пещера девичьих стонов

Nelson - Can You are digging your grave Izzamusic - Cold Гермиона понимает, что у неё в распоряжении есть всего несколько секунд, поэтому, зная, что второпях, она создаёт много шума, неспешно проходит по коридору. Справа от неё располагается лестница, ведущая на второй этаж, она смотрит на ступени и удивляется: если в саду невозможно найти ни одного сгнившего яблока, то ступеньки покрыты пылью, словно это нарочно игнорируется в течение длительного времени. Коридор приводит её в странно обставленное помещение, что скорее всего является и гостиной, и кухней. Арка посередине разделяет пространство на две части: в той, что находится ближе к Гермионе, находится диван, напротив него — тумбочка, рядом с которой располагается дверь, ведущая в спальню. Из-за небрежно занавешенных штор весь дом тонет в полумраке. Девушка остаётся за аркой, чтобы её присутствие оставалось тайной как можно дольше. По длине стен под самым потолком тянется жёрдочка, а под ней узенькая полочка, на которой местами красуется птичий помёт. Беллатрикс сама выбирала ветки в лесу, чтобы после приспособить их в качестве насестов. Скорее всего в доме обитают птицы. Входная дверь открывается. Слышатся шаги и негромкое мяуканье огромного кота. Внезапно вошедшая останавливается. Гермиона слышит, что та принюхивается, а затем хмыкает. — Деньги я храню в шкатулке: в прихожей и в комоде напротив тебя. Можешь забирать, если они тебе нужны, — кот не отходит от женщины, пока она снимает тёплую накидку. — Я бы предложила тебе драгоценности, но, прости, я потеряла их… или продала… Не помню, — её голос звучит игриво, немного дерзко, но, главное, он наполнен разнообразными оттенками и красками. Гермиона почему-то представляет ярмарку, развернувшуюся близ восточного города, где люди ходят в белых одеждах, похожих на мешки, а от пестроты шатров рябит в глазах. На их города иногда налетают песчаные бури, а совсем недалеко от жилищ располагается не дремучий лес с многовековыми соснами и вересковыми полями, а раскалённые барханы. И на этой ярмарке близ безымянного города, похожего на те, что девушка видела в книгах матери, стоит гул, исходящий от собравшихся людей, и солнце заливает неизведанный край. Гермиона хихикает, находя забавной простоту, с которой Беллатрикс говорит о своём состоянии, и тут же прикусывает край рубашки, надеясь, что так её будет слышно хуже. Женщина всё равно различает этот смешок. На пол падают тяжёлые ботинки. — В последнее время ко мне слишком часто заглядывают гости. Мне казалось, я сделала всё, чтобы меня не считали доброжелательной, — кот урчит, очевидно, прильнув к ногам женщины, Блэк направляется в сторону гостьи, двигаясь необычайно бесшумно. — Так что же привлекло Вас, мисс Грейнджер? Сказав последнее слово, хозяйка дома смотрит прямо на то место, где прячется улыбающаяся девушка. Она, конечно, могла узнать её имя, спросив любого жителя деревни, но вряд ли ей это было интересно. Но как тогда, помимо имени, она узнала, кто находится в доме, не увидев лица посетителя? Гермиона выглядывает из-за стены. Одета женщина в те же чёрные одежды, что и прежде, а в руках держит мешок, скорее всего с весьма скудным, надо сказать, провиантом. Ткань мешка контрастирует своим желтоватым, похожим на мочевину, цветом с облачением Беллатрикс. Посередине следующей части гостиной располагается массивный стол из тёмного дерева. Если у миссис Уизли в центре похожего стола находилась тарелка, наполненная пышущими пирогами, то у Беллатрикс тарелка оказывается наполнена свежими яблоками. Гермиона в этом почему-то видит различие между женщинами, словно в подобной мелочи отражаются их характеры. Вокруг стола стоят одинаковые стулья. Отодвинув один из них, Беллатрикс кладёт на него свой мешок. Гермиона за это время успевает обдумать, что именно ей сказать. — Я не называла вам своего имени, как вы узнали? — Беллатрикс улыбается, понимая, что её гостья уклоняется от ответа. Этой улыбке следует приносить дары и жертвы, — думает девушка: такая улыбка разбивает сердца, повелевает временем. Такой улыбке следует отдать жизнь. Дверь библиотеки снова скрипнула. На пороге появилась женщина, облаченная в чёрное. — Беллатрикс, — больше напоминая себе, чем приветствуя вошедшую, сказал отец Грюм. Посетительница даже не собиралась отвечать, лишь повернула голову, осматривая помещение, мгновенно заметив незнакомую девушку в читальном зале. — Кто это? — Отец Грюм мягко улыбнулся бесцеремонности, присущей только этой женщине. Беллатрикс Блэк не следовала правилам. Они были созданы не для неё. Он выжидающе посмотрел на Блэк, надеясь, что вскоре она потеряет интерес. Спустя почти минуту бровь Беллатрикс взлетела, женщина стала обходить прилавок. — Аластор, — приторно сладко начала она, становясь за преподобным. — Я помню то время, когда ты ещё сомневался в Боге, в своём желании безропотно служить Ему, — Блэк прикоснулась к тем прядям мужчины, которые уже поседели, — Как ты забирался в ночи́ в комнату некой юной особы. Что вы там делали, Аластор? Изучали Слово Божье? Или представляли, что вы Адам и Ева, и от вас произойдёт весь род человеческий? Я бы посмотрела на это, — отец Грюм рвано задышал. Его глаза увлажнились от воспоминаний. Блэк наклонилась к его уху, а её руки легли на его напряжённые плечи. — Я ведь знаю это, не забывай, Аластор. — Беллатрикс… — Не стоит. Твои тайны останутся в вечности. С тобой и со мной. Обойдя его, она взяла в руки записи. — Гермиона Грейнджер, хм, — она протянула записи Грюму, но то был обманный ход. — Я ведь всё знаю. — Я хотел её спасти. Помочь, — крупные слёзы оставляли следы на морщинистом лице преподобного. — Сейчас она в одном из твоих божественных миров. Ей не нужна помощь, как, впрочем, и память, — Блэк отдала записи и удалилась в библиотеку, оставляя Отца Грюма, содрогающегося от рыданий, в одиночестве и полумраке. — Возможно, я ведьма?! — женщина пожимает плечами и делает шаг навстречу. Каждый её выдох, как сияние звёзд, каждое слово, как драгоценный камень. — Или провидица?! — Гермиона не может отвести взгляда. Никто не может. Наверное поэтому её и боятся: потому что хотят прикоснуться к этой молочной коже, хотят утонуть во тьме этих глаз. Девушка не собирается тонуть. Она сама — укротительница воды и пламени, земли и воздуха. Она верит, что может противостоять любым силам, даже силе собственных желаний, хотя и не знает, когда именно в ней появилось столько уверенности. — А может, вы человек?! Или... женщина?! — не отказывая себе в удовольствии видеть черноту этих глаз, шутливо продолжает Гермиона, надеясь впечатлить собеседницу, которая неизменно приближается. — Какая наблюдательность. Почерпнули знания о женщинах из книг? — Блэк наклоняет голову так, что её нос оказывается совсем недалеко от лица гостьи, и шепчет: — Или лично проверили, не врут ли книги? Гермиона слегка краснеет, но взгляда не отводит. Беллатрикс лишь забавляется подобной смеси стойкости и невинности. — Нет, конечно же, нет. Такая девушка, как вы, осталась бы благопристойной. Что меня выдало? Впрочем... Не отвечайте. Надеюсь, вам было хорошо видно; полагаю, зрение у вас превосходное, — на этот раз Гермиона становится пунцовой: грудь Беллатрикс — не совсем то, что её интересует. Точнее, она, безусловно, задержалась на этой части тела Блэк, однако исключительно для осмотра чёрных тканей! В этих краях их было почти невозможно достать. Наблюдательность хозяйки дома должна устрашать: ничто не остаётся незамеченным. Гермиона решает парировать, как можно "благочестивее", позабыв о том, что она непрошеный гость. Беллатрикс совсем не злится. — Сложно не заметить. Блэк смеётся, не ожидая такого ответа. Звуки, исходящие из её горла, глубокие и раскатистые. Гермиона остаётся довольна своей наглостью. Женщина проходит мимо девушки, расставляя какие-то банки, обходит стол и довольно грубо отодвигает стул, не пытаясь даже приподнять его. Дом заполняет неприятный скрежет. Кот, запрыгнувший на соседний стул, с интересом разглядывает Грейнджер. Беллатрикс садится, набивая трубку, возникшую из многочисленных складок её юбки, табаком. — Признаю, вы раскрыли мою тайну: я действительно женщина! Конечно, мне хотелось бы держать это в тайне ещё какое-то время; знаете, нелегко быть женщиной, надеюсь, вы понимаете... — настаёт время Гермионы смеяться. Женщине так легко даётся игра. Она делано сводит брови, будто умоляя девушку молчать. — Вы напоминаете мне кого-то, — всё ещё улыбаясь, говорит Грейнджер. — Как будто я знаю, кто вы, но не помню, — Блэк откладывает трубку, находя это заявление интересным. Её глаза путешествуют по всему телу девушки, будто в попытке опознать её. Она сглатывает. — С тем, кто я, вы, кажется, уже разобрались, — поставив правый локоть на обеденный стол, Блэк опускает подбородок на ладонь, — Но вот кого же я вам напоминаю? Другую женщину? — Гермиона складывает руки под грудью и мечтательно делает круг глазами. — Дайте-ка угадаю. Актрису? — Грейнджер мотает головой, не зная почему это лицо, даже это притяжение знакомо ей. — Подругу? Мать? Беллатрикс, будучи проницательным человеком, не упускает того, как Гермиона поджимает губы, прежде чем отрицательно покачать головой при упоминании матери. — А ты? Ты похожа на свою мать? — улыбка окончательно сползает с девичьего лица. Блэк точно попадает в цель: в глазах Грейнджер мелькает немая боль. Она лишилась матери чуть больше месяца назад, и за это время даже сумела свыкнуться с ощущением полного отсутствия дорогого ей человека. Это не означало, что она не скучала и не нуждалась в матери. Мать Гермионы была особенным человеком: мягким, добрым и таким спокойным, будто бы познавшим ответы на все вопросы, познавшим всеобъемлющую любовь и гармонию, от чего недостаток в ней ощущался ещё сильнее. — Да, — голосовые связки отказываются слушаться Гермиону, и её ответ звучит хрипло, надломленно. Ей часто говорили, что она точная копия матери. Частота этих высказываний, надо признаться, раздражала, но в душе девушка всегда гордилась, что в ней замечают что-то материнское. — Она… скончалась недавно, — с трудом выдавливает Гермиона. Беллатрикс понимающе кивает головой, как будто сама не начала этот разговор. — Мы были очень близки, — увереннее произносит гостья, прочистив горло. Она чувствует, что Блэк не совсем понимает суть её слов, и от этого её нужда поделиться собственным горем только возрастает. Скорее, ей больше хочется рассказать о том, как они были счастливы, поэтому она продолжает, хотя подходящих слов не находится. — Мы проводили много времени вместе, у нас даже не было секретов друг от друга. Гермиона опускает взгляд, понимая, что не сможет выразить ни своей утраты, ни боли, ни любви. Из воспоминаний и сожалений её вытаскивает приглушённый голос. — Все что-то скрывают, — взгляд медовых глаз сталкивается с необузданным мраком Беллатрикс. Из-за наклона головы тень падает как раз на веки женщины, что придаёт всему её виду силы и тяжести. Гермиона хочет оспорить её высказывание, но её прерывают, едва она открывает рот. — Хочешь что-нибудь выпить? Чай? Виски? И... — Я не откажусь от чая, — перебивает её Гермиона, мстя таким образом. Блэк улыбается маленькой проделке и лениво встаёт. Где-то в глубине кухни находится чайник с водой, которым она занимается. Гермиона хочет осмотреть дом повнимательнее, но к ней приближается чёрный кот. — Ты нравишься Бергамоту, — доносится из-за её спины. — Это его имя, — предвосхищая непонимание девушки, добавляет Беллатрикс. Бергамот сначала тщательно обнюхивает ноги новой знакомой. — Ты полагаешь? — рассматривая длинную лоснящуюся шерсть, спрашивает Грейнджер, удивляясь насколько легко идёт разговор с Блэк. Она не боится её, не чувствует от неё угрозы. Напротив, в этом тёмном доме она чувствует себя в безопасности. Девушка садится на корточки и протягивает коту руку. Он исследует предложенную часть тела, легко касаясь кожи влажным носом. Они оба погружены в это знакомство с головой. Беллатрикс снова хмыкает, как бы смеясь над недоверием гостьи. — Он мог бы впиться тебе в ноги, шипеть или кусаться, — женщина говорит об этом мечтательно, будто бы наслаждаясь приятными воспоминаниями, — В конце концов такое случалось прежде, — тем временем Гермионе удаётся прикоснуться к мягкой до одури шерсти огромного кота. Тот позволяет ей ласкать себя, но не слишком долго. Удовлетворив своё любопытство, он уходит, чтобы запрыгнуть на диван и свернуться в клубок. — Он выглядит слишком милым для этого, — поднимаясь и смотря на укладывающееся спать животное, произносит Гермиона. Беллатрикс громко фыркает. — Я знаю одну леди, которая выглядит милой и проникает в чужие дома через окна, — Гермиона смущается, не зная, что производит на неё больший эффект: то, что ей напомнили о её проступке или тот факт, что её назвали милой. Она оставляет эту дилемму, рассматривая стены. Её внимание привлекает угловая полка: на ней стоят воистину огромные фолианты, лежат какие-то непримечательные камни, монеты самых разных форм. А над полкой висит паутина. Гермиона подходит к ней, так как обычные паутины должны быть намного тоньше. Беллатрикс оборачивается и краем глаза видит предмет, заинтересовавший гостью. — Я сплела её, когда мне было скучно. Можешь потрогать, — Гермиона осторожно, боясь порвать, прикасается к паутине, действительно сплетённой из ниток, и улыбается. Кому вообще в голову могла прийти идея сплести паутину? Блэк наблюдает за нерасторопными движениями девушки, сложив руки под грудью. Грейнджер с большим трепетом трогает корешки старых книг, заворожённо читая имена авторов. — Какой это язык? — спрашивает она, не понимая причудливых закорючек. Беллатрикс своим ответом даёт понять, что гостье самой стоит разгадать эту загадку. — Я в совершенстве владею древнегреческим, латынью и французским, — Гермиона пристально рассматривает буквы, догадываясь, что на этих полках представлено гораздо больше языков, чем было озвучено. — Греческий… — одними губами произносит она, наклоняясь, чтобы разобрать хоть одно слово, но наверху раздаётся карканье, отвлекающее её. — Что это? — спрашивает она, устремляя взгляд на потолок, и только сейчас замечает нечто фантастическое: он весь расписан синими и жёлтыми красками. На нём располагаются созвездия. Этот дом удивляет её всё больше и больше. Блэк отмахивается, отворачиваясь. — Хугин и Мунин вернулись, — Гермиона резко оборачивается. У Беллатрикс живут птицы, названные в честь легендарных во́ронов Одина. У девушки так много вопросов, так много эмоций. — Это красиво, — говорит она, возвращаясь к изучению потолка, Беллатрикс пожимает плечами, не признавая в этом ни красоты, ни ценности. — Мне часто бывает скучно. Наверняка она врёт, — думает Гермиона. Звёзды, объединённые в группы, прорисованы достаточно тщательно. Она сама любила разглядывать эти светящиеся паутины на ночном небе, когда родители садились по обе стороны от неё и указывали в разных направлениях, рассказывая чудные истории, связанные с названиями звёзд и созвездий. Она также представляет, с какой кропотливостью работала над своим потолком Блэк. — Здесь не хватает двух созвездий, — как бы невзначай говорит Гермиона, и её тактика срабатывает: всё внимание Беллатрикс переключается на неё. — Одно в спальне, — взгляд её вновь становится холоден, как и прежде. — Тогда не хватает одного, — это было одно из любимых созвездий её отца, но Грейнджер никак не может вспомнить, какое именно, хотя знает, что его не достаёт. — Тебе кажется! — Блэк впервые повышает голос, хоть и не на много. Создаётся впечатление, что она не хочет говорить об этой ошибке. Гермиона замолкает, рассматривая потолок дальше. Некоторые созвездия не завершены, однако её привлекает кое-что другое: созвездие Андромеды вымазано углём. Беллатрикс, замечая интерес гостьи, опять отворачивается, отказываясь как-либо комментировать это. Под чёрными линиями Гермиона видит искусные мазки, искренне не понимая, что именно стало причиной для того, чтобы так испачкать это полотно. — Так что тебя привлекло? — якобы незаметно меняет тему Блэк, поднимая вопрос, оставшийся без ответа. — Джинни всё твердила, что ты убила своего мужа, а труп закопала в лесу, что её братья покрылись сыпью после нанесенного тебе визита, что ты воруешь скелеты с кладбища и… — она не успевает договорить, потому что Беллатрикс заливается смехом. — Скелеты… с кладбища? — повторяет она, всё ещё смеясь. — Да, — Блэк хватается за живот и смеётся пуще прежнего. — Эта Уизли так же забавна, как её братья, — но заметив удивлённое выражение лица девушки, тут же объясняет. — Её братья тоже проникли в мой дом, когда она сбежала, и я так же, как и тебе, предложила им чаю. Кто знал, что у них аллергия на одну из трав. Я попросила придумать их устрашающую легенду, чтобы сорванцы вроде них не смели тревожить меня снова, и вот какие слухи они пустили, — Гермиона хмурится. — А скелет... Скелет мне подарила бродячая труппа. Он висит вон там, — женщина указывает на пространство под лестницей,— под шалью, — и принимается разливать чай по чашкам. На гвозде действительно висит скелет, облачённый в потёртую шаль. Выглядит он совсем как настоящий. Беллатрикс долго хихикает, вспоминая россказни Джинни. По её словам становится ясно, что она недолюбливает мать семейства, однако тепло относится к близнецам, которые даже советовались с ней, перед тем, как уехали. Гермиона остаётся удовлетворена этим знакомством. И всю дорогу домой улыбается, сама того не замечая, думая о том, что хочет вернуться в этот дом. К тому же Беллатрикс обещала познакомить её с во́ронами. За этими мыслями она не замечает куда-то собирающейся тёти и сталкивается с ней в прихожей. Федра странно выглядит, будто её застали за чем-то постыдным, и Гермиона вспоминает слова Блэк о том, что все что-то скрывают. — Ты что-то скрываешь? — мягко спрашивает она, и Федра сдаётся, заводя племянницу в дом. Оказывается, что она приглядывает за соседским мальчиком, чья мать умерла, а отец находится в плаванье с местными моряками. Тётя соглашается взять Гермиону с собой и познакомить с пятилетним непоседой Генри. Девушке не терпится поскорее рассказать Джинни о своих новых знакомых.