заказ 2х2

      Пока они поднимались к ней, Сэм прокручивала в голове, насколько всё это вообще хорошая идея. Ей начинало казаться, что это она теперь докучала Биллу, но ей всегда казалось, что она докучала людям, когда просит их о чём-то, например побыть с ней. Она давно этого не делала — и сейчас вспомнила, каково чувствовать, что навязываешься.       Но пусть лучше так, чем… чем что?       Ночные кошмары?       Каким таким образом Билл мог бы спасти её от ночных кошмаров?..       Ах, это детский порыв: «Не уходи, мне страшно», «Побудь со мной, мне грустно». Сэм ненавидела это.       Билл смотрел, как она рылась в своём бездонном бауле в поисках ключей, и думал, что на его месте мог оказаться кто угодно — и что? она позвала бы кого угодно есть печенье?       Нет, стоп.       Это всего лишь печенье.       — У меня небольшой бардак, но ты не обращай внимания, — сказала Сэм, в спешке вспоминая, не оставила ли нигде чего-то слишком личного.       — Ты у меня ещё не была, — усмехнулся Билл.       Быстро разувшись, Сэм поспешила в кухню, на ходу подбирая и раскладывая вещи, чтоб навести хоть какой-то порядок в этом — что называется — творческом хаосе. Впрочем, Билл и без того следовал за ней, не особо интересуясь беспорядком, о котором всё тараторила Сэмми, как вдруг остановился, завидев кое-что в проёме двери, должно быть, в её спальню.       Его губы дрогнули в заинтригованной улыбке.       — Я вообще не очень люблю гостей, поэтому редко кого зову, так что… — смущённо похохатывала Сэм, гремя посудой и шурша пакетами. — У меня есть пиво! — Она вытащила две банки безалкогольного и коробку пиццы. — И если ты голоден, можем разогреть пиццу. Она, правда, вчерашняя, но… — Хлопнула дверца холодильника. — Билл?       — Вчерашняя?.. — Он подошёл ближе и, в нерешительности поиграв пальцами в воздухе, чуть толкнул дверь в её спальню.       — Эм… — Сэм покраснела. Ну вчерашняя — и что? Пахнет нормально, вроде мягкая. Сэм заправила прядь волос за ухо и закусила губу.       Чёрт, где он вообще лазил?       Дверь медленно отползла, открывая взору впечатляющую картину, и Билл упёр руки в бока.       Сэм услышала протяжный охуевший свист.       — Такие выставки мне по душе… — протянул Билл, глядя на развешанные по всей комнате то тут, то там карандашные изображения своего лица.       Выпучив от ужаса глаза, Сэм метнулась в его сторону.       — Билл! — воскликнула она и, обежав его, словно фонарный столб, на мгновение застыла перед ним в нерешительности — красная и запыхавшаяся. Наконец закрыв ему глаза рукой, она принялась неуверенно выталкивать его из комнаты.       Билл рассмеялся, но послушно попятился и, когда услышал, как захлопнулась дверь, играючи укусил её пальцы, заслонившие обзор.       — Ай! — Сэм отдёрнула руку.       — Да ладно, я не успел ничего увидеть, — улыбнулся он.       Сэм смотрела на него недобрыми глазами обиженного зверька и другой рукой потирала место укуса. Билл просто сиял от восторга.       А Сэм хотелось плакать.       Господи, помоги ей вытерпеть весь этот позор.       Он что, правда только что увидел причину, по которой Сэм не спала всю ночь?.. Он действительно увидел все эти зарисовки, которыми Сэм увлеклась так, что не заметила, как почти всю комнату «украсила» ими?.. Он увидел то, что было набросками для полноценного портрета?.. И это всё — после пары часов их знакомства?..       И вот он стоял улыбался, не имея ни малейшего представления, насколько ей страшно, довольный как слон, спокойный как удав, поигрывавший с жертвой, перед тем как сожрать её.       Ей хотелось натурально провалиться сквозь землю, вернуться в комнату и разорвать все эти листы в клочья.       Она опустила глаза.       Билл словно мог видеть, как мысли роились в её голове.       — Ты не должен был этого видеть… — буркнула она.       Он убрал руки в карманы куртки и пожал плечами:       — Да я толком и не видел.       — Да всё ты видел! — пропищала Сэм и обошла его, возвращаясь в кухню. Она хотела налить яду ему в пиво.       Билл смотрел, как она, насупившись, высыпала печенье из коробки на тарелку и думала, думала, думала, и ему казалось, что в такие моменты её худенькие плечи становились ещё ýже и вся она словно стремилась уменьшиться.       Сложив руки на груди, Билл облокотился о дверной косяк и задумчиво произнёс:       — Смотрю, у тебя была бурная ночка.       Сэм агрессивно открыла первую банку пива.       — Я работаю по ночам.       Билл улыбнулся. Что ему точно ясно насчёт неё, так это то, что он обожал её злить.       — Да я видел.       Сэм агрессивно открыла вторую банку.       — Поздравляю, — буркнула она и с выразительным стуком поставила обе банки на стол. — Садись.       Билл вздохнул, выпрямляясь.       — Ты, кстати, так и не ответила на мой вопрос. — Он уселся за стол и подвинул банку к себе.       «На какие ещё вопросы я тебе не ответила…» — мысленно ворчала Сэм, но всё-таки поспешила себя одёрнуть — она действительно задолжала много ответов, она действительно слишком много возмущалась, она действительно слишком часто обвиняла Билла в том, чего он не делал, но…       Какого вообще хрена он попёрся в её спальню?       Что он там забыл?..       Куда он вообще полез!       Раз, два, три…       Сэм развернулась и, решив выдать хотя бы подобие улыбки, старалась не смотреть на своего гостя, который, тем не менее, глядел на неё, казалось, как на полную дуру. Дура. Она поставила тарелку с печеньем на стол, развернулась и принялась нарезать пиццу. Жить одной означает отрывать от пиццы по кусочку, а не нарезать их ровно.       — О чём ты хотел спросить?       — О тату.       Сэм прищурилась, словно вспоминая, о какой именно Билл говорил.       — О которой?.. — Тьфу ты! О месяце конечно же. Других он видеть не мог.       Его брови поползли вверх.       — У тебя их что, несколько?       Чуть смутившись, Сэм заправила прядь волос за ухо.       А вдруг ему не нравились татуировки?..       — Их три.       — Я о месяце. — Билл поднёс банку ко рту и пробормотал: — И где же мне искать остальные две?..       Сэм закашлялась, подавившись. Услышанным.       Билл шумно втянул пиво из банки. И сделал глоток.       — Я о месяце, — сказал он. — Который на руке у тебя. — Билл поморщился, читая надпись на банке. — Фу, это безалкогольное?       Сэм чуть вздрогнула, словно стряхивая странное оцепенение. Она посмотрела на ребро большого пальца левой руки, на котором очень давно, дрожа от непрофессионального волнения, вывела первую татуировку в форме робкого контурного месяца.       — А, ну да… — она кивнула. — Да, сама.       Не очень ровно нарезав наконец пиццу (скорее, разделив тупым ножом на несколько кусков), Сэм сунула её в микроволновку.       В нерешительной надежде всё-таки распробовать Билл снова отхлебнул пиво и опять поморщился.       — В чём смысл безалкогольного?       Наблюдая за пиццей в микроволновке, Сэм закатила глаза.       — Чтобы не нажираться, — коротко сказала она.       Билл хмыкнул. Ну что за прелесть.       Он пробормотал:       — В чём смысл не нажираться… — Отставив банку, Билл, недолго думая, подвинул тарелку с печеньем. Сэм молча развернулась, вообще-то, надеясь увидеть его реакцию на печенье и убедиться, что хотя бы оно вкусное, но Билл лишь пододвинулся, освобождая место возле себя. — Садись, — сказал он и чуть погодя хмыкнул: — Иначе зачем мы здесь…       Но Сэм не села рядом, что, в общем-то, Билла не удивило. Она села напротив и подпёрла кулаком подбородок. И по-прежнему боялась столкнуться с Биллом взглядом, поэтому просто рассматривала печенье на тарелке.       Чёрт, она надеялась, что оно не паршивое.       Но едва ли Билла интересовало печенье. Он вдруг подпёр кулаком подбородок, словно передразнивая девушку, и пристально смотрел, как её щёки наливались красным. В такие моменты Билл чувствовал, как его сердце спускалось куда-то в живот.       — Ты давно занимаешься этим?       — Чем именно?       — Татуировками.       — Довольно давно, — ответила Сэм и принялась перебирать печенье на тарелке. — А ты давно снимаешься в фильмах?       — С девяти лет.       Она вдруг посмотрела на него, и Билл увидел, что её прежде тускло-серые глаза обрели тёпло-карий цвет шоколада. Как это, блин, работало?..       — А ты всегда хотел быть актёром? — спросила она.       Билл пожал плечами. Что, неужели ночью она не прочла ни одного его интервью?.. Он ещё не решил, обижаться ли.       — Оно само меня нашло.       Сэм недоверчиво прищурилась.       — И ты прям всегда был этому рад?       Билл закатил глаза.       — Ну, я хотел быть учёным…       — И прям учил биологию в школе?       Билл усмехнулся.       — Нет, в школе у меня было не очень. — Он выпрямился и, сложив руки на груди, облокотился всем корпусом на стол. Билл со скепсисом глядел на Сэм. — А ты небось у нас отличница…       Сэм, чуть зардевшись, поспешила снова уткнуться глазами в тарелку.       — Совсем нет, — сказала она. — Много болела и сбегала с уроков.       — Воу! — Билл тихо рассмеялся. — Я бы сбегал с тобой с уроков… — протянул он, и Сэм, чувствуя, как к щекам снова прилило, натянуто улыбнулась и пожала плечами.       Она не умела флиртовать, понятия не имела, как реагировать на заигрывания со стороны, и чувствовала себя почему-то глупо. Ей хотелось спрятать зардевшееся лицо.       Но Билл продолжал умилённо посмеиваться, как вдруг Сэм, словно зацепившись за какую-то мысль, взглянула на него и обвела указательным пальцем свой глаз.       — А что у тебя, кстати, с… — Она неуверенно прищурилась и подумала, что как-то не слишком изящно перевела тему разговора, но Билл тут же откликнулся:       — О, ты об этом?..       Сэм остолбенела, увидев, как его прекрасное лицо исказилось вот этой вот физией, и — видит бог! — в жизни это выглядело страшнее, чем на постерах.       Сэм сглотнула.       И едва ли ей стало легче, когда Билл, улыбаясь уже своей улыбкой, по-доброму рассмеялся, увидев реакцию девушки. Чёрт, это не переставало его веселить!       — Дыши, Сэмми.       Какое-то время Сэм сидела, безмолвно осмысливая то, что увидела, и подумала, что больше не сможет видеть Билла прежним. Её вдруг передёрнуло. И вот это она рисовала совершенно спокойно несколько ночей?!       Нет, это реально стрёмно.       — Теперь я понимаю… — сказала она и спустя пару секунд добавила: — Я просто не смотрела «Оно».       — О, мы можем исправить это досадное недоразумение! — воскликнул Билл. — Он всё ещё идёт в кинотеатрах. Любишь ужастики?       Сэм нервно хмыкнула, жуя печенье с остекленевшими глазами.       — Да где там ужастики? — она кисло улыбнулась. — Пеннивайз не такой уж и страшный.       — О, правда?.. — Билл неспешно и многозначительно закивал, откусывая печенье и не сводя с девушки глаз.       Уловив момент, его рука мигом подалась вперёд, и Билл успел ущипнуть Сэм за щёку, до того как она отпрянула как от огня.       И выпучила глаза, глядя на него, сияющего от довольства, как ошпаренная.       — Теперь страшно? — улыбался он, продолжая жевать печенье, и на прежнюю умилительную пунцовость мягких щёчек на лице Сэм не было и намёка — она раскраснелась, как тот самый шар из «Оно», от переполняющего её гнева.       — Воу-воу-воу! — хохотал Билл. Он выставил ладони, как бы защищаясь. — Полегче, Сэмми, дыши!       «Он знает, что меня может напугать, и поэтому так себя повёл», — моментально родившаяся в голове Сэм формулировка ужасала и не могла не ударить так, что ей захотелось сложиться пополам от скручивающей боли в животе.       Билл искренне смеялся этой своей самой прекрасной на долбаной планете Земля улыбкой — не той, что Сэмми рисовала, а другой — и действительно не имел в виду ничего, о чём думала она.       Боже, да он просто заигрывал.       Но Сэм, вернув недоеденное печенье на тарелку, поднялась с места и, глядя на сияющего Билла потускневшими глазами, словно разочаровалась в нём, развернулась и направилась вон из кухни. Будто это могло решить проблему его присутствия.       «Нарцисс и манипулятор, глупый актёришка, лучше бы ты стал учёным — тогда мы бы с тобой никогда не увиделись», — не то чтобы Сэм думала об этом, но все её мысли вертелись вокруг этого в разных формулировках, но, так или иначе, ей хотелось, чтобы всё это кончилось.       Снова.       Он снова и снова делал это — и она снова и снова думала о том, какой он хороший, стоило ему извиниться или — запрещённый приём — поцеловать её в макушку?..       Она увидела его руки перед собой, обхватившие её сзади, и почувствовала крепкое продолжительное прикосновение его губ к голове.       — Перестань, Сэмми, идём есть печенье. Ты же за этим меня звала, верно?       — Пожалуйста, перестань это делать.       И Билл действительно перестал.       Но только чтобы с силой развернуть её к себе, и увидеть эти налившиеся слезами глаза, и совсем не вздрогнуть от щемящего чувства где-то в груди; его пальцы сжимали её плечи, и Билл наклонился, глядя ей в глаза — в её серые глаза с шоколадными вкраплениями, тёплыми искорками, которые зажигались и гасли по какому-то неведомому Биллу принципу, — чтобы донести до неё как можно яснее:       — Послушай, Сэмми, если ты будешь вот так вставать и уходить — тебе никогда легче не станет, — втолковывал он, пытаясь глазами поймать её гуляющий взгляд. — Что я сделал не так?       Он постарался вложить в голос как можно больше того чувства, что испытывал к Сэм, и действительно звучал мягко, упрашивая, — едва ли Билл желал отпугнуть её. И Сэм уже действительно собиралась было сказать ему, попытаться объяснить, уже раскрыла рот, но как только подумала, что всё это будет звучать как глупое обвинение, — передумала.       «Билл, я не хочу, чтобы ты подходил слишком близко и хватал меня своими огромными руками, как сейчас, потому что в такие моменты мне кажется, что я ничего не могу сделать, когда ты можешь сделать всё что угодно»?       Что-то такое она записывала в дневник: было ясно, что озвучивать мысли она попросту не могла, но формулировать их необходимо.       И всё же легче не становилось.       Сэм проглотила затапливающую обиду: всё, что она могла сделать с этим ужасным отравляющим чувством, — это подавлять его, а выразить — значит обвинить в том, в чём Билл не виноват. Если б не тараканы в её голове, она бы не боялась сближения, которого он желал, и всё было бы прекрасно.       Её губы дрогнули в нервной улыбке, а из глаз выкатились подступившие крупные слёзы.       — Не бери в голову, — глухо сказала Сэм. — Просто… — Она хотела попросить Билла… не спешить? Чёрт, она хотела попросить его убраться с глаз долой, из сердца вон! Её плечи попытались стряхнуть его хватку, но бесполезно. — Просто не трогай меня.       Да, приятель, ты прав: она точно считала тебя поганым насильником, зазнавшимся актёром, пользующимся служебным положением для связей с фанатками. А что, ты выглядишь по-другому?..       Билл закрыл глаза и на выдохе издал нервный смешок.       Ну конечно.       Казалось, теперь он начал мысленно считать до десяти. Его пальцы нехотя разжались, освобождая плечи Сэм, которая тут же схватила себя за локти, закрываясь, и Билл выпрямился.       Он открыл глаза.       — Да, конечно.       Ну серьёзно, ты ведёшь себя грубо. Она права. Тем более она же сказала тебе, что имела кое-какой негативный опыт — очень негативный. Согласись, это пиздец. Имей уважение.       Сэм исподлобья глядела на Билла, очень неодобрительно. Она видела, как он думал обо всём этом, и ей казалось, что он успел возненавидеть её за эти сутки. Выбившаяся прядь его волос легла ему на лоб, и ей хотелось протянуть руку, чтобы коснуться его лица, но это было исключено.       Да, наверное, он и испытывал что-то подобное к ней, но ей сложно это понять.       — Извини, что порчу тебе настроение, — произнесла Сэм. Едва ли извиняясь.       «Ах, извини, что мне нечем тебе услужить, индюк напыщенный!» — вот что она имела в виду.       Билл хмыкнул.       Она относилась к нему плохо — это было сложно не почувствовать, это было проблемой, потому что если б она послала его прямым текстом, Билл, возможно, даже не расстроился бы. Но Сэм не посылала его — она позвала его в гости, и если б он развернулся и зашагал к входной двери, она бы… расстроилась?       Да, расстроилась бы. Но не стала бы уговаривать его остаться, и когда Билл хлопнул бы выразительно дверью, наверное, расплакалась бы: сначала сдавленно, жуя печенье и прихлёбывая безалкогольное пиво, а потом во весь в голос — в подушку. — Нет, что ты, — пожал плечами Билл, улыбаясь самой невинной улыбкой. Оставалось ещё ангельски похлопать ресничками — он совсем не сердился! Видишь, он даже не хватал тебя за плечи и не принуждал говорить с ним! Великодушный Билл.       Чуть присев, он вдруг обхватил руками её колени и выпрямился, неся обратно в кухню.       Выпучив глаза, Сэм почувствовала, как пол ушёл из-под ног — то ли из-за подкрадывающейся панической атаки, то ли из-за того, что       он что, действительно это сделал?!       «Боже, какой мудак!» — чертыхалась она, не в силах выдавить ни слова. Дыхание перехватило — то ли от затапливающего по самое не хочу возмущения, то ли от того, что Билл… действительно схватил её на руки и понёс куда душе угодно?..       «Просто немыслимо!» — обхватив его плечи как единственный источник опоры, Сэм в шоке смотрела на его голову и проклинала себя за то, что в такие моменты впадала в оцепенение, когда надо изо всех сил вырываться.       Впрочем, уже незачем: Билл усадил её на стол — чудом не в тарелку с этим долбаным печеньем, — и когда они поравнялись лицами, посмотрел на неё так, мол, ну что, никто не умер?..       Никто действительно не умер, за исключением веры Сэм в порядочность этого человека. Она с трудом убрала руки с его плеч — не потому, что ей хотелось продолжить объятия, а потому, что онемела до чёртиков. Сэм смотрела на него с большим удивлением на лице сродни неприязни — таким, после которого шепчут: «Ты что, вообще ничего не соображаешь, поехавший на всю голову кретин ты недоделанный…»       Неуютно.       Билл хохотнул, обдав её лицо мятным бризом, и Сэм подумала, что обязательно скажет, что жвачка ему не помогала — его волосы воняли сигаретами. А ещё приятно пахли — шампунем и парфюмом, — но об этом она не скажет.       — Это не смешно, — мрачно сказала она, но Билл продолжал, опустив голову, словно пряча улыбку, посмеиваться. — Я попросила тебя не нарушать мои личные границы — и ты схватил меня на руки и понёс туда, откуда я хотела уйти! — распалялась Сэм, и Билл вдруг поднял голову с довольно расплывшимся от веселья лицом и спокойно произнёс:       — Пару часов назад ты уснула у меня на коленях.       Как тебе такое, малышка Сэмми?       Она нахмурилась. Сэм явно балансировала между «Ох, и правда…» и «И что, мать твою!».       Откашлявшись, словно стирая этим мудацкую улыбку с лица, Билл упёрся ладонями по обе стороны от бёдер Сэм и прикрыл глаза. Раз, два, три? Он устало вздохнул.       Какое-то время они молчали: она глядела на его опущенную голову, а он — на её колени. Наверное, остальные две татуировки у неё на ногах, подумал он.       И вдруг услышал тихое, очень печальное:       — Пожалуйста, прости меня, Билл, если тебе некомфортно со мной.       Всё ещё не поднимая лица, Билл, томясь разлившимся внутри тёплым чувством, прикрыл глаза, и его губы чуть дрогнули в ласковой улыбке. «Некомфортно». Так говорила только Сэм. «Сэм, прости меня, если я тебя уже порядком подзаебал», — сказал бы он, если б извинялся.       Но нет, едва ли Сэм его подзаебала — ах, он ушёл бы уже давно, если б она была реально дурой, вот в чём правда. Вернее, она была дурой, но ему не было некомфортно с ней.       Интересное положение вещей, конечно.       — У меня просто правда… — нерешительно продолжала Сэм, вдруг сорвавшись на нервный вдох. — У меня просто правда не всегда получается.       Билл видел, как её пальцы беспокойно и виновато теребили краешек растянутого свитера, и неспешно, легко и тепло накрыл ладонью её похолодевшие от волнения пальцы, после чего поднял голову и посмотрел на девушку. Он чуть наклонился и, когда почувствовал, что Сэм начала напрягаться, слабо сжал её пальцы.       Сэм увидела, как его плечо заслонило вид на спасательный выход из кухни, в которую Билл буквально втащил её обратно. Она чуть вздрогнула от еле ощутимого прикосновения, когда он наклонился совсем близко к её уху:       — Видишь, — его дыхание легко щекотнуло кожу, — у тебя всё прекрасно получается. — Лицо Сэм в изумлении вытянулось, когда Билл легко чмокнул её чуть ниже уха. — И мне с тобой комфортно. — Он отстранился.       Сэм глядела на него распахнутыми глазами, блестящими и светлыми от охватившего её восторга — и в то же время выглядела чрезвычайно испуганной и растерянной, словно не верила его словам и тому, как он их сказал.       Билл не переставал удивляться её эмоциям. Она была удивительной.       Он смотрел на неё с заботой и не улыбался, хотя и не выглядел при этом хмуро, как в машине.       Вспомнив всё, что там произошло, Сэм вдруг опустила глаза на свои руки, которыми принялась бы вновь мучить свитер, если б не ладонь Билла, которая мягко и уверенно лежала на них.       — Прости за то, что наговорила тебе в машине, — тихо сказала она. — Я правда не хочу вешать на тебя свои проблемы.       Билл сердито фыркнул и убрал руку в карман джинсов. Сэм подняла на него глаза.       — Всё в порядке, — он сухо улыбнулся. — Я уже сказал, что было бы неплохо проговаривать, что тебя волнует, но дело твоё.       Билл сам удивлялся, насколько являл собой образец рациональности сегодня. Расставание определённо пошло ему на пользу! По крайней мере, он предпочитал думать об этом в позитивном ключе. Предпочитал.       «Да, конечно! Давай поговорим о том, что тебя волнует, ведь это важно для нас обоих!» — тьфу ты.       Из Билла хуёвый слушатель, он и сам это знал.       Да, Сэм права: зря он полез к ней с этими расспросами. Но она неправа в том, что калечила себя, — это ему было ясно.       Она смотрела на него с волнением, вопросительно и любопытно, и Билл подумал, что не мог не улыбаться, когда глядел на неё.       Интересно, зачем она вообще позвала его? Чёрт, она рисовала его прошлой ночью, и Билл вдруг наконец осознал эту мысль. Как ещё истолковывать то, что происходило между ними?       Ну конечно он ей нравился.       И при этом Билл вообще не представлял, что делать у неё в гостях. Грызть печенье и жевать пиццу, прихлёбывая безалкогольное пиво?       Он смотрел на это невинное робкое создание и чувствовал себя грязным животным: а что, собственно, такого в том, чтобы просто провести вечер вдвоём?!       Чёрт, эта дорога вела его в никуда.       Звякнула микроволновка.       Билл коротко вздохнул, наблюдая, как Сэм — вместо того чтобы просто сказать что-то вроде «Эй, Билл, дай пройти» — слабо подалась вперёд, намекая отойти и не нарушать ничьи границы. Она явно опасалась соприкоснуться с ним.       Нет, эта дорога не вела его в никуда — она вела его в определённое место, в котором вряд ли весело. Это бег по кругу.       Он всё-таки чуть отступил, позволяя Сэм наконец спрыгнуть со стола и направиться к микроволновке.       — Идём в комнату, — сказала она, вытаскивая коробку с пиццей.       Билл ощутил хлынувший аромат из микроволновки и подумал, что ну ладно, пицца сегодня на ужин не такой уж и плохой вариант.       — Идём, — машинально ответил он. Что ж, он надеялся, что настольных игр или просмотра любовной комедии не будет. — В какую из?       — Не в ту, — буркнула Сэм, имея в виду спальню. Она не уверена, что сама в одиночку наберётся смелости заглянуть туда, когда Билл… уедет? Сэм закусила губу. — Не забудь печенье, — напомнила она, указав глазами на тарелку на столе, которую Билл тут же ловко подхватил вместе со своей банкой пива.       «Да я никогда этого печенья не забуду», — мысленно хмыкнул Билл. Это лучшее печенье в его жизни, блин.       По дороге в гостиную Сэм наклонилась к пицце и вдохнула аромат.       — Пахнет вроде неплохо… — резюмировала она, чувствуя, как в животе начало урчать.       — Пахнет отлично, — сказал Билл. Следуя за Сэм, он вдруг, облизнувшись, наклонился — к самой её голове — и шумно втянул воздух. — Страх так вкусно пахнет! — воскликнул Пеннивайз.       Билл увидел, как плечи Сэм вздрогнули, и поспешил выпрямиться.       Саманта развернулась и посмотрела на вполне прежнего Билла — с тарелкой печенья в одной руке и с банкой пива в другой.       — Не делай так больше… — хмуро сказала она.       — Не понимаю, о чём ты, — пожал плечами Билл, прохладно глядя на девушку из-под чуть опущенных век.       Несколько мгновений она сверлила его непринуждённое лицо настороженным взглядом, после чего медленно продолжила шагать в гостиную.       Устроившись на полу напротив телевизора, Сэм похлопала рядом, приглашая Билла.       О нет, они всё-таки будут смотреть фильмы.       Билл закатил глаза.       Он наблюдал, как Сэм взяла кусок пиццы, не сводя глаз с не выключенного после прошлого киносеанса любовной комедии экрана, и пультом выбирала, чё бы посмотреть сегодня.       — Садись, — жуя пиццу, пробормотала она. — И сними куртку.       «Сними куртку». Ха, всё это — неплохой предлог раздеться догола вообще, чтобы разрушить планы на чудесный — в понимании Сэм — вечер.       Билл поставил тарелку с печеньем и банку пива на пол и нехотя уселся рядом, чуть поодаль, чтобы облокотиться спиной о мягкий диван, на который тут же закинул куртку.       Сэм сидела впереди, подобрав ноги под себя, и жевала пиццу, не сводя глаз с экрана, на котором события разворачивались, видимо, где-то с середины.       Билл протянул руку, чтобы взять кусок пиццы, и отхлебнул пива.       — Что это? — мрачно спросил Билл.       — «Очень странные дела», — ответила Сэм.       Билл перевёл охуевший взгляд с телевизора на девушку рядом.       Блядь, чем он занимался.       В его правой руке — кусок резиновой пиццы, в левой — банка безалкогольного, перед ним — «Очень странные дела», рядом с ним — Саманта Линч, художница без прошлого и без будущего.       А ты умеешь веселиться, Сэмми.       Билл с выражением откашлялся.       — Мы правда будем смотреть это? — слабо спросил он, опасаясь обрушить на себя волну ненависти. Ты что, ублюдок, это же «Очень странные дела»!       Но вместо этого Сэм вдруг обернулась, и Билл увидел смятение в её распахнутых глазах.       — О, если тебе не нравится, можем посмотреть твой любимый сериал! — встрепенулась она, откладывая кусок пиццы на коробку. — У тебя ведь должны быть какие-то любимые фильмы, сериалы?.. — Она потянулась за пультом, чтобы уже выключить сериал, но Билл поспешил остановить её.       — Всё нормально, — сказал он.       Всё нормально, Сэмми, давай смотреть «Очень странные дела».       Не то чтобы Билл был против «Очень странных дел», да и безалкогольное пиво несильно-то его удручало, как и пицца, но вся эта ситуация… была внезапной.       Но в любом случае это было… охуенно?       Они сидели рядом, не касаясь друг друга: Сэм обнимала подушку, подобрав под себя ноги, и ела пиццу, неохотно прихлёбывая пиво, и Билл, запрокинув голову на диван, вдруг подумал, что всё действительно нормально, Сэмми. Он давно не чувствовал себя настолько нормально. Он смотрел на её фигурку: худые плечи, с которых чуть сполз мешковатый свитер, обнажив лямки лифчика и майки, и растрепавшиеся волосы на фоне свечения от телевизора. Это напоминало выставку, вот только сейчас, по крайней мере, он не боялся её потерять.       Колено слегка касалось вытянутой ноги Билла, и это давало Сэм уверенность в том, что он здесь и никуда не собирался.       Когда она потянулась за следующим куском и поняла, что пиццы-то не осталось, она вдруг засуетилась.       — Ой, ты же принёс печенье?..       Но Билл не ответил — он даже не пошевелился. Обернувшись, Сэм увидела, что он, запрокинув голову и размеренно дыша, крепко спал.