Любовь и другие точные науки

      Юнас проснулся, но глаза открывать не спешил. Голова нещадно трещала, а всё тело ломило. Привыкший спать на своём ортопедическом матрасе, тут он лежал скрючившись в весьма странной позе. В комнате было тихо и светло. Веки нехотя распахнулись, являя миру красные мутноватые глаза. Уже одиннадцать двадцать три! Юнас не мог вспомнить, когда он последний раз так долго спал. Он неловко оперся рукой на спинку дивана, повалив с неё ворох одежды. «У него что, нет шкафа?» На столике, стоявшем рядом, Юнас увидел свой телефон, банку пива и записку. Взяв тетрадный листок в руки, он с трудом сфокусировал взгляд на тонком изящном почерке:       «Ушёл на работу, не стал тебя будить, ведь ты так мило спал. Чувствуй себя как дома; всё, что найдёшь в холодильнике — можешь съесть. Если соберёшься уходить — кинь ключи в почтовый ящик. Тим».       Нелепая и непонятная тревога пробежала по всему телу Юнаса. Он начал припоминать, как провёл вчерашний вечер. Ему было так легко и хорошо, что сейчас он ощущал какую-то неловкость. Жутко хотелось пить. От одного взгляда на пиво его замутило. Беспорядок вокруг начинал действовать на нервы: занавески висели неровными складками из-за пропущенных крючочков, а по слоям пыли на подоконнике можно было определить возраст всей квартиры. Дверь в спальню не закрывалась из-за джинсов, перекинутых через неё — видимо, они так сушились после стирки. Свою кровать хозяин заправить не потрудился, скорее всего, он предпочитал не тратить время на бесполезные занятия. Но Юнас оценил его выбор постельного белья — тёмно-синее, с россыпью звёзд и планет, как раз подходящее для беззаботного сна.       На кухне был почти такой же развал, как и во всех остальных комнатах. Найти тут чистый стакан или кружку не представлялось возможным, поэтому Юнас открыл кран и стал пить прямо из ладоней, попутно умывая лицо. Полотенца, разумеется, нигде не было, поэтому пришлось сохнуть естественным путём. Почти весь кухонный стол занимала открытая коробка из-под пиццы. Затвердевшие корочки грустно лежали на картоне, покрытом жирными пятнами. Тут же на стуле висела голубая футболка с огромным бурым пятном, похожим на томатный соус. В сознании Юнаса живо зародилась картина: подвыпивший Тим пытается поесть, но промахивается, и кусок пиццы смачно шлёпается ему на грудь. «И почему было не сразу кинуть её в стирку? Может, он думает, что грязь сама собой отвалится».       Юнас подошёл к холодильнику. Нет, внутрь заглядывать он не собирался. Шоковой терапии для него было достаточно на сегодня. Его внимание привлёк снимок, прижатый к белой поверхности магнитиком в виде буквы «А». На фото был Тим, обнимавший какую-то девушку. Судя по тому, что усы его только начинали расти, ему было лет двадцать. Волосы были короче, а вот улыбка оставалась прежней. Девушка смотрела в объектив счастливыми зеленоватыми глазами. Какое-то скверное чувство посетило Юнаса. Неприязнь? С чего бы? Нужно было поскорее убираться отсюда и возвращаться в свою обитель покоя и порядка. «Джон, наверное, переживал, что меня не было дома ночью. Если, конечно, заметил».       Отчаянно пытаясь разгладить складки на рубашке, Юнас стоял перед зеркалом в прихожей. Он уже написал на обратной стороне записки Тима слова благодарности и уверения в том, что его ждут дела. Глядя на отражающую поверхность, Юнас боролся с желанием взять тряпку и вытереть все эти разводы, её покрывавшие. Целая коллекция кедов вразнобой валялась под ногами, мешая ему найти собственную обувь. Наконец, закрыв за собой дверь с цифрой шесть, Юнас спустился на первый этаж и кинул ключи в узкую прорезь почтового ящика. Двенадцать тридцать семь. Казалось, можно было вздохнуть с облегчением, только вот его как раз мужчина и не ощущал.