Illusion

      Новый день Субин начинал с окончания своей медитации, которая не являлась заменой сна в жизни эльфа, но помогала собраться с мыслями и принять некоторые решения. Он не столько отдыхал в этот момент телом, сколько разумом, отдавая себя на попечение потокам времени и жизни, захватывающим его целиком.       Когда он приоткрывал глаза, перед ним всегда стояла тарелка с сочными корешками и зеленью, заботливо оставленная фамильярами. Он с удовольствием всё съедал, причмокивая и хрумкая морковкой с редькой. Привычные в нашем мире, телевизор и телефон, ему заменяло светлое небо над головой и кромка леса, в котором с самого утра кипела жизнь всевозможных созданий. Вот, стайка фей вылетела с крохотными вёдрами, торопятся собрать мёд неподалёку от речки, куда совсем недавно перебралось семейство очень важных пчёл, а вот у пруда силится поймать себе на завтрак рыбки медлительный каппа, проверяя на прочность отстроенный бобрами мостик. Для Субина бытовая жизнь его названых соседей была в разы интереснее прогулки в город. Не потому, что он сплетник, подглядывающий за другими (не подумайте, ему то и рассказывать секреты некому), а потому, что это живые существа, прочно связанные с окружающим его миром. Если у них всё будет плохо, то и эльфу придётся туго. Ведь как он и говорил, лес — большой слаженный организм и он с давних пор его неотъемлемая часть.       После небольшого завтрака и минутки задумчивости, он легко поднимался и, напевая заедающую песенку на эльфийском, отправлялся за своей любимой корзинкой, чтобы впоследствии собрать в неё растений для новых препаратов и снадобий. В период цветения, как сейчас, грех не набрать побольше всякой всячины, чтобы на грядущие холода засушить и оставить впрок для будущих посетителей. Ничего никогда не бывает лишним, а если что и останется — так всё съедобное, пойдет в похлёбку или на корм местной живности.       Уже подходя к дому, Субин заметил, как на пороге, накинув на плечи плед песочного цвета, сидит его новый знакомый оленёнок, задумчиво перебирающий пальцами бардовые вставки на ткани. Он грустно смотрел перед собой, словно размышляя на не слишком приятные темы и от этого Чхве стало не по себе. Он надеялся, что его вины в состоянии Ëнджуна не было. Да и с чего бы ей быть? Но страх, что он мог случайно словом или действием ранить этого забавного гостя, давящим камнем осел внутри.       Эльф осторожно подошёл ближе, присаживаясь рядом и внимательно рассматривая острые черты лица Джуна, ровно до того момента, пока тот не обернулся на него. — Я не заметил, как ты появился, — попытался улыбнуться оленёнок, но вышло чересчур натянуто и не искренне. Неприятное чувство усилилось. — Что-то случилось? — Чхве покачал головой. — Ага, как же, выглядишь так, словно Ёрмунганда увидел. — Ë…кого?       Так. Субин выдохнул, развернувшись в Ëнджуну лицом и нацепил милую располагающую улыбочку. — Морской змей это. Такой длинный, что опоясывает всю землю и кусает свой же хвост. Но это не так важно, — он чуть наклонил голову и приблизился к лицу Ёнджуна, чтобы без проблем уловить проскальзывающие эмоции из-под серебристых прядок. — К тебе возвращается память?       Джун вздрогнул. Говоря начистоту, он не прочь бы эту память потерять, забыть как страшный сон и в действительности очнуться в этом чудаковатом мире с белым листом вместо сотен сомнений. Потому что на данный момент он запутался. Возможно даже в том, кто он есть. Мысли эти появились утром, когда вместо холода и корней он вновь почувствовал тепло и рога, которые неприятно упёрлись в стену хижины. А потом пришел страх. Сковывающий промозглый страх, который заполонил всё вокруг, просочился ниточкой сомнений и засел, как самая навязчивая идея. Он не понимал. По его плану, заснув вечером в собственном сне, он должен был проснуться в сквере, отряхнуться от снега, может пару раз чихнуть, обругать себя, и спокойно пойти домой, где бы он смог несколько часов подряд проболтать с друзьями по телефону.       Чхве проснулся, это да, но далеко не в сквере.       Как снежный ком на него накатила паника, которая и сейчас осталась в нем мелкой дрожью. Он чувствовал себя запертым в собственном сознании и хоть мозг и кричал о правильности и реальности происходящего, он не верил. Малейший намек на это он отрицал, ставил крест на принятии ситуации. Ему казалось, что в противном случае он сойдет с ума. Он просто не знал, что ему делать и как быть дальше, ведь инструкцию в таких случаях жизнь не выдает.       Однако для себя он точно решил не говорить об этом Субину. Нет уж, ведя такие разговоры с подсознанием, Ёнджун и вправду чокнется, а даже если всё происходящее — не плод его больного воображения, то эльф просто не поверит ему, опять же, сочтет за больного.       Он посмотрел в голубые глаза, которые за эти минуты оказались чересчур близко, но даже не отпрянул, вглядываясь и надеясь в них разглядеть все ответы на вопросы. Субин не прерывал его размышления, не вмешивался во внутреннюю борьбу, лишь спокойно наблюдал со стороны. И когда он поймал взгляд запуганного оленёнка, словно почувствовал его состояние, понял, что спрашивать лучше не стоит и улыбнулся, чуть сжав холодную ладонь Джуна. — Хочешь посмотреть на Абаасов?       Спонтанный вопрос, как по волшебству перенаправил поток мыслей Чхве в другое русло. Пара удивленных взмахов ресницами и Субин тихонько прыснул. Он не сомневался, что его чудной друг не знаком и с этими представителями лесного сообщества. — Отвечая на твой немой вопрос, это каменные гиганты. Ну, — он взмахнул рукой, поправляя себя. — Почти гиганты. В общем поймешь, когда увидишь их. Так что, хочешь?       Ёнджун открыл было рот, даже сформировал слова в предложение, как его бодро оторвали с насиженных досок и плотнее укутали в плед, будто он дитё какое-то. — Знаешь, ко всему прочему, ходить полезно для восстановительных процессов, это я тебе как целитель говорю. Уж поверь мне, нет в этой жизни ничего лучше лесного ветерка и чувства неминуемой гибели. — Гибели? — Тебе понравиться. — Погоди секундочку. Я очень сомневаюсь…       Но Субин его уже не слышал, он резко дернул ничего не понимающего Ёнджуна за руку и потащил его по тропинке из гравия в сторону леса, бубня себе под нос ободряющие слова для Чхве, которые тот, конечно же, не разбирал. Сзади его под ноги подталкивал плюшевый зверь, которого эльф тем днём назвал Бомгю, а сверху то и дело падала всякая мелочёвка — орех или сучок, сбитый хвостом очень ревнивого зверька. Про местоположение пингвинёнка оставалось только догадываться.       И такая процессия напрочь сбила Джуна с единственно верного вывода, от которого зависела его жизнь. Он никогда особо не мог сосредотачиваться на чем-то, а тут, считай, добавился отвлекающий манёвр в роли мягкой и нежной ладони с мелкими царапинками, в которой так очаровательно смотрелась его собственная рука. Добавь сюда романтическую музыку и эффекты — готовая сцена из дорамы. И от этих мыслей Ёнджун расплылся в смущенной улыбке, ненавязчиво сплетая пальцы в замок.       Черти что творилось в его голове. Если бы сейчас он дал покопаться в себе какому-нибудь отменному психотерапевту, тот может и расставил у него всё по полочкам и рассортировал, выводя в своей тетради очередной диагноз, однако, в представившейся сейчас реальности, найти таких людей в средневековом антураже не представлялось возможным. Поэтому впервые за очень долгое время, в течении которого они с друзьями высмеивали подобные профессии, Чхве по-настоящему зауважал таких людей и их работу. Ему бы в правду не помешал хороший разговор с понимающим человеком.       Казалось бы вот, перед тобой идеальный вариант, который улыбается так нежно, касается так трепетно и готов помочь, отдавая всего себя. А потом Джун начинает думать и эти думы ведут его в бездонную пропасть.       Может оно и к лучшему, что пока он всерьез не взялся за проблему, может и хорошо, что сейчас он почти бежит, путаясь ногах и цепляясь за кустарники, мечтая лишь, чтобы Субин не выпускал его руки. Но часть разума понимает, что что-то делать придется и когда веселье закончится и этот мир обрушится на него — он будет вынужден бороться с самим собой.

**

за несколько месяцев до

— Ты же не спишь.       На дворе была уже поздняя ночь, когда Тэхёну надоело наблюдать за лежащим перед ним и всё время крутящимся Ёнджуном и он просто не выдержал, развернув друга к себе и посмотрев краснющими глазами так, что Чхве почувствовал и стыд и раскаяние и захотел зарыться в легкое одеяло поглубже, прячась от страшного тонсена. — Тебе показалось. — Чхве… — угрожающе повысил тон Кан и тут же обернулся на свернувшегося калачиком Бомгю, который мирно досматривал уже шестой сон, периодически пиная пятками своих соседей. Чуть понизив голос, он продолжил. — Не заставляй меня как в старые добрые времена клещами вытаскивать из тебя информацию. — Вот и не надо её вытаскивать, Тэ.       Кан чуть не поперхнулся возмущением. — Да у тебя на лице написано, как ты жаждешь что-то рассказать и всем своим видом страдаешь от этого! — Тссс… — Не тсыкай мне! — Да тише, Тэхён-и…       Ёнджун заелозил по матрасу, от неловкости утаскивая на себя одеяло и отодвигаясь от очень недовольного друга, как от бомбы замедленного действия. К слову, механизм уже был запущен и в случае медленного и неправильного ответа от Чхве, грозил подорвать всех присутствующих в комнате, включая мирных жителей, спавших неподалёку. — Ладно, давай только не здесь. Ребят разбудим. — Уж точно разбудим, если ты продолжишь вести себя, как младшеклассница, — пробурчал Кан и они вместе аккуратно выбрались из клубка пледов и простыней, на цыпочках пробираясь к спасительному выходу из спальни.       Идея собраться всем вместе у Тэхёна, как обычно, завалиться толпой, громко поприветствовав его родителей и укрыться в комнате, развалившись с чипсами и фильмами, не казалась такой уж безнадежной для повышения настроения Чхве Ёнджуна. Его друзья не дураки. Да, порой они не способны сопереживать ему так, как он этого хотел бы, но они всегда видели, когда товарищу действительно нужно было отвлечься. Чхве он ведь такой, может легко загнать себя, создать проблему из воздуха и вариться в ней, пока не превратится в слизня, ляпая всё и всех своими соплями. Хорошо, что случалось это крайне редко, но делать что-то с перепадами его настроения надо было сразу. Поэтому они и решили устроить чисто мужицкий вечер с просмотром мелодрам. Не получилось.       Уже после первого фильма Джун совсем расклеился и вовсю наматывал сопли на кулак. Первым это заметил Кан и как истинный друг, остальным решил не говорить, переводя их внимание на совершенно бесполезные вещи. Решил выждать нужный момент, который представился тогда, когда сил и нервов терпеть это просто не было.       На кухне Тэхён включил неяркую настольную лампу. С наличием света стали еще более заметны заплаканные глаза Ёнджуна и появляющиеся круги под глазами. — Садись, давай, горе луковое.       Он тихо вздохнул и потянулся за чайником, наливая в него воду и ставя на конфорку. Чай, как ничто в этом мире обладал поистине волшебными свойствами успокаивать и придавать сил. Как раз для таких случаев.       Разливая смесь ягод малины, имбиря и листового чая, Кан заметил, как морщинки на лице друга разгладились и он уже спокойно притянул к себе кружку, делая небольшой глоток вкусного напитка. Тэ не брался точно установить, что такое происходило с Чхве, но, несмотря на вселенскую усталость и желание пойти скорее обратно спать, возможно используя Бомгю в качестве обнимательной подушки, он надеялся, что способен помочь. Хоть чуть-чуть. Ему просто совесть не позволяла оставить хёна совсем одного со своими внутренними демонами. — Я очень внимательно тебя слушаю.       Ёнджун тяжело вздохнул. — Прости, Тэ, я такой ужасный хён для тебя. — Не думаю, что открытие того, как ты меня используешь в своих эгоистичных целях, является причиной твоего состояния, — Кан ободряюще улыбнулся, насколько позволяла его сонная мина. — Я могу даже погадать. Шестое чувство подсказывает, что причина в твоей одержимости и… — он кивнул, видя, как в мгновение поменялось лицо Чхве. — И, судя по всему, я прав. Как всегда.       Джун на это хмыкнул и слегка улыбнулся. — Я никогда не сомневался в твоих дедуктивных способностях. — Просто ты очень предсказуемый, хён, но не думай, что это плохо. Для большинства людей предсказуемость является частью характера и, я тебя уверяю, любой прохожий без проблем угадает каждое следующее действие таких людей. Но это другая тема, — он потер глаза тыльной стороной ладони и отпил чая, надеясь взбодриться. — Если вопрос касается того эльфа, то. — Да, его!       Кана резко перебили и он понял, что именно сейчас лучше всего включить функцию слушателя. — Короче, я… Я не знаю, Тэхён-и. Всё с одной стороны очень просто, а с другой сложно и всё так смешалось, что я… — Начни сначала. — Да, ты прав. Мне кажется я заболел. Очень сильно. И это не простуда или грипп, тут что-то более серьезное. У меня очень болит здесь, — он положил руку на грудь, чуть сжимая ткань серой пижамы. — И здесь, — Он ткнул пальцем в висок. — Словно пилами пилят. И от этого ощущения не избавиться никак. Я словно заперт и единственный выход — это сбежать подальше. — Ты хочешь сбежать от себя? — Не совсем. Я хочу сбежать от всех. От тебя, от друзей, от родителей, от всего вообще. Мне словно находиться здесь не нужно. Будто мир не мой и я не его часть.       Кан чуть напрягся, сжимая тонкими пальцами ручку кружки. — Только не говори, что ты думаешь о суициде. — Нет, конечно нет! — вскрикнул Ёнджун и активно замахал руками, сжимая их потом в кулаки. — Даже мыслей таких не было. Нет, я не хочу уходить из мира так. Но мне кажется, что есть другой способ, более правильный. Бред, знаю. — Не бред, — кажется до Тэхёна постепенно начала доходить суть терзаний друга. — Ты же уже давно об этом говорил. — Ты слушал? — А вот сейчас обидно было.       Чхве прыснул и Кан, улыбнувшись, продолжил. — Слушал. И, больше тебе скажу, я искренне сочувствую тебе. У меня родители простые: делай что хочешь, поступай куда, хочешь, главное — не ленись и будь умничкой. И так всю жизнь. Твой же отец, ты меня прости конечно, идиот, если надеется, что своим контролем и активным проталкиванием юридических колледжей, добьется от тебя рвения к этому. Даже откинув это, — он поймал наконец взгляд Джуна, что до этого нервно блуждал по столу. — Ты и без этого всегда хотел уйти от всего. Словно тебя тянет куда-то. И что-то мне подсказывает, ты знаешь куда.       Ёнджун слушал тихо, крутил в пальцах бедную кружку, кусал губы и действительно боялся взгляда тонсена. Он всегда был благодарен Кану. Тот, несмотря на то, что был младше того же Бомгю, словно был наделён величайшей старческой мудростью, как бы смешно это не звучало. И говорил чистую правду. Всегда. — Я чувствую себя безумцем. Знаешь, люди вокруг влюбляются в живых, красивых людей. А я словно больной на голову извращенец, кручусь вокруг выдуманного персонажа так, будто дороже ничего нет. Я не дурак, Тэ, прекрасно понимаю, как выгляжу со стороны и как падаю с каждым днём в глазах окружающих. Но, признаться честно, ещё никогда я не был так по-настоящему счастлив. И я разрываюсь между тем, что правильно и нормально, и своими чувствами. Ты презираешь меня, скажи? — С чего бы? Ты же не сделал ничего такого, — Кан действительно удивился вопросу. — А я бы презирал, — невесело улыбнулся Чхве. — Подумать только, ладно нереальный человек, так ещё и парень… — И ты сейчас думаешь, что любить парней — плохо и грех. О, Боги. Очнись, Джун, в каком веке ты, по-твоему, живешь? Соглашусь, твоя привязанность странная, но вот в чем ты точно не должен сомневаться, так это в том, что мы с ребятами поддержим и не оттолкнём тебя из-за любви к своему полу. Ни-за-что. Запомни это. Мы тут не гомофобны. — Спасибо, наверное. Но всё равно… — Я тебя понял.       Кан допил чай, вставая и отправляя посуду в раковину, обещая помыть её завтра и, подойдя к хёну со спины, просто обнял его, крепко-крепко прижимая и кладя голову тому на плечо. — Ты просто маленький Джун-и, который любит устраивать проблему из ничего, — он закрыл рот начавшему было возмущаться Чхве. — Послушай, пожалуйста, мы тебя принимаем таким, какой ты есть. Ты не ненормальный, ты наш взрослый и мечтательный хён, который верит. И это прекрасно. Мало кто может похвастаться таким искренним проявлением чувств. Не думай, что нас это спугнет. Мы еще на твоих поминках гулять будем. Да и вообще. Посмотри на мелких. Вот уж кто совершенно не задумывается о серьезном отношении к жизни. Кай, например, отрабатывал свои поцелуи на помидорах, но мы же не перестали из-за этого общаться… — Кай, что?! — Слушай дальше. Я знаю ты не прекратишь думать об этом. Не перестанешь думать о сотни других вещей, но, знаешь, я и парни всегда будем рядом, чтобы выслушать тебя. Для этого и нужны друзья. Прости, если мы слишком обидно подшучивали, но я думаю ты и без моих оправданий знаешь, что мы несерьезно. — Тэ, я… — Ёнджун в ответ сжал руки Тэхёна и откинулся на него, прикрывая глаза.       Кан знает их всех намного лучше, чем они сами и это всегда играло на руку, поскольку в тяжелых моральных ситуациях он всегда подставлял друзьям свое плечо, как сейчас. И да, это не отгораживало от круговорота мыслей, но хотя бы служило крепким спасательным кругом для утопающего. — Спасибо тебе. — Счет я вышлю на электронную почту. — Тэхён! Ты испортил момент! — Да-да, нюня, как скажешь, — он похлопал Чхве по плечу и потянулся, недвусмысленно намекая нерадивому дружку, что чертовски сильно устал. — Пойдем спать уже. Время давно не детское. — Говорит младший старшему. — Именно.       Он щелкнул выключателем и лампа погасла, оставляя кухню в приятном полумраке, наполненном запахом малины и имбиря.