Вечернее время в этом чудаковатом мире нравилось Ёнджуну. Оно наступало постепенно, неторопливо, с прощальными лучиками солнца и сменой импровизированного караула у птиц. Оно сменяло яркие краски природы на более спокойные, с тонкими линиями лунного света, отражающегося на влажных от прошедшего грибного дождя листьях.
Вспоминая сегодняшний день, Чхве вообще удивлялся, что сумел дожить до этого потрясающего вечера, ведь когда эльф говорил о неминуемой гибели, как бы шутя, оказалось, что смешно было лишь белке Тэхёну, когда им всем дружно пришлось удирать от каменных великанов. А потом они наткнулись на стайку разъяренных лесных нимф, которые совсем не обрадовались незваным гостям и принялись кидаться в них всем, что под руку подвернется. Поэтому впоследствии им пришлось перевести дух возле небольшого природного пруда, смывая с волос прилипшие водоросли и глину.
И да, гнетущие размышления Ёнджуна после такого, как рукой сняло. Пропали и навязчивые мысли о собственном сумасшествии. Ведь реальность, такая красочная, что глаза слепит, ударила словно молотом, оставляя только лишь звенящее чувство крохотного счастья, где-то там, в уголках разума.
Вздохнув полной грудью воздух, пропахший озоном, Чхве с нескрываемым детским восхищением смотрел, как эльф по пути, один за другим зажигал крохотные самодельные фонарики, развешанные на деревянных столбах длинной переплетенной ограды. Они были сделаны из очень легкого жилистого материала, по цвету и фактуре похожего на бумагу, однако Субин сразу опроверг это предположение признавшись, что на самом деле материал — дело рук маленьких фей, что обожают плести из тонких паучьих нитей всевозможные украшения и предметы.
Несколько побрякушек он даже продемонстрировал, достав из вшитого в плащ кармашка. Там оказались подвески и браслетики дивной красоты, один из которых Субин повязал на руку олененка, так, на счастье.
— В деревне такое продают, как оберег, но не верь этим глупым торговцам. Они вечно сморозят какую-то чушь, а она потом пойдет слухом дальше по городам и ко мне приходят недовольные существа, которые по глупости с этим «талисманом» сунулись куда не следует.
— Забавная вещица, — Ёнджун поднял руку над головой и мелкие камешки, аккуратно вышитые нитями, блеснули серебристым отсветом. — Спасибо, я буду беречь его.
— Как я говорю, лучше поберечь себя самого, чем свои пожитки.
Субин легонько ткнул Чхве указательным пальцем в покрасневший нос и задул лучину, от которой ввысь поднялась тонкая струйка дыма.
На секунду лес будто затих, но стоило им просто двинуться в сторону дома, как стайка маленьких пташек взмыла ввысь, а светляки зажгли собственные фонарики, облепив множество травинок в округе. И таким волшебством вдруг повеяло, что у Ёнджуна дух перехватило.
Он словно маленький ребенок шагнул в гущу травы, разгоняя насекомых, которые тут же окружили его облаком света, закручиваясь в немыслимые узоры. Кай не остался в стороне и вразвалочку плюхнулся куда-то в ноги Чхве, поднимая в воздух пыльцу и семена растений.
Лёгкий теплый ветерок поднял полы песочного пледа и перемешал серые прядки на голове. Но олененку было все равно. Он весело засмеялся, подняв руки над головой и во все глаза уставился, как огромная луна подсвечивала все вокруг, рисуя своими ночными красками.
— Какая красота, — Ёнджун обернулся ненадолго, встречаясь с глазами-щелочками эльфа, что нежно улыбался, глядя на всю эту картину. — Это так красиво, Субин.
И он вновь засмеялся, падая на мягкую траву и смотря, как над головой проплывают неспешно еле видные облака и, как в зарождающейся черноте мелькают капельки звезд, соединяясь в незнакомые созвездия.
Рядом с ухом раздалось тихое шуршание ткани и Чхве не надо было прилагать и грамма усилий, чтобы понять, кто, как и он разлегся на слегка мокрой от воды, земле.
В нос ударил запах эльфа, в котором смешались нотки чабреца и лесных ягод. Они угощались ими, срывая сочные плоды прямо на ходу и на его щеке даже осталась капля черничного сока. Ёнджун осторожно протянул руку, коснувшись её.
Пальцы задрожали и он нервно сглотнул, когда Субин обернулся и его дыхание коснулось подушечек. Сердце пропустило удар. И остановилось бы вовсе, если бы эльф не заговорил.
— Все в порядке? Выглядишь очень задумчивым, ещё с утра.
— «Я буквально готов тебя поцеловать! Ничего не в порядке!» — вопило сознание Ёнджуна, однако на словах он сказал совершенно другое. — Конечно. Что же могло произойти?
— Абсолютно что угодно, — и вновь обезоруживающая улыбка, разбивающее бедное мальчишечье сердце. — Зависит от того, чему ты предал большее значение.
Ëнджун закусил губу, разрывая зрительный контакт. В какой-то момент он подумал, что если и скажет о своих переживаниях эльфу, тот ведь не поймет его, правда?
— Я не знаю реально ли все, что сейчас происходит, — наконец сознался он. — Действительно ли я лежу на траве, а не на кровати у себя дома. Правда ли, что именно ты разговариваешь сейчас со мной, а не целители в городе. Так странно, Субин. Необъяснимо странно и очень-очень страшно.
— «У него что, посттравматический синдром?» — Тэ со своими вечными комментариями не заставил себя ждать и Чхве шикнул на него, не отрываясь изучая сменяющие друг друга эмоции на лице олененка.
— Послушай, Ёнджун, — он осторожно дотронулся до его руки пальцами, как бы спрашивая разрешения, а после, аккуратно, как самое большое в жизни сокровище, обхватил ладонь. — Что ты сейчас чувствуешь?
— Ты держишь меня за руку.
— Вот именно. Я, и никто больше. Ни гремлин, ни химера, а я Чхве Субин, эльф, который помог тебе, — он погладил большим пальцем острые костяшки Ёнджуна. — Я вижу тебя, я чувствую твое тепло и твое сердце… Оно сейчас так сильно бьется, Джун-и, — от милого прозвища это самое сердце чуть не остановилось. — Поэтому, если это и не по-настоящему для тебя, то я поражен, насколько это реально для меня.
Ёнджун даже не заметил, как все это время практически не дышал, а когда эльф закончил говорить, он нервно вдохнул вечерний воздух, чуть не закашлявшись от свежей порции кислорода.
Почему-то сейчас он перестал опасаться закрыть глаза и вернутся в свой суровый мир, почему-то от простых и не претендующих на особый эффект слов в душе запорхали маленькие синие бабочки с голубыми прожилками на крыльях. И он позволил себе расслабиться. «Всего на несколько минут», — пообещал он себе. — «Только пока Субин держит за руку. Пока я ощущаю себя настоящим».
Мимо пронеслась вереница еще не улетевших светлячков, за которыми, словно маленькие дети, погнались фамильяры эльфа, подпрыгивая и кувыркаясь в полете, наслаждаясь такими теплыми и спокойными сумерками. И Ёнджун просто улыбнулся. Открыто и искренне.
День и вправду выдался не из простых, но если бы это был фильм «День Сурка», Чхве бы очень хотел поставить именно его на репит, в надежде пережить каждое мгновение снова и снова и так до бесконечности.
***
за несколько дней до
В семье Ёнджуна нечасто происходили так называемые «семейные» часы. Обычно уставшая мать и еще более уставший отец приходили поздно вечером домой, разогревали приготовленную на скорую руку еду и быстро здоровались с сыном, поднимаясь на второй этаж, чтобы подготовиться ко сну. Но если подобные сборы и организовывались, то Чхве предпочитал сидеть тише воды ниже травы. Это было проще, чем выслушивать нудные и чересчур нравоучительные речи про жизнь, смерть и поиск себя.
Вот и сейчас, сидя за столом в кругу семьи и поедая единственный совместный ужин за последнее время, Ёнджун ковырял палочками салат из маринованных грибов и исподтишка отвечал ребятам в общем чате. Те решили на радостях окончания промежуточных экзаменов спланировать очередные киношные посиделки у Тэхена дома, пока его родители в отъезде. И хоть на дворе была только среда, они уже активно кидали в беседу разноплановые фильмы, некоторые из которых Чхве старательно записывал, заинтересованный описанием. На моменте, когда Бомгю скинул новую порцию мемов с котиками, как завершение темы, глава семейства прочистил горло, явно привлекая к себе внимание и намереваясь разрушить напряженную тишину за столом очередным бессмысленным диалогом.
— Итак, ты уже заполнил анкету с университетами для школы? — басовито спросил он, откладывая в сторону рабочий планшет.
Началось.
— Ну почти, — нехотя ответил младший Чхве. Поддерживать этот никогда не прекращающийся разговор желания не было. — Нам все равно надо сдать её только к концу следующего месяца.
— Но задуматься ты должен уже сейчас, — перебил отец. — Посмотрел сайты, которые я тебе скинул? В этих ВУЗах хорошая юридическая подготовка и…
— Я же говорил, что хотел бы учится на программиста после школы, — Ёнджун оторвался от разглядывания тарелки и с вызовом посмотрел на отца.
Все повторялось по старой отработанной схеме.
— Джуни-и, — ну, конечно, мама. — Ты же понимаешь, что в качестве юриста ты сможешь намного больше, да и будущую работу искать долго не придется. А программистом… Ты всегда можешь попробовать, но пока лучше сосредоточиться на чем-то более престижном.
— А с каких пор профессия программиста не котируется?
— С тех пор, как ты подсел на эти дурацкие игры!
Ёнджун слышал это. Уже очень много раз. А потому дальнейшие разглагольствования отца, попытки матери достучаться и одни и те же аргументы, сидящие в печенках даже у его друзей, проходили мимо. В последнее время Чхве пропускал мимо ушей вообще все, что связано с учебой. Появилось непонятное отвращение, нелюбовь к поиску чего-то нового и осталось лишь желание закрыться в комнате и не выходить оттуда.
Возможно в нем говорит не закончившийся подростковый период. Пускай. Но он устал слышать об этих дурацких юридических колледжах и университетах, устал убеждать родителей в том, что это его жизнь и его выбор.
Он просто хотел сесть за свой чертов компьютер.
Он не знал, сколько еще родные мусолили эту тему. По ощущению, прошел где-то час, но как только Ёнджун захлопнул дверь своей спальни и взглянул на часы, оказалось, сегодня они сдулись намного раньше, всего за половину времени.
Окинув себя в зеркале усталым взглядом, Чхве отметил залегшие под глазами синяки, оставшиеся от бессонных ночей перед экзаменами и парочку прыщей на лбу от слишком частого употребления газированных напитков. Свежевыкрашенные серебристые волосы и два новых прокола — вот, что ему действительно нравилось, а не эти чересчур пухлые губы, треугольно лицо и оттопыренные уши.
Попытавшись улыбкой поднять себе настрой, что у него не получилось, Ёнджун плюхнулся в мягкое кресло, надев наушники и запустив игру с иконки на рабочем столе. Привычная заставка, все тот же переулок, не дающий покоя уже который месяц и эльф. Голубоглазое чудо.
Чхве потер красные глаза в попытках не разрыдаться, как маленькая девочка, так и оставляя игру на недосказанной фразе Субина про магический кристалл. Почему-то именно сейчас неописуемо сильно захотелось закричать в никуда. Сорвать голос, возможно разбить костяшки в кровь, но хоть как-нибудь выразить все те эмоции, что волнами наполняют его изнутри. Это непонятно, это давит. И как бы смешно не было, все равно, на фоне всего происходящего, словно звездочка надежды, горит маниакальная идея. Переулок.
Да сколько можно.
Идея окрепла. Она лианами обвила все, не оставляя выбора, лишь одно истинно верное решение.
— Что тебе стоит, да? — как бы спрашивал эльф на экране.
И действительно, что ему стоит попробовать?
Ведь возможно единственное, что он потеряет, так это себя.
