АГАТА
Я всё ещё сражаюсь, и даже после всего прошедшего времени, мой разум не в силах остановить воспоминания. Прошли месяцы и годы, но боль в груди столь же реальна, как это было в тот момент, когда жизнь утратила всякий смысл. Но здесь, в Лондоне, в спортивном зале, я делаю то, что помогает мне не сорваться на протяжении этих долгих лет. Сегодня очередная годовщина смерти моей мамы, женщины, которую я почти не помню. Но именно это заставляет моё сердце умирать от печали, от которой порой очень хочется избавиться, потому что надо жить дальше, перебарывать свои страхи и чувства. Однако у меня ничего не получается на протяжении двенадцати лет, хотя я даже не стараюсь помочь себе и не знаю, чего жду. Возможно, кого-то, кто поможет мне, но пока этот человек не появился в моей жизни. Есть способ, который показал мне мой крестный отец, мамин лучший друг, один из ведущих боксёров мира, всё это время находящийся рядом с нами и поддерживающий во всём, спустя пару лет после смерти его друга. Во время работы отца дядюшка Майк устраивал со мной игры, водя в самые разные места, и в один из таких дней он привёл меня на тренировку в бойцовский центр. Дядя купил мне первую грушу, перчатки, бинты, форму и начал тренировать. Десять лет подряд, когда моему телу нужно выпустить пар, я прихожу в зал и провожу там не меньше трёх-четырёх часов. Думаю, что объяснять причину этому не нужно, и так всё понятно. Обычно большинство людей нелегко переживают смерть родных и близких, у меня же всё наоборот. Родственники до сих пор думают, что я бесчувственный ребёнок, потому что во время похорон мамы на моем лице не было ничего, никакой эмоции, никаких слёз, никакого проявления чувств. Я видела осуждающие взгляды на их лицах и слышала, как они шептались обо мне, говоря, что это ненормально, что моё крошечное сердце чёрство даже по отношению к собственной матери. В этот момент папа обнял меня и отвёл в сторону от них, не давая им больше видеться со мной. Тогда я поняла, что лучше мои эмоции и чувства будут доступны только мне. Возможно, именно в это время появилась Снежная Королева Агата. А сейчас даже с обмотанными бинтом костяшками пальцев, руки болят от каждого нового удара. Решительно настроенная сбежать от собственных мыслей я опускаю подбородок, не обращая внимания на боль. В голове всё путается, внутренности сжимаются, а мой мозг заставляет меня бить грушу с каждым разом всё сильнее. Одна предательская слезинка скатывается по щеке, и я падаю на спортивные маты. — Агги! — вижу, как Клэр сбрасывает свои перчатки и бежит ко мне. Одом — один из лучших зарегистрированных бойцов во всей Великобритании среди женщин, поэтому мы тренируемся вместе. Она пришла сюда по желанию своих братьев, которые настояли на том, чтобы малышка-сестра научилась защищаться сама, потому что когда-нибудь их рядом может не оказаться. И, честное слово, Клэр оправдала надежды и желания своей семьи. Подруга садится рядом со мной, обеспокоенно осматривая с ног до головы. Я усмехаюсь и показываю ей большой палец, чтобы она перестала волноваться. Клэр вздыхает, помогая мне подняться. — Ты не исправима, Агги, сколько можно издеваться над собой, — подруга скептически оглядывает мои костяшки, синяки на которых видно даже сквозь спортивные бинты. Она не любит, когда простая тренировка заканчивается какими-то болячками, а на моих руках явно образуются гематомы. — Я знаю, Клэр, но сейчас тот день, когда мне это нужно, — говорю я почти севшим голосом. Грустный взгляд Одом, направленный на меня, заставляет улыбнуться ей. Она прекрасно знает, что сегодня за день, и, что со мной происходит. — Я помню, но больше не дам тебе бить эту грушу, — Клэр помогает мне снять бинты, а после крепко обнимает, — у тебя есть мы — твои друзья — готовые поддержать тебя, и некоторых из нас можно побить. Я смеюсь, негромко, но так, чтобы Клэрри поняла, что смогла поднять мне настроение. Я поддерживаю её объятия, а после предлагаю пойти со мной в парк и просто поговорить, как в старые добрые времена. Одом соглашается, и через пару часов мы уже идём по маленькой аллее городского парка. День совсем не обещал быть солнечным. Хмурые тучи плотно застилали небо с самого утра. Но такая погода была не необычной для долгожителей Лондона. Каждый день здесь может пройти дождь по шесть раз, а между ними будет светить солнце. Поэтому лучше всегда носить с собой зонт, чтобы природа не смогла застать тебя врасплох. Я попросила Клэр не говорить со мной о маме, и она приняла мою просьбу, болтая о чем-то постороннем. Легкий запах цветов, шелест листьев и приятный голос подруги позволили мне хоть ненадолго забыть о проблемах и немного отвлечься. Чуть погодя, мы смогли дозвониться по видеосвязи до Рейчел, которая сидела дома, снова работая над какой-то программой. У неё не получится приехать к нам, но Рей захотела остаться с нами на видеозвонке. На самом деле Линд удивлена, что я с кем-то разговариваю и гуляю в этот день. Обычно я остаюсь одна, не выходя на связь ни с кем. — Девочки, мой отец хочет выдать меня замуж, — нарушив бесконечный разговор о «ни о чём», Кларисса озадачила нас своими словами. — Он, наконец, смог уговорить твою маму на это? — усмехнулась я, отвечая подруге с сарказмом. — Мама попросила меня подумать, просто вы же помните, что мой отец…- на удивление девушка говорила тихо, что никак не вяжется с её характером. Я чувствовала исходящее от подруги напряжение и, возможно, страх, присутствующий в словах подруги. Рей посмотрела на меня взглядом а-ля «я тоже так думаю». — Пакистанец, человек из рода традиций, который женился на твоей маме, которая не даёт его восточному сердцу продолжать традиции своей семьи и народа, — доносится из телефона голос Рейчел, севшая в позу лотоса на кровати, девушка отложила ноутбук в сторону, внимательно слушая рассказ Одом. — Вы так говорите, будто она совсем ему ничего не разрешает, — обиженно произносит Клэр, выпячивая губу. — А разве это не так? — усмехаюсь я, зная ответ на свой же вопрос. Мы слышим хмыканье от Рейчел, означающее поддакивание моим словам. — Вы вообще-то мои подруги…- Клэрри продолжает обижаться, но она сама прекрасно понимает, что мы правы. Я начинаю объяснять подруге: — Клэри, подумай сама, вы не мусульмане с братьями, ты не носишь хиджаб, спокойно общаешься с противоположным полом, твои братья не ходят молиться в мечеть и так далее по списку, естественно, твоему отцу обидно от этого, он сделал так много уступок, что теперь хочет исполнить хоть что-то из своих традиций. — Я всё понимаю, но мне не хочется выходить замуж не по любви, а он уже на следующей неделе хочет показать выбранного жениха, — расстроенное выражение лица Одом, подталкивает меня обнять её. — Ты же всегда можешь отказаться, а вдруг тебе понравится вариант отца? — успокаивающим голосом говорит Рей, играя бровями. — Ага, сейчас…- недовольно отзывается Кларисса. — Это же живой тиндер, не думаю, что твой отец выбрал бы ужасный вариант для единственной дочери, — продолжает Линд. — Просто попробуй, сделай это ради отца, ему просто будет приятно, что ты стараешься следовать его словам, — старший Одом прекрасный человек, но ему страшно разговаривать со своими родственниками, о чём мужчина неоднократно говорил нам, потому что по их словам он «Избаловал жену, упустил семью и забыл, кем является на самом деле». Возможно, поэтому мне и Рейчел хочется ему помочь. — А почему я должна? У меня ещё братья есть? — восклицает Одом. — Если это прокатит с тобой, то думаю, что он уговорит Гвен и на них, — спокойно отвечает Рей. Ох, если вспомнить о братьях Клариссы, то можно потерять разум раз и навсегда. — А если он мне не понравится? — англо-пакистанка в первые выглядит неуверенной и напуганной. — То скажешь об этом папе, — теперь моя очередь отвечать. На лице Клэр появляются разные эмоции, но она ничего не говорит. Думает. Мы переглядываемся с Рей, пожимая плечами, догадываясь, о чём думает наша подруга. — Спасибо, — неожиданно произносит Клэр, улыбаясь нам, — я, честно, попробую. — Ты должна так сделать, — потирая переносицу, поправляет подругу Рейчел. Мне не нравятся последние слова подруги, поэтому решаюсь поменять разговор: — После показа своего жениха ты должна будешь позвонить нам! Просто будешь обязана! — И никакие отговорки не принимаются, Кларисса Одом, — усмехается Рей. — Хорошо, — улыбается Клэр, обнимая меня. Дальнейший двухчасовой разговор состоял из школьных сплетен, порой от которых надрывались животы, а прохожие обходили нас стороной. Через какое-то время нас покинула Рейчел, из-за Криса, пришедшего к ней, чтобы сделать какие-то наброски к новому проекту. В начале друг забрал у Линд телефон и передразнил девичий разговор, так как услышал его конец при входе, а потом девушка попыталась забрать телефон и завершить вызов, но Крис отчаянно желал видеть своих подружек подольше. Я и Клэр загадочно переглянулись, прося друзей рассказать про их тайные посиделки поподробнее. После оба показали нам фак, а мы громко захохотали. — Не шалите там, друзья мои, — сквозь смех проговаривает Клэр. — Ой, да идите вы, — одновременно прокричала парочка и сбросила вызов, оставляя подруг разрываться от умиления. — Если они к концу года не будут вместе, то я просто запру их в комнате и не выпущу, пока эти двое не поцелуются и не начнут заводить детей, — идя по песчаной дорожке, рассуждала Клэр. Девушка радовалась своему плану, как настоящий ребёнок, который увидел любимого персонажа на улице. — Фу, Клэр, но я тебе помогу, — смеюсь, понимая, что могла вообще не говорить этого, потому что вся наша компания ждёт, когда же Рей и Крис буду парой. Мы даже делали ставки на это. — Я и не сомневалась. — Ты домой? — мы останавливаемся у ворот парка. Наши с Клэр дома находятся в разных сторонах от него, из-за чего вопрос был актуальным. — Да, надо поговорить с отцом, сказать ему, что я согласна, — закатывает глаза подруга. — Молодец, — усмехаюсь я. — А ты? — Я тоже пойду домой, папа всё равно уехал и будет только вечером, — убрав руки в карманы джинсов, немного грустно отвечаю я. Мой папа каждый год закрывает пекарню в один и тот же день, чтобы уехать в маленький уголок Англии, где похоронена моя мама. Он любит находиться там, разговаривать с ней, но всё это он позволяет себе лишь один раз в год. — С ним всё в порядке? — по-настоящему переживая за моего отца, спрашивает Клэр. Мои друзья очень любят папу, так же, как и он, обожает их. Я так рада, что у меня есть такие люди рядом, готовые ради меня и моей семьи на многое. — Думаю, что нет, — честно отвечаю я, — но ему нравится проводить этот день с мамой наедине, поэтому всё хорошо. — У вас это семейное истязать себя, — бурчит Эль. — Да ладно тебе, по сравнению с пятью годами ранее, мы в порядке, — я смеюсь, обнимая подругу за плечи. Мы прощаемся. Клэр просит меня быть осторожной, после чего скрывается за поворотом.* * *
Я иду к пекарне через самый длинный путь, потому что мне не очень хочется быть дома. Одной. Во мне поселилось чувство тоски по друзьям, но я понимаю, что этот день должен быть одиноким, потому что не получиться заполнить сердце, тоскующее по человеку, другими воспоминаниями. Я чувствую капли, падающие на моё лицо. Начинается дождь. Зонта нет. Хотя сама всегда говорю, что он обязателен для любого жителя Лондона. Перед моими глазами появляется небольшое кафе. Оно казалось совсем маленьким по сравнению с рядом стоявшими жилыми домами. Но благодаря такому контрасту, небольшое выкрашенное в нежный цвет слоновый кости здание с большими доходящими до самой земли окнами и маленькими клумбами с белыми розами, создавало чувство лёгкого домашнего уюта. Кафе подойдёт для того, чтобы переждать там дождь, если он не пройдёт до вечера, то вызову такси. Войдя в помещение, я с интересом стала его осматривать. Внутри оно казалось гораздо просторнее, чем снаружи: светлые обои с тонкими чёрными узорами и зеркальными вставками визуально расширяли пространство, круглые столы с белыми скатертями создавали некую мягкость, а светло- голубые шторы под цвет подушек, лежавших на стульях, давали уединенному месту толику нежности и романтики. Мои глаза встретились с взглядом человека, которого увидеть сегодня я ожидала меньше всего. — Александр? — удивилась я. — Агата? — Нильсен ошарашен не меньше, чем я. Он огляделся по сторонам и заметил, что свободных мест совсем нет: — Не хочешь пообедать со мной? Хотя выбора у тебя нет. Я следила за каждым его действием, поэтому медленно кивнула, понимая, что лучше сесть с новым одноклассником. Я хотела казаться вежливой и, как обычно, холодной, но беззаботное время провождение закончилось, а в тишине, образовавшейся между нами, находиться совсем невесело. Через какое-то время нашего «разговора» я совсем забыла о парне и ушла в свои собственные мысли, вспоминая, как накануне смерти мамы, она захотела сходить в папину пекарню, тогда ещё находившуюся в Париже. — Твоё молчание сегодня какое-то странное, — хриплый голос Александр эхом раздался в ушах. Я почти дернулась от испуга, но внутренняя сдержанность не дала мне этого сделать. — Что, прости? — отвечать ему мне не хотелось, но и портить человеку времяпровождение тоже не было списке моих дел, но я всё-таки надеялась, что он сам поймет. Парень ухмыльнулся, облокачиваясь на спинку стула: — Ещё и рассеяна, колись, что случилось? — Всё отлично, разве не видишь, что я свечусь от радости? — обворожительно улыбаюсь. Александр сглотнул, и мне это польстило, поэтому на губах появляется ухмылка после опешившего взгляда парня. Но Нильсен быстро приходит в себя и, отпивая свой Амаретто, серьезно продолжает: — Если бы ты была счастлива, то вполне вероятно находилась бы не здесь, а где-нибудь со своими друзьями. Так, что я делаю вывод, что тебя что-то тревожит, и об этом ты не можешь рассказать близким. Я предлагаю тебе рассказать всё мне. — Ты думаешь, что я что-то расскажу тебе? — возвращаясь к своей роли Снежной Королевы, я задаю парню самый простой вопрос, на который ему не нужно искать ответы. — Каттен, я просто хочу тебе помочь, потому что твой расстроенный вид не нравится мне. Или ты боишься расплакаться? — я чувствую, что Александр хочет взять меня наслабо. Я задумываюсь, а не рассказать ли мне ему, но быстро отталкиваю эти мысли. Ещё не хватало иметь от него жалости. — Ты ужасный человек. В курсе? — я смеюсь, повторяя позу Александра, а именно облокачиваюсь на спинку стула. — Конечно, а ещё я отличный психолог, мне так мои друзья говорят, — отвечает Александр, повторяя мой смех. Мы резко замолкаем, уходя в свои мысли. Ну, возможно, лишь я ушла в них, а Александр просто ждал, когда же начну говорить. — Дождь идёт, — я смотрю в окно и вижу поток каплей, противно моросящий по дорогам, постепенно создавая большие трудно обходимые лужи. А холодный порывистый ветер, как назло, срывал и вырывал из рук пробегавших и спешивших по своим делам людей зонты: — Ты никогда не задумывался, что наш город похож на большой аквариум, а мы в нём лишь стайки домашних рыбок. Наши передвижения ограничены эти аквариумом, нас кормят и содержат родители… — Ещё мы плаваем по кругу, забываем всё и вся и умираем без кислорода, — заканчивает мои странные мысли странный одноклассник. На самом деле, я не знаю, к чему говорила эту историю про аквариум, но мне просто захотелось сказать ему что-то подобное, умное. — Браво, Нильсен, ты растёшь в моих глазах, — я хлопаю в ладоши. Александр делает поклон, чем опять вызывает у меня легкую улыбку. — О, ты просто ещё не слышала мои пьяные монологи о жизни, — отпивая из своей кружки ещё глоток кофе, Александр довольно хвалит себя. — Надеюсь, что мне не представиться такая возможность, — я хитро смотрю на парня, перехватывая его кофе. Александр провожает грустным взглядом кружку, но ничего не говорит. — Как хорошо тебя огорчить, но я бросил пить до такого состояния, — обиженно отвечает парень, всё ещё поглядывая на кофе, которое пью я. Снова не сдерживаюсь и улыбаюсь в кружку. В первые мне так легко похожим днем. — Агата, знаешь, а я боюсь остаться один — это один из моих главных страхов, — не делая никакой паузы, спокойно проговорил Нильсен. Я даже была немного удивлена, потому что никогда не позволила бы себе сказать что-то личное совершенно постороннему человеку. — А я думала, что Александр Нильсен ничего не боится, — отвечаю я. — Я тоже человек, а ещё с моими родителями и не такого будешь бояться, — Александру принесли новое кофе, а я заказала небольшое пирожное. Парень сделал глубокий глоток, и я могу поспорить, что он обжог ему горло. — Почему ты говоришь это мне? — Потому что вижу, что тебе нужен толчок, чтобы что-то рассказать мне, секрет за секрет, как говориться, — Александр улыбается, потирая горло, — а ещё ты считаешь меня придурком. — Я тебе всё равно не расскажу ничего, — усмехаюсь я, разводя руками, — а придурком я тебя, естественно, считаю, потому что ты зачем-то переодеваешься в ботаника, и никто, кроме меня, этого не видит. — А ты думаешь, что кому-то есть дело до ботаника? Если бы я был собой, то уже через пару минут моего появления стал бы обладателем тонны лицемерия в день. Это похоже на тебя, прячешься под маской равнодушной и холодной Королевы, но я переодеваюсь полностью. — Мы оба не любим фальшь, поэтому прячем себя настоящих, — мне принесли пирожное. — Мы, наконец, нормально поговорили, моя лилла каттен. Это делает меня счастливым, — улыбается Александр, забирая кусочек от моего лакомства. Я недовольно мычу, а парень указывает на чашку своего кофе, которую забрала. — Ты не настолько плох, как кажется, — ухмыляюсь на все действия Нильсена. Парень пожимает плечами: — От тебя это звучит, как комплимент. — Почему ты боишься одиночества? Александр молчит. — Есть желание пойти домой вместе? — меняет тему Александр, поднимаясь с места. Наверное, я пожалею, что согласилась на это, но в этот момент, мне показалось, что он тот, кто смог бы спасти мою холодную душу.