У кромки Чёрного озера

Эйден успокаивала себя тем, что попытки вывести друзей Люпина на чистую воду помогли ей хотя бы частично овладеть заклинанием невидимости, потому что других ощутимых плюсов сложившаяся ситуация не имела. Парни все ещё странно перешёптывались, сбегали из башни факультета по вечерам, а Римус все ещё был какой-то дерганый, однако, стоит признать, выглядел уже куда лучше, чем неделю назад. И если тогда воцарившаяся между ними тишина его как будто не тревожила, то теперь он не пытался скрыть, что хочет вернуть все на круги своя. Однако Эйден смотрела на ситуацию иначе: она намеревалась провести с другом серьёзный разговор, рассчитывая на то, что не умеющий лгать Римус выложит ей все и сразу. Но как подвести к этому разговору и провести его наиболее эффективно, Эйден не знала. Случай выпал уже через пару дней: очередная тренировка по квиддичу пришлась на дождливый день и Джеймс совершенно неудачно свалился с метлы. Эйден вместе с Джоном Уивером, капитаном команды Гриффиндора, отнесли своего охотника в Больничное крыло, где он находился до сих пор. На уроке Трансфигурации Эйден заняла привычное место за последней партой, а Питер подсел к Сириусу: Римуса не было. Макгонагалл уже продиктовала тему урока и назвала страницу, с которой класс должен был начать работу, как двери кабинета отворились и на пороге показался Люпин. Он прошёл прямо к декану, отдал ей какие-то бумаги, та благодарственно кивнула и жестом указала ему сесть на свободное место. Поскольку урок был спаренным с Пуффендуем, практически все парты были заняты. За исключением, безусловно, места рядом с Эйден, которая, как правило, сидела одна. Эйден отодвинулась, давая старосте сесть рядом с ней. Она даже не повернулась, когда он начал раскладывать книги на столе, буркнув ей что-то вроде приветствия. В ответ девушка лишь кивнула. Макгонагалл уже вовсю читала лекцию по учебнику, давая какие-то цитаты под запись. Перевернув страницу, Эйден чуть отодвинула одну из своих книг, мешавших ей продолжить писать. -Я видел, что ты читала эту книгу в библиотеке, — вдруг шепнул Римус, отчего Эйден растерянно подняла глаза, совершенно забыв, что собиралась игнорировать его, — Интересная? — Ты следил за мной? Римус опустил глаза, немного покраснев. — Хотел подойти и заговорить, но так и не набрался смелости. Хотя мне казалось, что библиотека — идеальное место для примирения. Эйден вдруг поняла, что слова Римуса дали ей идеальный плацдарм для хитрого манёвра, и она, отвернувшись, тихо сказала: — Да, библиотека — отличное место для самых разных вещей: от душевных разговоров до шалостей. — Шалостей? О чем ты? — О твоих друзьях, конечно, — Эйден постаралась придать лицу самое холодное выражение, на которое только была способна. — Было престранно видеть их в окружении книг. — Видеть? — вдруг выпалил Люпин, совсем не подумав. За те пару секунд, что он обдумывал сказанное, Эйден поняла, что может ухватиться за то единственное слово, которым он умудрился случайно выдать компанию Поттера: он прекрасно знал, что видеть их Эйден не могла. — Точно, оговорилась. Только их ноги. Слова сразу же возымели эффект. Эйден не поворачивала головы, но видела боковым зрением, как побледнел ее сосед по парте. Он забегал глазами по столу, пытаясь подобрать слова, но язык тела выдавал его с головой. — Эйден, что бы ты ни видела, я обещаю, что... — Потом, Римус, я хочу послушать профессора. Эйден прекрасно знала, что, пресекая Люпина сейчас, она сможет довести его совестливую натуру до горячки, да так, что он и сам во всем сознается. Она была уверена, что план сработает, и была страшно довольна своими познаниями в поведении Римуса. Ей осталось только ждать. Остаток урока он просидел в прострации, не записывая за Макгонагалл и явно не слушая, что она говорит. Даже когда было объявлено об окончании урока и Эйден начала собирать сумку, Римус все ещё сидел, уставившись куда-то перед собой.

***

После уроков Эйден пошла к любимому месту у Чёрного озера, точно зная, что Римус поймёт, где ее искать. Она не была здесь с того дня, как Люпин пропал, и боялась, что кальмар позабыл ее и больше не выплывет к поверхности. Опасения были напрасными, потому что уже буквально спустя час чтения у кромки воды показались щупальца. Эйден скормила животному пирог с почками и отметила, что уже совсем скоро наступят реальные холода и поверхность озера покроется коркой льда. Сейчас стояли последние морозные, но солнечные деньки. Уткнувшись в книгу, девушка не заметила, как прошло немало времени. Ее отвлекли приближающиеся шаги, и ей не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать, кто пришёл. Римус ничего не сказал и просто сел на соседний камень, упершись взглядом в рябеющую гладь воды. Эйден не нарушала тишины, позволяя ему сделать это первым. — Что ты знаешь? — наконец сказал он непривычно низким голосом. — Что ты скрываешь от меня что-то, — ответила Эйден, не поворачивая головы, хоть и чувствовала, что Римус обернулся к ней и озадачено рассматривал, — Я видела, как Джеймс и остальные прокрадываются в Закрытую секцию, каким-то образом став невидимыми. И я знаю, чем они интересуются. — И чем же? — глухо спросил Римус, мгновенно выводя Эйден из себя. Он что, за идиотку ее держит? — А то ты не знаешь! — она наконец повернулась к нему, уже не пытаясь скрыть свои злость и обиду, — Я понятия не имею, зачем тебе и твоим друзьям что-то знать об анимагах и оборотнях! Римус изменился в лице, хоть Эйден и заметила, что удивлён он не был. Скорее, худшее из его предположений подтвердилось. Он не хотел, чтобы она поняла. — И что ты собираешься делать? — растерянно спросил он. — Я? Ничего. Это тебе бы пора что-то сделать. — Но что? — Прекрати дурить меня! — Эйден вскочила со своего места, совсем не стесняясь повышать голос на Люпина, — Пресечь их замыслы, вразумить, доложить профессорам, рассказать мне, в конце концов! Вот, что тебе пора сделать. — Никто не должен был об этом знать, — Римус отвернулся от Эйден, снова уставившись в никуда. — Даже ты. — Ну, конечно. Именно поэтому ты куда-то пропал, а потом делал вид, словно меня не существует. — Эйден, ты не понимаешь. — Так объясни! — она подбежала к нему, заставляя его подняться с камня. С каждым словом ее тон все повышался. — Я хочу знать, что происходит! Я думала, ты доверяешь мне, я думала, я твой друг! Но чтобы узнать, в опасности ли ты или твоя компания, мне нужно было самой пробраться в Закрытую секцию, выучить кучу заклинаний, чтобы в итоге строить идиотские теории! Неужели ты не понимаешь, что я переживаю за тебя? Что я забочусь? — Да не нужна мне твоя забота! Звенящая тишина дала оплеуху им обоим. Эйден попятилась назад, пытаясь осознать то, что он только что сказал. В лице Римуса уже читалось сожаление. Сердце билось так быстро, что Эйден казалось, что она вот-вот задохнётся. И лучше бы так и случилось. — Эйден, я не хотел... — Нет, хотел, - ее голос прозвучал даже жёстче, чем ей хотелось, она нервно сглотнула, всеми силами сдерживая слёзы, а затем добавила, — Уйди, Римус. И не приходи сюда больше. Пару минут он стоял, глотая воздух и пытаясь найти нужные слова. Время тянулось так медленно, что Эйден проклинала саму себя: лучше было уйти самой, чем прогонять его, потому что с каждым мгновением сдерживать нарастающую внутри истерику было все сложнее. С другой стороны, она вновь осталась одна, и это место у подножия Чёрного озера - все, что у неё теперь есть. Римус — тот, кто покидает это место. Он не нашёл нужных слов. Ещё спустя минуту напоминание о его недавнем присутствии мелькало лишь в тишине, которая уже вскоре нарушилась рыданиями. Эйден сползла вниз по каменному берегу, закрывая лицо руками и содрогаясь. Какая же она жалкая. Привязалась к человеку просто потому, что он был добр к ней. Посчитала, что нашла друга на всю жизнь, а затем порезалась осколками разбившейся надежды. Она думала, что значит для него хоть что-то. Возможно, ее ошибка была очевидна, но Эйден оставалась слепа вплоть до этого момента. В голове продолжали крутиться его так неосторожно произнесенные слова. Такие грубые, но такие, как она теперь понимала, честные. Эйден впервые за много лет почувствовала себя брошенным маленьким ребёнком, не знающим, как жить дальше, а главное — зачем. Ей как будто снова было одиннадцать: она сидела посреди опустевшего холодного особняка, где незнакомый волшебник просил ее собрать вещи, потому что он забирает ее в другое место. Ни родителей, ни брата, ни дома. Просто маленькая сбитая с толку девочка, которая лишь хотела быть нужной. Она была такой тогда, и оставалась ею по сей день. Эйден обнимала себя руками, утопая в жалости к самой себе: у неё нет счастливых воспоминаний из детства, заботливой матери, строгого, но справедливого отца, поддерживающего и бесконечно доброго старшего брата, уютного дома. У неё нет друзей и близких, она отрезана от остального мира видимой только ей стеной. Все, что у неё осталось - говорящая фамилия, противная ей до омерзения, да кальмар со дна Чёрного озера. Незавидная модель существования. Если бы она не ударила тогда по бладжеру, ее жизнь была бы совершенно другой. И сейчас Эйден не сидела бы в холодных сумерках, прокручивая в голове все несчастья, коими была богата ее недолгая жизнь. Но ведь также не было бы и счастливых моментов, которыми Римус сумел наполнить ее за такой небольшой срок. Думать об этом было больно, но не так больно, как тогда, когда Эйден наконец поняла, почему парень вдруг стал важен для неё: кажется, она влюбилась в него. Дура! Ответ всегда лежал на поверхности и был ясен как день. Одна простая мысль объясняла так много, что Эйден не могла понять, как не пришла к ней раньше. Вот только осознание сыграло с ней злую шутку: она впервые узнала, что такое разбитое сердце. И теперь ей не хотелось раниться об осколки, пытаясь собрать части воедино. Не хотелось когда-либо снова доверять кому-нибудь эту хрупкую переклеенную фигуру. Никто не станет обходиться с ее сердцем аккуратно. До него никому нет дела. Проблема лишь в том, что Эйден не волновали призрачные «никто». Ее волновал Римус Люпин.