Перпендикулярная Арда

- Ну и что ты за дохлоту приволок?! – вооруженный длинным бичом урук с презрением рассматривал Феанаро. – Такого и на дюжину дней не хватит. - А не тебе решать, беззубому, - огрызнулся конвоир. – Велено привести, вот и привел. И бумагу вот принес. Только ты неграмотный… - Сам будто грамотный… - Закрыл бы пасть, а? Твое дело бумагу взять и палец внизу приложить. А что в бумаге, я тебе сейчас расскажу. Разевай уши: этого гвенда приставить к работе, следить, чтоб был жив, по имени не называть. А если он что удумает сделать… - Я знаю, что делать с удумавшими! – урук щелкнул бичом. - Да закрой поддувало, задница с ушами! Сперва дослушай, если своя шкура дорога: если что удумает сделать по работе – тут же доводить до начальства. Надсмотрщик крепко задумался: сперва почесал затылок, потом под нижней челюстью. - Ну а если просто так удумает? - Разбирайся как со всеми, только чтоб жив был, глаза и руки целы, понял? Пока уруки разворачивали клок пергамента, определяли начало и конец написанного текста, Феанаро осматривался. Находился он в тоннеле высотой примерно в два его роста. У стен валялись какие-то доски и брусья – прямо под каплющим смолой факелом. Из-за поворота доносился мерный скрип. - Ну, пошел! – рукоятка бича ткнулась между лопаток. Феанаро быстро повернулся… Не будь он так истощен – лежать бы уруку с переломленной ногой. Тут же тварь только запрыгала, подвывая и держась за ушибленную коленку. А провизжавшись, полоснула пленника бичом по ногам. - Да я тебя!.. Но ограничилась только парой ударов. Феанаро пошел вперед, к повороту туннеля. Ничего, через некоторое время сил прибавится. А у урода с бичом на поясе еще и нож с хорошим длинным лезвием… За поворотом туннель расширился и уткнулся в тупик. Там медленно вращался ворот, пять рукоятей которого толкали скованные эльдар. Шестая была свободна. - Эй, лежебоки! – урук здорово хромал, но изображал веселье. – Вот вам приятеля привели. Свеженького и резвого. Теперь бегом работать будете. Цепь на руках Феанаро оказалась прихвачена скобой к толстой деревяшке, которую надо было толкать для вращения ворота. - Давай, не стой! Бич снова обжег голень. Нолдо смотрел на этих эльдар. Все пятеро были ниже его ростом, коротко остриженные и грязные волосы их – светлые, как у телери. Лица застывшие, глаза смотрят на истоптанный камень под ногами. Сквозь дыры в рубашках видны свежие и подживающие полосы от бича. - Двигай, говорю! Стоять на месте было невозможно – цепь тянула вперед, сзади приближался брус следующей рукояти. Просто брести за цепью – непристойно, ведь остальные, задыхаясь, вертали ворот. Феанаро навалился на свою рукоять. Точнее сказать, повалился, потому что ноги скользнули по камню, подогнувшись. Урук опять достал по ноге концом бича: - Не спи, замерзнешь! – хохотнул. С третьего-четвертого шага Феанаро поймал упор, его усилие почувствовали остальные пленники. Тот, что оказался напротив за осью, бросил искоса взгляд на новичка. «Кто вы? Откуда?». Оглянувшийся испуганно втянул голову в плечи, пальцем на рукояти сделал движение «нельзя!». «Почему нельзя? Эти уроды ментально глухие». Послышался почти неощутимый шепот шагавшего сзади: - Услышит Владыка… «Ерунда. Если бы он мог влезть в мысли, он бы не добивался от меня рассказов об оружии нолдор». - Нолдор?.. «В Эндорэ до ухода в Аман наш народ звался татьяр». - Ты… оттуда?.. – шепот прервался кашлем. «Да, оттуда. Но еще важнее, что пришло наше войско!». Цепь звякнула о скобу, потому что собеседник оступился. - Танцуешь, падаль?! – урук достал того бичом. - Хочешь присоединиться? Подойди поближе, потанцуем парой, - отбросив со лба чуть отросшую челку, очень спокойно произнес Феанаро. - Сейчас я тебя поучу… Феанаро движением вперед пропустил бич, и тот захлестнулся за ось. Длины кандалов хватило, чтоб поймать утяжеленный чем-то кончик и быстро завязать в петлю. Теперь ворот неумолимо тянул надсмотрщика к заключенным. Тот все пытался рывками освободить свое оружие и упустил момент, когда оказался на расстоянии пинка в живот. Оперевшись руками на брус, Феанаро сделал выпад сразу обеими ногами. Урук отлетел к стене, с хорошо слышным треском врезался в нее головой и затих. - Можно постоять и отдохнуть, - бросил нолдо остальным и оторопел, увидев смертельный ужас в их глазах. – Что с вами? - Теперь убьют всех, - выдохнул шагавший сзади. Феанаро отвязал бич, подтянул к себе и перехватил рукоять. Кандалы не давали размахнуться – конец хлестал по трупу урука, но никак не цеплял кинжал. Зато удалось подтянуть к себе обломок гранита. Как оружие этот камень не годился - был маловат и легок. Феанаро посмотрел на основание оси ворота и запихнул камешек в осадную трубу. Теперь скрип начал сопровождать треск дерева. В тоннеле послышался топот десятка ног. Феанаро с сожалением посмотрел на бич и швырнул его рукояткой вперед на колени трупа. Конец остался под ногами заключенных. - Урод зацепился этой штукой за осадку, полез вытаскивать, и его двинуло об стену, поняли? Слова нолдо словно вернули пленников к жизни – даже в глазах появился блеск. - Гляньте, мужики, а Беззубый-то скопытился! – потолкав лежащего ногой, удивился один из пришедших. – Вы, падаль, что тут было?! - Ворот оказался сильнее и ловчее, - продолжая толкать рукоять, ответил Феанаро. – Кончик его веревки попал в осадку. - Ну… - Беззубый всегда был дураком прибитым. Даже рабов хлестать не справился… А вы давайте, веселее топайте! Труп поволокли прочь, подхватив за руки. Конвоир налил из кожаного мешка воду в кружку и поднес ее одному из пленников. Но когда тот потянулся к воде, отдернул руку. - Сперва надо вежливенько попросить. Как вас учили просить водички? - Господин служитель великого владыки, очень прошу дать напиться… - пробормотал синда. - То-то же. Разбаловал вас Беззубый. Когда конвоир с кружкой подошел к Феанаро, тот не поднял головы от бруса. - Ты, значит, пить не хочешь, черноголовый… Феанаро, словно в отчаянии потянувшись к воде, наступил уруку на ногу. Инерция у массивного ворота была огромной. Конец рукояти не только двинул урука в живот, но и проехался по груди, зацепив под челюсть. Тот растянулся, кружка разлетелась вдребезги. - О-ой-ейй… - взвыл конвоир, обеими лапами ухватившись за рот. Потом на четырех отполз к стене, чтоб не получить добавки от следующего бруса, и с трудом поднялся. - Нну… жапорю жаражу… - Что изволил сказать господин служитель великого владыки? – участливо поинтересовался Феанаро. Конвоир потянулся было к бичу, но тут же передумал и занялся более срочным делом. Засунув в рот палец, он осторожно пощупал зубы. Один выплюнул. Второй кружки не оказалось, и Феанаро в свой первый день у ворота остался без воды. Очень нескоро пришел новый конвой. На место прежних шестерых приковали новых, а Феанаро с товарищами повели куда-то вниз не меньше чем по десятку лестниц в дюжину ступеней каждая. В конце спуска оказался коридор с дверями по обеим сторонам. За одну такую их и втолкнули. В помещении шесть на шесть шагов были кучки тряпья на слежавшейся соломе. Посередине прямо на полу стоял кувшин и миска с несколькими кусками серого хлеба. У двери – невыносимо воняющее ведро. - Пей первым, нолдо, - сказал тот пленник, что шагал у ворота за спиной Феанаро. – Тебе нужнее. Мастер промочил горло, но есть не стал. Голод и ярость обостряют чувства, и он хотел дозваться сына. - Позже, можно? - Конечно. Твой хлеб никто не тронет. «Морьо!». Осанвэ словно пробивалось через густую комковатую болотную жижу. «Я слышу, отец!» Отзыв Карнистира показался более энергичным, чем там, в ледяной пещере. «Морьо, как ты?» «Жив, цел, в каменном мешке. А ты?». «То же самое. Морьо, отдыхай обязательно. И ешь, что дают. Мы должны вырваться отсюда, слышишь?!». «Согласен. Попробую есть, что дали». «И сразу спать». «Слушаюсь!». Сокамерники Феанаро уже скорчились под своим тряпьем. Мастер взял хлеб и осторожно откусил. Наверное, эту вязкую липкую массу замесили со стружками. Но раз велел сыну, то и сам должен поддерживать силы. Потому что завтра снова прикуют к вороту. Или еще что-нибудь придумают. Однообразный тяжелый труд у ворота, оказывается, высасывал силы медленно и незаметно, но еще вернее, чем истязания слуг Моринготто. Феанаро вдруг понял, что не помнит, сколько смен работы и сна уже прошло. Без конца движется под ногами пыльный пол, а в камере наваливается тяжелое забытье, когда и хлеб еще не прожеван толком. Усилием воли заставлял себя встряхиваться, думать о сыне, об идущей там, наверху, войне. Приглядел в тоннеле камешек побольше и загнал в осадку. Ворот от этого крутился хуже, но треск в трубе радовал. Карнистир отзывался. Следующий же разговор начался прямо-таки толчком ярости Морьо. «Бесстыжая тварь! Только бы добраться до него!». Дальше была картинка обширной пещеры. Несколько эльфиек – таких же оборванных и истощенных, как рабочие у ворота – стоя в воде выше колен, качали большие решета. Потом выгребали из них тяжелые серые камни и носили коробами куда-то наверх. «Так этому уроду обогащают руду!». После сын пропал на несколько кругов времени – Феанаро едва сдерживал тревогу и гнев – и отозвался устало. «Выдал тамошней страже лопатой… ну и поплатился… уже ничего, могу ходить». Мастер ничего не сказал Морьо, хотя и крутились в голове увещевания насчет осторожности и внимания. Его «самый средний» почти неспособен к осторожности. «Atar, стражники орали, что пришедшие из-за Моря разбиты, отступили к самому берегу и едва держатся за него. Но между собой болтали, что скоро придется перейти на одну траву и то не досыта». Феанаро сперва и сам не мог понять, почему пришедшее войско не штурмует крепость Моринготто. Потому сам себе посоветовал не ломать голову над задачей, условия которой неизвестны. Возможно, обиталище Врага окружают неприступные горы или, наоборот, вода. И вожди армии вынуждены изобретать все новые способы преодолеть эти преграды. Сам он оказался в норах Моринготто в беспамятном состоянии. Морифинвэ открыл в своей памяти картинку с высоты орлиного полета: скальные пики и провалы между ними, заполненные черным и серым дымом. Но ведь уруки как-то выходят за пределы этой «страны битой посуды». Они вполне живые существа и должны что-то есть. И пленникам достается хоть и скверный, но хлеб и каша из горьковатого зерна. А главное: как-то эти пленники в подземелья попадают! Не по воздуху же! И Феанаро все крутил в воображении эту картинку, пытаясь определить стороны света, разглядеть хоть что-то в неясных силуэтах на кромке поля зрения. В конце концов занялся обдумыванием способа проламывать дорогу сквозь скальные преграды. Перед глазами ползли собственные следы в пыли, а мысленно был у себя в мастерской Форменоса, выбирал вещества и их концентрации, способные при воспламенении создать сильную ударную волну. Вспоминал характеристики горных пород, их твердость и упругость. Прикидывал способы закладки взрывчатой смеси, чтобы удар не растекался бесполезно и опасно в разные стороны, а шел в нужную точку. Видимо, напряженные размышления отражались у него на лице, потому что надсмотрщики вдруг принимались грозить всевозможными карами «если забуйствуешь, заморская падаль». Феанаро чуть оглядывался на их визг и рык и снова уходил в размышления. Иной раз спотыкался о цепь, не заметив, что ворот уже остановили для смены работников. «Как ты?». «Нормально, насколько тут это возможно…», - Морьо отозвался странно-смущенно. «Что-то случилось?». «Феанаро, я… я делаю промывочную драгу…». «Зачем?!». «Atar! Понимаешь, эти nissi... От холодной воды у них болят и опухают ноги и руки. И кожа трескается до крови… Я сперва думал, что просто холодно, а потом увидел…» «Твоя установка будет обогащать руду для Моринготто! Из нее сделают оружие и направят против нашего народа! А тех nissi заставят выполнять другую тяжелую работу!». Морьо исчез – он всегда вот так резко закрывался, когда считал себя обиженным. Феанаро прикусил палец, чтоб скрутить и усмирить волну гнева. Там, дома, Морьо в обиде срывался и убегал ото всех. Чаще всего в лес и бродил там, пока не успокаивался. Иногда по паре кругов света, питаясь ягодами. Никогда не возвращался сам – его приводили охотники или сборщицы плодов. И оттаивал только после того, как нанесший ему – по его же мнению – обиду, как-то искупал вину. Сам Феанаро обычно предлагал сыну нарисовать эскиз для гравировки или чернения. За работой тот оттаивал, и отношения входили в норму. Лучше всего «разгон туч» удавался Нельо. То с преувеличенной заботой принимался расспрашивать брата, хорошо ли тому спалось в барсучьей норе или уже удобнее прятаться в медвежьей берлоге. Эти кленовые листья на голове он собрал для коллекции или их все же можно бросить в камин. Сильно ли пугало оленей бурчание в его животе – робкие животные могли принять этот звук за рычание тигра. Морьо бросался на старшего, тот успевал перехватить атаку на лету. Валтузка перерастала в борьбу, потом слышался сдавленный смех младшего… Здесь они всего лишь вдвоем. И могут помочь только один другому. Если с Морьо что-то случится… «Atar…». «Морьо!..». «Atar, а если я сделаю так, чтобы сита все время ломались? Пока буду исправлять, руда не пойдет к печам». «Надсмотрщики поймут, в чем дело». Осанвэ сына отозвалось звоном раскатившихся стеклянных шариков. «Надсмотрщики с трудом завязывают свои штаны! У них на куртках в шнуровке всегда пропущенные дырочки! А если появится кто-нибудь поумнее, я заготовлю разные претензии к материалу, отделке и прочему. Что, придумать не смогу?». «Морьо…». «Феанаро, может, нас и успеют освободить. Но Моринготто приложит все свои скудные мозги, чтоб этого никогда не случилось. Так не все ли равно, когда меня убьют?.. Встречусь с бабушкой Мириэль. Она будет рада». «Мечтать хорошо в лиственичной роще. Думай над тем, что собрался делать. Хорошо продумай детали. К Намо еще никто не опаздывал!». Осанвэ ответило взмахом блестящего соколиного крыла. Феанаро вдруг подумалось, что сын прав. Надежда на помощь извне стала совсем призрачной. Гибель в этих норах неизбежна, а Моринготто постарается сделать их пребывание тут возможно более мучительным. Намо обещал отдых и исцеление. Так ли это для форменосских ослушников?.. Но все же Мандос – не Ангамандо… Однако радовать чучело на троне он, Феанаро, не собирается даже своей смертью! Вперед он постарается доставить ему столько сюрпризов, сколько сможет! Ось ворота уже давно подрагивала. Потом начала едва заметно раскачиваться в осадной трубе. Феанаро едва успел подать напарникам мысленную команду «назад!», как бревно дернулось и осело, перекосившись. Сверху посыпался щебень и мокрые крошки железной руды. - Это что это? – надсмотрщик наклонял голову то направо, то налево. – Сломалось, что ли? Как это оно смогло-то? - Надоело вертеться, подумало и нашло способ, - серьезно ответил Феанаро. Синдар стояли, отчасти радуясь отдыху, отчасти борясь со страхом. - Так. Стоять тут. И чтоб ничего такого! Надсмотрщик поскакал прочь к туннелю. - Проще всего выполнить первое распоряжение, - Феанаро присел на брус. – А вот как справиться со вторым… - О чем ты, голдо?.. - Как сделать «ничего такого». Но растормошить напарников не удалось – они оставались оцепеневшими, словно замерзали в собственном страхе. Ввалилась штук десять ирчей. Один с умным видом заглянул в осадную трубу, потолкал здоровенную ось. - Ведь не поднимут, а? – перевел свои рассуждения в звуковую форму. – Чинить придется. Начальству докладывать… Ты куда смотрел?! Надсмотрщик, к которому был обращен вопль, выставил перед собой рукоять бича: - А не мое это дело! Мое дело, чтоб они вертели! Вертели и вертели. А потом оно вдруг – хрысть! Старое, наверное. - Точно, старое! – данный мелкий начальник даже подпрыгнул от радости. – Вертелось, вертелось и – хрысть!.. Давай, гони эту падаль в камеру, а я доложу, кому следует! Даже в камере синдар не очнулись. Феанаро чувствовал, как из них уходят остатки жизненных сил. - Расскажите, кто вы и как сюда попали? – потребовал Мастер. Ответом ему было глухое молчание. Пленники медленно, нехотя, жевали свои жалкие куски хлеба. Потом просто легли, завернувшись в тряпье. Феанаро вскипел: хотелось силой поставить их на ноги, встряхнуть, чтоб вернуть в реальность. Но подумал, что шум привлечет внимание коридорного надзирателя. Да и сам он посчитал, что разумнее будет воспользоваться неожиданным отдыхом. Чувство времени здесь, во Внешних землях, изменяло Мастеру. Но хлеб и воду им приносили четыре раза, значит, прошли две рабочие смены. Здоровенные твари в нагрудниках из толстой кожи, в количестве четырех, ввалились в камеру неожиданно. Хватать нолдо лапами не стали, только уткнули в грудь и спину наконечники коротких копий. И держали свое оружие таким образом, пока вели вверх и вверх, так что в одежде появились новые прорехи. Феанаро был уверен, что сейчас снова увидит челюстястую морду Моринготто. Но оказался в помещении не больше хорошего гардероба. Когда за ним захлопнули дверь, наступила полная тьма. И голос Врага загремел со всех сторон: - Готов ли ты служить мне, нолдо?! Мастер тряхнул головой, чтоб исчезло чувство заложенности в ушах. - Ты вообразил себя очень умным, ничтожный Воплощенный! Полагал, что можешь скрыть от меня не только свои мысли, но и поступки! От меня, повелителя Арды! Рев стоял такой, что дрожь от пола передавалась по костям в позвоночник. - Ты начал с убийства надсмотрщика и, поскольку не получил наказания немедленно, уверился в своей ловкости! Потом испортил ворот – и снова поверил, что мне это останется неизвестным! Но я видел твою глупую выходку с камешками от начала до конца! «Резонирующие полости пристроены непосредственно к стенам этой кладовки». - Твой сын мне больше не пригодится. После того, как оба его глаза и кисти обеих рук были отправлены на берег, пользы от него немного. Его мужества хватало на злобную болтовню. Однако во время операции он лишился своего убогого рассудка и долго не протянет. Феанаро вовремя вспомнил, что должен выразить отчаяние. - И ты надеешься увильнуть от нашей мести, Моринготто?! Хохот встряхнул все помещение, как близкий обвал: - Наглец! Ты смеешь угрожать мне?! Ты, которому надлежит умолять на коленях о пощаде?! - О пощаде? Зачем мне твоя пощада теперь… - Рвешься в Мандос? Но вперед я прикажу у тебя на глазах казнить твоих напарников по вороту. И не забывай, что у тебя осталось еще шесть сыновей. По глупости они тоже примчались сюда, в мои владения. И судьба их в моих руках. Кого бы ты хотел увидать рядом с собой в моей крепости вместо этой длинноязыкой заразы? Старшего? Второго? Самых младших? Впрочем, со временем тут будут все… - Уймись, пожалуйста, - Феанаро потер уши. – Если тебе так жалко ворот, надо было сразу сказать. Ты, видно, ничего не слыхал о водяных колесах? - Ты забыл, сколько тайных знаний открыл я нолдор в Валиноре, паршивец?! - Не забыл. Нельзя забыть того, чего не знал. Более того, я даже до сих пор не знаю, кому ты эти знания открывал. Или эти знания были таковы, что принесли твоим собеседникам одни неприятности? Язвительный Морьо словно стоял рядом и фыркал в рукав. - А, кажется, что-то вспомнил! Хеллетирмо, художник из Тириона. Он уверял всех, что нашел способ видеть нечто за гранью Арды. Собирался рисовать то, что там увидит. И способ его видения состоял во вдыхании дыма какой-то травы. Он провел в Лориэне десятка полтора лет прежде чем снова обрел способность нормально мыслить. Этот легковерный был твоим слушателем? - Прекрати! - Вернуться к вопросу о водяных колесах разрешишь? Так вот, водяные колеса в отличие от ядовитой травы или сидения неподвижно в течение нескольких кругов света – тоже твоя наука? – вреда не принесут… - Мне известно это устройство, ты, выродок! - Но наверняка неизвестен способ передачи вращения. Иначе твои подъемники не были бы такими примитивными. Мартышки Северного Аватара придумали бы устройство лучше. Стены сотрясались уже не от хохота, а от рыка Моринготто. - Ты сделаешь несколько подъемников… - Несколько десятков подъемников, если ты не прикажешь убить тех синдар, что работали со мной у ворота. Даю слово! - Убить? Конечно же, не прикажу! А ты приступишь к работе немедленно. И помни, что от быстроты выполнения этой задачи будет зависеть судьба твоих остальных сыновей! - Когда тебе надоест орать, ты прикажешь своим слугам принести мне схему водяных потоков, проходящих через рудники. По ней я прикину расстановку колес и разводку валов. Конвоиры в кожаном доспехе так же толкали Феанаро острыми наконечниками. Но доставили его не в прежнюю камеру на нижнем ярусе, а в довольно теплое и сухое помещение. Там была лавка, застеленная чистыми шкурами, и широкий стол. «Морьо!». Тот отозвался моментально: «Да, отец!». «Как ты?». «Прищемил два пальца досками, но хуже ничего не случилось. А ты?». «Надеюсь, скоро узнаю нечто очень важное об устройстве норы Моринготто». «Жаль, не получится передать это нашим!.. Впрочем, если подумать…». «Я тоже подумаю». Но для начала Феанаро прикинул, каковы знания Моринготто. Запугивая расправой над Карнистиром, Великое Уродище не подозревало, что они с сыном в силах разговаривать между собой даже в этих казематах. Не упомянуло оно и попытки оставить надпись на стене камеры над самым полом. Царапал камешком Феанаро, когда сокамерники уже засыпали. Моринготто было известно лишь то, что видели пленники синдар. Но эти пятеро все время были вместе с Феанаро, никаких разговоров с надсмотрщиками не вели. Неужели Моринготто научился читать мысли квенди? Аулэ уверял, что прочитать мысли кого-либо без его согласия невозможно. Вряд ли Великий Кователь обманывал нолдор… Или страх лишает защиты?! Это тоже важное знание! Большой лист пергамента со схемой туннелей и штреков принес Феанаро некто эльдаподобный. Мастер мимоходом отметил, что энергии майа в этом прислужнике Врага почти не чувствовалось. Работа оказалась довольно интересной. Для определения мест накопительных резервуаров потребовалось уточнить характер пород и среднее количество воды в потоке за стандартное время. Феанаро обсчитывал работу, которую может дать каждое конкретное колесо, потом вычерчивал разводку валов. Время от времени появлялся тот полупотухший майа и довольно вежливо торопил с выполнением задания. Мастер отвечал, что можно сделать быстро и хорошо, но вот хорошо второпях не бывает. Отправив готовый чертеж Моринготто, Феанаро остался в своей новой камере наедине с размышлениями. Он был уверен, что очень скоро ему придется ходить по этим норам для разрешения вопросов привязки устройств к конкретному месту установки. И упрощенная схема обрастет нужными приметами и деталями. Если не удастся бежать самому, может, получится у Морьо или у тех мориквенди, что обязательно дадут ему в помощники. Но вдруг снова прибыло полдюжины крупных задоспешенных тварей. Без предупреждения они навалились и надели на Феанаро кандалы. Потом буквально потащили под локти все вверх по лестницам. Он оказался вовсе не в водоводном гезенке, а на террасе над каким-то двором. Пользуясь случаем, Мастер глянул на небо. Наверху клубились тяжелые тучи, но сквозь них на грани ощущения сочился свет, похожий на сияние Тельпериона! Рядом появился майа, словно слепленный из густого влажного тумана. - Ты гордишься тем, что сумел обмануть меня, ничтожество! – заревел из стены голос Моринготто. Во двор вытолкнули пятерых синдар, что крутили ворот вместе с Феанаро. - Смотри! Я не нарушаю своего обещания! Я не казню их, только устраиваю прогулку! Из зарешеченного туннеля выскочили, поджав хвосты, четыре волка. Звери оглядывались, вздыбив шерсть и оседая на задние лапы. Были они тощими и явно изголодавшимися. Синдар прижались спинами к каменной стене под террасой. Феанаро никогда не увлекался охотой. Зачем бродить по лесу ради пары тетеревов, если всегда можно взять мясо у охотников в обмен на ножи или насадки для копий? Но Турко, едва научился стрелять, без умолку рассказывал о повадках животных. «Падайте!». Синдар не поняли – продолжали стоять, прижав руки к груди. «Падайте – хищники не трогают неподвижно лежащих!». Двое послушались. Волки все оглядывались, но уже один из них начал принюхиваться, оценивая стоящих перед ним как добычу. Один из пленников крикнул на своем языке, его послушались остальные. Волки недоуменно рассматривали лежащих, потом подошли и даже обнюхали. «Не шевелиться!». Теперь звери смотрели вверх, двое даже попробовали достать передними лапами до края стены. Майа резко повернулся к Феанаро – из туманного сгустка светились красные глаза. Решетка снова открылась. Теперь на грязный песок выбежали… пожалуй, волкоподобные. Гораздо крупнее настоящих волков, три твари в свалявшихся шкурах. Уши у них были разведены, как у спящих, хвосты мотались тряпками. Эти странно почавкали челюстями с подвывом и уверенно побежали к лежащим… Да только слишком уверенно. Передний оттолкнул оказавшегося у него на пути настоящего волка. Тот мгновенно повернул голову и вогнал клыки в загривок. Остальные тоже напали на тварей. Хриплый рык зверей смешался с короткими пронзительными воплями чудовищ. Феанаро видел собак своего сына и понял, что громадные волкоподобные неловки. Они промахивались в броске гораздо чаще, чем их кипящие яростью противники. Но вот хваты зверей наносили им гораздо меньше вреда, чем их собственные укусы. Прежде чем одна тварь завалилась набок, упал замертво первый волк. Посреди двора, покачиваясь, стояло последнее уродище. Вокруг лежали трупы волков – и две на глазах разлагающиеся туши. Майа снова отдал команду. Выбежали еще три волкоподобные твари. Первым делом они прикончили искалеченного сородича. Потом без раздумий бросились к пленникам. Феанаро повернулся к грохочущей стене: - Эй, Моринготто! Вспомни охоту Оромэ! Вспомни собак моего сына! - Если бы не твое жалкое хитроумие, сынок двоеженца, эти презренные остались бы в живых. Так что в их смерти виноват тоже ты! Феанаро провалился в темноту.