полюби меня или умри

юнги понимает, что что-то не так, когда за ужином намджун перекатывает фасоль по тарелке больше, чем действительно ест, и пропускает мимо ушей почти всё, что ему говорят. юнги нежно пинает его в голень, привлекая внимания. — что случилось? — спрашивает он. конечно же, намджун натягивает неправдоподобную улыбку и отвечает: — всё хорошо. юнги хмурится. он же видит — что-то не хорошо, но он не станет допытываться, если намджун не хочет говорить. поэтому они продолжают есть в тишине. намджун отвлекается от фасоли и поднимает взгляд на юнги. его утомлённый, немного помятый, растрёпанный хён. он безразлично ест мясо, даже жуёт устало и лениво. на нём теплые домашние спортивные штаны, а футболка — намджуна. наверное, юнги даже не разбирал, что надевал, в их доме всегда бардак умеренной степени. неровный оттенок кожи, синяки под глазами и отпечаток чернил на щеке. самый красивый. ничего не хорошо. всё было бы хорошо, если бы им никогда не пришла в голову идея спать друг с другом по-дружески, и намджун бы не влюбился, и его сердце не было бы разбито. но случилось так, как случилось, и ничего хорошего здесь нет. — я помою посуду, — говорит намджун. — отдохни. юнги и правда выглядит очень уставшим. он много работает в последнее время, чтобы выплатить последние долги по учебным кредитам, и пытается балансировать работу с частыми поездками к семье, потому что и там дела не очень, и он изо всех сил старается поддерживать связь, многое терпит и отмалчивается, чтобы не испортить отношения ещё сильнее. отчасти это и была причина, по которой они вообще решили, что заниматься сексом хорошая идея. они только закончили университет, и взрослая жизнь хорошенько припечатала их. между долгами, обязательствами, работой и попытками держаться на плаву не находилось достаточно времени и сил на отношения, и тогда показалось, что сбрасывать напряжение с лучшим другом будет практично и удобно. они знают друг друга с тех пор, как познакомились на первом курсе, они живут вместе и после всего, через что они прошли, между ними не осталось места для неловкости и смущения. у них была крепкая связь и они не боялись членов друг друга. всё выглядело логично. но вот теперь они здесь. в конце этой выматывающей недели, похожей на крысиный забег, намджун уныло моет тарелки, пока юнги валяется под одеялом и смотрит нетфликс. он зовет его к себе, когда намджун заканчивает. потому что они всё ещё лучшие друзья, и всё ещё проводят время, валясь на одной кровати и смотря сериалы. намджун любит это. будто они прячутся от всего остального мира вдвоём. там, за пределами их маленькой неряшливой квартиры, их колошматит мир, коллеги, семья и любой случайный человек на улице, а здесь их никто не достанет, никто не потревожит, здесь они приходят в себя в безопасности. был ли у намджуна вообще шанс не влюбиться в юнги.

***

когда очередная серия заканчивается, юнги пробует снова. он откладывает телефон и подкатывается к намджуну, бесцеремонно закидывая ногу ему на бедро. это не сексуально. юнги просто наглый хён, смешно развалившийся на намджуне. он не сдерживает маленькой улыбки. — всё ещё не хочешь рассказать, что тебя беспокоит? — спрашивает юнги. намджун мотает головой. — ничего особенного, — говорит он, поглаживая щиколотку юнги, надеясь убедить его. — всё правда в порядке. — ага. намджун чувствует аккуратный теплый поцелуй под своей челюстью. и ещё один, и ещё чуть выше, и ладонь, прижимающуюся к его животу. юнги наваливается сильнее, прижимается и целует в уголок губ. он часто пытается решить вопросы сексом. если у него не получается поговорить и помочь намджуну, он может успокоить его поцелуями и заставить забыть о тревоге на время. обычно это работает, но теперь юнги и есть причина его беспокойства, и нежные прикосновения только сильнее мучают намджуна. но он всё равно не отказывается. он не знает, что должно произойти, чтобы он отказался от юнги. — развлекаешься? — интересуется он, когда юнги мягко потирается о его бедро. слышит тихий смешок и улыбается тоже. — зависит от того, собираешься ли ты шевелиться. вот какой его хён наглый. намджун разбаловал его. юнги вскрикивает и смеётся, когда он опрокидывает его на спину и нависает сверху. — я слишком много тебе позволяю, — бормочет намджун. это хорошо. он прячет лицо в шее юнги, чувствует руки, обернутые вокруг его плеч. прежде чем они перейдут к основному — приятно задержаться в этом моменте. они не двигаются, не целуются, просто лежат так, прижатые друг к другу. можно вдохнуть чужой запах, поделиться теплом, успокоиться. вспомнить, что весь остальной мир — за дверью, а здесь они вдвоем, надежно спрятанные в руках друг друга. юнги тянется первым. запускает пальцы в его волосы, тянет к себе и целует, требовательно и нетерпеливо. намджун не сдерживается и смеется над ним и сразу же получает за это — юнги прикусывает его нижнюю губу и давит пяткой на поясницу, поторапливая. намджун предупреждающе сжимает его бедро и отстраняется, чтобы снять с него штаны. то, как юнги приподнимается, помогая, как тянет руки, чтобы намджун вернулся обратно, снова навалился на него, прижался крепче, это красиво. всё в юнги красиво, даже когда он уставший, нетерпеливый и немного капризный. всё в нем хорошо. намджун оглаживает его щёку — юнги следует за прикосновением, поддаётся. ушло столько времени, чтобы заполучить его доверие. столько сил, чтобы юнги научился быть открытым рядом с ним. намджун не может проебать всё это. они медленные и ленивые. позволяют себе такое расточительство времени и нежности, потому что могут. намджун руками ведёт ниже, оглаживает его живот, давит на бёдра и устраивается между послушно раздвигающимися ногами. ловит каждый тяжелый вздох и целует юнги так долго, пока тот не начинает просить. — джун-а, — тихое хныканье на ухо, — давай же. — хорошо, — намджун целует его вспотевший висок, рукой нашаривая смазку на тумбочке. — ещё немного, и я всё для тебя сделаю. юнги легко для него раскрывается. послушно терпит и целует намджуна каждую секунду. лучшее чувство — когда намджун наконец входит в него, медленно, туго и долго. веки юнги тяжелеют, глаза захлопываются, и он выгибается, принимая в себя намджуна до конца. им обоим нужна передышка на несколько секунд. они не двигаются, замерев, привыкая, расслабляясь. юнги дышит ровнее и разлепляет влажные ресницы, снова тянется, просит поцелуй. намджун накрывает его губы своими и начинает двигаться. и даже это они делают лениво. намджун толкается неторопливо, юнги ощущает всё, различает самое маленькое движение, каждый сантиметр. он обхватывает руками чужую крепкую шею, скрещивает ноги на пояснице, прижимается тесно, не оставляя пространства намджуну, и толчки между ними совсем короткие, маленькие, точные и острые. руки намджуна держат его почти на весу, широкая горячая ладонь на пояснице, помогает толкаться навстречу. юнги стонет и прячет лицо в его шее. — юнги, тебе нужно отпустить меня немного, — тяжело выдыхает намджун. он пытается освободиться, но юнги сопротивляется, вцепляясь в него сильнее. — малыш, тебе нужно расслабиться. что с тобой? юнги чувствует, как руки успокаивающе гладят его по спине. он делает глубокий вдох и всё-таки отстраняется, переставая сжимать намджуна в объятиях так сильно. это иногда случается. когда юнги слишком уставший, истощённый. немного нежности, ласковых слов и поцелуев, становятся последней каплей. его переполняет эмоциями, он теряет контроль и ищет больше близости, заботы, пытается заземлиться, пытается спрятаться в намджуне. ему нужно время прийти в себя, успокоиться. вспомнить, что он в безопасности. — всё хорошо, — намджун ловит его потерянный взгляд и целует, напоминая юнги, где он. с кем он. — всё же в порядке, да? юнги кивает. кивает и хватается за его плечи. — да, — шепчет он. — двигайся, пожалуйста. теперь, когда намджун не в крепких тисках его объятий, ему легче двигаться. он ускоряется, но совсем немного, не давит на юнги слишком сильно, но и держит его здесь, в моменте, приковывает к реальности взглядом, крепкой хваткой на бедре и глубокими толчками. когда он кончает, его уставшие руки не выдерживают, и он падает на юнги, врезаясь в него особенно глубоко. юнги стонет, царапается и следует за ним. он долго дрожит в руках намджуна после, приводя в порядок дыхание. и намджун, наверное, тупой, но этот момент кажется ему идеальным, чтобы всё разрушить. — юнги, я влюблён в тебя. очень умно. он чувствует почти мгновенно, как юнги каменеет в его объятиях. весь затихает, будто даже не дышит. это тоже не останавливает намджуна. — я знаю, что мы договаривались только на секс. как друзья. прости, но это не сработало для меня. — джун-а, я… — всё в порядке, ты не обязан. вот так вот всё и ломается между ними. юнги отползает, и намджун чувствует, будто его только что убили выстрелом в голову. юнги сидит перед ним, виноватый, голый и запутанный. — намджун, ты же знаешь, что я… — ага, — снова перебивает он. он знает. юнги не ищет отношений, юнги сложно в отношениях. он избегает привязанностей и обещаний. это не значит, что он не хочет, это значит, что ему трудно с этим. люди, романтика и всё такое — он всегда был так плох в этом. и это ещё одна причина, почему они решили заниматься сексом как друзья. можно иметь секс и не встречаться. намджун стонет и роняет голову на подушку, прячась от чужого растерянного взгляда. — я очень проебался, юнги, мне жаль, правда. — пожалуйста, не говори так, — просит юнги. — ты можешь сделать так, как считаешь нужным. можешь взять перерыв от меня или съехать. я пойму. неожиданно ему прилетает звонкий шлепок ладонью по голой спине. — что за херню ты говоришь? — возмущается юнги. — я не хочу, чтобы мы с тобой прекращали… эм. — но я не смогу продолжать делать это. прости. наступает молчание. намджун так и не решается поднять голову. он не хочет видеть выражение лица юнги и боится узнать, что тот думает. разочарован, или зол, или расстроен. стал ли теперь намджун его очередной проблемой, с которой ему нужно разбираться. подвел ли его намджун; атаковал его там, где должно было быть их безопасное место. теплые ладони осторожно касаются его спины, упираясь под лопатками. — мы могли бы… — голос юнги звучит очень неуверенно. намджун под ним напрягается. — мы могли бы остаться друзьями. друзьями с привилегиями. друзьями, которые спят друг с другом, но… больше не спят ни с кем другим. намджун хмурит лицо в подушку. он молчит и ждёт, что ещё скажет юнги. — и как друзья, мы могли бы иногда выбираться куда-то, проводить время вместе. хотя мы и так это делаем. и, можно держать за руки чаще, если тебе очень хочется… вот такими друзьями. намджун переворачивается на спину. юнги быстро убирает руки и натягивает повыше простынь, зачем-то пряча себя. намджун внимательно вглядывается в его покрасневшее лицо и ищет там… что-то. — юнги, но это и значит встреча- — тише! — юнги шипит на него, не позволяя договорить. — не произноси это слово! намджун издает самый тяжелый вздох в его жизни. этот человек станет причиной его смерти. — мы не спим больше ни с кем другим? — уточняет он. юнги кивает. — не флиртуем и не танцуем с незнакомыми мужчинами в клубе? юнги приподнимает брови в удивлении, но решает промолчать. и снова кивает. намджуну требуется пара секунд на размышление. юнги. юнги и его тревоги, страхи, с которыми намджун борется не первый год. юнги и его беспокойный мозг, который нужно обмануть, не называя вещи своими именами. его юнги, ради которого намджун разбивается в лепешку, танцует с бубнами и ломает голову, лишь бы узнать, как к нему подобраться. ну и что с ним делать? — юнги, ты катастрофа, — говорит он. и улыбка в уголках губ всё равно выдает его с потрохами. юнги крошечно пожимает плечами и улыбается в ответ, немного краснея щеками. — знаю я. этот полный неопределенности, сомнений и неловкости момент — лучшее лекарство для израненного сердца намджуна. — пошли рамён заварим? — просто спрашивает он. и юнги соглашается. они вываливаются из постели прямо так, вспотевшие, неаккуратные и всклоченные, завернутые в простыни. на кухне намджун достаёт два пакета лапши и ставит кастрюлю с водой на плиту. юнги прижимается к нему сзади, холодным носом упираясь между лопаток. — джун-а, как называется человек, продавший свою печень? намджун, занятый специями, сбитый с толку переспрашивает: — что? — обеспеченный, — говорит пиздецки довольный собой юнги.