Caracal

      Тэхён затягивает галстук на Чоновой шее, а потом задумчиво осматривает альфу с ног до головы. Тот стоит в расслабленной позе, засунув руки в карманы брюк и ожидая вердикта своей пары. Хотя он и так прекрасно знает, что выглядит шикарно в своём чёрном костюме, всё же совсем не прочь услышать комплимент от любимого. Но тот, видимо, не разделяет его планов, потому что недовольно цокает и укладывает ладони на крепкие плечи альфы, несильно сжимая. — Ты что-то слишком горячим получился, тебя ж там все омеги взглядами сожрут. Может, не поедем? — омега игриво склоняет голову к плечу и строит просящие глазки. Чонгук негромко хмыкает и притягивает пару к себе за талию, быстро чмокая в опухшие (у альфы был порыв любви пару минут назад, когда Ким искал свою рубашку и щеголял с голым торсом) губы.       Что ни говори, а такая ненавязчиво-игривая ревность второй половинки очень приятна. По крайней мере, так Чонгук хотя бы перестаёт себя чувствовать единственным идиотом, который готов ревновать свою кошку к каждому дереву. — И это говоришь мне ты? — мужчина демонстративно кивает головой на внешний вид Кима, который тоже предпочёл надеть чёрный классический костюм, сочетающийся с альфьим и идеально подчёркивающий его шикарную фигуру, — Это ж я буду там ходить за тобой тенью и рычать на каждого встречного, взглянувшего на тебя. — Ну, тогда остаёмся дома? Ты такой красавец, что я не хочу тебя показывать другим. — Киса, я только «за», — вожак крепче стискивает руки на чужой талии и удовлетворённо урчит от длинных пальцев, аккуратно перебирающих его волосы. — Но это ежегодная встреча вожаков и их близких для налаживания дружественных связей, так что пропустить такое событие будет неправильно. Мы и так не пошли в прошлом году, потому что ты был беременный и не слезал с меня, а я был готов откусить голову любому в радиусе десяти метров, — брюнет обречённо вздыхает и начинает покрывать щёки едва ли не мурчащего Тэ короткими поцелуями. — Хотя я до сих пор не понимаю, зачем устраивать такую помпезную встречу, да ещё и в городе. — Многие стаи сейчас пытаются перебраться туда, хотят «идти в ногу с современным миром», — задумчиво тянет русоволосый, поправляя выбившиеся из укладки пряди альфы. Он лично её делал и полчаса потратил на укладку этих непослушных волос, любящих жить своей жизнью. Бёлю, кстати, они тоже передались по генам. Котёнок в своей человеческой форме вообще оказался идентичен своему отцу (чем тот гордится до сих пор, и нет, он совсем не похож на надутого индюка), только светловолосый. А так — копия. Хоть Хонджун-и, спасибо Луне, взял многое от омеги, иначе последний проклял бы альфу и его сильные гены.       Чонгук согласно мычит, уложив голову на плечо младшего и задумчиво смотря в окно. На дворе вновь зима, но в этот раз она выдалась на удачу тёплой. Нужно будет завтра погулять с детьми в лесу, пусть разомнут свои маленькие лапки. — Ты бы хотел так же? — задаёт интересующий его уже давно вопрос. — Что? Переехать в город? — альфа кивает. — Нет. Мне, стае и тебе комфортно здесь. Лес — наш дом. Здесь мы можем жить в полном единении с природой и своим внутренним зверем. И здесь мы чувствуем себя свободными. Да и у нашей стаи шикарные территории. Я ни на что это не променяю. К тому же, мы спокойно позволяем себе и городские удобства, так что вообще не вижу причин туда переезжать.       Чонгук улыбается, довольный таким ответом и тем, что его пара думает так же, как и он. Это в который раз доказывает то, что несколько лет назад мужчина и его волк сделали абсолютно верный выбор. Такую красотку отхватили, да ещё и такую мудрую. Напоследок крепко стиснув в объятиях удивлённо охнувшего омегу, он нежно целует его в висок и отпускает. — Пойдём?       Тэ согласно кивает, и тянется к своему плащу, параллельно хватая со стола телефон и кошелёк. Чонгук не упускает возможности залипнуть на шикарную пятую точку младшего, обтянутую тканью брюк (и уже предвкушая свои ревнивые пассивные мини-истерики), а потом бросает взгляд в зеркало, осматривая и себя. — А я реально горяч. И секси. Даже не скажешь, что отец двоих детей. Ты должен держать ухо востро. — Эй, секси, ещё одно слово — и я разрешу Бёлю на весь день уйти к Джисону.       Чонгук давится воздухом и пучит глаза, летя следом за омегой и возмущённо причитая: — Ты не можешь со мной так поступить!       Вечер проходит вполне неплохо, не считая того, что сначала Чонгук действительно ходил за парой по стопам, своим телом перекрывая вид сзади, и отошёл поговорить с друзьями только тогда, когда омега пообещал прилипнуть спиной к стене и «прятать от всех моё сокровище». Это не слова Чонгука, это он дословно фразу своего зверя пересказал, а в конце добавил, что полностью с ним солидарен.       Тэхён же в ответ часто лез к нему под руку, обвивая руками за талию и невесомо целуя в бесконечно обожаемую им родинку под губой. Да, своей красивой внешностью, сильной доминантной натурой и кошачьей грациозностью он действительно привлекал немало внимания, но и его альфа вызывал восхищённые взгляды у свободных омег, так что каракал чутко и виртуозно защищал своё.       Ким затягивает вернувшуюся пару к себе под одеяло, сразу же облепляя его тело всеми конечностями и утыкаясь носом в лично поставленный засос на острой ключице альфы. И, наконец-то, расслабляется, удовлетворённо выдыхая и чувствуя себя очень-очень хорошо. — Дети не противились оставаться у Уёна? — спрашивает он у альфы, который шустро просовывает одну руку под футболку Кима, а вторую в штаны, с удовольствием сминая в ладони ягодицы омеги. — Бёл-ли капризничал и не хотел меня отпускать, но мы подкупили его шоколадкой. Я мог бы впасть в депрессию из-за того, что меня продали за шоколад, но ты тут ждёшь меня весь такой тёплый и красивый, так что я смог это пережить. — Хорошо, — довольно выдыхает Ким и проводит языком по солоноватой коже на шее, с удовольствием смакуя вкус своей пары и с головой зарываясь в его усилившийся аромат. — Кстати, мне всё ещё интересно, почему омеги во время гнездования стараются держать детей подальше от себя, а не рядом, как мы во время охраны, — искренне интересуется вожак, позволяя уложить себя на спину и оставлять болючие укусы на шее. У Тэ на инстинктах заострились клыки, так что, если тот приложит немного больше сил, то прокусит кожу до крови. — Наверное, потому, — Ким цепляет зубами серёжку в чужом ухе, несильно её оттягивая, — Что во время гнездования мы хотим быть под полнейшей опекой и защитой своей пары. Так сказать, позволяем себе стать слабыми и нуждающимися, да зарыться в своего альфу и наслаждаться. А так как дети ещё слабее нас и сами нуждаются в постоянной защите, то во время гнездования они не вызывают у нас никакого интереса. У нас банально нет сил и желания обращать на них внимание: в такое время мы считаем именно себя центром мира. Это, конечно, немного грустно, и я до безумия люблю наших малышей, но против природы не попрёшь. Сейчас мне нужен только ты, твой запах и твой волчара, счастливый скулёж которого слышу даже я.       «Вы не смеете меня осуждать!», — ворчит вышеупомянутый, валяясь счастливой тряпочкой под вылизывающей его кошкой и безостановочно виляя хвостом. Вот кто точно берёт от этой жизни всё.       Старший понимающе мычит и судорожно выдыхает, когда омега резко сползает по его телу вниз и утыкается носом точно в пах, делая глубокий вдох. И улыбается довольной кошкой, обожравшейся сметаны, заглядывая горящими жёлтыми глазами в альфьи, и издевательски водя носом по чужому бугорку в штанах. Под одеялом и так душно, но после такого вожак готов целиком засунуть себя в морозильник, чтоб остудиться.       А Тэхён, бесстыдная кошка, вновь делает глубокий вдох, и, прикрыв глаза, выдыхает тихое, но такое искренне-восторженное: — Вкусно.       Чонгук коротко рычит и смущённо прикрывает глаза рукой. Он, чёрт побери, взрослый альфа и всё такое, но всё равно неловко же! — Я вёл себя так же смущающе в охрану? — понимает мужчина, вспоминая своё недовольное рычание и послушно раздвигающиеся колени перед его мордой. — Ага. — Мстишь? — Наслаждаюсь, — урчит младший, подтягиваясь выше и затягивая брюнета в глубокий поцелуй, сразу же уверенно проникая языком в чужой рот. Чонгук отвечает с не меньшим рвением, стискивая пальцами омежьи бока. Альфа неосознанно начинает увеличивать силу своих феромонов, на подсознательном уровне давая паре то, в чём она сейчас максимально нуждается. Тэхён, которому начинает сносить крышу от любимого аромата, негромко стонет и меняет их с Чоном местами, заставляя альфу полностью лечь на него и тем самым придавить к кровати. — Вот так хорошо, — счастливо шепчет, как можно крепче прижимая к себе крепкое тело и судорожно прося сделать то же самое. Чонгук выполняет просьбу сразу же: сильно, возможно до синяков, обвивая руками оголившуюся талию и сильнее вдавливая Тэ в кровать под его удовлетворённый вздох.       Русоволосый зарывается пальцами в тёмные пряди на затылке Чона и прячет лицо с покрасневшими от духоты щеками в его шее, делая быстрые глубокие вдохи, стараясь как можно сильнее наполнить лёгкие дарящим спокойствие и удовлетворение ароматом. Пытаясь впитать его в себя так сильно, чтоб даже собственный не было слышно.       Тэхёну невероятно хорошо. Он будто спрятан от всего мира, придавленный любимым крепким телом и сверху ещё укрытый двумя тёплыми одеялами. Никого лишнего, только родной альфа, который целует глубоко и держит в железных объятиях, показывая, что омега в полной безопасности и что его не отпустят. — Чёрт, — поражённо шепчет Гук, не сдерживаясь и кусая пару прямо в метку. Он не понимает, что побудило его сделать это, ему просто надо. — Твои феромоны… они буквально умоляют меня спрятать тебя где-нибудь и не выпускать из своих рук никогда, — мужчина натягивает плотнее спадающее с них одеяло, подставляя горло под вездесущий нос каракала, который старается обнюхать чуть ли не каждый сантиметр его тела. — Хочу тебя, — хнычет жалостливо младший, мечась в необъяснимой агонии и одновременно удовольствии, и нуждаясь в большем. Больше альфы, больше его запаха, больше и крепче объятий. — Так бери, я же твой. — Съесть тебя хочу, понимаешь, — едва ли не скулит омега, судорожно вылизывая чужую шею и скулы и с силой сжимая в ладони тёмные пряди, оттягивая их. Чонгук негромко шипит, но не вырывается, прекрасно понимая, что такой поступок просто разобьёт омегу, который и так сейчас находится в нестабильном состоянии. Нужно подождать ещё совсем чуть-чуть, Тэ сейчас насытится его запахом и немного успокоится, после чего остальной период гнездования будет проходить более спокойно. В основном он будет спать или же вести себя как очень ленивая любвеобильная тушка. — Ешь, я против что ли, — с нескрываемой нежностью тянет Чонгук, смахивая костяшками пальцев прозрачные капли с заслезившихся глаз пары. Тот выглядит сейчас таким… маленьким и беззащитным, что Чонгук в полной мере осознаёт, что значило его «слабыми и нуждающимися». — Можешь покусать меня всего, если хочешь. — Будешь ходить таким же пятнистым, как Бёль? — умудряется пошутить в такой ситуации. Чонгук негромко смеётся, отвечая на очередной короткий поцелуй. — Зато тогда все точно убедятся, что он мой сынуля. Особенно одно серое недоразумение.       Тэхён хрипло смеётся, чувствуя безграничное обожание к этому вредному ревнивому альфе, который умудряется рассмешить его даже парой слов и успокоить бушующую в душе кошку. Инстинкты полностью фиксируют присутствие необходимой рядом пары, и гнездование медленно вступает в свои права.       Тэ наконец-то чувствует полное умиротворение.       Чон мягко улыбается и укладывает голову на грудь омеги, прикрывая глаза. Теперь можно и поспать. Дня так два, потому что аромат Тэ тоже изменился: стал мягче и нежнее, и медленно, но верно усыплял альфу, у которого до этого сна не было ни в одном глазу.       «Эй, человек»       Чонгук мысленно оборачивается к позвавшему его волку.       «Я теперь фанат гнездования», — счастливо урчит заласканный, залюбленный и вылизанный от ушек до хвоста волк. Рядом с ним, впечатавшись всем телом в волчье, спит каракал.