Перпендикулярная Арда

Черному майа относительно повезло – его fana застыла в облике обычного эльда. При желании он мог бы некоторое время пребывать среди них неопознанным. Впрочем, показываться нолдор он все же не рисковал. А выдать себя за пришельца из Амана среди жителей дальних лесов рассчитывал успешно. Тем более, среди подгорного народа. - Если тебе удастся перессорить между собой бородатых раскоряк и натравить их на заморских наглецов – я буду считать твои грехи в Фаласе искупленными. - Я сделаю все, что в моих силах, Владыка, - поклонился тот. – И позволю себе высказать некоторые соображения насчет Феанаро и его щенка. - Полагаю, ты тоже додумался предложить аманцам убраться прочь от наших стен, если они не хотят получать своих бесценных принцев кусочками. - О, нет, Владыка! Такое условие поставить следует. Но я хочу предложить способ заставить этих двух нолдор работать. - Ты пытаешься сделать это уже целый год. - Владыка, поставь их в такое положение, когда они не смогут отказаться работать. - Повесить за ноги, поджарить на медленном огне – что еще можно придумать?! - Поместить их с рабами, которые заняты самым тяжелым трудом. Чудовище на троне пошевелило ухом: - Пожалуй, попробовать можно… Отправляйся к подземным червям и не возвращайся, не выполнив задачи! Сразу отправить обоих нолдор в шахту не получилось. Пленники были истощены до какой-то прозрачности и находились в беспамятстве. Встать на ноги они смогли через десять кругов света… или кругов этих новых светил. К подножию трона их притащили под руки. Феанаро глянул на Моринготто равнодушно, а вот Карнистир – желтый, с провалившимися глазами – изловчился чувствительно дернуть за ухо конвойного урука. - Последний раз предлагаю вам взяться, наконец, за ум и приступить к работе… - Первый раз бывает однажды, а последних может быть сколько угодно, - издевательски-задумчиво произнес Феанарион. – Я еще подожду десяток таких разов. - Заткни рот, или я прикажу отрезать твой поганый язык! – взревел Моринготто. - Уже было обещано. Давай следующее предложение… По знаку Моринготто уруки затолкали в рот Карнистиру лоскут от его же рубашки. Тот попытался было высвободиться, но почти сразу обвис в лапах конвоиров, задохнувшись. - Что скажешь ты, Феанаро? Тот даже не повернул головы в его сторону. - Хорошо же, - гигантский урук скрипнул зубами. – Я заметил, что вы дурно влияете друг на друга. И наверняка друг другу надоели. Теперь вы увидитесь только в Мандосе – если я отпущу вас туда. Язык твоего щенка я на днях отошлю твоему братцу. Если это не произведет впечатления, пришлю руку. И так далее. Последней будет голова. Феанаро смотрел в пол. - Потом твои родичи получат по частям тебя. Но я опять даю тебе время подумать. Попрощайся с сыном. Мастерские гонхиррим удивили Куруфинвэ прежде всего масштабом работы. Сразу десяток горнов и наковален в одном большом зале, множество рабочих снует туда-сюда, звон и грохот… А потом он увидел и нечто более важное. Оказывается, подгорные мастера не использовали ни пудлингования, ни проковки крицы. Домну они вели на такой температуре, что металл вытекал жидким. Получившиеся слитки были абсолютно однородны, без видимых включений. Тугоплавкие присадки распределялись равномерно. И сталь проявляла неожиданные свойства. Норион показал Феанариону отливающий розовым клинок. - Вот такие мечи мы делали для короля Тингола. Короткий взмах – и железный слиток толщиной в три пальца разлетелся пополам. Срез оказался ровным и блестящим. Куруфинвэ, усмехнувшись, вытащил свой меч. Голубое лезвие так же ровно разрубило половинку слитка. Белегостский королевич взял свое оружие за рукоять и скругленный конец и с едва заметным усилием согнул почти в кольцо. Тут Феанариону пришлось отвести взгляд, чтобы не выдать изумления. Меч распрямился с легким звоном. - И что важнее в этом металле: закалка или присадки? – стараясь говорить деловитым тоном, спросил Куруфинвэ. - И то, и другое. Но прежде чем записывать навески и режимы, тебе придется научиться определять состав руд, из которых будешь варить сталь, - науг смотрел почти покровительственно. - И такой булат – не самое дивное в наших кузницах. На изрезанный деревянный верстак легла тонкая кольчуга, сплетенная один к шести из мелких плоских колец. Наплечники и полунаручи из такого же мягко серебрящегося металла были склепаны с полотном. Куруфинвэ, получив разрешающий кивок, приподнял рукав. Кольчуга оказалась легкой – как шерстяная рубашка. - Мы называем этот металл истинным серебром, - сказал Норион. – Твой меч весьма хорош для работы гвенда. Попробуй разрубить эту кольчугу. - А не жалко? Плетение сложное, на наплечниках всечка медью - а я испорчу. - Если выбьешь хоть одно кольцо – заберешь ее себе! Феанарион все же ударил не в полную силу – профессиональное восхищение мастера мешало рискнуть повредить такую прекрасную работу. - Посмотри теперь поближе, гвенд! На кольцах не осталось даже царапин. - Ударь еще раз! Куруфинвэ махнул так, как рубанул бы шею Моринготто. От могучего удара колечки вонзились в дерево верстака – и ни одно не погнулось. - На что обменяли бы вы две такие кольчуги… вполовину поуже в плечах? – Феанарион подумал о близнецах. - На три их веса золотом, - Норион сощурил глаза. - Это цена работы или материала? - Истинное серебро плавится и куется не хуже красной меди. Но этот металл очень редок. - Видимо так, поскольку в Амане он нам не встречался. Столько золота у нас нет. Делать самоцветы я обещал вас научить. Зерно будущего урожая вы получите как союзники. Мне нечего вам предложить. - Ты хотел бы получить такие маленькие брони для своих жены и сына? - Мой сын еще совсем малыш. И он остался дома вместе с матерью. У меня есть два младших брата-подростка. Редкие встревалы и воображают себя непобедимыми воинами. Принц повертел в руках свой пурпурный меч. - Давай не будем спешить, доблестный гвенд. Союз наш только заключен. Пойдем лучше посмотрим, как истолкли руду для твоих камней. Драгоценный камни Подгорное племя очевидно любило разве чуть меньше, чем оружие. Сколько их красовалось на одежде, доспехах, щитах, Куруфинвэ уже отметил. А по дороге к литейной оказался в мастерской гранильщиков. В низком зале за верстачками сидели не меньше полутора десятков работников. Тихо шуршали шлифовальные круги. Необработанные кристаллы лежали кучками в металлических мисках. Ограненные и отшлифованные мастера складывали в маленькие берестяные коробочки. Феанарион, заинтересовавшийся стилями огранки гонхиррим, сперва на обратил особого внимания на самих работников. Потом отметил, что бороды у них короче, щеки румяней, а плечи не такие громоздкие, как у сталеваров. И неожиданно догадался, что здесь трудятся женщины. Вспомнив сложный ритуал общения со здешними женщинами, Куруфинвэ решил притвориться, что не заметил ничего особенного. - Достойный мастер разрешит посмотреть вот эти рубины? Гранильщица усмехнулась и подвинула к нему коробку с десятком кабошонов почти одинакового размера. Они казались каплями густого вина. Феанарион услышал все более громкое перешептыванием на подгорном языке. Девицы гонхиррим, пользуясь ситуацией, явно его и обсуждали между собой. На верстаках горели масляные лампы. Их свет собирали в пучки и направляли на станки круглые сосуды с водой. Пахло разогретым наждаком, маслом и мастикой. «Надо начать не с самоцветов, а с ламп. Светильники-кристаллы здешний народ оценит наверняка». Через двенадцать кругов света с того момента как посольство нолдор покинуло Белегост, были поставлены первые тигли для ращения кристаллов. Норион старательно повторял за Куруфинвэ слова-обращения к силам материи. Но получалось у него плохо. Феанарион ощущал, что не достигается нужного резонанса внутренних энергий. - Нет, все не то! Разве ты не видишь, что вещество не отвечает тебе? Белегостец попытался еще раз, подражая произношению нолдо – и швырнул в дальний угол рукавицы. - И не пойдет, гвенд, будь уверен! Это ваши слова, выше понимание. Мы должны найти приемы, подходящие для нас, кхазад, а не копировать вас. Куруфинвэ присел на табурет, науг – на верстак. Оба старались не смотреть друг на друга, чтобы не вырвалось наружу раздражение. Потом Норион встал и сходил за рукавицами. - Продолжай свое дело, достойный мастер Заморья, я пока буду только смотреть и слушать тебя. И обдумывать увиденное. Может, мне удастся преобразовать твой метод для наших рук. И сын короля упорно смотрел и слушал, пока Куруфинвэ отбирал руды, смешивал шихту и выверял режим нагревания. - У тебя все не так! - И у тебя иначе. Мне кажется достойный мастер Норион, что мы занимаемся бараньим делом. - Это еще что такое?! - Стучим лбом в ворота. А их надо просто открыть. Вперед, конечно, найдя ключ. - Где ты собрался его искать, гвенд-Искусник? - Здесь. Понимаешь, я подумал об моем отце, Феаноре. Он говорил: чтобы рассмотреть что-то большое, надо отойти от него подальше; чтобы что-то с чем-то соединить, надо увидеть отличия между ними. И ты, и я, увидав работу друг друга, первым делом подумали, как мы похожи – мастера. Теперь будем смотреть и замечать, чем отличаемся. Так и найдем ключи. Принц накрутил на палец прядь своей курчавой бороды. - Что ж, начнем измерять различия. Макалаурэ ехал впереди, не давая обгонять себя даже Белегу. Луки были давно натянуты. Первой почуяла опасность лошадка дориатца: вдруг уперлась в щебень всеми четырьмя ногами, задрала голову и попятилась с храпом. Серебристо-белая кобыла Феанариона согнула шею, приподняв переднюю ногу. То, что выскочило из трещины, походило и на паука, и на птичьего клеща, и на хищную многоножку. Лапы его стучали по камням, как копыта. Ливень стрел хлестнул по твари. Та запрыгала боком, завертелась и повалилась, пачкая вокруг себя желтоватой жидкостью из продырявленных боков и перебитых конечностей. - Так вот какова ужасная тварь, лишившая света ваш родной край? – пренебрежительно спросил Форнгал. - Не знаю, сколько лап и глаз было у той… но величиной она превосходила морской корабль, - процедил Туракано. - На привал все равно останавливаться придется. Надо добраться до какого-нибудь ручья. Твари Бауглира боятся даже отравленной воды. И огня. Так что топлива надо заготовить побольше. В ранних сумерках удалось найти подходящее место у небольшого водопада. Когда в небо взвилось пламя огромного костра, Туракано поморщился: - По такому маяку нас видно прямо из Ангбанда. - Живущих в этом ущелье огонь не порадует, - спокойно ответил Белег. – А угля нам надо много. Еще красными углями дориатский пограничник очертил круг вокруг стоянки. Подсохшая трава задымилась, синие струйки течением воздуха понесло по ущелью. Макалаурэ приказал страже сменяться каждый час. Хотя дым костра и заглушал тяжелые запахи долины, в головах мутилось, внимание рассеивалось. Восход горячего светила сначала поднял туман, дышать в котором стало еще труднее. Потом влага осела. Со стороны сожженного леса потянул ветерок. Прежде чем снялись со стоянки, Белег походил за угольным кругом и нашел на грязевом намыве у ручья отпечаток пятипалой лапы с тупыми когтями. Всем хотелось поскорее миновать явно насыщенную злом долину. Но как нарочно все чаще путь стали пересекать курумники. Кони ступали осторожно, да и эльфам приходилось посматривать под ноги. Для еды решили не останавливаться, подкрепляясь на ходу хлебом и копченым мясом. Коням с ладоней скармливали сухие фрукты. Валинорские ели неохотно, все время поводя ушами и фыркая. Золотое светило уже перешло на западную половину неба, когда Финдарато почувствовал все усиливающуюся головную боль. Еще у него ломило переносицу, как от резкого запаха, хотя воздух вокруг вроде бы не изменился. А потом стали холодеть кончики пальцев… - Лорд Белег, Макалаурэ! Надо остановиться и где-то укрыться! Оно близко! - Что «оно»? – просил Туракано и тут же схватился за рукоять меча. – Да, как тогда!.. Решительность не изменила пограничнику Дориата: - К лесу. Медленно. Оставьте топоры, почтенные кхазад. Помогут разве луки. Из-за скального кряжа медленно выползало огромное пятно тьмы. Точнее, бессветия, потому что тьма эта не была черной или серой. Она была никакой, словно воронка, поглощающая в себя материю. И воронка эта действительно могла бы вместить в себя морской корабль… Дружинники отпустили тетивы одновременно. Чуть отстав щелкнули самострелы гонхиррим. Внутри тьмы было что-то материальное, потому что послышался звон и хруст. Удары стрел как-то вредили гигантской твари, но серьезных ран, очевидно, нанести не могли. Пятно колыхнулось на месте и, хоть и медленнее, но продолжило приближаться. Нолдор снова осыпали его стальным градом. Они уже не надеялись ни победить, ни уцелеть – но сдаваться не умели. Финдарато почувствовал порыв ветра, чуть повернул голову, отпуская очередной раз тетиву… По ущелью почти над самой землей скользила исполинская птица. Ее когтистые лапы уже были выставлены вперед. Где-то рядом рухнуло горелое дерево. Орел врезался во тьму, накрывая ее крыльями. Послышался треск и гул, словно кто-то рубил толстое железо. - Ар-р-ра, гадина! – завопил в восторге Форнгал. – Сейчас мы тебе добавим! Но броситься на врага гонхиррим не успели. Орел ударил крыльями – на нолдор посыпались обугленные ветки – и поднялся над кряжем, таща с собой сильно уменьшившийся клуб тьмы. На высоте, наверное, в сотню локтей он разжал когти. Тварь рухнула на камни где-то в отдалении, но до отряда донесся треск, как будто рассыпался большой плот. - Вот и конец вашему страшилищу, гвенды! – воскликнул белегостец, вешая на ремень свою секиру. – Что скажешь, Следопыт: стоит идти поискать его кости на поделки или подождать, пока дожди смоют яд? - Оно живо, - прикрыв глаза пальцами, сказал Финдарато. – Искалечено, но живо и в ужасе пытается спрятаться. - Так добьем его, гвенды! Арафинвион хотел было возразить, но дружинники горели желанием покончить с тварью, затмившей родину, а Туракано уже послал коня к дальнему кряжу. - Я попробую сковать его песней, Финьо. Поможешь? – Макалаурэ вынимал из саквы свою лютню. В галоп скакать помешала очередная полоса щебня. А за кряжем путь отряду преградили завесы толстой паутины. - Не приближаться! – резко приказал Белег, подняв руку. - Можно подумать, ты что-то лучше нас знаешь об этом существе! – возмутился Туракано. - Ничего не знаю. Потому и советую не приближаться. Давайте подожжем это стрелами. И встанем под ветер. - Как это – стрелами? – удивился кто-то из дружинников. Настал черед недоумевать дориатцу: - Вы никогда не делали зажигательных стрел? - А зачем они нам были нужны? - Ты чудила, Элентирмо! – воскликнул другой. – Горящие стрелы! Как на празднике в Форменосе! У Белега, как всегда, нашлось все, что нужно: и льняной очес, и масло. Огонь мгновенно охватил пыльные тенета, растекаясь дальше по ущелью. Запахло резко и неприятно. - Пламя догнало пару-тройку пауков или многоножек, - сказал пограничник. – Когда мы сжигали трупы здешней нечисти, пахло именно так. Паутина сгорала подчистую, оставляя на камнях лишь копоть. Большой отрезок пути теперь был безопасен, и отряд поспешил этим воспользоваться. На отдых остановились, когда над головой уже стояло серебряное светило. - Сияющая – назвал бы я ее, - глядя в небо и ни к кому не обращаясь, произнес Финдарато. - Жаль только, что красота не заменит хорошего ужина, - заметил Форнгал. – Хлеб и фрукты вы отдали своим зверям, а мяса осталось на один зуб. И, как понимаю, кроме вонючих пауков, в этих местах не водится никакой живности. - Нет, вокруг прошлой стоянки разгуливало что-то с пятью пальцами на передних и четырьмя на задних лапах, волочащее хвост и покрытое колючками. Правда, не менее вонючее, - Белег устроился на расстеленном плаще, положив под голову чью-то сакву. – Но могучим бойцам из Детей Махала нетрудно продержаться на скромной пище еще один звездный круг? - Не сомневайся, Следопыт. Но пусть король из Заморья приветит нас хорошим обедом! Гонхиррим дружно рассмеялись, заставив коней насторожить уши. Крепость, выстроенную над истоками Сириона, с самого начала назвали на местном языке. Почему так получилось, Нерданель не задумывалась. Проблем для обдумывания и так хватало. Главными были: чем кормить и во что одевать народ. В Амане всего было в избытке, мастера охотно делились своими изделиями. О еде можно было вообще не переживать. Нет в доме даже хлеба – рядом в любой роще достаточно диких плодов, чтобы перебиться, пока кто-нибудь одарит тебя чем-то повкуснее. Здесь требовалось строго учитывать каждый мешок зерна, каждый короб вяленой рыбы, сушеных овощей и фруктов. То же было и с одеждой, посудой, седлами, мылом, столярным и слесарным инструментом, писчими принадлежностями… Вот и выяснилось, сколько всего, оказывается, надо эльдар, чтобы вести привычную жизнь. Оставалось восхищаться дедами и прадедами, которые у Куйвиэнэн долго обходились малым и придумали все эти необходимые вещи. Сестра Нолофинвэ, Иримэ, стала леди земель вокруг озера Хисиломэ, стараясь помочь брату в обеспечении войска. В Тирионе она была мастерицей садоводства, но занималась в основном выведением новых сортов цветущих растений. Теперь ей приходилось заботиться о посевах ячменя, капусте, томатах. Синдар с юга пригнали некоторое количество рабочего скота в благодарность за оружие и защиту. С помощью этих быков распахали землю, расчистили от камней горный склон под сады. Но требовался еще и лен – не все же шить из кожи. Хлопок в этих холодных краях расти, конечно же, не мог… Проблема была и в том, что эльдар отправились воевать в расчете быстро победить и вернуться. Потому все сперва думали только об оружии и сражениях. И Нолофинвэ приходилось теперь забирать из войска кузнецов, ткачей, строителей, животноводов. Далеко не все соглашались вернуться на время к прежним занятиям. По счастью, теплая погода и новые светила в небе сильно ускорили развитие растений. Ячмень и рожь заколосились, а огородная зелень уже пошла на столы рабочим и воинам. С небольшим обозом свежих продуктов и лекарственных трав леди Хисиломэ прибыла к леди Барад-Эйтель. Они сидели в небольшой комнате над главным залом крепости. Окно во двор было открыто, чтобы теплый воздух выгонял сырость из каменных стен. Угощение на столике было скромным: травяной чай, копченая морская рыба да прянички, испеченные из высушенных и размолотых груш с небольшой добавкой муки. - Мне все чаще кажется, что взвалила на себя непосильное дело, - призналась Финвиэн. – Это как мешок с песком. Падение одной песчинки едва можно почувствовать – а если на голову свалится мешок? Дела кажутся мелкими, но их столько! И мною постоянно недовольны почти все. Недовольны, как распределили скот. Недовольны, где строим мост. Недоволен тирионский плотник, что его призвали работать на строительстве – он желал бы изучать окрестные горы. Недовольна мастерица-стеклодув, что ей предложили работать в поле, а она хотела бы снова выдувать вазы и лить зеркала. Как справлялся в Тирионе отец?! - Спросить бы, как он справлялся в Походе, - заметила Нерданель. – Наш народ словно вернулся назад в те времена. И всем нам придется снова научиться сначала делать то, что нужно всем сейчас, а потом уже – что хочется. - У тебя, сестра, я вижу, получается гораздо лучше, чем у меня. Во всяком случае, мы выпили уже по три чашки, а к тебе еще никто не ворвался с жалобой или требованием. - Отчасти народ держится собраннее, помня о близости врага. Да и опыт у меня есть, Если в твоем доме есть муж, постоянно обуянный масштабными идеями; семь разновозрастных сорванцов и толпа учеников-подмастерий – поневоле научишься решать несколько задач одновременно… И как же я хочу, чтоб все это поскорее вернулось! - Я верю, что мы вернем их обоих живыми… - А я не верю. Я просто стараюсь сделать для этого все, что в моих силах. - Почему ты… - Говорить с пленниками Моринготто не удается. Но я все же ощущаю связь и с Феанаро, и с Морифинвэ. И чувствую, как свет и тепло на другом конце этой связи все слабеет, гаснет. Враг убивает их медленно. Но, прошу тебя, сестра, молчи об этом. Не хочу разрушать веру сыновей и всех остальных. В конце концов, мы пришли, чтобы победить Врага. Финвиэн молчала, крутя в пальцах чашку. Из окна было видно, что во двор крепости вошел маленький караван, с лошадей сняли поклажу и понесли куда-то четыре стражника, держа за уголки. Лошади побрели в конюшню. Пробежала девушка с корзинкой. Жизнь шла своим чередом, все были при деле. Дверь в комнату распахнулась от сильного рывка, на пороге возник долговязый подросток: растрепанный, но при коротком мече. Глаза у него были круглыми. - Ма-ам! – завопил он, но тут же замолчал, увидев тетю Иримэ. - Докладывай, - приказала Нерданель. - Сейчас привезли Айканаро, ма… леди. Он тяжело ранен, их целители в Дортонионе ему помочь не смогли. Виньяэль его смотрит. - Тельво, ты сам не разглядел, что там с Айканаро? - Нет, тетя, меня сразу выпихнули. Руки у него перевязаны и голова. А еще, он без сознания… Отковано восемь тысяч срезневых наконечников и две – бронебойных, добавил он неожиданно. Нерданель взяла из стенного ящика толстую тетрадь, нашла нужную страницу, вписала две цифры. - Сестра, ты что, не собираешься навестить Айканаро?! - Вот сейчас и пойдем. Надеюсь, он уже очнулся и расскажет, что у них там случилось. Во всяком случае, ни гонца, ни сокола с просьбой о помощи из-за Сириона не было. Палаты исцеления в горной крепости представляли собой просторный двухэтажный дом. На первом этаже чувствовался запах горячей воды и щелочи. На втором в прохладном воздухе царил аромат свежезаваренных трав. Обеих владетельных нисси поразил вид лежащего на парусиновой койке раненого. Сквозь кожу, обтянувшую ребра, просвечивали кровеносные сосуды. Волосы прежде цвета полированного золота стали похожи на сухую затоптанную траву. Ногти на костлявых пальцах, выглядывающих из бинтов, посинели. Виньяэль и две ее помощницы стояли, уронив руки, а сидевший на скамье у стены командир дортонионского конвоя без всяких эмоций рассказывал: - … кости, наверное, обухом топора ломали. Нарвэмирэ говорит, что положили на бревно и сверху ударили. А в кистях кости целы остались – штырь между ними прошел. Нерданель услышала у себя за спиной судорожный вдох. Обернулась – оба близнеца стояли в дверях и смотрели на двоюродного брата стеклянными глазами. - В себя не приходит и как будто истаивает, - закончил доклад лучник. Увидев обеих нисси, лучник встал и наклонил голову в приветствии. - Иди отдыхать, - отпустила его Нерданель. Потом жестом приказала сыновьям подойти к ней и строго скомандовала. – В мою комнату. Оба. Быстро. Рыжие подростки исчезли моментально. - Уважаемая Виньяэль, раны Айканаро очень тяжелы? - Будь он прежним, давно бы встал на ноги, - сказала тихо целительница. – Но в нем угасает желание жить. Мы будем делать все, что умеем… но если его стремление к покою окажется сильнее – ничего не поможет. Иримэ наклонилась над Арафинвионом, поглаживая его волосы: - Айкьо, ну что ты… Мы тебя любим, останься с нами, а? Что мы скажем твоей маме? Она ведь обещала не покидать балкона в Альквалонде до самого нашего возвращения… Ей показалось, что потемневшие веки чуть дрогнули. Близнецы умяли оставшиеся грушевые пряники, пока ждали возвращения матери. Нерданель посмотрела на них – мальчишки подтянулись, даже поправили свои перевязи. - Первое: никому не рассказывать ничего из услышанного и увиденного в доме исцеления. - А спросят? – поинтересовался тот, что покраснее прической. - Тяжело ранен в бою. И все. Второе. Я говорила с Вильялотэ. Она уже собирается, чтобы выехать к нам. Завтра с рассветом вы поедете ей навстречу и проводите в крепость. - Я как раз хотела предложить вызвать главу цеха, - сказала Иримэ. – Это ведь дело невиданное… - И третье – прямо сейчас соберите, что вам понадобится в пути, подготовьте своих коней и – спать. Идите. Амбаруссар скрылись за дверью. - Боюсь, что у них останется время размышлять об услышанном, - Нерданель сильно потерла себе щеки ладонями. - Размышлять… - Финвиэн туго обхватила левую ладонь правой. – Мне думается – это как раз то, о чем не следует знать вообще. - Раз это существует – знать придется. Иди отдыхать, сестра, а я выслушаю доклады своих помощников. Иримэ сидела на постели и расчесывала волосы. Спокойствие, необходимое для настоящего отдыха, не приходило. Сама Финвиэн не вышла пока замуж. Но братья наградили ее толпой племянников. И все эти мальчики и девочки безусловно бывали в доме короля и приставали к тете. Айканаро был одним из самых младших. Руки помнили маленькое подвижное тело, живое тепло его и нежность. И тут же слова лучника: «кости ломали обухом топора»… Подкатывала легкая тошнота. Нерданель возникла в дверях, одетая в длинный халат. - Не спится? Я тоже не могу лечь. Пойдем, навестим его. Оказалось, что в дом исцеления можно пройти запутанным скрытым ходом. Айканаро было совсем не видно среди пышных подушек. Сидевшая у постели ученица целителей привстала со своего табурета. - Пойди отдохни, Тинвен, - сказала Нерданель. - Мы побудем с ним… ну, четверть круга звезд. - Когда пересыплется песок вот в этих часиках, позовите меня, - сказала, выходя, девушка. – Его надо будет напоить фруктовым отваром с лекарством. Иримэ наклонилась над лежащим, поглаживая его лоб и щеки ладонью: - Что же с тобой сделали, что ты даже глаз открыть не в силах? Ты же был таким веселым, таким неуемным проказником, таким смелым… Неужели грязные твари сумели сломать тебя? Ты видел у нас в Хисиломэ освобожденных их плена Моринготто жителей Эндорэ. Они живы и рады жизни, хоть и перенесли много страданий. Очнись и ты, Айкьо! - Здешние жители не забыли о существовании жестокости, как мы в Амане. Смелость - это в борьбе, в преодолении. А чтобы такое пережить, нужно… отвержение особое. - Презрение, - тихо сказала Финвиэн. – Синдар это так называют. Понимание, что недостойное действие лишь обнажает порочность врага. Нерданель тоже наклонилась над племянником. - Он не спит. Он борется там, внутри себя. Неужели так ни разу и не отдохнул? Мать Феанарионов присела на постель и уложила Айканаро себе на колени. - Подсунь ему под голову подушку, сестра. И укрой одеялом получше, а то он весь такой холодный. Иримэ закутала раненого. Нерданель обняла его и начала тихонько укачивать, словно маленького. - Свет ложится серебром, Тихо-тихо за окном. Чуть прохладой дышит лес, Звезды смотрятся с небес В темноту озерных вод, А в траве сверчок поет. Стало тихо и тепло. Все, что было – то прошло. Сон ступает на порог – Спи спокойно, Огонек. Финвиэн с робкой радостью заметила, что тонкая ткань ворота на груди Айканаро чуть колыхнулась. А потом уже и одеяло шевельнулось от глубокого вдоха. - Он, кажется, уснул по-настоящему, Нерьэ… - Да, - Нерданель продолжала тихонько покачивать племянника. – Теперь надо соткать сновидение, чтоб не разрушить покой. - Но… я по-прежнему его не слышу. - Будем говорить вслух. Только ни в коем случае не вспоминать… моего сына. Иримэ взяла Айканаро за руку: - Широкая дорога ведет от Моря через Калакирию. Сейчас она вымощена блестящими голубыми камнями. А когда-то давно это была тропа в зарослях трав. По ней шли эльдар, впервые ступив на берег Амана. Впереди были короли, с ними самые храбрые и сильные… Ну а перед королями оказались самые любопытные. Позади были темное Море и звездное небо, а впереди лучезарное сияние, потому что эльдар увидели Аман в час смешения света… Сквозь густые травы по плечи – к высокой Туне, поросшей лесом. Между склонами гор, мимо ручьев и речек, что стекают с них. Среди цветущих зарослей, под пение птиц… Вошла ученица целителей с кувшинчиком в руках и замерла удивленно. Нерданель сделала ей знак - не мешать. Айканаро действительно спал. Потом все же ему осторожно влили в рот несколько ложек питья. Махтаниэн сменила Иримэ, предложив той немного отдохнуть. Она рассказала какую-то считалку про лисят, бегущих друг за другом, Спела еще одну колыбельную. Вслух вспоминала свою давнюю поездку на юг Валинора за красным деревом. Когда зарозовел край неба за окном, Нерданель оставила Иримэ вдвоем с молодой целительницей. Потом вернулась, сделав какие-то неотложные дела, и принесла завтрак. - Мне это кажется, или он все же начинает согреваться? Виньяэль потрогала щеку Айканаро: - Нет, не кажется, леди! Едва-едва, но кожа стала теплее. Иримэ сидела с племянником до захода золотого светила. В сумерках Нерданель отправила ее отдыхать, заняв ее место. Айканаро спал и, кажется, что-то видел во сне. Спокойное и приятное, судя по ровному, углубившемуся почти до нормального дыханию. Но спал он так, только пока женщины по очереди держали его на коленях. Стоило Иримэ положить его на подушки, как дыхание стало судорожным. - Мы здесь, дорогой, не волнуйся… Спи, пока не отдохнешь совсем. Я буду держать тебя за руку. А потом придет твоя другая тетя. Ей уже доводилось проводить долгие часы, отгоняя страх от больного. Ты, наверное, помнишь, как несносный приятель твой Карнистир сломал лодыжку… Иримэ прижала ладонь к губам – как она могла вот так оговориться! Нельзя же! Если Айканаро в видениях своих примерит пережитое на двоюродного брата… И действительно, тот совсем перестал дышать. Но не успела Финвиэн в панике позвать целителей, как раненый задышал глубоко и часто. Ноздри задрожали, на скулах выступили бледно-розовые пятна. И пальцы стиснули складку простыни. - Что это, Виньяэль?! - Он возвращается в явь! Вспышка длилась недолго. Но после нее пришел сон, а не прежнее оцепенение.