Фантастическая четверка

      Даша просыпается, не понимая от чего или даже кого. Замерзших ног или дернувшего ее во сне незнакомое тела в мутной оболочке, словно в тумане. Глаза разлепляются сами. Промаргиваются.       Петя сидит к ней спиной. Кожа тонкая с летним загаром. Выпирающие позвонки, для еще не проснувшегося мозга Даши, грозятся разорвать кожу. Можно пересчитать все выступы. Волосы, отросшие в области шеи, топорщатся черными редкими вихрами. Парень зачесывает челку, пальцами задумчиво прощупывает шею и протирает лицо в тщетных попытках проснуться.       — Даша, как себя чувствуешь? — шепотом.       Он знал, что она не спит.       — Как будто я играла в волейбол и принимала все мячи головой, — призналась Беспалова. Врать в данной ситуации бесмысленно, голова и правда болела.       — Где я?       — У меня дома, — Даша уныло замычала, растирая лицо ладонями.       Петя неловко улыбнулся, раздвигая тонкие губы и тут же широко зевнул. За ним зевнула Даша, но для приличия прикрылась ладонью.        — Ванна по коридору и налево.       И исчезает на кухне. Девушка еще топчится на месте пару минут и вместе с одеялом уходит в заданном направлении.       После умывания макияж совсем растекся, напоминая о себе только темными разводами под глазами. Здесь даже с пандой можно посоревноваться в яркости пятен. В тусклых серых, еще затянутых сонной пленкой, глазах проглядывалось беспокойство и неуверенность в правильности действий Даши. Но какая может быть неуверенность, если она в одежде, пусть и помятой и кое-где неизвестно как расстегнутой, и без следов явного романтизма в пьяном бреду.       Поэтому, уже расправляя затекшие плечи и шею, Даша поправила цветастую футболку и застегнула молнию джинс, по привычке собирая волосы в слабый хвост.       На кухне она забирается на стул с ногами, обнимая их худыми руками и опираясь на них подбородком. Петя, расхаживающий до сих пор во вчерашних джинсах и футболке, с полотенцем на шее мыл посуду. Кухня, где готовили и столовая разделялась столом из белого дерева. На нем уже стояли стаканы, видимо с обычной водой из-под крана и вилки. В общем, эта комната ничем не отличалась от других, где уже побывала Даша: минимализм и все в нейтральных оттенках.       — Я решил приготовить завтрак. То есть, уже обед, — и правда, обед. Девушка так долго еще никогда не спала, если не вспоминать моменты, когда она просыпала подъемы в школу. — Надеюсь, ты не против яичницы.       Беспалова ответила молчанием. Глазами она разыскивала свою сумку и нашла ее в коридоре, где была всего пару минут назад. До нее наверняка не мог дозвониться староста или Рада, или преподаватель, или… Камила! Подруга должна была сообщить о расследовании. На теле должны остаться какие-нибудь следы: отпечатки, улики либо ранения — те, что могли указать на предмет убийства. Да что угодно!       — Ты не мог бы подбросить меня до одного места? — голос прозвучал приказывающе. И это вышло случайно и совсем не по сценарию в ее голове.       Поэтому через пару секунд она добавила ласково:       — Пожалуйста.       И Петя расстаял. Вернее, так должно было быть, ведь ее ласковый, журчащий нежный тон всегда смягчал любую просьбу и люди безоговорочно соглашались. Но с Перышкиным это не вышло, либо это он слишком черствый для девушки. Вообще-то, слабой и беззащитной в столь раннее время.       Скованная мужская фигура осталась у плиты. То и дело шкварчал на тарелке их поздний завтрак.       — Тебе звонил отец, — словно обухом по голове.       — И что он сказал?..       — Ждет дома, — продолжает Петя и весело добавляет: — Тебя ждет небольшой сюрприз.       Но Беспаловой не до сюрприза. Отец ее ждет и сам сообщил об этом, а значит дела еще не так плохи.       И она чувствует вселенскую обиду на саму себя. Ведь забыть о семье, о родных людях — худшее из ее умений.       — Круто, — звучит неубедительно. Но Петя этого не замечает или делает вид, что не замечает и просто подкладывает ей хлеб и вилку.       — То, что произошло вчера…       — Когда это? — студентка бесцеременно перебивает. А ведь она помнит в мельчайших подробностях, но ему этого лучше не знать. Зачем смущать парня?       — Ночью, то есть вечером. В общем…когда мы ехали домой, — совсем путается Перышкин, ударяя себя по лбу. — Это…       — Я не буду говорить как сопливые девушки в мелодрамах, что это была случайность. В какой то мере да, это вышло не по нашему желанию, но дальнейшее… Петя, — Даше пришлось выгнуться через стол, чтобы взять свободную руку несчастного человека с похмельем в свои две ладони. Уши и шея парня покрылись красными пятнами. — Просто ты был слишком пьян, как и я. А гравитация пьяных видимо не любит.       И пожала плечами, возвращаясь в прежнее положение.       — А мне понравилось, — как бы между прочим добавил он. И смотрел в упор, в глаза, пытаясь найти то, что выдаст Дашу с поличным. И он узнает, что не такая уж и хорошая стальная выдержка у нее.       — У тебя яичница горит. ***       Они не спеша позавтракали слегка подгорелой яичницей, запив обезболивающее. Похмелье это тебе не шутки, — как-то предупредила Дашу старая знакомая.       И доехали до квартиры ее родителей в тишине. Но девушке даже молчать было приятно, пусть и недосказанности вчерашней ситуации остались. Но ей так не показалось.       — Я дома, — Даша оповестила родителей и закрыла дверь, не оставляя себе лазейку для побега. Петр заверил ее, что позвонит и уехал, лишь таинственно улыбаясь.       В гостиной как всегда работал телевизор. Кажется, шел очередный русский боевик. Типо программы «След». Она часто просматривала его в детстве, а сериал так и не закрылся. Уже по привычке заглядывая на кухню, тихими шагами продвигаясь по коридору, в Даше проснулся ребенок. Затаив дыхание, она подошла к маме. Женщина быстро нарезала морковь, некоторые кусочки ловко закидывая в рот.       — Бу!       Мама вскрикнула, сильнее прижимая нож в ладони. Наверное стоило отойти прежде чем кричать, но этого не предвиделось и Даша поймала удар в плечо.       — Даша! Совсем обалдела? — и обняла со всей материнской любовью и силой. Легонько постукивая родного человека по спине, студентка отстранилась. — Тебя так давно не было дома. Даже не разделась, садись давай, что как не родная. А я тут суп готовлю, отец как всегда заснул за телевизором. Ну ты же его знаешь, ни минуты без своего серила не проживет.       — Да я не надолго, чего ты разволновалась, — но все же уселась на табуретку.       Старшая Беспалова с сомнением посмотрела на мятую одежду и пальто на плечах своей дочери. И словно хотела что-то сказать, но тактично промолчала, оборачиваясь обратно к плите.       — Сестра твоя все спрашивает: «когда придет?» да «когда позвонит?» — но мне то самой откуда знать, вот и отвечаю, что в учебе погрязла с головой.       — Как, кстати, у нее дела? — Даша решает умолчать о своих проблемах. Не всем же разбалтывать, что ее мучает совесть и она первая предложила друзьям погнаться за убийцей с пустыми руками. В голове каша, которую разгребать только Беспаловой самой.       — Да все как раньше. Учится, стажируется. Каждый день пишет, — и с упреком в голубых глазах, как и у своей дочери, мельком поглядывает через плечо. Но взгляд смягчается и женщина тает. — Не видела тебя столько времени… Ты так выросла.       — О нет, мам, — Даша утешающе гладит маму по плечу. Маленькими шажками отходит к дверному проему. — Я загляну к отцу, а ты продолжай готовить.       И исчезла в темном проеме.       Глава семьи Беспаловых, по словам матери, и правда отлеживался на диване. Под программу у него сонно закрывались глаза, но мужчина с упорством не дремал. Линолиум предательски оказался скользким и Даша, чуть не разъехавшись ногами в разные стороны, схватилась за тумбу. Перепуганно вскинула голову, опираясь и вставая во весь рост. От неловкости на ногах поджимаются пальцы.       Андрей Андреевич вздрогнул и как в старом хоррор фильме медленно повернул голову. Губы поджимаются и белеют, а потом мужчина широко улыбается и встает.       — Говорил жене не мой полы каждый день, так нет же, как будто ей сорванной спины не хватило. Чуть дочь не угробила, — причитал мужчина, большими шагами добираясь до старшей дорогой доченьки. Руки, как и в детстве, подхватили ее и подняли, Даша зуб дает, над полом на пару сантиметров. — Приехала сюда лишь, потому что машину забрать надо или совесть замучила?       Прямо в точку, папа, — хочется сказать.       — Я скучала, — и Даша с нежностью снова обнимает, носом утыкаясь в хлопковую футболку. Она пахнет обычным порошком и чипсами, в этом уж ее нос не обманет. И все это напоминает ей старые спокойные дни, летние каникулы и возраст, когда детям все еще покупают мороженое из-за неприкращающихся слез. Обычно, это делали отцы, матери на такое не велись.       — Ты меня не проведешь. Я еще не выжил из ума, — папа обнимает ее рукой за талию и ведет к выходу. Девушке кажется, что он выгонит ее, несмотря на то, что она его дочь, что пришла домой без предупреждения и вообще-то она не звонила и не писала. Андрей Андреевич — мужчина строгий, вырос в военной семье и с выдержкой у него все нормально. Готовит, стирает, покупает «вредную» еду и чинит машины. Лучше отца не найдешь, вот только муху убьет и не моргнет. А под мухой может оказаться всякий.       Но…он всего лишь надевает куртку с работы, ботинки и ищет в карманах неизвестный ей предмет, похлопывая.       Даша понимает, что машина почти в ее руках, что отец сегодня в хорошем настроении, что день то выходит идеальным. Поэтому девушка прощается с мамой, обнимает ее и клянется, что будет писать хоть не каждый день, но неделю точно.       Несмотря на толстые тучи и серое небо, Даша чувствовала себя хорошо. Даже счастливо. Ее машина, белая и очищенная от капель грязи, стояла в гараже. По телу пробежало ощущение удовлетворения.       — Спасибо, — она искренне поблагодарила.       — Говорил же, что мои друзья никогда не подводят. Теперь уж будь осторожна, оставляю тебя одну. Не забывай звонить, а то мать с ума сойдет от переживаний, — оставив наставления, отец махнул рукой и ушел.         Обернувшись на машину, Даше показалось, что не только она рада видеть средство передвижения, но и оно ее. ***       — Прости, что не могла ответить. Я делала грустные вещи, — в динамике что-то загрохотало.       — Ты, что только что проснулась? — недоверчиво повторила Даша. Она ждала ее напротив общежития, просиживая на скамье уже пятнадцать минут. Хотя она сама решила прогуляться в одиночестве, поэтому позвонила подруге через час.       — Не то, чтобы и спала. Учиться никогда не поздно…       — Особенно ночью? — Даша тыкнула ее в самую суть.       Жданчик и правда не спала совсем. Даже не в учебе дело. Просто…       » — Камиль, проснись! Ками-иль, — недовльно тянет Рада, почти сталкивая его вместе с простыней с кровати.       — Уже день?       — Какой день? Мне есть хочется, — жалобно тянет. Пальцы тыкаются в бока и массивные ноги. Тело извивается, но глаза Камиль не открывает.       — Купи пирожное… «картошку», пожалуйста, — Рада взбирается на кровать с холодного пола и садится по-турецки, на руки укладывая руки. — С меня должок ночью.       Шепчет по секрету, вглядываясь в лицо парня, и добивается его мученического стона. Но он встает. И возвращается через двадцать минут — повезло, что булочная через улицу находится».       Даша чувствовала это неловкое молчание, поэтому сказала, что ждет снаружи и сбросила вызов.       Рада выскочила в раскрытой куртке и черной шапке набекрень через пять минут. Волосы топорщились во все стороны, игольчатой формой напоминая картинки из дестких сказок о ведьмах. Беспалова усмехнулась сравнению.       Спрятала замерзшие руки с покрасневшими пальцами в карманах и пошагала навстречу.       Проезжая часть пустовала. В отдалении слышался гул толпы. Рада помахала ей, ускоряя шаг. Как и Даша. Она выскочила на дорогу, уверенная, что никого нет.       Или была уверена.       Машина, Даше показалось, что минуту назад ее здесь не было, неслась на всей скорости. Страх сковал ноги. Глаза расширились.       Она ведь была уверена, что…       Звенящая тишина оглушала, Даша не слышала ни крика Рады, ни сигналов, ни своего тяжелого дыхания.       Вдох.       Тело отлетело вперед. Соприкосновение с асфальтом было нелицеприятное. Левая нога неправильно выгнулась, со скрежетом зацепляясь за мелкие камни обувью. Кровь обтекала со всех сторон. Лицо исказилось от боли. Глаза девушки закрылись под тяжестью век. ***       — Блять! — Петя ударил по рулю. Он потерял машину на развилке, за которой ехал.       Благо связи отца нашли место, где она была в последней раз через час. И весь этот час парень просидел в раздумьях.       Почему-то Петя был уверен, что Даша посчитала это чистой случайностью. Людей каждый день сбивают, вот и ее очередь пришла.       Обычная ситуация. В маленьких городах процент таких ситуаций превышает пятьдесят-шестьдесят и выше.       Ведь, кто может преследовать ее? Обычную студентку, которая решила отомстить за знакомую, всего то. Но внутри неспокойным звоночком раздавалась тревога.       Место, где преследователь находился в течении пару дней — гараж. Обычный неочищенный, в завалах снега. Граффити с крыши и до земли украшали железную дверь, подпертую палкой. Подхватив ее, Петя просунул древко между дверным проемом и самой дверью. Но дверь оказалась открытой.       Тихими шагами он прошел внутрь. Стараясь ничего не касаться, Петя оглянулся. Машины не было. Как и следов нахождения кого-либо. Старое кресло в пыли, стол с инструментами, тряпками и связкой ключей и пустая стена… с фотографиями, закрепленными на скотч. Подошел ближе, чуть носом не касаясь стены. С изумлением он узнал на фотографиях не недавних жертв, а Дашу и Раду.       — Что за чертовщина?..       Перышкин сглотнул, выдыхая пар. Пахло ужасно: сыростью, машинным маслом и тухлым мясом.       Решив перестраховаться, он сфотографировал заинтересовавшие его детали и «на память» оставил себе молоток, обмотанный тряпкой.       В страхе Перышкин покинул помещение, отправляя данные нужным людям. ***       Выдох.       Обморок длился недолго. Минут десять и Даша очнулась от осторожных прикосновений. Голова находилась на коленях, кожей ощущалась джинса и щуплые руки.       — Ты проснулась, ты проснулась, — как мантру повторяла подруга. На щеках засохли слезы, но девушка все еще шмыгала.       — Я так быстро от тебя не уйду.       Попыталась пошутить, но все тело заломило от дикой боли. Как будто ее резали живьем.       — Едем в больницу! — вдруг закричала Рада с таким видом, что можно было везти сразу в городской морг — не ошибешься. От такого крика инфаркт обеспечен. Глаз нервно задергался, когда она отобрала телефон и звонила Перышкину.       — Только не в больницу! Мне уже лучше! — Даша вцепилась в бордюр, покрепче чем изолента на наушниках ее подруги.       — Хуясе лучше, тебя перекособочило! — отозвалась Рада, перехватив меня поудобнее за руку и талию и разворачиваясь в сторону белого такси. В нецензурной лексике ее может переиграть только либо ее мать, либо парень. Словом, кстати, о нем сегодня она не обмолвилась.       Дорога в больницу казалась вечной. Молодой водитель, кажется, от страха собирал все кочки. При очередном прыжке Даша замычала, стиснув зубы. Боль простреливала всю ногу, особенно лодыжку. Беспалова молилась всем богам, чтобы это был не перелом.       Ненавистные белые коридоры и того же цвета двери маячили перед глазами. Даша сглотнула, чувствуя как в пустом желудке заворочилось неприятное чувство, вызывая тошноту.       У нужного кабинета не было ни души. По пустому коридору прошелся холодный ветер из открытого окна и девушки, держащиеся крепко друг друга, поежились. Оглядываясь по сторонам, Даша облокотилась от усталости на стену, утягивая за собой и Жданчик. Ногу сново прострельнула жгучая боль, шевелить пальцами студентка не решалась, и так скрипя зубами, терпела. Вся штанина промокла в крови, кое-где грязными пятнами виделялись потертости. Сапог со сломанной и отлетевшей собачкой выглядел также не очень ухоженно. Хотя… девушку машина сбила, она вся в крови, о какой ухоженности идет речь. Кровь разводами засохла на искуственной коже, и где-то до сих пор стекала по каблуку, пачкая стерильно-чистый пол больницы.       Рядом радостно вздохнула Рада, она усадила Беспалову на металлический стул и толкнула плечом дверь с табличкой «травмпункт».       — Извините?       — Проходите, девушка. Что случилось? — врач отошел от белого шкафчика с папками и пригласительно кивнул на стул.       — Мою подругу сбила машина, — начала Рада. И не закончила.       — Это не ко мне, — предупредил мужчина в белом халате. Его лицо с впалыми щеками выражало бестрастие. От него исходила холодность и беспечность, что, если честно, пугало Раду. Не любила она таких людей. Неизвестно, что от них ожидать.       — Она жива, это так, к слову. Сидит себе спокойно и стонет от боли. И если вы не поможете, коридор от крови придется оттирать вам. И в суд являться тоже.       Доктор оцепенел от такой наглости и тяжелым шагом вышел в коридор. Даша, не смотря на острую боль, сумела слегка улыбнуться. Вышло не очень правдоподобно.       После лечения, строгих наставлений доктора (имя она не запомнила, надеется, что не придется к нему еще наведаться) Даша вышла, опираясь больной ногой на носок. Лодыжка была обвязана и закрплена со стопой, лоб чуть ли не полностью обклеенный бинтом и зашитая бровь. Ладони находились в том же виде, лишь продезенфицировали и заклеили большим пластырем.       — Ничего страшного, — махнула рукой. — Месяц похромаю и пройдет.       Тут же вскочила Рада, не решаясь обнимать подругу. Только взяла ее под локоть, удерживая от падения.       — Петя звонил. Он нашел «кое-что» интересное, — по встревоженному лицу Жданчик девушка поняла, что ей это не понравится.       В этом году ей уже ничего не понравится. ***       Посреди темной комнаты, освещенной единственной лампочкой, Камиль выделялся резкой тенью. Его противник был ниже, уже в плечах и талии, но ему не хватало проворности. Спустя пару ударов подряд Быстров прижал его к металлическому ограждению.       Последний удар пришелся по солнечному сплетению. И противник закашлялся, падая на колени, прижимаясь мокрым лбом к полу.       — Победитель сегодняшнего боя: …       Парень не слушал. Зажмурившись от яркого света, крови и пота, который резал глаза, оглядел зал. Люди махали, дергались и кричали во всю глотку, от чего масса двигалась волной. Никто не выходил оттуда нетронутым. Камиль быстрыми шагами сошел с ринга и толкнул ранненой рукой ржавую дверь. Та поддалась с противным скрипом.       Телефон нашелся неохотно. Тонкое стекло, располоснутое нитями по всему экрану, засияло голубым. Раздалось пару звуков уведомлений, они тут же были смахнуты вправо.       — Что за хрень?       Парень открыл вкладку с недавним диалогом, заостряя внимание на последнем сообщении с фотографией.       Пару распечатанных снимков были закреплены на стене. На одном из них две девушки переговаривались, на другой были эти же женские фигуры: они испуганно обернулись назад, лица исказились — смытые в движении детали говорили о быстрых нервных действиях человека. Он преследовал их. С того самого момента, как они нашли документы о закрытом деле, судя по снимкам.       Он думал, что ему показалось.       Показалось.       Показалось, сука.       Когда кажется, креститься надо, вот что.       — Так, где там этот гараж, Петь? — перезвонил Камиль, носком кроссовка отбивая ритм от нетерпения.