Я тебя не трону

Служанки с вином практически не отходили от высокого стола, где восседали молодые муж и жена. В Пекло все! Долг мужика - как следует надраться на собственной свадьбе. И этот долг он вознамерился исполнить. Но даже вино не могло заставить его забыть, каким взглядом Пташка смотрела на него в септе. "Теперь всю жизнь она будет так на меня смотреть". Он понимал, что она теперь - его. Но у него не должно было быть на нее никаких прав. Размышляя об этом он лишь все сильнее мрачнел с каждым новым бокалом вина. Вокруг пили и ели, веселились и смеялись, какой то певец завел заунывную песню, в которой трудом угадывались "Рейны из Кастамере", но Клиган не обращал на это внимание. Он ни слова не сказал своей леди-жене, но не мог не заметить, что она изо всех сил старается даже краем глаза не смотреть на него. Он не заметил, когда основные блюда сменили десерты. Но в этот момент он ощутил, совершенно внезапно для себя, страх. Сандор знал, что вскоре последует провожание, а потом… А вот что потом, он не знал. Санса боится его, а он кто угодно, но только не насильник детей. Но Ланнистер четко дал понять, что им нужен наследник, рождённый от Сансы. Его или ее, как потенциального наследника Винтерфелла, заберут как заложника воспитанника в Бобровый Утес, дабы сызмальства вбить в голову интересы Ланнистеров, и окончательно превратить Север в крепких вассалов. Сандору не приходилось ранее никогда в жизни испытывать какие-либо чувства относительно приказов своих хозяев. Убивать, угрожать, запугивать по приказу было легко. Он был обычным жестоким убийцей и не питал никаких иллюзий на этот счет. Никакого "всеобщего блага" его меч никому не приносил, он убирал неугодных сначала для этой суки, Серсеи, теперь для ее щенка. Но убивать просто. Взмах меча - и все. Он убивал даже детей, стараясь делать это быстро, так, чтобы не мучить. Но издеваться над детьми, тем более принуждать к близости, он не мог. Он и вошедших в возраст женщин и девушек никогда к этому не принуждал - для этого существуют шлюхи. Он краем глаза наблюдал за Пташкой. Она была бледна и не притронулась ни к еде, ни к вину. Взгляд ее был прикован к ее рукам, что покоились на столе. Рот девушки был напряжен, губы стиснуты. "Да она же сейчас разревется! Хороша же тогда будет свадьба. А эта свора будет перебирать ей кости несколько недель еще и за это". - Выпей вина, - тихо сказал он ей так, чтобы остальные не слышали. - Милорд? - она удивленно оглянулась в его сторону, явно не поняв, что он сказал. Он не стал к ней оборачиваться, чтобы не показать обожженую половину лица. - Вина выпей, Пташка, оно помогает успокоиться. Им, - он почти незаметно кивнул в зал, - совершенно ни к чему видеть твои страдания. Выпей вина, станет чуточку легче. - Хорошо, милорд, - тихо произнесла девочка и выпила кубок практически залпом. - Пей еще, но не так быстро, а то станет плохо. Пей медленно, - сказал он, сам наполняя ее кубок вновь. Санса в ответ лишь кивнула и стала понемногу цедить вино. Сандор молча порадовался, хотя не мог понять подчинилась ли она потому, что приняла его подсказку, или потому, что он теперь ее муж, и она обязана его слушаться. "Ее папаша-Старк должен гореть в Пекле за то, что воспитал дочь столь покорной. Как будто и не северянка вовсе". Но как следует помянуть лорда Эддарда он не успел: его Величество поднялся со своего места. - Я думаю, мы все безмерно рады за молодожёнов! Но еще рано называть их мужем и женой. Пес, мы все желаем вам большого и сильного помета! Провожание! Леди, помогите ему дойти до покоев. Милорды, окажите честь леди Сансе. После этих слов Санса вся будто съежилась и кое-как встала из-за стола. Король возглавил милордов в деле "оказания чести", а вот дамы к нему подойти явно не рвались. "Как бы не так, ублюдок" - подумал Пес. Он не даст ему унизить Пташку еще сильнее. - Прошу вас, Ваше Величество, я сам, - крикнул Пес толпе, подхватил Сансу на плечо, захватил кувшин с вином и не оглядываясь пошел из зала со всей разрешимой приличиями скоростью. Он рассчитывал, что эта выходка ему с рук сойдет. В коридоре он Сансу не отпустил, но она и не сопротивлялась. Её била сильная дрожь. Он понял, что ей страшно. Ему, хоть он никогда и не признался бы в этом, тоже было страшно. Все время, что было у него до свадьбы после событий в богороще, он не мог понять, почему его так задело то, что этот дурак пытался поцеловать девчонку. Он думал, какое ему дело? Однако, выбросить из головы эту сцену и ту злость, что она вызвала в нем, не мог. Он не мог теперь дать себе ответа на вопрос: зачем он ей помогал, пусть и на свой грубый лад? Раньше он полагал, что она всего лишь глупая девочка, которая не знает в каком мире она живёт. И его бесили ее щебетания о рыцарях. И именно по этой причине, чтобы открыть ей глаза, он рассказал ей историю своего увечья. "Он не настоящий рыцарь" - так она тогда сказала о его брате. А нет, Птичка, он то самый настоящий рыцарь, именно такой, какие они есть - жадный до золота и почестей, ставящий себя выше других только потому, что его помазали. Вот такие они, рыцари. И он сам теперь такой - в рыцари его посвятили тайно и тоже из-за Пташки. Ради нее он стерпел. Стерпел потому, как она заслуживала лучшего, чем какой-то наемник. И помогал, возможно, тоже потому, что она заслуживала лучшего. По крайней мере эта причина не хуже других. Сандор не мог и не хотел найти определение к тому чувству заботы, которое он постепенно начал испытывать к ней после турнира. И даже теперь, когда она стала его женой, он не хочет искать этому названия. "Теперь, хоть как-то, я смогу оградить тебя от игрищ этого мерзавца-короля и его мамаши" Он опустил девушку на пол лишь у дверей покоев. Впустил ее внутрь, вошел сам и закрыл дверь. В засов он вставил собственный меч, чтобы никто не смог помешать… Чему-либо. И вот они остались одни. Он не смел повернуться к ней лицом, он был уверен, что там будет отвращение и ужас. Санса хранила молчание. Он понимал, что не может таращиться на дверь всю гребаную брачную ночь. Это даже его жена заметит. Надо было что-то делать. "Надо бы выпить". То, что он выпил за всю собственную свадьбу, как будто не имело эффекта, и он чувствовал себя трезвым. Поэтому он все-таки обернулся и пошёл вглубь комнаты. Санса шарахнулась от него в сторону, но пошёл он не к ней. В углу комнаты стоял столик с вином и закусками. И кубки там были. Пес налил вина себе и, немного подумав, налил во второй кубок, который молча протянул в ее сторону. Санса также молча взяла его в свои маленькие ручки, но пить не стала. Сандор опустился в стоящее рядом кресло. Его жена осталась стоять на месте с кубком в руках. - Мне… Мне раздеться, м...милорд? - дрожа и запинаясь задала вопрос Санса. - Присядь и выпей со мной, - проскрежетал он, махнув рукой на второе кресло. Санса села. Он молча допил вино и налил еще. Санса все так же сидела, держа кубок в руках. Она раздражала его своей покорностью. - Кажется, мы пьем вместе. Не только один лишь я, - сказал он, указав ей на кубок. Она лишь молча сделала глоток. Пес вздохнул, - и что мне с тобой делать, Пташка? - Согл… Согласно традиции супруги должны… Закрепить брак, м… милорд, - она запиналась, даже отчеканенные септой слова ей давались нелегко. - И что, ты предлагаешь мне повалить тебя на кровать и взять? - он рассмеялся, обожженная часть его лица задергалась, девушка опустила глаза в пол. - Я ваша леди-жена и мой долг… - Да клал я на этот долг! - вспылил Клиган. От крика Санса вся съежилась в кресле, - прекрати щебетать и скажи честно: хочешь ли ты этого? Я никогда не лгал тебе, поэтому отвечай честно! "Как будто я сам не знаю ответа". Санса молчала. Он догадывался, что она боится, что ее ответ ему не понравится, и разозлится. Но он ждал. Если им суждено быть супругами в этом клятом городе или вне его, если нужно выстраивать какие-то либо, хоть какие-то, отношения - пусть они будут честными. - Нет, милорд, не хочу, - судорожно вздохнув наконец-то ответила девушка. Пес лишь осушил второй кубок. Он и не ждал иного ответа. Приказ есть приказ, но насильником он становиться не хотел. Он хотел защитить ее, раз она стала его, но защищать от самого себя очень трудно. Меньше всего он хотел стать еще одним ее ночным кошмаром. А, если он выполнит приказ, - точно станет. Кувшин, что он принес с собой, иссяк, и он потянулся к тому, что был на столе. Краем глаза заметил, что за закуски им предложили: сыр и фрукты. К снеди прилагался нож. Идея тут же загорелась в его голове ярким светом. Это рискованно. Если кто-то прознает - им придется худо. Но на какое-то время это может помочь. - Допивай и раздевайся, - рявкнул он на супругу, та не шелохнулась, - Раздевайся, живо! - на этот раз он намеренно повысил голос. Санса допила вино, встала и отошла в сторону. Она была бледна и снова начала дрожать. Он смотрел, как она пытается расшнуровать на спине платье. У нее не получалось. Он понял, что будет странно - с его репутацией оставить платье целым. Поэтому он отставил вино и встал, в два шага приблизился к ней и порвал шнуровку. Она вздрогнула, но не проронила ни звука. "Скверно". Ему придётся опять, в очередной гребаный раз, напугать ее. Ему нужно, чтобы она кричала. Платье уже лежало на полу. Он развернул девушку к себе и резко и требовательно поцеловал. Она не пыталась вырваться, но и не отвечала. Он стал трогать ее по плечам, груди, спине. Она стояла, не пытаясь вырваться. На своей щеке он ощутил теплую жидкость и слегка отстранился. Девушка плакала. Он зарычал и схватил ее, чтобы бросить в кровать. Он навис над ней и продолжил целовать, но не только губы. Он пытался целовать ее шею и плечи, обходя стороной грудь. Ему раньше не доводилось так целовать женщин, со шлюхами это не нужно. Девушка не сопротивлялась, но все ещё молчала. “Высоко же она ценит свой долг”. Он порвал на ней рубашку. Кожа была бела, как снег у стен Винтерфелла. На ощупь нежная как бархат. Он взял одну грудь в свою руку, нежно настолько, насколько мог. Грудь, ещё маленькая и девичья, идеально поместилась в его ладони. Сосок затвердел, и он почувствовал, что твердеть начало кое-что ещё. “Если так пойдет дальше, я не смогу остановиться” - подумал он и заглянул Сансе в лицо. Она была вся в слезах, губы застыли в немом вопле ужаса, в глазах плескалось море отчаяния. Она боялась его и не смогла вынести его вида. Пес стал противен сам себе. Он чуть было не испортил нечто чистое и прекрасное своими грязными лапищами. Он резко слез с нее и пошел к столу. Однозначно, ему нужно было выпить ещё. Он залпом осушил кубок и наполнил ещё. Вино во втором кувшине тоже кончалось. “Вот жмоты”, - отстраненно подумал Сандор. Он взял нож для фруктов и пошел обратно к кровати. Присев на край он взглянул на свою жену. Она молчала, глядя куда-то в балдахин. Пес вздохнул. - Кричи. Она перевела взгляд на него, а потом на нож. В глазах блеснул страх. - Кричи! - рявкнул он погромче. Она вскрикнула. - Разве так кричат, Пташка? Кричи, как кричала там, во время бунта. Кричи так, будто тебе больно! Кричи давай. Она закричала пронзительнее и громче. Он заставлял ее кричать ещё и ещё. - Хватит, Пташка. Ты все сделала верно. А теперь повернись спиной ко мне. Она замолчала и непонимающе уставилась на него. “Неужто решила, что я хочу ее зарезать”. Пес усмехнулся этой мысли. Но решил не растрачивать время, и решимость. Он взял нож и сделал разрез на своем плече. Нож был тупой, как голова Его Величества, поэтому пришлось нажать сильнее. Санса уставилась на него как на идиота. “Ну да, я идиот и есть. Если кто-то узнает - будет плохо”. Он склонился порезом над серединой кровати и подождал, когда натечет достаточно, чтобы в его маленькую ложь поверили утром, после прижал рану ладонью. - Повернись. Испачкать надо не только простынь. Санса, кажется, поняла его план и немного успокоилась. Она кивнула и повернулась, чтобы позволить ему испачкать ее ночную рубашку в нужном месте. Она стойко перенесла данное действие. Пес взял какую-то тряпку из своего сундука, который тоже оказался здесь и затянул рану. “Надо не забыть сжечь”. - Никому не говори об этом, девочка. Если нам поверят - на какое-то время тебя оставят в покое, - тихо проскрежетал он. Он вдруг понял, что очень сильно устал за этот день. - Почему вы это сделали, милорд? - тихо спросила Санса. - А было бы лучше как положено? - хохотнув, спросил он. Санса резко закачала головой в ответ. - Я может быть и убийца, но не насильник. И я не трону тебя до тех пор, пока это возможно, или пока ты сама не хочешь. И кончай меня милордить, зови меня Псом. - Если позволите, я бы предпочла звать своего лорда-мужа по имени, - ответила она, он очень удивился такой дерзости, после того, как он напугал ее чуть ли не до смерти. - Да как хочешь. А сейчас спи, Пташка, - сказал он стаскивая с себя одежду, чтобы улечься рядом. Кровь и крики были, будет странно, если он будет спать в другом месте. Он лежал и слушал как дышит его жена, сначала рвано, как будто она плакала, а потом ровно и мерно. “Пусть удастся моя маленькая ложь”, - последнее о чем он подумал, наконец-то проваливаясь в сон.