Дань за два года

      Я помню этот город. Киев. Такой красочный, величественный, с богатой историей. Уверен, что этот город переживет и меня и моих потомков. Впервые ступив на киевскую землю, я представил то как зарождалась здесь жизнь. Вот к берегу подплыла ладья с дружинниками Рюрика Аскольдом и Диром, что отправились из Новгорода в Константинополь, но свернули с пути, заплыв сюда и захватив власть над полянами. А вот уже 882 год. К этому берегу приплыл Олег с сыном Рюрика Игорем. Олега я естественно не видел, но его образ у меня рисуется такой, будто он огромный воин с густой, но короткой бородой. Олег предоставил законного правителя Киева, то есть малолетнего Игоря. Смешно наверно Аскольду с Диром было... Пока их не убили... Так Олег стал киевским князем. А после него и отец твой, Ваня, Игорь.       Я сижу в этой ладье довольно долгое время, а Киева все нет и нет, однако когда я в плен плыл, время тянулось не так долго. Может попросить, чтобы меня за борт кинули, мало ли поможет. Думаю, что если буду представлять место в которое плыву, оно скорее предстанет перед моими глазами. – Так, на чём я остановился? Ах, ну конечно, мы доплыли до твоей родной земли, Ваня       Мне вновь связали руки, но свой кафтан ты решил не забирать. И с чего бы это? Я вроде высох. А может в темнице под Киевом очень холодно. Меня передёрнуло от этой мысли, ведь я только осознал, что на эту ночь придется забыть о своей теплой и просторной комнате с мягкой кроватью и большим персидским ковром, по которому ходил ещё Дарий третий, а после вообще Александр Македонский. Ладно кровать, но от потери ковра я чуть слезу не проронил. Русские слишком жестоки. – ведите его в первую камеру – в самую отдаленную? Он же там с ума от одиночества сойдёт, великий князь – не сойдёт, а если и сойдёт, нам-то какая разница?       Ты довольно усмехнулся, смотря на то как меня потащили к старой телеге. И вновь я был отдельно от старейшин, ведь те уже уехали на другой телеге в свои камеры.       Пока меня везли я рассматривал новую землю. Старые деревянные домики, русские женщины, что ходят от колодцев с огромными вёдрами. Если честно здесь очень грязно, понять не могу ливень в этом месте прошел или ураган. Ну это явно не Византия и не моё ханство. А если эти русские к своим улицам так относятся, то что же ждёт меня в камере? Хотя, что гадать, тут сразу все ясно, ничего хорошего. Дадут похлёбку для свиней на ужин, вот и буду давиться.       Я поморщился, представляя свои дни в этом месте и глянул вперёд. Приехали мы к каменному большому сооружению, чем-то похожим на церковь, что находились на землях с христианской верой. Это и есть моя темница? Если так, то я в принципе не против, ведите, что уж.       Пока меня тащили по длинным расписным коридорам, я все рассматривал. Хорошо, с культурой у русских все в порядке, это радует, хотя я уверен, что обычное население даже и не знает, что в приоритете у их земли росписи с огненно-рыжими птицами и с какими-то странными цветами, наверняка такую красоту обычному населению не увидеть, а если это так, то почему это вижу я? – пришли, басурман – куда? Это палаты князя? – не угадал, это твоя тюрьма       Дружинник распахнул огромную дверь, толкнув меня в спину прямо в эту комнату. Не удержавшись, я полетел вниз по лестнице, вскоре оказавшись на сырой земле, что освещалась светом из маленького окошка и одним факелом. Я только пришел в себя, открыв глаза, как услышал громкий стук толстой деревянной двери. Меня заперли, но руки не развязали, вот это уже не очень весело.       Я осмотрелся, кое-как встав на ноги. Первым делом я начал искать кровать, ведь очень хотелось лечь и поспать. Как раз под окном была деревянная сидушка, ну что теперь делать, лягу сюда. Неудобно, жёстко, дак ещё и руки больно стянуты за спиной, ну Ваня, голову бы тебе оторвать, как и всем твоим дружинникам.       Я прикрыл глаза, провалившись в сон. Для меня прошло где-то полчаса, но проснулся я от того, что меня били по щекам, настойчиво забирая из оков сна. Немного покрутив головой, я жалобно промычал. – ммм... Ну чего ещё... – просыпайся, и имей совесть, чужак, перед тобой сам князь! – ну и что... – и что?! – оставь нас, Всеслав, я желаю наедине поговорить – как скажите, княже Маленький и толстенький мужчина отошел от меня, уходя прочь отсюда, пока ты с высока глядел на мою сонную физиономию. – доброе утро, басурман Снова ты меня так назвал, ну Альфред я, Альфред. Учти это наконец! Я сел, недовольно смотря на тебя и поворачивая свою спину, показывая связанные руки. – мх... Не думаю, что оно действительно доброе Ты несколько секунд глядел на меня, после начиная развязывать. Неужели, снова спасибо. Я улыбнулся, разминая запястья, только-только собираясь поблагодарить, как ты стянул с меня свой кафтан. – ну зачем, здесь холодно, князь ты окаянный! – для тебя великий князь. Вчера я забыл это сделать, ты думал оставлю я его тебе? Даже не надейся. Радуйся тому, что снова связывать тебя не буду – спасибо – каша твоя, ешь Ты поставил рядом со мной какую-то плоскую деревяшку с горкой каши и маленькую ложку – это... Очень щедро, княже Я нахмурился, взяв в руки эту дощечку и ложку. Ее тут серьезно очень мало, Вань, издеваешься? Ты пока все также смотрел на меня, замечая на моем лице недовольство. – я мог вообще тебе ничего не приносить, так что радуйся и этой горке каши, хоть не сдохнешь с голоду раньше времени – раньше времени? Только не говори, что... – казню я тебя, басурман, три дня тебе жить осталось Я поднял брови вверх. В моих планах не было умирать, вообще не было, да я, черт возьми, боюсь умирать! И Элис за это время не успеет меня освободить. Я глянул на тебя, задрожав и убирая дощечку в сторону, а после бросаясь к тебе в ноги, крепко обнимая за колени. – нет, княже! Не убивай, свет моё солнышко, не казни родимый! – тебе я не родимый, басурман – пожалуйста, я не хочу умирать, пощади! Прошу! Я стал целовать твои колени, уже чувствуя, что могу разреветься, пока ты довольно улыбался – от меня зависит твоя жизнь, посмотрим как будешь вести себя эти три дня – хорошо я себя вести буду, светленький князь! Слово поперек твоего не вставлю! – поживем увидим Ты отошёл от меня, уходя на выход из комнаты. Я все же не сдержался, прижав ладони к глазам. Нет, мне нельзя умирать... Что же делать, как этого избежать? Нужно расположить этого Ивана ближе к себе. Я дрожал, нервно соображая, что делать. После всё-таки съев кашу, что принес великий, будь он проклят, князь.