизвестно, что Камень Перерождений — это самое сердце «Очищающего души» котла? Так зачем же мне его осколок? Можешь не отвечать, мне и так всё известно. — Когда объявилась Кисть Добродетели, я разыскал Солнечные Часы и запер их внутри Столпа Природы, — усмехнулся Шэнь Вэй. — Думаешь, почему знаменитый «Очищающий души» котёл просто так свалился тебе в руки? Просто повезло, что тебе не пришлось и пальцем для этого пошевелить? — Столп Природы… Всё это время был у тебя? — Разве неясно? Это же Столп Природы: те самые реки и горы, которыми правил Куньлунь, а я его прямой наследник… Я слышу голоса сотен тысяч гор. Разве явился бы я драться с тобой ради… Того, что и так находилось в моих руках? — Шэнь Вэй небрежно слизнул капли пота с верхней губы. — Думаю, кое-что тебя всё же заинтересует. Пожирающая души тьма, которую ты использовал, чтобы заманить меня в ловушку… Ты вырвал этот клочок хаоса из собственного тела, ведь так? Как думаешь, что я с ним сделал и куда упрятал? Бледное лицо Призрачной Маски уродливо исказилось от гнева. Взявшись за наконечник шипа, проткнувшего грудь Шэнь Вэя, он с силой провернул его в ране. Кровь, пропитавшая Шэнь Вэя с головы до пят, брызнула с новой силой, но кричать, как надеялся Призрачная Маска, он не стал: только задышал чаще, не в силах больше говорить. — Меня это не интересует, — хрипло выдохнул Призрачная Маска, склонившись вплотную к его лицу. — Обойдусь. Могу просто пить твою кровь, пока у тебя не останется сил поддерживать это человеческое тело. А могу выдернуть жилу Куньлуня, а затем сожрать тебя, медленно, по частям, чтобы в этом мире остался только один Король Призраков. Единственный. Непревзойдённый. В сотрясающей его агонии Шэнь Вэй не мог ничего сказать, но его окровавленные губы приподнялись в слабой улыбке, словно предлагая Призрачной Маске рискнуть и попробовать осуществить этот смехотворный план. Призрачная Маска медленно, с мерзким хлюпаньем наполовину вытащил ледяной шип из его груди — только чтобы со звериной жестокостью вонзить его снова. Шэнь Вэй содрогнулся и потерял сознание: уронил голову на грудь и перестал двигаться. А Призрачная Маска, не удостоив ошарашенного Линь Цзина и взглядом, развернулся и ушёл, растворившись в бездонной темноте.