***
Илайн, к удивлению Эйден, осталась в Хогвартсе на каникулы. На одном из завтраков она подсела к Эйден и они проболтали добрых два часа. Эйден вдруг задумалась о том, как здорово бы было, если бы у неё была возможность общаться с ней всегда, когда она захочет, но, увы, Илайн была популярна в своих кругах, у неё было много друзей: без дурной репутации и множества подводных камней. В конце беседы Эйден набралась смелости и пригласила Илайн в Хогсмид, как давно и хотела. Ей почему-то показалось, что когтевранка была в восторге от этой идеи.***
Хогсмид был украшен не хуже Хогвартса, и Эйден впервые в жизни оценила всю красоту этого зимнего торжества. Словно все самое прекрасное и чарующее собрали в одном месте, наполнив атмосферой и теплом. Особенно тепло было от осознания того, что под руку с ней по заснеженной дороге шла Илайн, чей звонкий голос прорезал морозный воздух, заставляя изо рта валить пар. — У тебя совсем замёрзли руки, — вдруг сказала она, коснувшись Эйден, — Давай зайдём за сливочным пивом! И вот они уже сидели внутри, наблюдая за снежинками, прилипающими к окну, разговаривая обо всем на свете и ощущая, как тёплый напиток согревает каждую клеточку тела, растекаясь по нему. «Наверное, проблема всегда была во мне», — подумала Эйден, пока Илайн рассказывала одну из безумных историй, случившихся с ней во время очередного матча. Эйден с детства винила людей вокруг. Ей казалось, что каждый настроен против неё, судит о ней по поступкам родителей, желает ей смерти. Однако теперь она понимала, что сложно хорошо относиться к человеку, который всем своим видом даёт понять, что с ним лучше не связываться: едва ли бы кто-то из ее параллели поспорил бы с тем фактом, что начиная с первого курса Эйден ходила с угрюмым или даже злым выражением лица. И когда все изменилось? Когда она пошла на контакт с человеком первой. И как же ей повезло, что этим человеком оказался искренний и порядочный Римус, каким-то образом сразу разглядевший в ней все то, что отнюдь не лежало на поверхности. Теперь, когда на ее лице куда чаще была улыбка, она не искала подвоха в словах каждого и сама была более открытой, люди вокруг поняли, что Эйден Эверетт — не монстр, которого так хотели слепить из неё родители. — А что у вас с Люпином? — вдруг спросила Илайн и Эйден подавилась сливочным пивом. — Черт, прости! — Что ты имеешь в виду? — Ну, я заметила, что вы стали много времени проводить вместе, — Илайн хитро сощурилась, попивая пиво из своей кружки. — Он мой друг. — И даже на бал вы пойдете как друзья? — Он не пойдёт со мной на бал. — глаза Илайн округлились, она стукнула кружкой по столу. — Как это так? Почему? — Сказал, у него нет парадной мантии, — Эйден усмехнулась, вспоминая, как неловко ей было получить скрытый отказ на приглашение пойти вместе. Илайн принялась стучать пальцами по столу, явно что-то обдумывая. — Есть идея! — наконец сказала она, когда Эйден опустошила свой стакан. Она схватила ее за руку и потащила на улицу. Спустя несколько минут они подошли к магазину одежды и тканей. Илайн подтолкнула Эйден и они вместе вошли в шикарно обставленную комнату: на манекенах висели невероятной красоты платья, мантии, шляпы, сумки и туфли. Некоторые ткани были невесомыми, словно блестки, парящие в воздухе, другие же наоборот были тяжёлыми, роскошными, укладывающимся в красивые складки. — Во-первых, мы выберем тебе платье, — прошептала Илайн, — А вон там — мужской костюм. Ну конечно! И как она сама не догадалась? Она ведь может подарить Римусу парадную мантию! Идея казалась такой замечательной, что Эйден буквально побежала к вешалкам с мантиями. Она боялась прогадать с размером, но надеялась, что не обделенный магическим талантом Римус сумеет подогнать костюм идеально под себя. Главное было выбрать мантию подлиннее: он ведь такой высокий! Илайн знала, что Эйден раньше не приходилось выбирать одежду другим, в особенности парням, поэтому стояла рядом и давала действительно полезные советы. Подключившийся продавец рассеял все сомнения, и Эйден выбрала лаконичный, но безусловно подходящий Римусу вариант: чёрная длинная мантия со вставками по бокам и на воротнике, поблескивающими как звёздное небо, жилетка с серебряными пуговицами и шёлковая белая рубашка с широкими манжетами, отсвечивающая серебром подобно мантии, с аккуратной бабочкой. На этом этапе остановить Эйден было уже нельзя, так что она попросила продавца подобрать к этому комплекту брюки и туфли. Илайн что-то шепнула о том, сколько все это может стоить, но Эйден не заботилась о деньгах: семья Эверетт, конечно, была жутковатой, но по-настоящему богатой. Как наследница, она претендовала на часть родительского состояния, и хоть до совершеннолетия не могла распоряжаться всем счётом, денег ей хватало с головой. Особенно при том условии, что тратить ей было особо не на что: единственные ее приобретения за годы в Хогвартсе — учебники, школьные принадлежности, форма и метла для квиддича. Ей хотелось сделать Римусу действительно хороший подарок, и она была готова потратиться. Она надеялась, что он примет его. В любом случае, если хочет расплатиться — пусть идёт с ней на бал! Когда настала очередь выбирать платье, Эйден вдруг поняла, что никогда раньше не носила таких нарядных вещей. Все платья в магазине казались ей невероятно красивыми, но она совсем не знала, какие цвета ей подходят, какие фасоны лучше сидят на ее фигуре. Благо, с ней была Илайн, которая понимала в этом куда больше. Засуетившись, уже спустя пару минут она выдала Эйден несколько вешалок с платьями. К сожалению, многие из них теряли свой шарм, когда Эйден надевала их. Во всяком случае, ей так казалось. На вешалке платье могло быть изумительным, но как только его натягивали на тело, от этой красоты словно ничего не оставалось. Так продолжалось, пока Илайн не просунула в примерочную ещё один вариант. Увидев это платье на вешалке, Эйден поняла, что не сможет уйти без него, даже если на ней оно не будет хотя бы на сотую долю так прекрасно. Через мгновение Эйден взглянула на себя в зеркало и ее дыхание сбилось. Из отражения на неё смотрела красивая девушка в длинном серебряном платье, собранным по талии, открывающим плечи, окутывая их полупрозрачной совершенно невесомой тканью, переливающейся всеми доступными взору человека цветами, повторяя вставки на мантии Римуса, с широкими рукавами-воланами с нежными тонкими бантиками на локтях. Когда Эйден двигалась, платье следовало за ней, идеально повторяя изгибы тела: она словно плыла по воздуху. Верх платья в сочетании с короткими волосами выгодно открывал шею и ключицы. Она была подобна лебедю, только что познавшему свою красоту. Эйден впервые в жизни чувствовала себя привлекательной. Ей впервые нравилось смотреть на своё отражение. Илайн затаила дыхание, когда Эйден вышла из примерочной. — Оно создано для тебя, — прошептала она, протягивая девушке пару миниатюрных темно-серебряных туфель.***
Эйден аккуратно уложила костюм Римуса в подарочную коробку и перевязала ее лентой. На записке был указан адрес дома родителей старосты, любезно предоставленный ей Сириусом за пару дней до отъезда студентов по домам. Она взяла увесистую коробку обеими руками и отправилась в совятню. Выбрав филина покрепче, она погладила птицу, а затем на словах объяснила ей, кому и куда нужно было отнести подарок. Она никогда раньше не использовала совиную почту, и оттого не знала, как именно птицы понимают, куда им лететь. Закрепив открытку под лентой, она дала филину взмыть в воздух. Она следила за тем, как его силуэт медленно превращался в точку на горизонте, а затем и вовсе исчез. «Теперь отказ не принимается. Счастливого Рождества!»***
Рождественское утро выдалось солнечным: Эйден проснулась оттого, что лучики играли на ее лице. Она приподнялась на кровати в пустой спальне девочек, потянулась и лениво выбралась из постели. Вся башня факультета ближайшие дни принадлежала ей одной, и не было нужды приводить себя в порядок сразу после пробуждения. Поэтому она небрежно накинула халат и направилась в гостиную. Маленькая елка переливалась скачущими разноцветными огоньками, камин вовсю горел, наполняя комнату запахом, напоминающим березовую смолу и пачули. Эйден села у огня, раскрыв пакетик с шоколадными конфетами, которые она купила в Хогсмиде: шоколад, что дал ей Римус, понравился ей настолько, что она неожиданно пристрастилась к сладкому. Около получаса она наслаждалась потрескиванием дров в камине и теплом, как вдруг раздался стук. От неожиданности девушка уронила пакет со сладостями, остатки которых рассыпались по полу. Источником звука стал филин, стучавшийся в окно. Узнав птицу, Эйден подорвалась к окну и уже спустя мгновение держала в руках аккуратно упакованный подарок. Бархатистая упаковочная бумага, немного пахнущая кофе, аккуратный бант на ленте, под которой спрятана открытка из такой же бумаги. Она раскрыла ее и была готова поклясться, что разучилась дышать. «Счастливого Рождества, Эйден! Мне было невероятно приятно получить твой подарок, хотя, должен признать, я ощущаю неловкость. Тебе не стоило так тратиться! Так или иначе, костюм изумительный! Мне пришлось немного поколдовать над брюками, но в остальном он идеален. Я буду счастлив пойти с тобой на бал. Прости, что я отверг твоё предложение в тот раз. На самом деле, я должен был согласиться пойти с тобой даже в самой поношенной мантии на свете! Надеюсь, ты не скучаешь в замке. Чтобы скрасить остатки деньков, я прислал тебе кое-что в качестве подарка. Буду рад, если тебе понравится. Что же, думаю, я и так уже много написал. Хочу ещё раз сказать, что я благодарен за такого друга, как ты. Римус». Эйден перечитала открытку несколько раз. Каждое слово врезалось ей в сознание, словно его выгравировали на ее веках. С каждым новым прочтением ее сердце ускоряло ход. Ей так нравился его аккуратный почерк, его искренность. Она буквально слышала его голос, возвращаясь к словам снова и снова. Ему понравился костюм! Он идёт с ней на бал! Когда наконец настал черёд разворачивать подарок, ее руки немного дрожали. Она боялась надорвать упаковочную бумагу, поэтому села на диван и приступила к распаковке со всей осторожностью. Вскоре у неё в руках остался маленький блокнот в кожаном переплете с металлической вставкой по обеим сторонам корешка. Эйден открыла первую страницу и увидела небольшую подпись в уголке: «От Лунатика». Она слышала это прозвище Люпина не в первый раз: так его называли Джеймс, Сириус и Питер. Понять природу данного имени было несложно. Эйден очертила пальцами выведенные буквы. Лунатик. Ей нравится. Перелистнув страницу, она восторженно выдохнула. Листы блокнота определённо были вымочены в кофе: об этом свидетельствовали подтёки и приятнейший аромат. На страницах был запечатлён полёт фантазии Римуса: карандашные зарисовки, вырванные из журналов или газет атмосферные фотографии, красочные билетики и брошюрки из различных магазинов, среди которых Эйден узнала те, что он взял, когда они вместе ходили в Хогсмид, композиции из засушенных растений. Она медленно перелистывала страницу за страницей, дыша так тихо, словно боялась сдуть с них всю красоту. Вскоре на них появились стихотворения, написанные Римусом от руки. Читая их, Эйден вдруг поняла, что это были ее самые любимые среди всех, что он когда-либо читал ей, многие из которых она просила повторить не один раз. Она вновь и вновь пробегалась глазами по строчкам, пока ее сознание рисовало образ Римуса, читающего стихотворения вслух: она слышала его голос, его дыхание, видела, как он перебирает пальцы, немного волнуясь, ровно так, как она делает это сама. Достигнув последней страницы, Эйден вдруг поняла, что плачет: несколько слезинок разбились о ткань халата. Девушка была рада, что не задела слезами разворот, с которого на неё смотрела она сама: Римус нарисовал берег Чёрного озера, их место, где Эйден сидела на берегу, протягивая торчащим из воды щупальцам лакомство. Рисунок был обрамлён нарисованной рамочкой, которую Римус дополнил засушенными цветками белого цвета. Эйден узнала в них волчий цветок. В правом нижнем углу была подпись: «У кромки Чёрного озера». Казалось, что Эйден просидела над блокнотом до самых сумерек, разглядывая каждую крошечную деталь, помещенную Римусом в это настоящее произведение искусства. Он собрал всю их историю в одном месте, оформив ее так, как мог бы сделать только Римус Люпин — его почерк и эстетика читались во всем. Эйден никогда не видела ничего красивее. Ей никогда раньше не дарили подарков, в особенности таких. Она отчётливо ощущала, что не заслуживала столь трепетного отношения, не заслуживала Римуса: он переживал, что она потратилась на его костюм, хотя сам подарил ей нечто куда более ценное. Ведь ценность блокнота, что она держала в руках, невозможно было себе представить. Она никогда бы не подумала, что кто-нибудь захочет сделать для неё что-то подобное. Этот блокнот — ее сокровище. Как и человек, создавший его. С Рождеством, Римус.