***
Что-то тяжёлое падает внутри от вида избитого Сокджина. Он знал, что не сможет выдержать такого зрелища, что это будет трудно отыграть эту сцену, но он не мог себе представить это наяву. Визажисты постарались на славу: синяк по пол лица захватывающий правый глаз полностью, разбитая губа, ссадины на голых плечах, местами свежие — багрово-синие, местами уже желто-зеленого оттенка, что говорит о давности кроподтеков; потухшие и обречённые глаза. Намджуну приходится отвернуться чтобы не лицезреть это, но перед глазами эта картина проносится раз сто. Режиссер объявляет «начали!» и Намджун обвивает Сокджина за талию, подбородком опирается о плечо. Их взгляды пересекаются в зеркале и тело отдается будто током, потому что Сокджин плачет. Из его красивых и грустных глаз текут слёзы, но он молчит. Смотрит прямо ему в глаза и молчит. — Стоп! Снято! В съёмочной площадке наступает тишина и Намджун прячет свое лицо за плечами Джина. Нам не отпускает, держит ещё крепче, прижимается ближе. Площадка быстро пустеет с помощью Хосока и режиссёра, которые пальцами показывают на выход, словно солдаты спецразведок. Джин через пелену на глазах встречается с тревожным взглядом Чонгука, которого отвлекает Хосок, уводит за собой переплетая свои пальцы с чужими. Он моргает, его губы трогает мимолётная улыбка одобрения и Чонгук будто сдаётся, оборачивается пару раз, но руку Хосока не отпускает. Горячее дыхание щекочет его лопатку, чужие руки, как стальные цепи не теряют хватки и Джину остаётся только стоять и смотреть на себя в зеркало. Сколько времени прошло, как он привык к такому себе. Год? Может быть два? А может он даже не сопротивлялся ничему, принимал все как должное, не уважал себя и не любил. Он позволял обращаться чужим людям с собой как с мусором у порога, с мусором, который не донесли до баков. Сейчас он понимает, что Хаи был чужим. И все чувства, которые он испытывал к нему были выдуманы чтобы спастись от одиночества. А затем это стало привычкой. Больной чередой ежедневных событий, где присутствовали побои, угрозы, издевательства, которые он не пытался остановить. Его все устраивало, такое отношение к себе, такая жизнь, такое окружение. Он привык не к ласковым рукам любовника, а к пощечине; он ждал удары по телу, но не никак теплых слов. Это было ужасной привычкой. Другая жизнь казалась для него чем-то отчужденно далёкой, неправдивой. Но, когда Намджун обнимает его так, он кажется себе живым, состоящий из плоти и крови. Его сердце стучится, его лёгкие качают кислород, его глаза плачут от облегчения. Все страшные моменты будто отступают назад, в тень настоящей жизни. Когда-то он ответил на вопрос: что такое любовь? «— Я хочу испытать то, когда другой человек будет смотреть только на меня и ни на кого больше». На тот момент, это было логичным ответом в котором не было особого смысла для Джина. Были только мечтания о любви, которую он не видел. Сейчас эта фраза обрела другой, более глубокий и отчаянный смысл. Хотелось в нее верить, держаться за неё и придавать ей особое значение. Он чувствует, как грим стекает по лицу вниз, оставляя грязные следы на испачканной коже. Никто из них, ни он, ни Джун не собираются двигаться с места, стоя, будто обнявшиеся мраморные статуи посередине площадки. Каждый выдох Намджуна, глубокий и горячий опаляет его кожу, заставляя мелко дрожать и ежиться от прохлады после. Намджун прав, один раз сбежав, придется убегать всю жизнь. На миг он даёт проскользнуть мысли о Намджуне, как о любимом человеке и эта мысль кружит вихрем, завывая о своём. Сокджин не хочет слышать это. Намджун шмыгает носом и Сокджин вздрагивает. Он поднимает глаза в зеркало, но все ещё не видит лица младшего. — Намджун? — его голос севший, немного охрип от слез, а горло саднило от сдерживаемых рыданий. Страшно осознавать, что кто-то мог прочувствовать твою боль и заплакал от этого. Сокджин не считал слезы слабостью, он знает, что это — милосердие, сочувствие, доброта. Он осторожно развернувшись в руках Намджуна, поднимает его голову и большими пальцами вытирает молчаливые слезы. Глаза младшего покраснели, ресницы слиплись от солёной влаги и тональный крем стёрся с лица. — Я бессилен перед твоими слезами. — тихо шепчет Намджун и Джин позволяет ему себя обнять, тычясь своим носом о горячую шею. Это казалось так естественно — обнимать друг друга. — Чонгук? — Хосок останавливает очередной порыв младшего вернуться на площадку. Он хватает Гука за руку двумя руками и сильно сжимает. Хосок понимает Чонгука. Младший разделяет боль Сокджина, ему сейчас больно, но так же ему хочется защитить старшего на более эмоциональном уровне. Чонгук смотрит на него потерянными, беспокойными глазами и сейчас он больше похож на напуганного ребенка, нежели на взрослого человека с опасной работой. — С ним все будет хорошо. — почти шепотом говорит Чон старший, заглядывая в глаза младшему и неуверенно улыбаясь. Осунувшиеся плечи Чонгука будто не могут справиться с грузом и он садится рядом с Хосоком. Он смотрит на свои руки в руках старшего и гладит свободной рукой поверх. Хосок укладывает свою голову на его плечи и он закрывает глаза. Чонгук верит старшему.***
— Нет! — Джин шокировано смотрит на Намджуна и ищет поддержку у Чонгука, который прыскает в кулак. — Нет! — Ещё громче повторяет он, но Намджун будто не слышит его, что-то планирует. — Я не полечу на этом гребеном шаре! — Я буду рядом, хён. — улыбаясь говорит Чонгук, но смотрит на Хосока. Сокджин прослеживает за его взглядом и в душе умиляется с покрасневших щек старшего Чона. Но это предательство он запомнит и напомнит, когда придет время. — У нас пару спокойных дней перед выпуском видео, поэтому давай насладимся отдыхом, Сокджин. — улыбаясь и демонстрируя прекрасные ямочки говорит Намджун. — Нет, Намджун! — Сокджин упирается своими глазами напротив и качает головой. — Айщщщ, не полезу я на этот шар! Нет! — он развернувшись идёт к себе. Было глупой идеей выбираться куда-то всем стаффом перед промоушеном Намджуна. Но он не мог отказать Чонгуку, который ничего не говорил, но горящими глазами смотрел на Хосока, который объявлял об этом мероприятии. Любовь любовью, но на летающий шар он все равно не полезет. Ни за что. Стафф весело кричат, указывая на шары которые надували чуть ли не всем составом работники парка развлечений, куда они приехали для отдыха. — Сокджин оппа! Полетели с нами! — Диен весело машет около шара, который почти был готов к полету. Он машет ей в ответ, пока между ними не появляется Намджун: — Сокджин летит со мной, он пообещал. — Диен замирает, а потом смущённо отворачивается от них, прикладывая руки к щекам. — Ты смущаешь ее. — Джин продолжает идти к машине, где решил переждать все это бедствие. Ему будет хорошо и с ракурса земли. — Все готово, господин Ким! — Хорошо. — Джин вздрагивает, потому что не думал, что Намджун все ещё идёт за ним. Сердце делает кульбит, когда земля уходит из под ног и он оказывается на плече младшего, который несёт его прямо к ненавистным надувным шарам. Язык будто онемел и он от шока не может сказать что-то, а потом первый эпизод страха проходит он начинает кричать так, что все присутствующие останавливаются и начинают глазеть на них. Хохот стаффа стоит в ушах, но Джин видит только спину Намджуна, зелёную траву и веселые перевёрнутые лица окружающих. Он сильно жмурится, когда инструктор тянет рычаг на себя и пламя огня с громким характерным звуком пускает горячие волны. Сердце бешено стучит, корзина шатается из стороны в сторону, будто норовит сорваться и упасть вниз. Он бы не хотел, чтобы его останки нашли на дне скал откуда они совершили полет. Думая о том, как будет больно падать и в итоге разбиться его накрывает волной паники. — Я не хочу умирать. — отчаянно шепчет он, закрыв лицо руками. Лёгкий грудной смех Намджуна доносится до его ушей, но ему не до веселья. Ему очень страшно. — Этот шар похож на наши ожидания: летит высоко, иногда качается, иногда опускается ниже, а потом вновь берет свою высоту. Чем выше он поднимается, тем больше колебаний температуры и воздуха, тем холоднее становится, но если позволить себе посмотреть на эти неприятные моменты с другой стороны, можно открыть более приятные стороны. Например, не каждый сможет познать и понять красоту окружающего нас мира именно с той высоты, на котором мы находимся сейчас. Шар на котором сейчас летят Хосок и Чонгук, чуть выше нашего, и они оттуда наблюдают только разноцветный воздухонепроницаемый материал, но никак не нас с тобой. Им открывается широкий горизонт красоты, как и нам с тобой. Но только на разных этапах и уровнях. Так как они находятся выше, им не понять то, что сможешь увидеть ты, и нам не понять, то что видят они. Мы смотрим на одно и тоже, но можем видеть отличающиеся друг от друга моменты. Посмотри, — рука Намджуна сжимает его плечо, — на том холме, ходят люди, наверное, такие же как и мы любители экстрима. Тем, кто летит выше или ниже они не видны из-за высоких деревьев, а мы с тобой их видим отчётливо. В этом и есть отличие людей друг от друга. Они не могут видеть то, что видим мы и наоборот, но ведь это не значит, что это не существует. Как тех же самых людей на холме. Ему приходится приоткрыть свои глаза, чтобы увидеть то о чем говорит Намджун. Необъятный горизонт раскидывает свои красивые дали и Джин неосознанно охает. Яркий контраст между деревьями, скалами, обрывом и морем — заставляет восхититься. Он смотрит на холм, о котором говорил младший и действительно видит несколько человек, которые осторожно шагают друг за другом. Их иногда не видно из-за зелени, но они есть. И это будто самое главное. Резко развернув свою голову к Намджуну, он встречается с его глазами, которые смотрят на него. В них он видит отражение красоты этого горизонта, весь спектр сочных красок, тысячи эмоций и среди них прямо по середине черных зеркал себя. — Красиво... — сказанное слово пропадает над звуком очередного пламени, но Намджун будто прочитал его по губам, улыбается ему. И Сокджин не может не улыбнуться в ответ. У каждого человека свой полет. Он может лететь выше или ниже; он может контролировать высоту, выбирая идеальную для себя и держать эту планку. Он может подняться выше, но должен быть готовым к резким изменениям температуры, силе ветра и давлению. Он может спуститься ниже, при этом изменив пейзаж за бортом. Но в любом из случаев в его руках штурвал его собственного самолёта.