Сапожник без сапог

Прежде чем отправиться следом за Майкрофтом, Лестрейд все же заехал в участок — на пару часов, не более, но и они показались ему слишком длинными. За эти два часа Джон написал ему не меньше двадцати раз — в основном, правда, это были не просьбы о помощи, а лишь беззвучные вопли злости, посвященные безответственному поведению одного консультирующего детектива с редкими вкраплениями вопросов. Например, о том, как побольнее ударить в нос этому самому блудному детективу. Впрочем, Грегори был уверен в том, что Джон мог бы прекрасно справиться с этой задачей и без его ценных советов. Конечно, Джон беспокоился о судьбе Шерлока, но Лестрейда не покидало ощущение, что в отчаянии тот все же не был. Конечно, не каждое внезапное исчезновение Шерлока заканчивалось хорошо, но и не каждое было поводом для оправданного беспокойства. Однако Майкрофт выглядел так, будто мир вокруг него вот-вот собирался рухнуть. Было ли это интуицией, или же его страх имел под собой совсем другую природу? Когда Лестрейд приехал, Майкрофт не пропустил его незамедлительно в свой кабинет, как делал это все предыдущие дни. Крайне неприятно, если это было началом конца. Конца, где все осталось в прошлом, и их с Майрофтом миры лишь чуть-чуть скользнули друг по другу и силой инерции от этого неожиданного столкновения лишь еще быстрее разошлись. Лестрейд никогда не замечал за собой такой склонности к образному мышлению. Воистину, с кем поведешься… Но его философствования оборвались, когда за дверью наконец-то послышался шум. — Грегори?.. — Это я. Прошу, открой, — Лестрейду определенно не нравилась странная возня за стеной. Такую возню он не раз слышал в домах преступников, когда те спешно пытались скрыть улики, прежде чем с невинным видом впустить полицейского. Майкрофт открыл. Свободной рукой он прижимал ко лбу салфетку, сквозь которую уже предательски алели следы крови. — Что здесь произошло?! — Лестрейд огляделся, будто пытался застать напавших на Майкрофта бандитов. Почему бы и нет? Разве мало желающих смерти главной силе правительства? Но никаких следов вторжение внутри кабинета не обнаружилось. Майкрофт отнял салфетку от лица и отстраненно посмотрел на пятно. — Я упал с беговой дорожки, — так же отстраненно сообщил он. — Ты упал с… что-что? — Лестрейд был уверен, что не ослышался, хотя это было бы весьма подходящим объяснением. — Я вычислял местоположение Шерлока. Мне всегда лучше думается на беговой дорожке. — Предположим, — Лестрейд уже почти привык ничему не удивляться. Шерлоку тоже «лучше думалось» в различных весьма экстравагантных ситуациях. Например, когда он палил в стену из пистолета. — Но как можно было упасть… — он вздохнул. — Господи, как можно было вообще залезть на эту штуковину, когда ты не ел уже бог знает сколько дней? Тебя же ноги не держат! Хуже всего было то, что в этот раз Майкрофт не стал ему перечить и уличать во лжи и преувеличениях. С тяжелым сердцем Лестрейд отнял его руку и осмотрел рассеченную бровь. — Я бы сказал, что нужно наложить пару швов, но, очевидно, у тебя нет на это времени. — Совершенно верно, — Майкрофт выбросил уже полностью вымокший в крови платок. — Как я уже сказал, мне хорошо думается во время бега, несмотря на… некоторые трудности… так что я сложил некоторые детали и теперь почти уверен, что знаю, где отыскать братца. И лучше поторопиться, пока он не натворил дел. — Прекрасно. И ты направляешься туда? Потому что я тоже, и Джон Ватсон будет ждать внизу уже через пять минут. Майкрофт поднял бы бровь, но та временно отказывалась двигаться. — Я знаю, ты говорил, что тебе не нужна ничья помощь, — в этот раз Лестрейд не собирался сдаваться. — Но, видишь ли, я все равно собираюсь тебе помочь, даже без твоего ценнейшего благословления. — Прекрасно, — в тон ему ответил Майкрофт и взял свой вездесущий зонт. Грегори давно подозревал, что внутри этого самого зонта было скрыто какое-нибудь страшное оружие, но сейчас его занимало немного другое. — Майкрофт… — Лестрейд нахмурился. — Ты в тренировочных штанах. Тот молчал так долго, будто мысленно переводил услышанное с незнакомого языка. — О, — наконец сказал он. — Что ж. У меня все равно нет времени переодеваться. — На левой стороне его лица застыл засохший подтек крови, но этого Майкрофт, кажется, тоже не замечал. — Что произошло? — деловито спросил Джон, когда заметил этот самый подтек и почему-то укоризненно посмотрел на Лестрейда, который яростно пожал плечами, как бы говоря — причем тут он? И тут же сам себе ответил, что он, конечно, при чем. С некоторых пор он очень даже при чем. — Что случилось? — прошипел он Грегори, когда Майкрофт демонстративно сел на переднее сиденье и что-то скомандовал водителю. — Я думал, ты его опекаешь. — Я думал, ты опекаешь Шерлока, — огрызнулся Лестрейд, чувствуя себя странно уязвленным, будто он действительно был виноват в том, что происходило. А происходившее, очевидно, уже бросалось в глаза окружающим. — У меня никогда не получалось, — огрызнулся в ответ Джон. — А вот у тебя, мне показалось, одно время выходило очень даже неплохо. «Одно время» — одновременно очень плохое и очень хорошее. Лестрейд не желал бы в него возвратиться, но одновременно так хотел бы, чтобы что-то другое, новое и более приятное выросло из него. — Это не так просто, как кажется. — Расскажи мне об этом, — фыркнул Ватсон. — Но все-таки я как врач могу выдать тебе целую вереницу диагнозов, только глядя на него в зеркало заднего вида. Начиная с обезвоживания и низкого уровня сахара в крови. И заканчивая начинающимся цианозом, а это очень плохо, учитывая… ну, сам знаешь. Скажем так, историю болезни. Так что… — Так что было бы превосходно, если бы вы обсуждали меня чуть потише, — сообщил Майкрофт. — Благодарю вас за заботу, доктор Ватсон. Очень скоро у вас появится для нее новый, более подходящий объект, если, конечно, мои расчеты верны. — С таким уровнем глюкозы они могут быть и не верны, — почти злорадно сказал Джон. — Мозгу, как известно, нужен сахар, даже самому выдающемуся. Впрочем, упоминание о новом объекте заботы заставило его отвлечься. Несколько раз он тревожно выглянул в окно, будто Шерлок мог поджидать их, стоя на тротуаре. — Честное слово, я, наверное, все-таки ударю его, когда увижу, — добавил он — на всякий случай, очень тихо, чтобы только Лестрейд мог услышать его; кто знает, на что могло сподвигнуть Майкрофта чувство братской любви. Лестрейд ответил ему очень недвусмысленной гримасой, но Джон вдруг очень серьезно покачал головой: — Нет, не советую тебе заниматься тем же. Боюсь, если ты попытаешься перейти к физическим увещеваниям, это плохо кончится, — он помолчал, не отрываясь от окна, но Грегори заметил, как тот косился взглядом на переднее сиденье. — Если хочешь знать, я посоветовал бы ему обратиться за медицинской помощью немедленно. Но можешь не объяснять мне, как сложно втолковать такие мысли в якобы светлые головы Холмсов. Лестрейд понимающе усмехнулся, но улыбка получилась вымученной и быстро завяла. Кажется, дела в самом деле были плохи, и в этом не было совсем ничего смешного. И это было его дело. Это было его дело. Его дело. — Приехали, — коротко сказал Майкрофт. Он ничем больше не демонстрировал, что слышал их с Джоном разговор, хотя, наверное, не упустил ни одного слова. Что ж, может быть, хотя бы это заставит его задуматься. Несколько кварталов они шли втроем — очевидно, Майкрофт пытался замести следы, а потом резко свернул в какую-то подворотню и сбежал по лестнице, ведущей в подвал. Вернее, почти сбежал — потому что на самых последних ступеньках он споткнулся и почти окончил свой спуск, пересчитывая их носом. Вполне вероятно, он не пережил бы такого унижения, особенно учитывая, что поблизости мог быть Шерлок. Впрочем, Лестрейд все равно не позволил ему ничего подобного. Он шел за ним так близко, что мог дышать в затылок, и ему достаточно было лишь протянуть руку и крепко схватить за локоть. Он ожидал, что Майкрофт, преисполненный чувством собственного достоинства, ловко вывернется из его хватки, сделав вид, что не произошло совершенно ничего интересного; но шли секунды, понемногу сложившиеся в целую минуту, а Майкрофт все не торопился стряхивать его руку. Больше того, второй рукой он схватился за отворот его пиджака. Это могло значить только одно: он выбирал между очевидно унизительной по его меркам необходимостью признать свою слабость и падением на грязный заплеванный пол. Очевидно, Лестрейд должен был чувствовать гордость за то, что Майкрофт все же предпочитал первое. — Надеюсь, тебе удобно, — Лестрейд сам не знал, зачем ляпнул такое; время для шутливых ремарок было самое неподходящее. Майкрофт никак не отреагировал на эти слова, и вместо румянца на его щеках разливалась странная синева. Кажется, именно это Джон называл цианозом. Лестрейду не нужно было разбираться в медицинских терминах, чтобы отличать хорошее от плохого. — Признаться, не слишком, — выдохнул Майкрофт. — Но дело совсем не в тебе. Он распрямился и наконец разжал пальцы, только чтобы мгновением позже мимолетно приложить руку к груди. Лестрейд уже видел такое движение, и то, что могло последовать за ним, внушало ему почти суеверный ужас. — Зачем ты пошел сюда? — прошипел он. — У тебя в кармане все спецслужбы Лондона. Ты мог адресовать это кому угодно, ты мог… Майкрофт отрицательно качнул головой, не то отвечая, что не мог поступить иначе, не то показывая, что не собирался спорить, не то просто умоляя Лестрейда не продолжать этот диалог. Скорее всего, все сразу. — Хорошо, я понимаю. Сейчас неподходящее место и время, — вполголоса продолжил Лестрейд, пока они осторожно пробирались между гор мусора и людскими телами, глухо ворчащими вслед. — Но у тебя любое время и место — неподходящие. Так что пообещай мне, что как только мы отыщем Шерлока и водворим его, целого и невредимого, на Бейкер-стрит, ты поговоришь со мной откровенно. Майкрофт не ответил. Лестрейд вытянул шею, чтобы разглядеть выражение его лица, но плохое освещение подвала и упорное избегание Майкрофта не позволили ему этого сделать. — Шерлок!.. — конечно, тот был поглощен поисками брата, а вовсе не откровениями Лестрейда. — Я знаю, что ты здесь. Отзовись немедленно, — о, в этом голосе были хорошо знакомые стальные нотки. Заслышав их, даже самые непослушные младшие братья должны немедленно выполнять приказанное. Но, кроме стали, Лестрейд чувствовал в этом голосе еще и простую усталость, как если бы сталь облачала стремительно расширявшуюся пустоту. Какой-то грязный куль, лежавший неподалеку, вдруг пошевелился, и привлеченный разговором бродяга повернул голову в их сторону. — Майкрофт, какого черта? — спросил бродяга, оказавшийся вдруг Шерлоком. — Ты испортил весь план!.. Он был у меня в кармане, этот парень, которого я ищу уже почти неделю, он попал в мои сети, но тебе обязательно нужно было вмешаться?.. Майкрофт сделал шаг вперед. Этот шаг, оставаясь совсем маленьким, был одновременно таким внушительным, что самому Лестрейду вдруг захотелось отступить и спрятаться куда-нибудь за угол. — Ты сейчас же возвратишься в собственность нашей общей знакомой миссис Хадсон, и лучше тебе попросить у нее защиты, если ты пользовался хотя бы одним из тех шприцов, что валяются вокруг тебя, — его блестящий монолог вдруг осекся, и Майкрофт судорожно перевел дыхание, будто ему не хватало воздуха. Даже выражение лица Шерлока из раздраженного медленно стало озабоченным. — Джон Ватсон… до сих пор не сказал ни слова. Наверное, потому что у него нет слов. Только большое желание тебя образумить… определенным способом. И я не буду ему мешать. Потому что, черт возьми, он тебя любит, и только идиот может этого не понять. А ты не идиот, Шерлок, я точно это знаю. Но отчего-то ты упорно не желаешь понять, что, подвергая себя опасности, ты причиняешь другим боль! Это были воистину прекрасные слова и воистину очень точные, так что Лестрейд почувствовал, как участилось его сердцебиение. Если бы только Майкрофт и сам понимал, что эти самые слова относились к нему ровно в той же степени. Может быть, именно сейчас, в этот самый миг он прозреет? Но Майкрофт не торопился прозревать; напротив, его глаза закрылись, и сердце Лестрейда забилось еще сильнее, когда Британское правительство во плоти рухнуло на самый грязный пол во всем Соединенном Королевстве.