Illusion

      Ëнджуну было нехорошо. Хотя это ещё мягко сказано. Голова раскалывалась так, словно по ней проехался асфальтоукладчик. Сильно било в виски и глаза, давило на затылок. Казалось, что он не заснул под деревом, а попал в аварию и теперь находится на грани жизни и смерти, рискуя в любую секунду упасть по ту сторону, прямиком в преисподнюю. Такой расклад его совершенно не устраивал. Он прожил слишком мало, увидел недостаточно, да и не добился того, о чём так долго грезил — свободы. Всего было слишком мало, а дышать и ходить по земле он любил, даже очень. Поэтому собрав остатки своих сил, он дал команду своему непослушному ватному телу, чтобы оно сдвинулось наконец с места.       Палец его руки дернулся, однако, на удивление, вместо холода и недавно выпавшего снега, он почувствовал уж совсем невозможное — длинный мягкий мех, ворсинки которого щекотали подушечки. Стоп, мех?       Превозмогая боль, Ëнджун таки открыл глаза, оказываясь в тёплом, залитом приятным светом керосиновой лампы, помещении. Комната не выглядела больничной палатой, да она вообще не походила на ни одну комнату в современных корейских домах. Ни тебе бетонных светлых стен, ни намека на цивилизацию и электричество, лишь толстый бревенчатый фасад, да деревянная мебель, словно вырезанная вручную.       Он действительно лежал на меху, точнее на шкуре неизвестного животного, потому что навряд ли в мире существует какой-нибудь гибрид с ярко-лиловым мехом и костяными гребнями на спине. Возможно странные жители этого не менее странного дома так показывают свой «фэшн», в чём Чхве, конечно, очень сомневался.       Однако нет. Главный вопрос оставался подвешенным в воздухе и парень честно, чертовски сильно, хотел узнать на него ответ, поскольку в голову начали пробираться всякие пугающие предположения. Где он, чёрт возьми? Как он сюда попал из заснеженного сквера? Почему, судя по окну без стекла, на улице чуть ли не июль месяц? И какого чёрта вообще происходит? — Отморозил? — спросил Ëнджун сам у себя про свои мозги, поражаясь как хрипло и надрывно прозвучал его голос.       Он хотел для достоверности во всем происходящем ущипнуть себя, как многие советовали, но даже поднять кисть для него было целым испытанием, не то, что совершить такой подвиг. — Вот ведь…       Чхве откинул голову и попытался отвлечься от страшных мыслей о похищениях, маньяках, накачки наркотиками и рабстве.       Так, он Чхве Ëнджун, учится в последнем классе старшей школы, ему восемнадцать лет и он, дурак такой, решил поддаться чувствам и зайти в злосчастный сквер. Окей, здесь вроде всё нормально. А дальше? Он сел под деревом, заснул и… — Чёрт, всё-таки похищение и рабство, — заключил он, закусывая губу и зажмуриваясь.       В этот момент он понял, что голова его невероятно сильно чешется и он, набравшись смелости и собрав остатки сил, поднял руку, чтобы избавиться от неприятного зуда. Но вместо волос пальцы наткнулись на морщинистую структуру, смахивающую на дерево. Чхве отдернул руку, не до конца осознавая ситуацию и вновь вернулся к голове, обхватывая широкое основание чего-то. — Какого…       Он постарался оторвать от себя это нечто, однако стоило ему потянуть предмет в сторону, как его голова потянулась за ним и в дополнение появилась легкая боль, отдающаяся в шею. Создавалось ощущение, что он с этим был связан, словно это была его часть. Но Ëнджун же не совсем больной, чтобы не помнить у себя на теле лишних отростков, особенно таких больших и чешущихся. Нет, определенно не больной.       Он попытался, насколько позволяли руки, ощупать предмет и в итоге пришёл к неутешительным выводам. Во-первых, отростка было два, во-вторых, он конечно не зоолог, но подобное вроде называют рогами, в-третьих… Он точно спит, без сомнений. Потому что откуда бы взяться рогам?       Джун бросил попытки оторвать от себя свою же часть и просто уставился в потолок. Вопросов меньше не стало. Даже наоборот. Но в одном он хотя бы согласился с собой — это сон. Странный, пугающий, но сон.       Было намного проще так думать, потому что он боялся в попытках докопаться до правды, потерять разум, а это казалось ему в разы страшнее смерти. — Хотел сон, получи сон, — заключил он, прикрывая глаза.       Может тут так всё работает. Если он заснёт во сне — проснётся в реальности, вернётся домой, извиниться перед родителями за долгое опоздание. После зарядит телефон и справедливо получит порцию недовольства от своих перепуганных друзей. Да, так всё и будет.       За окном, слышалось пение вечерних птиц, шелест трав и журчание воды совсем рядом. Не оставалось сомнений, что воспалённый мозг подкинул Чхве самый желанный из образов — лесной, в котором он непременно хотел оказаться, сбежав и скрывшись. Вот ведь мозг вытворяет!       Над ухом послышалось шебуршание и звуки коготков по дереву, словно кто-то, явно животное, подошел совсем вплотную к импровизированной кровати. В щёку парня уткнулась что-то шершавое и мокрое, полностью сбивая боевой настрой на возвращение домой. Ëнджун открыл глаза.       А лучше бы этого не делал. Потому что буквально в паре сантиметров от его лица находилась мохнатая и очень любопытная мордочка медвежонка. Медвежонка!       Даже при желании закричать, Чхве не смог бы этого сделать, хотя очень хотелось. Животное не думало отступать назад, мыча что-то на своем языке, то ли обращаясь к Ëнджуну, то ли разговаривая само с собой. Для него это не было так важно. Перед его глазами мелькали хоть и маленькие, но клыки и единственной надеждой оставалось то, что медвежонок не потерялся, а рядом не ходит его большая и более злобная мама, в случае чего защищающая своё чадо. А ещё он надеялся, что сон не будет развиваться в сторону ужасов. Слишком реалистичным он был, а чувствовать на себе медвежью злость он не горел желанием.       Дверь комнаты скрипнула и широко открылась, впуская внутрь ещё больше света от фонаря и привлекая к себе всё внимание парня. «Неужели мама пожаловала?» — мысленно подумал Джун, желая ошибиться. И видимо в этом мире его кто-то да услышал. Поскольку вместо мохнатой туши в помещение зашел худой и высокий человек, держащий фонарь в одной руке и при обнимающий внушительных размеров корзину, заполненную до верху продуктами, другой. От яркого света у Чхве не получалось разглядеть лицо незнакомца, однако он без сомнений заметил знакомую голубизну в волосах. — Чего ты кричал, Бо? — голос человека оказался приятным баритоном, умиротворяющим, и, несмотря на всю ситуацию, убаюкивающим. — Мы так перепугались, подходя к дому. — Он очнулся, хозяин, стал дергать свои рога и говорил что-то странное. — Да, очнулся?       Свет приглушили и теперь Ëнджун полностью уверовал в нереальность всего происходящего. Потому что на него смотрели знакомые и такие любимые глаза голубого цвета. Ошибки быть не могло. Чхве так часто и так долго залипал на картинки с этим персонажем, что мог узнать его по любой, самой мельчайшей детали. Это был Субин, тот эльф из треклятой игры, по вине которого он в глазах окружающих смахивает на ненормального. Тот эльф, с которым встреча была невозможной, но до боли желанной.       Не верилось, что он стоял перед ним, всего в нескольких метрах, живой, совершенно реальный. Хотя нет, это же сон, иллюзия, созданная нейронами. Но вот он подошел совсем близко, вот он опустился рядом, вот его лицо, прекрасное, запыхавшиеся, внимательно изучает его, Ëнджуна, черты, задумчиво, медленно опуская взгляд к его губам. И всё это так интимно, что парень нервно сглотнул, неосознанно отодвигаясь. Эльф словно вышел из транса. — Привет, прости, не хотел тебя пугать, но ты провалялся несколько дней в отключке. Я должен был проверить, — его голос Чхве слушал бы вечно, поставил бы на будильник, засыпал бы под него. — Как себя чувствуешь? Что-нибудь болит? — «Сердце», — хотел ответить он, но сдержался. — Только голова и тело саднит, — хрипло сказал уже в слух, ни на секунду не отрываясь от рассматривания Субина.       Тот облегченно выдохнул. — Ну, это совершенно нормально для твоего организма. Пережить такое… Ты помнишь что-нибудь? Как тебя зовут? — Ë-ёнджун. Чхве Ëнджун, — от вопроса он почувствовал как его щеки заливает непрошеная краска. — Ëнджун значит. Красивое имя, — эльф улыбнулся, а у парня в груди словно фейерверки взорвались. — Получается мы в каком-то роде однофамильцы. Будем знакомы. Моё имя Чхве Субин, но ты его уже знаешь.       Откуда он… — Ты говорил во сне. Звал меня. Я догадываюсь где ты мог услышать имя, но мне интересно узнать твою версию.       Какой стыд. Ëнджун действительно звал его? Интересно, в жизни ночью он тоже выкидывает подобные фокусы? Тогда бедные его родители и друзья, с которыми он проводит ночевки. — Я, — стоит ли ему говорить своему подсознанию, что оно просто подсознание? Зная фильм «Начало» — не лучшая идея. — Я слышал о тебе от одного знакомого. Да, он известный… — Целитель? — подсказал Субин и Ëнджун активно закивал в знак согласия. — Именно это. Он говорил, что ты хорош во многих вещах. — Это так лестно, — эльф улыбнулся ещё шире. — Я знаю его? — Не думаю, — Чхве отвел взгляд. Врать он не любил, да и не умел, а тут приходилось скрывать правду не от кого-нибудь, а от любимого персонажа. — Он мало с кем вообще общается. — Вот как.       Субин придвинул к себе поближе корзинку, которую он принёс с собой. Еда, лежавшая сверху незаметно для всех уже была перенесена на дубовый стол, стоявший в отдалении, а остатки растаскивали звери, юркнувшие в открытую дверь вслед за хозяином дома. Ëнджун не переставал удивляться. По действиям медвежонка, разбудившего его, белки, проворно бегающей по полкам и пингвина (на этом моменте он совершенно запутался в происходящем), создавалось впечатление, что звери обладали, не совсем человеческими, но разумными повадками. А так же казалось, что между ними и эльфом есть связь. Взять тот странный первый диалог. Кроме мычания Чхве от зверя ничего не разобрал, но Субин явно понимал каждый звук и отвечал ему. Магия? Во сне всё возможно.       Пока он думал над странностями своего сознания, Субин успел достать несколько лоскутов лёгкой ткани, склянку с какой-то прозрачной жидкостью и плошку, в которой были мелко порублены травы. Пахло от неё просто невероятно. Не стандартными больничными лекарствами, какие он привык глотать в детстве, когда часто болел, а чем-то домашним и пряным, полностью органическим.       Эльф подозвал к себе медвежонка, на спине которого удобно устроился пингвин. Лесной зверь, пошатываясь, тащил в зубах чугунный чайник, от которого исходил густой пар. Дымил он так сильно, что пингвин крякнул и кубарем скатился вниз, когда по неосторожности сунул голову под поток.       Кипяток вылился в чашку и травы словно расцвели, запах приобрел большие краски. Субин помешал этот отвар и всучил в руки Чхве с напутствием пить маленькими глотками и не обжечься. На вкус всё было ещё лучше. — Это от чего? — в перерыве поинтересовался Джун. — Много от чего. Обычно я даю такой отвар более слабым существам. Не знаю, подействует ли он вообще на тебя или нет. Ты вроде как Мяндаш, но с вашим видом мне не доводилось работать. Тут я не могу быть уверен. — Думаю сработает, — Ëнджун конечно не знал, но он не хотел расстраивать эльфа своим состоянием, особенно когда тот так старается о нём позаботиться. — Вот увидишь, через час уже скакать буду!       Субин рассмеялся. Спокойно, но ярко и завораживающе. Чхве не мог не залюбоваться открывшейся картиной. Так хотелось коснуться, хоть обнять настолько близкого и вместе с тем настолько далекого эльфа. — Очень на это надеюсь, — плошка опустела, и он отставил её в сторону. — А теперь раны. Прости, пока ты спал, я осмотрел тебя на наличие повреждений. Ничего не нашел, так что обработки царапин должно хватить. — Спасибо. Ты так добр. Почему? — Потому что тебе нужна помощь.       И этого ответа хватило, чтобы сердце Ëнджуна совершило прыжок веры. Он не заметил, как эльф методично смочил кусочек ткани в спирте, судя по запаху, не заметил, как он поднес эту ткань к его лицу, не заметил даже как неприятно защипало кожу у виска. Ничего из этого. Потому что всё его внимание было заключено в голубых глазах и улыбке, не покидающей лицо этого парня. Он словно светился изнутри, излучал гору неугасаемого позитива, но не навязчивого и кричащего, а тёплого, согревающего.       Именно таким и представлял его Джун. Не по-человечески добрым и отзывчивым, нежным и заботливым. И именно таким он и оказался. Субин знал Чхве всего несколько дней, Ëнджун же, казалось, знает его уже вечность. Да, он не владеет банальной информацией о его родословной или группе крови, но по чувствам, по ощущениям он словно стал с ним единым целым там, в реальной жизни. Звучит невероятно глупо, но юное мальчишеское сердце не способно думать иначе. Влюблённый дурак в Чхве не позволит просто. — Спасибо…       Прозвучало тихо, но Субин услышал. Он был так близко, что, если бы захотел, смог бы разобрать мысли, роившиеся в голове парня. Неизвестно, понравились бы они ему или нет. Ëнджун надеялся на положительный ответ.       Мимо прошмыгнуло пятно, оказавшееся белкой, которая очень недобро уставилась на незваного гостя. — Он ещё не проткнул тебя рогом? — Тэ бросил часть скорлупки от только что очищенного ореха прямо на шкуру под Чхве, из вредности, показывая свой отношения к этому сборищу. — Ты смотри как смотрит, словно съесть тебя собирается. С потрохами. Ну точно, как голодный оборотень. Рога поди точит, подгадывает момент для удара. А потом раскромсает тебя и сожрёт. — Тэхён прекрати, он не желает мне зла. — Тэхён?! — Ëнджун вмиг встрепенулся, услышав имя друга. — А, совсем забыл, вы же ещё не знакомы! — Субин засуетился, подзывая к себе помощников. — Это мой основной фамильяр, Тэхён. Там Бомгю и Кай. Кай не местный, его нашли в Южной части полюса… — Погоди-погоди, — Чхве замахал руками, останавливая начавшуюся очень долгую тираду эльфа о всех тонкостях его питомцев. — Но ты говоришь о моих друзьях. Кан Тэхёне, Чхве Бомгю и Хюнин Кае!       Субин в недоумении уставился на оленя. — Ему точно рога на мозги давят, — заговорщицки шепнула белка на ухо Субину. — Говорю, он оборотень. У них часто галлюцинации от вируса. А потом начнется стадия «безумия» и нам всем несдобровать. Давай по тихому его выгоним из дома. Или отравим. — Тэ, нет!       Эльф отмахнулся от фамильяра и нервно покрутил в руках ткань. — Не совсем понимаю о чём ты говоришь, но я верно назвал имена своих помощников. Если я тебя обидел, то прости. — Нет-нет, что ты! Это я так, ляпнул не подумав. Сейчас голова просто сильно раскалывается и я спросонья ещё и соображаю плохо. — А я о чём. Всё, уехала его кукуха.       Субин шикнул на Тэ, а Ëнджун готов был ударить себя, да как можно сильнее. Сам же решил, что сон есть сон и, как говориться, лезть в этот монастырь со своим уставом он не должен. Однако открытие с именами его неприятно поразило, а ещё убедило, что рассказывать друзьям об этом сне он не будет. Они его неправильно поймут, а может и вовсе на него обидятся. — Думаю, тебе стоит ещё немного отдохнуть. На, прими это, — эльф протянул ему еще одну чашку, но уже со светло-медовой жидкостью, пахнущей как ириска. — Оно поможет тебе спокойно уснуть. — И мы вынесем его тело из дома?       Субин проигнорировал выпад белки и придержал чашку, пока Чхве не выпил всё до последней капли. После он осторожно уложил его обратно на шкуру, подложив под голову сверток из своего плаща. — Пусть тебя снятся хорошие сны, — он пригасил свет лампы и улыбнулся, искренне желая, чтобы хоть во сне паренёк смог отдохнуть. — И тебе пусть снятся степи и обширные всепоглощающие леса, — напоследок и Ëнджун послал ему свою широкую улыбку.       Эльф вышел из комнаты, выгоняя из неё и весь свои зверинец, тихо прикрывая дверь, боясь спугнуть накатившее ощущение безмятежности. — Он, — Кай подёргал хозяина за штанину, обращая на себя внимание. — Он пожелал тебе снов. Субин погладил птицу по голове и поднял на руки, устраивая его на сгибе локтя, как маленького ребенка, бережно покачивая. — Да, пожелал. Странно, не правда ли? И странным были не столько слова, брошенные оленёнком, сколько сам факт того, что тот не знал об известной особенности эльфов. Они не спят.