полюби меня или умри

ёлка у них кривоватая, полинявшая и плешивая в некоторых местах. игрушек мало, а те, что есть - старые и истёртые, поэтому украсили только одну сторону. другой стороной прислонили ёлку к стене и сделали вид, что её не существует. но даже так выглядит пустовато, поэтому теперь они вырезают уродливые снежинки из бумаги, сидя на полу вокруг устроенного бардака, слушая рождественский плейлист на спотифае на самой маленькой громкости. намджун с трудом уговорил юнги хотя бы поставить ёлку. год выдался трудным - жизнь в принципе выдалась трудной, если быть совсем честными. они много работали, чтобы выплатить старые долги и не набрать новых, чтобы содержать их миленькую убогую квартиру и самих себя. иногда дела шли не очень, иногда не шли совсем. иногда всё было прекрасно, но сил быть счастливыми по этому поводу не находилось. и ощущение праздника, наверное, уже давно утраченное детское чувство. намджун и сам не понимает, зачем так старается. он знает, что не вернёт те ощущения, но и пройти мимо всё равно не может. мир суетится к праздникам будто по привычке, тратит деньги, чтобы не дать себе заметить, что чего-то всё равно не хватает, и украшает всё вокруг себя, чтобы за переливающимися огнями не бросалось в глаза, какое всё пустое. и намджун туда же. юнги же вроде как вообще ничего не думает и не хочет. он вяло вырезает кривые снежинки, иногда зевая, и дергает ногой в такт песням. они устали. им не особо нужна и ёлка, и салюты и подарки, им нужно немного отдохнуть. но вселенная не особо считается с их планами. даже в эти дни всем что-то нужно: босс просит в последний момент отправить ему документы. вишенкой на торте стала мама намджуна, которая пришла к ним в гости неожиданно, кажется, только ради того, чтобы рассказать, как ужасно они живут. он давно съехал, а она продолжает будто по привычке наводить порядок в его доме, перекладывая вещи и рассказывая, как он должен мыть пол в своей квартире так, чтобы ей понравилось. он выслушивает со всей нежностью и терпением, что у него есть к матери, и когда она уходит очень счастливая и довольная собой, намджун выдыхает с облегчением. он любит её, но это ещё одна вещь, пришедшая с возрастом - родителей становится легче любить на расстоянии. вечером, наверное, ещё зайдёт хосок. может, притащит с собой кого-нибудь ещё, наверняка напьётся шампанского и будет травить глупые шутки, делая вид, что его работа и жизнь не выжимают из него все соки, пока не отрубится на их диване. у хосока особый талант или какая-то особая стратегия - делать вид, что всё в порядке, раз в три месяца переживать нервные срывы, а потом по-новой. в этом году у него ломалась машина, сгорел холодильник, его оштрафовали на работе и он упустил важный контракт, и всё это он встретил с улыбкой. а потом расплакался от того, что дома не оказалось какао. но всё проходит, всё забывается. наступает 31 декабря и люди желают, чтобы теперь их преследовало только счастье. а затем следующий год повторяет предыдущий, и 31 люди снова забывают плохое, надеятся на лучшее, и так из года в год. круговорот бессмысленных надежд. может, поэтому люди так привязаны к праздникам и глупым традициям, чтобы получить возможность взять передышку и помечтать о лучшем. может, поэтому намджун так хотел эту сраную ёлку. он выныривает из своих мыслей, когда юнги вдруг мягко пинает его в пятку, и намджун понимает, что все это время ничего не делал, замерев с ножницами в руках, и пялился на отражение фонариков в стеклянном игрушечном шарике. - просто задумался, - бросает он, тряхнув головой. - о чём? - спрашивает юнги, без особо интереса, просто чтобы спросить, наверное. - тяжёлый был год. - как и любой другой, - просто отзывается юнги. намджун только кивает и ничего не говорит. он понимает, что у него затекла задница от долгого сидения на полу, и возится, разминая ноги. и конечно задевает одну из игрушек, висящих на самых низких ветках ёлки, отчего та падает и идёт трещинами. юнги закатывает глаза. - могу ли я считать себя сантой, если живу с оленем? - спрашивает он, протягивая руку, чтобы достать закатившуюся куда-то игрушку и повесить обратно. - не с твоим вечно недовольным лицом, - парирует намджун, и они смеются. и вот оно. юнги, его юнги, укутанный в большой уродливый свитер, уставший, с синяками под глазами, которые он отращивал весь год, сидит здесь, под их некрасивой ёлкой, вырезает какие-то снежинки и смеётся над ним. этот суетливый потный и бесполезный забег длиною в год привёл их в итоге сюда - на пол их общей квартиры, в которой пахнет имбирным печеньем, купленным в супермаркете и подогретым в микроволновке, и везде развешаны бумажные снежинки. и глупое, глупое и ничему не учащееся сердце намджуна, не может не надеяться на лучшее в этот момент. даже если он проходил это уже сто раз, если он точно знает, что чуда не случится, он не может не верить в него, когда видит улыбку на лице юнги. как покоцанная игрушка вернулась обратно на ёлку, так и они, побитые, где-то пораненые, всегда начинают сначала. может, им и правда нужно просто отдохнуть. - что ты так смотришь на меня? - спрашивает юнги. - ничего, - отвечает намджун. он откладывает ножницы подальше и раскрывает руки, - иди ко мне. юнги не нужно просить дважды. он неуклюже двигается ближе и падает в чужие объятия, кладя голову на грудь намджуна, сразу же прикрывая глаза. всегда ищет возможность поспать. он правда очень устал. намджун приподнимает его голову за подбородок и целует, мягко и долго. со вкусом печенья и энергетиков, которые они выпили, чтобы не падать с ног. юнги сопит и возится, успокаиваясь, когда крепкие руки обхватывают его сильнее. намджун поглаживает его за ухом и целует до тех пор, пока юнги не замедляется, разморенный и согретый, начиная дремать. намджун разрешает ему уснуть на себе и не замечает, как засыпает тоже. они дремлют под ёлкой около часа, может быть, чуть больше, пока их не будит бешеный стук в дверь. это не может быть никто кроме хосока. он вваливается в их квартиру, в одной руке у него бутылка, в другой хлопушка, он уже пьяный, заплаканный и очень радостный. - я собираюсь пить, пока не забуду, что этот год вообще существовал, - объявляет он и направляется прямо на кухню, где прикладывается к их запасам конфет. юнги подрывается вслед за ним, и вот они уже вдвоём запивают шоколад вином и громко о чем-то говорят, смеясь и смеясь. намджун смотрит на это - и всё равно у него теплеет в груди. что-то поселяется у него в сердце, надежда или глупость, он не знает, но ему хочется и не может не хотеться рассчитывать на лучшее впереди. он дурак, как и все, ну и что. он имеет на это право. он знает, в следующем году будет лучше.