Caracal

— Вот ты сейчас на полном серьёзе нарываешься получить по заднице, Киса.       Каракал открывает блаженно зажмуренные глаза и лениво смотрит вниз. Там, у дерева, на которое влез и удобно устроился Тэ, стоит Чонгук, скрестив руки на груди и недовольно хмурясь. Омега негромко ворчит в ответ, потягивается, вытягиваясь всем телом и шустро спрыгивает вниз, мягко приземляясь на лапы. — «Опять ворчишь». — А как мне не ворчать, если ты, чёрт тебя дери за этот вертлявый хвост, беременный носишься по деревьям? — негодует альфа, разводя руки в стороны и поджимая губы. Его зверь согласно кивает головой, сверкая глазами в сторону игнорирующей происходящее и прикрывшей глаза кошки Кима. Они с Чоном вообще-то волнуются, а этим хоть бы хны.       Тэхён мысленно вздыхает и притирается всем телом к чужому бедру, вдобавок ещё и обвивая его хвостом и заискивающе заглядывая в чужие глаза. И, засранец эдакий, разводит ушки в стороны и начинает мурчать, из-за чего всё недовольство старшего испаряется мгновенно. И вот как на этот беременный кошачий клубок злиться? Гук уверен, даже его почти никогда не улыбающийся отец растаял бы. — Ты манипулируешь мной, как хочешь, — обречённо тянет Чон, присаживаясь на корточки и поглаживая пару по голове. Тот довольно щурит свои янтарные глаза и трётся мордой о щёку альфы, шустро лизнув языком в проколотое ухо. — «Не злись. Мне было скучно, пока ты улаживал дела, вот я и решил немножко потусить как каракал. Да и живя с вами, я уже сам начал вести себя как волк». — Жаль, что волчьего послушания ты не обретёшь никогда, неугомонная кошка, — наигранно сокрушается альфа, и, поцеловав пару в нос, встаёт на ноги, не убирая ладони с песочной головы каракала. — Пойдём домой, омеги приготовили твоё любимое жаркое и отложили самую большую порцию.       Глаза омеги загораются восторгом, и он идёт вслед за парой, не отлипая от чонгукова бока и наслаждаясь невесомым перебиранием его кисточек на ушках чужими пальцами. — «Они так заботятся обо мне». — Они в нетерпении увидеть щенков вожака. А ещё они обожают тебя, естественно, они будут заботиться. — «Ты же проведёшь время со мной? Дети требуют своего отца и выказывают своё возмущение игрой в футбол на моих почках». — Конечно, обещаю, что в ближайшие часы ни ты, ни твой живот не вылезете из моих рук.       Ким довольно мурчит, вылизывая шершавым языком чужие кончики пальцев.       Тэхён удобно устраивается на коленках своего альфы, накрывая наглаживающую его уже большой живот руку своей, а в другую беря лист со списком. Гук сидит с закрытыми глазами, уткнувшись носом ему в шею, и выглядит максимально удовлетворённым и довольным жизнью. Хосок не удерживается, быстро щёлкая столь умильную картину на свой телефон, после показывая язык закатившему глаза брату. Знает, что тот позже сам попросит переслать ему это фото. — Начнём? — мягко интересуется омега, оглядывая присутствующих в комнате Хоби, Уёна и ещё одного приближённого волка Чонгука — Намджуна. Те согласно кивают. — Так вот, запасы мяса на зиму готовы? Альфы и доминантные омеги (помимо Тэ их было ещё две в стае) принесли большой улов в этом году, надеюсь, вы уже успели засолить и разделать всё мясо. — Да, всё готово, закончили буквально пару дней назад. Этих запасов может хватить даже на первый месяц весны, — отвечает Уён, в ответ получая от старшего довольную улыбку. — Отлично. Долгохранящиеся продукты закуплены? Консервы и т.д. В декабре будут сильные морозы, нежелательно будет выезжать в город. — Всё сделано. — Одежда для стаи тоже закуплена? Особенно для щенков, они в это время особо часто совершают неосознанный оборот. — Всё куплено и роздано, — показывает большой палец Хоби. Тэ кивает ему, довольно вздыхая, когда Гук укладывает вторую руку ему на спину, с нажимом разминая болящую поясницу. — Бензин для джипов на всякий случай при необходимости выезда? — Несколько огромных бочек стоят в гараже, — отвечает Намджун, и Тэ удовлетворённо зачёркивает очередной пункт. — Лекарства и травы? Джин с Чимином вроде были ответственны за это, да? — Да, и всё сделано. Мы даже смогли закупить некоторое мелкое оборудование по просьбе Джина, в случае, если регенерация сама не будет тянуть. — Молодцы, — довольно выдыхает Тэхён, откладывая лист на стол и убеждаясь в том, что стая полностью готова к наступающей зиме. Волки в это время года стараются никуда не уходить из поселения, в связи с часто бушующей метелью и усиливающейся связью стаи, поэтому начинают подготовку к ней ещё с начала осени. — Вы действительно хорошо подготовились, ребята, — наконец вступает Чонгук, благодарно кивая подопечным и чмокая откинувшегося на его грудь омегу в щёку. — Хоби, — серьёзно зовёт он брата, — Последние месяца два я буквально не буду вылезать из дома и отходить от Тэ, потому что начался период, когда беременный омега постоянно нуждается в присутствии пары. Да и мой волк съедет с катушек, и его не будет волновать ничего, кроме охраны пары и будущих щенков. Поэтому, безопасность поселения я возлагаю на тебя и Джуна. — Конечно, братец, мы тебя не подведём. — Спасибо.       Чонгук укутывает спящего Кима в несколько одеял чуть ли не по самую макушку, невесомо целуя в губы и сразу же сползая вниз и утыкаясь носом в огромный твёрдый животик пары, от которого исходил сладко-молочный запах и тянулись две золотые нити. В ответ он чувствует слабый пинок и силуэт маленькой ножки в натянутой коже живота и широко улыбается. Его зверь восторженно скулит и требует немедленно облизать его. Кошка Кима ушла от него, полностью сливаясь в единое целое с человеком и отдавая всё своё внимание и силы на развитие малышей, которые должны появиться вот-вот. И кто Чонгук такой, чтобы отказывать волку в такой соблазнительной для них обоих идее?       Они уже второй месяц только и делают, что не отрываются друг от друга. Омега в большинстве своём спит или занимается чем-то незамысловатым, так как всю его энергию вытягивают малыши. Альфа как приклеенный следует за ним по пятам чуть ли не в туалет, постоянно зацеловывая чужие губы и живот, и отдавая малышам по связи и свою энергию. Порой и одного щенка выносить-то тяжело, а тут целых два. Гук искренне восхищается стойкостью младшего.       А в одну ночь он просыпается один и вскакивает с постели, встревоженно осматривая дом. Омеги нигде нет. Нить связи для общения он тоже оградил, а запаха не чувствуется в ближайшем расстоянии. Перепуганный до чёртиков он выбегает из дома с голым торсом, обращаясь в прыжке и стараясь уловить любимые нотки в воздухе. Куда мог пойти этот кошак в таком состоянии поздно ночью? Зачем? Тысячи мыслей пролетали в голове мужчины, пока он бежал по следу витавшего в воздухе запаха пары. Обнаружился он в его хижине, в которой они проводят Охрану альфы.       Тэхён лежал на разобранной широкой кровати в ипостаси каракала, свернувшись клубком и уткнувшись носом в свой подозрительно сдувшийся живот.       Облегчение накрывает перенервничавшего вожака волной цунами. Видимо, Кима на инстинктах потянуло в уединённое и безопасное место, в котором сохранились только их собственные запахи. Омеги всегда при приближении родов стараются найти уединённое от всех место, а Чон немного об этом запамятовал.       Чёрный волк шустро семенит к кровати, запрыгивая на неё, и после лижет пару по напряжённой морде. Тот открывает сверкающие в свете лампы янтарные глаза, в которых плещутся удивление, облегчение и лёгкое волнение. Омега тянется шеей к нему, пряча морду в чёрной шерсти на груди волка и тихонько рокоча. Чонгук понимает всё сразу же и дёргает Джина, который был их лекарем и должен принимать роды, по нити связи, требуя немедленно явиться сюда. Тот появляется спустя несколько минут весь взъерошенный, с криво надетой футболкой и не отошедшим следом от подушки на щеке.       Роды проходят… тяжело. Джин связывает это с двумя причинами. Оба ребёнка унаследовали доминантный ген, что вытягивает намного больше сил из родителя, даже с учётом того, что тот черпает их ещё и от альфы. А вторая причина в том, что они оказались разными в плане того, что один был из семейства кошачьих, а второй волком, и два разных гена тоже добавляли свою ложку дёгтя в это всё.       Чонгук же, которого чуть ли не пинком под зад выгнали наружу, возмущенно сидит на крыльце, скрестив руки на груди и сверля дверь уничтожающим взглядом. Какого хера вообще этот Джин себе позволяет? Выгонять его, вожака, от рожающей пары? И неважно, что так и надо и Гук при виде страдающей омеги и его крови мог бы потерять рассудок и отгрызть Джину голову, приняв его за источник угрозы.       Его зверь согласно рычит, тоже недовольный положением дел. Слышать болезненный рёв самого родного существа и не иметь возможности попробовать облегчить его боль — невыносимо.       Но, наконец, спустя несколько часов, Чонгук и прибежавшая проснувшаяся стая с замиранием сердца чувствуют, как к ним тянутся две новые нити появившихся на свет малышей. Нить Тэ начинает сиять, показывая его счастье. Чонгук влетает в дом, сорвав с одной петли уже ненавистную ему дверь и застывает, огромными глазами пялясь на представшую перед ним картину.       Каракал, замученный, уставший, но до жути довольный, лежит на кровати, развалив ушки в разные стороны и переводя на альфу тёплый взгляд янтарных глаз. А рядом, уткнувшись мордочками в папин живот, лежат два пушистых попискивающих комочка.       Зверь Чона, кажется, только что схватил инфаркт и улетел на тот свет от вида своих детей, их запаха и связи, пока Чонгук на негнущихся ногах подошёл к ним, падая на колени перед кроватью. Глаза заслезились от рвущегося наружу счастья, когда он нагнулся и продолжительно поцеловал омегу в лоб, крепко обнимая одной рукой за пушистую шею. Младший довольно замурчал, шершавым языком проходясь по его щеке. — Спасибо тебе, — шепчет мужчина, наконец-то переводя взгляд на первый пепельно-белый комочек и протянув к нему руку. Волчонок, явно унаследовавший окрас папы Чона, довольно пищит и дёргается от мягко поглаживающих его пальцев отца. Чувствует их связь. Теперь зверь Чона точно умер. А ведь он ещё не потрогал второго вол- — Котёнок? — удивлённо восклицает альфа, глядя на второго малыша неверящим взглядом, ведь о рождении разномастных детей до этого момента знали только Джин и сам омега.       Каракал согласно мяукает, подталкивая головой чужую руку, чтоб тот прикоснулся ко второму сыну. Глаза слипаются от усталости, но Тэхён не позволит себе пропустить такой греющий сердце момент.       Чонгук осторожно, затаив дыхание, берёт пока что слепого малыша в свою ладонь, поднося к лицу и разглядывая слезящимися глазами. Котёнок дёргает головой из стороны в сторону и утыкается маленьким носиком в нос отца, отчего тот едва ли не пищит от восторга. А потом он замечает. — Э-э-э, Тэ, а почему он пятнистый?       Омега закатывает глаза, подтягивая волчонка поближе к себе и начиная вылизывать его. Тот кряхтит что-то негромко, приподнимая мордочку, тянясь к родителю. Такой крошечный. — «У меня в роду почти все каракалы, но дед один был гепардом. Видимо, гены, наконец, дали о себе знать». — Какие прекрасные гены, — выдыхает восторженно брюнет, нежно целуя своего котёнка между ушек и вновь укладывая рядом с папой. — «Кисточка» у меня уже есть, теперь будет и «Пятнышко».       «Нам нужен ещё полосочка», — скулит внутренний зверь Чона, из-за чего тот прыскает, поглаживая растёкшуюся в лужу счастья зверину по голове. — «Идём к нам», — просит Тэ.       Мужчина сразу же принимает форму волка, укладываясь с другой стороны от малышей, тем самым заключая их в тёплое кольцо родительских тел. Он лижет каждого малыша по спинке, со счастливым скулежом наблюдая за тем, как котёнок начинает ползти к нему, пока чуть ли не целиком зарывается своим маленьким тельцем в отцовский мех.       «Ну, точно омежка, у которого будет особая связь с отцом», — мурлычет вернувшаяся кошка Кима, которая лежит под волком, счастливо виляющим хвостом из-за долгожданного воссоединения.       Тэхён полностью соглашается с ней, укладывая голову рядом с протиснувшимся к нему под лапу волчонком. А у Тэ, видимо, будет ещё одна мохнатая любовь.       Чонгук укладывает голову на кимову, широким мазком языка проходясь по любимым чёрным ушкам, блаженно дёргавшимся из стороны в сторону и погружаясь в окутавшую их меховой комок атмосферу тепла, крепкой связи и общего запаха семьи.       Стая на улице счастливо воет, принимая в себя новых членов и поздравляя вожаков. Хосок идёт опустошать запасы вина со слезливым: «Я стал дядей в квадрате!».       Чонгук нервно дёргает ногой и не может уснуть, хотя на дворе глубокая ночь, и Тэхён, который удобно устроился на его плече, уже наверняка видит десятый сон. И его драматично воющий зверь вот никак не облегчает задачу.       Хонджун с Бёлем тоже сопят в своей кроватке. И если волчонок-альфа спит, компактно свернувшись в клубочек, то Бель, напротив, лежит, развалившись на брате в позе звезды, раскинув лапы в стороны. Но первый даже ухом не ведёт, привыкнув к такому тактильному гепарду под боком.       С рождения малышей прошёл уже месяц. И за этот месяц Гук тоже кое к чему привык. Наконец, не выдержав, и мысленно извиняясь перед парой, он трясёт его за плечо, вырывая из сна. — Ммм, что такое? — сонно щурится Тэ на старшего, поглаживая ладонью по щеке, к которой старший сразу же ластится. — Тэ, мне надо, — Гук умоляюще заламывает брови и дёргает омегу за край просторной футболки. Его волк прижимает ушки к голове и тоже смотрит максимально жалостливо. — Прямо сейчас? — удивлённо спрашивает Ким, приподнимая голову. — Да, — виновато тянет мужчина, поджав губы. Кто ж знал, что он, суровый местный вожак-одиночка, когда-то будет будить свою пару посреди ночи и просить это. Не дай Луна Хосок узнает о его слезливых полуночных мольбах, будет ведь шутить до самой смерти.       Омега беззлобно хмыкает и укладывается на бок, задирая край футболки, под которую брюнет молниеносно юркает с головой. Младший вздрагивает и обнимает мужчину за голову сквозь футболку, когда чувствует горячие губы на своей груди. Чонгук удовлетворённо мычит и крепко прижимает Тэ к себе за талию, втягивая опухший сосок в рот и чувствуя на языке белую сладковатую жидкость, к которой у него, кажется, появилась зависимость.       Тэхён негромко шипит, когда ткань футболки неприятно скользит по покрасневшим соскам, причиняя лёгкий дискомфорт. Уён, моющий посуду после сытного ужина с другом, сочувствующе оборачивается к нему. — Болит? — Ага, — вздыхает Ким, вытирая сухим полотенцем вымытые тарелки. — Тяжело кормить сразу троих.       Вымытая тарелка выскальзывает из рук опешившего младшего, с громким звоном приземляясь на дно раковины. Тот пялится на друга выпученными в шоке глазами, немо открывая и закрывая рот. Тэхёну кажется, что он слышит, как в чужой голове крутятся шестерёнки. — Троих?.. — Да, — с весельем отвечает каракал, откровенно потешаясь над реакцией ещё неопытного в плане отношений друга. Тот выглядит таким потерянным щеночком. — То есть, вожак… — Именно, — хмыкает Тэ, сам споласкивая уроненную тарелку и принимаясь её вытирать, пока Уён застыл каменным изваянием и хлопал глазами, осмысливая полученную информацию. — Чонгу особо любит моё молоко, так что после кормления детей у меня в очереди стоит ещё один волчара.       Уён краснеет до самых кончиков ушей и с громким писком прячет лицо в ладонях, пытаясь избавиться от появившихся в голове картинок. Тэхён громко хохочет от столь невинной реакции. — Ты что, не знал? Многие альфы обожают молоко своих омег и буквально готовы душу за него продать. Уверен, когда у тебя появится пара, ты убедишься в моих словах, — продолжает подначивать Тэ находящегося на грани обморока от смущения друга. — Плюс, это очень возбуждает, у нас такие кормёжки почти всегда заканчиваются долгим горячим се-       Уён с визгом накрывает рот друга ладонью, не давая закончить фразу и окончательно добить себя. Тэхён весело щурится.       А потом с громким хохотом наблюдает за тем, как Уён яростно краснеет при виде вожака и смущённо со всех ног уносится от него подальше.