Ночь нежна

Серый мир, подёрнутый тонкой плёнкой льда, едва скрывшего грязные, переполненные гниющими листьями лужи, как нельзя лучше дополнял состояние Кости. Он проснулся по будильнику, не понимая, какой в этом вообще смысл, безжизненно оделся, на автомате отправившись на учёбу, пытаясь просто взять себя в руки и устоять на ногах, пока впитавшиеся в кровь ядом слова Феди снова не заскакали в памяти, до того вымораживая внутренности, что стало нестерпимо тошно. Шум в ушах помешал услышать окрик лектора, когда Кучаев сорвался с места прямо посреди пары, врезавшись всем телом в дверь и выбравшись из невообразимо душной аудитории в коридор. Он задыхался от каждого шага, едва добравшись до туалета и склонившись над раковиной, хватая ртом так недостающий ему кислород в мучительно сжатых рёбрами лёгких. Ему хотелось рвать на себе одежду, царапать пальцами кожу на груди, вскрыть грудную клетку, вырвав из неё наконец-то то, что так сильно болело, потому что не мог понять, отчего же так ломает обидой и унижением, почему его снова бьёт наотмашь, со всей дури и до крови то, что было очевидно с самого первого дня, как он только позволил себе сдаться и признать, что он любит местную футбольную звезду, готовую сиять всем, кроме него. Костя заскулил, прижимаясь спиной к холодной кафельной стене, сполз по ней на пол и спрятал горячее лицо в ладонях. Чего он вообще ожидал? На что надеялся? Федя оставался Федей, всё тем же золотым мальчиком, которому нравились симпатичные девчонки, включая и ту милую мордашку, что улыбалась ему с профиля в приложении. А он не был симпатичной девчонкой, и не станет ею никогда. На душе было откровенно гадко, возвращаться в аудиторию не хотелось. Тошно было представить, как спину будут сверлить чужие взгляды, совсем не добавляя ему моральных сил дожить до конца учебного дня. И, словно решив добить себя, Костя достал телефон, бездумно проверяя всплывающие окна. Пара сообщений от Дани, который вновь звал его в гости, не упомянув и словом ни утащенный им контракт, который сегодня остался лежать на тумбочке у кровати, чтобы не превратиться в кипу мятой бумаги на дне его рюкзака, ни, на худой конец, пропавший йогурт. Упоминания о том, что ночью кое-кто держал его за руку тоже не было, и это откровенно порадовало, хотя тема была достаточно деликатной, чтобы старший Чалов просто напросто предпочёл о ней заговорить. Ещё было несколько уведомлений из соцсетей, которые он безжалостно смахнул в сторону, даже не вникая в их содержание, и… конечно же сообщения Феди для Николь в приложении. Пальцы замерли на мгновение над снабжённой яркой точкой иконкой, словно решая, а стоит ли оно того, и всё же скользнули по экрану, открывая целый ворох непрочитанных с прошлого дня. «Я всё ещё жду ответа.» «И тебя жду.» «Всё бы отдал, чтобы наконец встретиться…» «Полагаю, ты уже не приедешь… Не разбивай мне сердце, красавица.» «Так и есть, но будем считать я верный Хатико, только, надеюсь, это кино будет со счастливым концом.» «Давай попробуем ещё раз завтра?» Костя почувствовал, как задрожали удерживающие телефон ладони. На экран снова упала капля, и он с силой стиснул челюсти, зло отирая собственные глаза, ругая себя за слабость, и с трудом находя в себе силы не раскрошить телефон о стену. В груди даже возникло горькое и гадкое чувство злорадства от того, что и в этот раз Хатико никого не дождётся, но Кучаев тут же отвесил себе мысленную пощёчину, заставляя прийти в себя. Он сам заварил эту кашу, втянул в неё Федю, окружив его собственной ложью, словно густым туманом, а теперь злился на то, что тот плутает в нём, не в силах отыскать там его. Пролистав ленту ниже, он увидел более свежие сообщения, присланные ему этим утром. «Доброе утро! Надеюсь все дела улажены и сегодня моя принцесса чуть свободнее?» «Всё ещё жду и обещаю устроить что-то поинтереснее банального похода в кино. А что — будет сюрпризом. Тебе понравится!» В этот раз Федя решил оставить его в неведении, видимо, поставив на женское любопытство. Как известно, кошку сгубило, может и на Николь бы подействовало… если бы она конечно существовала, а не сидела бы сейчас на полу мужского туалета, чувствуя, как ревность в очередной раз растаптывает его гордость и рвёт душу в лоскуты. Пальцы сами нашли буквы на клавиатуре, печатая короткое и холодное, лишённое даже ответного пожелания доброго утра, словно в отместку за причинённую накануне боль: «Ты слишком настойчивый.» Ответа не пришлось долго ждать. У Кости складывалось ощущение, что где бы Федя ни находился, оповещение о новом сообщении Николь приходили Чалову сразу в самое сердце, не позволяя промедлить. «Скромность — путь в безвестность.» «Я думал девушкам нравятся настойчивые парни.» «И многих девушек ты уже успел добиться подобным образом?» «Ты первая, кого мне по-настоящему хочется добиться.» «Так каков ответ?» «Всё тот же. У меня много дел, не смогу выбраться в ближайшее время, так что лучше не изводи себя пустым ожиданием.» «Буду ждать каждый день, вне зависимости от того, каков будет твой ответ.» Последние сообщения пришли одновременно, давая обоим понять, что никто не собирается сдаваться просто так. Кучаев потерянно вздохнул, вспоминая, каким просто таки бараньим упрямством отличался Федя, осознав, что теперь его каждый день ждала одна и та же кромсающая его на кусочки перспектива отказываться от заманчивых предложений парня, за которым он был готов бежать на край света. Федя словно нарочно показывал ему, каким прекрасным, полным нежности, заботы, ресторанчиков, походов в кино и бессмысленных молчаливых прогулок мог быть его мир, если бы его только угораздило родиться девушкой. «Твой верный Хатико.» Костя закрыл ленту приложения, оставляя последнее слово за Федей, и тут же чуть не подпрыгнул на месте. Грудь обожгло всплеском адреналина. Он всё смотрел и смотрел на экран собственного телефона, не в силах поверить всплывшему окошку входящего сообщения. Ему написал Федя. Ему. Не Николь. Они вчера всё-таки обменялись номерами телефонов, но он не ожидал, что Чалов так быстро воспользуется этой записью в своей телефонной книге. Сердце зашлось в истерическом беге, словно он только что выиграл в лотерею, но всё никак не решался проверить выигрышный номер, опасаясь, что это всего лишь глупая и несуразная ошибка. Первое сообщение от Феди именно ему. Его хотелось сохранить, запечатлеть, прикасаясь губами к экрану, словно он получил нечто очень важное и безумно дорогое, что он готов был хранить до конца своей жизни, даже если это будет приносить ему нестерпимую горечь… Кучаев ведь прекрасно понимал, о чём сказано в сообщении. Николь в очередной раз отказалась приехать, а значит предназначенный ей, с трепетом приготовленный сюрприз, ставший ненужным, словно объедки, сброшенные с чужого барского стола, достанутся Косте. Обида комом забила горло, вызвав новый приступ удушья. Кучаев силился разжать напряжённые пальцы, чтобы наконец-то прочесть что написано, обещая себе, что ни за что не позволит себе снова глупо поверить, утонуть в несбыточных фантазиях, всё время ожидая, что будет как-то иначе, потому что отчётливо осознавал, что ничем хорошим для него это не кончится. Он лишь снова попадёт в кромешный ад, переполненный его отчаянием из-за невысказанных симпатий, больно бьющий разрушенными мечтами, и замораживающий своим безразличием его рвущуюся наружу горячность. Но стоило всё же открыть сообщение, как он понял, что пропал. «Хватит учиться, ботаник. Сколько у тебя ещё пар? Не важно, жду тебя через час у ворот со двора. Буду тебя развлекать и выводить в люди, а то смотреть жалко.» Руки у Кости всё ещё дрожали, когда он писал ответное «хорошо, буду.» Потому что отказаться от возможности провести с Федей ещё один вечер, оказалось сложнее, чем смириться с ощущением того, что внутри снова что-то с трепетом умирает, выдавливая на улыбку для Чалова последние крохи жизни. _____________________ Костя так и не вернулся в аудиторию, выждав положенный час, совпавший со звонком окончания лекции, и только потом проскочил сквозь встречный поток спешно покидающих кабинет учащихся, чтобы забрать свои вещи. Федя уже ждал его, завидев издалека и подарив одну из своих сияющих улыбок, притягивая ею, словно магнитом, и бывшую ничем иным, как светом лампочки накаливания, на которую Кучаев бездумно летел, словно мотылёк, не в силах затормозить и остановиться, даже если понимал, что она сожжёт его. Снова. — Ты чего удумал? — Вместо приветствия спросил Костя, окончательно запутавшись в нестройно мельтешащих вариантах, как именно начать разговор, и с отчаяния ляпнув первое, что попалось под руку. — И тебе привет. — Улыбка Феди всё же чуть сникла, когда он оценил хмурое лицо Кучаева. — Выглядишь так, словно ты гранит не грыз, а на горбу таскал всё утро. Вовремя я тебя вытащить решил — от учёбы дохнут кони. — От работы. — Что? — От работы дохнут кони, ну, а я бессмертный пони. — На автомате выговорил Кучаев, и Чалов тут же засмеялся, дружески хлопнув его по плечу, и направив к выходу со двора. — Ладно, пойдём уже, так и быть, покатаю тебя на пони. Обещанного пони Костя так и не увидел. Зато увидел мотоциклы, квадроциклы, гоночные болиды формулы один и даже парочку подов из первого эпизода Звёздных Войн, затесавшихся среди атоматов, имитирующих езду на лыжах и рыбную ловлю, ярких цветных площадок, на которых в подобии танца скакали фанаты азиатской музыкальной культуры, столов с интерактивным хоккеем и настольным футболом, и прочего и прочего антуража, свойственного большому залу игровых автоматов. — Погоняем в FIFA? — Предложил Федя, сбрасывая свой рюкзак на диванчик перед заполонившим добрые четыре квадратных метра стены экраном. — Это ты моей сестре хотел предложить просто в футбик погонять на экране? — С почти что уничижительной ухмылкой заметил Кучаев, и, только увидев, как напрягся Чалов, понял, что в очередной раз прокололся. Мысли встревоженно рванули со своих мест, разом покинув голову, оставляя его один на один со звенящей пустотой выдумывать достаточно логичное оправдание своим словам и тому факту, что он в курсе очередного отказа своей якобы сестры. Будет очень некрасиво заявить, что Николь рассказывает ему все подробности своих отношений. — С чего ты взял? Может я из добрых побуждений решил вывести в свет нелюдимого ботаника. — Просто два и два сложил, это очевидно. — Нарочито небрежно заявил Костя, падая на диван, и стараясь сделать вид, что его сердце не совершает в эту самую секунду попыток выскочить из груди, а выбор команды на экране заботит его больше, чем этот разговор. — Ну да, очевидно… — Хмыкнул Федя, и тоже опустился на диван рядом, взяв в руки свой контроллер и возвратив на лицо мечтательную улыбку. — Нет, FIFA, это потому что я с тобой, а с Колей я бы на мотоцикле покатался, ну знаешь, обнять сзади, все дела, можно ведь слегка промахнуться мимо талии чуть выше… Костя не сдержал раздражённого фырканья, представив себе эту картину, и откровенно завидуя несуществующей девчонке, но Чалов воспринял это по своему и тут же осёкся. — Да, прости, твоя сестра, забыл. — Он одобрительно хлопнул Костю по бедру, вышибая этим простым движением из него весь воздух, и, даже не притормозив, тут же выбрал себе команду. — Я за Арсенал, давай уже, выбирай, не тупи. Невидящим взглядом окинув экран, Кучаев качнул в сторону джойстик на контроллере, выбрав Барсу. Первые три гола в свои ворота он пропустил с такой лёгкостью, словно под видом Барселоны на поле вышла ФК Балтика, задумавшая вместо того, чтобы охранять собственные ворота взять автографы у команды соперника. Мысли были где-то совсем далеко от того, что происходило на виртуальном поле, и Костя просто ужасающе тупил, путая кнопки и отдавая пасы ребятам в красно-белой форме. Бедро всё ещё жгло чужим мимолётным прикосновением, мешая ему сосредоточиться, сводя всё внимание к фантомному ощущению незримой ладони, не только не покинувшей его, но и вжавшейся сильнее, откровенно ползущей выше, и обрекающей блауграна на бесславный проигрыш. Он замечал украдкой бросаемые на него озабоченные взгляды Чалова, который явно ожидал большего сопротивления, и лишь сильнее хмурился, поджимая губы и стараясь наконец-то найти свой ритм в игре. Неожиданно один из канониров, ведомый Фединой рукой, совершил ошибку, и Месси таки забросил свой первый гол за шиворот вратарю. Кучаев слишком долго ждал этого момента, и, не сдержавшись, даже подпрыгнул на диване, радостно вскрикнув, и с улыбкой посмотрев на парня на диване рядом. Федя тоже смотрел на него, смотрел и улыбался в ответ. Игра пошла. Покидая опустевший игровой зал уже почти почти под самое закрытие, они оба смеялись, возрождая в памяти особо зрелищные моменты виртуальной игры, наперебой взрываясь то комплиментами — «а как ты тогда через троих, и один на один с воротами!», то поддельно угрюмыми оправданиями — «да у меня кнопка запала просто!». Костя искрился чистыми не затуманенными эмоциями, просто наслаждаясь обществом Феди, впитывая в себя общие моменты их радости, временно похоронив за неприступной стеной здравое восприятие реальности. Ему не хотелось сейчас думать, не хотелось вспоминать всё то, что безбожно кромсало на куски его сердце ещё утром, ему просто хотелось обмануть себя, хотя бы на миг ощутив ничем не замутнённое счастье. Отсмеявшись, они молча брели до ближайшего метро, спрятав руки в карманах, спасая их от быстро остывающего воздуха уже совсем по-зимнему морозных ночей. Костя шёл, задумчиво глядя в тёмное небо, жалея, что даже в ясную ночь в городе, полном огней, не видно звёзд. Настроение было неожиданно романтическим, и он, пригрев в груди робкую фантазию, что у него только что было настоящее свидание с Федей, несмело улыбался черноте над своей головой. — Кость. — Послышался вдруг голос сбоку, и Кучаев, всё ещё улыбаясь, повернулся к его источнику лицом. Ему показалось, что потемневший взгляд блуждает по его улыбке слишком пристально, и она тут же испарилась, словно испугавшись, что стала лишней, будто бы Костя снова делает что-то не так, и может спалиться, как глупый влюблённый в соседа по парте школьник. Но Федя, кажется этих изменений в нём совсем не заметил, вновь направив свой взгляд куда-то в конец улицы. — Да я что-то вспомнил… ты Барсу просто так выбрал или болеешь за них? — Ну да, нравятся. Может, конечно, не нынешний состав, но там Иньеста был, я с ним, кажется, все матчи пересмотрел. — Кумир? — Можно и так сказать, игра цепляла. Да, знаешь, он скромным был таким, наверное я его с собой ассоциировал. Федя хмыкнул. — Интересно, а Николь он тогда почему нравится? Заданный вопрос повис в тишине, в которой Кучаев отчётливо услышал, как трескается, расходясь множеством тонких кривых линий его счастье. Он едва не чертыхнулся, снова поняв, что невозможно рядом с Чаловым держать всю ситуацию под контролем, и он раз за разом загоняет себя в тупики нестыковок в лабиринте из собственной лжи, и, пытаясь выбраться, строит лестницы из нового вранья, только сильнее запутываясь и блуждая в потёмках, никак не в силах найти выход. — Я вообще заметил, что у вас много общего, внешне очень сильно похожи, вкусы похожие… — Они замерли у входа в метро, и Чалов невесело усмехнулся. — Жаль, что на мои свидания соглашаешься ты, а не она. Костя, мог бы и девчонкой родиться, чтобы я твою сестру уже не дёргал. — Извини, уж каким получился. — Как-то сухо ответил Костя, и, не дожидаясь продолжения, ткнул пальцем в ближайшую вывеску круглосуточного магазина. — Ты езжай, нам всё равно на разные ветки, а я ещё в магаз заскочу. И не прощаясь, резво перебежал дорогу между редко проносящихся машин, в какой-то миг вдруг подумав, что не сильно расстроится, если вдруг споткнётся, а одна из них не успеет затормозить. Федя смотрел ему вслед до того самого момента, как долговязая лохматая фигура скрылась за дверью магазина. Он давил в себе желание броситься следом, сам не осознавая почему в голове вдруг сиреной взвыла подобная необходимость, и вообще, что он собирался сделать, если бы догнал Костю? Неслышно захлопнувшаяся через дорогу от него дверь вышибла грохотом эти мысли у него из головы, и протяжно выдохнув, Чалов всё же скрылся в подземке. Почти пустой вагон увозил его в другую часть города, подальше от «странного» парня, о котором он почему-то никак не мог перестать думать. Прислонившись к холодному поручню виском, Федя понял, что тело переполняет странное и вязкое чувство. Он полагал, что если пойдёт на поводу у той грызущей его необъяснимой одержимости вновь увидеть улыбку Кучаева, то наваждение схлынет. Он должен был просто удостовериться в чём-то, найти в его улыбке ответ и понять, зачем ему было это нужно, но решение вновь встретиться с Костей породило больше вопросов, чем ответов. Как же они всё же похожи. Брат и сестра. Слишком похожи, для просто родственников, даже если поверить, что они всё-таки близнецы, даже если предположить, что они всю жизнь прожили вместе и тесно общаются до сих пор. Слишком. А ещё, Костя совсем не удивился, когда он вместо имени Николь, назвал её Колей. __________________ Костя проснулся с больной головой, зло выключая ввинчивающийся мигренью ему в голову будильник. Спустив ноги с кровати, он неосторожно пнул бутылку, и та звонко откатилась куда-то к стенке, заставив его в который раз порадоваться, что в доставшемся ему в общежитии скворечнике он жил один. Вчера вечером он так и не сумел отказать себе в слабости купить в том самом магазине высокоградусное снотворное, будучи абсолютно уверенным, что без него не сомкнёт глаз, и, выпрямившись полностью, стиснул зубы, ощущая, как организм мстит ему за отсутствие силы воли и банальную усталость и дальше упрямо превозмогать. Он был разбитым, теперь ещё и физически. После контрастного душа и лёгкого завтрака злобно гудящий в его черепе рой ос всё же немного угомонился, и Кучаев с уколом вины вспомнил, что вчера так и не ответил Дане. Он полез в телефон, замечая несколько взволнованных сообщений от старшего Чалова, и поспешил ответить, что с ним всё хорошо, просто навалились дела. Врать Дане было мерзко, но ещё омерзительней было сообщить ему, что он снова променял приятное общество добродушного парня на входящее у него в привычку ежедневное самоубийство. Которое, кстати также заполонило его телефон новой порцией сообщений с просьбами о встрече. Костя не чувствовал в себе сил опять начинать замкнутый круг из отказов, ощущая лишь нестерпимое желание повернуть время вспять и сделать так, чтобы в его больную голову никогда не приходила мысль вдохнуть жизнь в белобрысую девчонку. Но, если бы не было её, Федя вряд ли обратил на него внимание, даже окажись он на его пути в узком коридоре, в котором было никак не разойтись одновременно двоим. Когда-то в детстве, начитавшись каких-то книжек, он поверил в глупую сказку, что где-то у каждого человека есть второй, предназначенный ему судьбой, и единственное, что их связывало — было незримая красная нить, протянутая между ними. Они могли находиться в разных частях света, бродить вокруг домов и деревьев, распутывая хитросплетения нити, могли оказаться даже в одном такси, но если нить зацепилась хоть за один фонарный столб — даже не взглянуть друг на друга. И только когда нить становилась между двух людей прямой, они понимали — нашли. В детстве, ему казалось, что он даже видит эту нить, тянущуюся от него, петлями обвиваясь вокруг ларька, возле которого он только что навернул бессмысленный круг, и он бежал обратно, желая распутать хотя бы зримый участок его нити, чтобы поскорее встретить того, с кем же соединяет его нить. Он уже давно вырос, много лет не вспоминая о глупой детской фантазии, и только сейчас ощутив, что запутался, и красная незримая полоска, охватившая удушающей петлёй его шею, никуда не ведёт. Пальцы уже в который раз замерли над окошком подтверждения, после того, как он попросил приложение удалить аккаунт Николь. Согласны или нет? Два варианта ответа, всего два, и он так и не мог решить, какой из двух ему выбрать, ощущая себя буридановым ослом. Он и был ослом, потому что завидев приближающегося к нему через двор Федю осознал, что за весь день, не раз и не два зависая над этим выбором, так и не успел принять решения, а сегодня Чалов вёл его на выставку. ____________________ Выставка, VR студия, где они создавали вместе виртуальную картину, стендап концерт, на котором Федя смеялся так, что у него носом пошла кока-кола… Костя не мог отказаться от любого предложения, оставив попытки сохранить в целостности уже и так довольно похеренное душевное равновесие, продолжая день за днём разрушать себя псевдосвиданиями, заканчивающимися для него всегда одинаково. Ему было хорошо, до безумия хорошо, ровно до того момента, когда Федя вновь, словно назло, подарив ему самые волшебные воспоминания в его жизни, вспоминал о Николь, руша своими сожалениями о довольствовании суррогатом, всё то, что могло бы позволить Косте смириться и пережить ещё один день. Он задавал какие-то странные, ненужные вопросы, идеально выбирая момент, когда Кучаев уже не способен был здраво рассуждать, погребённый под ставшей привычной лавиной обиды, злости и отчаяния, и отвечал невпопад, бездумно соглашаясь или опрометчиво рассыпаясь фактами, лишь бы оборвать поток нескончаемого разговора, поддерживать который был больше не в состоянии. Так не могло продолжаться долго. Костя осознавал это каждое утро, будучи едва в состоянии найти повод вновь поднять своё полностью разбитое тело с кровати. Рано или поздно он должен будет пройти точку невозврата, когда вдруг, не задумавшись, вместо того, чтобы отправиться в душ, просто напросто шагнёт из окна. Этот день наступил раньше, чем он ожидал. Он думал, что у него ещё имеются силы растворяться в другом человеке без остатка, потакая его желанию увидеться в угоду собственной одержимости, терпеть едкие отравляющие уколы безысходности, не находя в направленном на него безразличии ни грамма заинтересованности, хотя бы банального интереса. Всё изменилось, когда Федя, в очередной раз получив отказ от Николь, пригласил его на страйкбол. Они играли пара на пару против двух совершенно неизвестных им парней, так же как и они пришедших просто приятно провести время, но не имеющих для этого достаточного количества желающих среди своего окружения. Гул сигнала к началу схватки заставил мышцы неосознанно напрячься. Костя старался подключить всё своё внимание, в редких перебежках между укрытиями силясь разглядеть соперников, но раздающееся через наушник дыхание Феди сильно отвлекало. Чалов дышал часто, размеренно, и Кучаев в конце концов приноровился дышать с ним в такт, обманывая себя тем, что слышит своё собственное дыхание, шумом отражённое ему в уши шлемом. В просвете между покрышками вдруг мелькнула форма соперников. Костя замер, вглядываясь сквозь прицел в едва различимую кляксу вражеского цвета, и ладони, предавая его, вновь задрожали, как это бывало каждый раз, когда Федя бесцеремонно вторгался к нему в голову. Они дышали в унисон… Простая мысль сбила дыхание, обжигая под самой грудью непрошенной вспышкой петарды, и руша иллюзию работы единых лёгких. В голове раздался крик, и Кучаев, только обернувшись на вибрацию пола и заметив летящего на него Чалова, осознал смысл короткого «Ложись!». Над ними пролетело несколько шариков с краской, ярко разбившись о деревянный щит и забрызгав их мелкими каплями, усеявших форму и забрало шлема, но Костя этого не видел. Мир сузился для него до маленького пространства, в котором находились лишь двое — он, и лежавший на нём Федя. Его грудь так же часто вздымалась, вторя раздающемуся в наушнике дыханию, больно врезаясь в Костину, заходящуюся в едва ли не больших истерических подрагиваниях. Чалов лежал на нём целиком, прижимаясь всем телом, и Кучаев даже сквозь комбинезон почувствовал жар от небольшого адренолинового возбуждения, уткнувшегося ему прямо в пах. Сердце пропустило удар, забившись где-то в горле, дыхание окончательно сбилось, превращаясь в рваные попытки не умереть от удушья, и глядя в удивлённо уставившиеся на него сквозь маску глаза Феди, Кучаев понял, что тот не мог этого не заметить. Он слышал, как дышит Костя. Кучаев дёрнулся, попытавшись сбросить с себя Чалова и перевернуться на бок, но Федя перехватил его ладонь, переплетая пальцы и вжимая руку в пол, не давая этого сделать. От неловкого движения, заставившего тела сдвинуться друг на друге, стало только хуже. — Лежи. — Раздался в динамике спокойный голос Феди. — А то пристрелят. Костя отвернулся, зажмурившись, молясь всем богам, чтобы это это выглядело так, словно ему больно от удара о землю или просто напросто замутило. Он готов был опозориться, лишь бы это не выглядело тем, чем являлось на самом деле. Лишь бы Федя решил, что реакция его организма — это тоже, только от адреналина. ___________________ Костя не помнил, как он добрался до дома. Не помнил скомканного прощания с веселящимся, даже не смотря на то, что их обоих расстреляли в упор, Федей. Он стремился как можно скорее расстаться, пока в речи Чалова не проскользнул намёк на неловкую ситуацию, похоронив его окончательно. Затравленно мечтал побыстрее оказаться в собственной кровати и провалиться в сон, как будто это было таким долгожданным концом и следующий день не должен был наступить. Исчезнут и болезненная одержимость, и чужое безразличие, и Федя, и Николь, и самое главное — исчезнет он сам. Но утро всё же наступило, вырывая его сигналом будильника из спасительного, лишённого сновидений небытия. Костя провёл ладонями по собственному лицу, чувствуя, что в уголках глаз застыли шероховатые кристаллики соли, напоминая о его ночной слабости, и отчаянно принялся стирать их пальцами, раздражая нежную кожу. Он зло откинул одеяло и сел, вздрогнув от неприятного ощущения, принесённого заскорузлым пятном на трусах, явившимся ещё одним пазлом забытого им вечера, напоминающего, что спать он лёг не сразу, раз за разом прокручивая в голове ощущение вжимающегося в него Феди. Грудь наотмашь полоснуло резкой болью. Кучаев вскочил, принявшись сдирать с себя всю одежду, отбрасывая её от себя в самый дальний угол, отправляя следом одеяло и подушку, срывая простынь и путаясь в ней, задыхаясь от крика и собственного бессилия и, наконец-то, снова тяжело опускаясь на кровать, пряча лицо в скомканной ткани в своих руках. Он сидел так достаточно долго, чтобы успокоиться и впасть в привычное после истерики состояние эмоционального вакуума. К тому моменту, как Костя облачился в чистую одежду и закончил приводить в порядок комнату, стало ясно, что на учёбу идти уже нет смысла. Смысла не было и раньше — он всё равно не услышал бы ни слова, доносящегося с кафедры, но теперь он ещё и безбожно опоздал, укрепившись в своём нежелании посетить сегодня учебное заведение, только лишь для того, чтобы провально пытаться изобразить из себя хорошего мальчика. Кучаев хмыкнул. До того, как он увяз в этом собственноручно же вырытом болоте, почти всё его время занимала учёба, и теперь, сидя в четырёх стенах и будучи не в состоянии сосредоточиться на сложном материале в учебнике, он просто не знал, чем себя занять. Взгляд бездумно блуждал по комнате, в которой даже ноутбука не было, чтобы потратить время на какую-нибудь игрушку, пока не зацепился за стопку бумаги на тумбочке. Костя улыбнулся. Мысли о Дане были сродни тому самому сладкому какао, которым старший Чалов постоянно угощал его, выпитому после невообразимо горькой микстуры, призванной вылечить, но на деле только разъедающей горло до кровавых слюней. Он принялся листать контракт, вчитываясь в простые фразы, не призванные запутать и зашорить взгляд, чтобы вплести в один из конечных пунктов мелким шрифтом какую-нибудь подляну. Это было логичным, Кучаев изначально именно этого и ожидал, ведь контракт ему дал Даня, но убедиться в этом было вдвойне приятно. Перелистнув последнюю страницу, Костя уже знал, что будет делать дальше. В конце концов, ему уже давно нужно было вернуть Дане подписанный его согласием контракт. ________________________ Замерев перед чужой, но ставшей ему чуть ли не вторым домом квартирой, Костя снова достал из кармана телефон, который за всё утро так и не решился ни разу разблокировать, опасаясь, что не сможет сдержаться и начнёт читать помимо Даниных ещё и те, другие сообщения. Он едва собрался морально, склеивая себя по кусочкам и подпитывая тягу к жизни воспоминаниями о старшем Чалове, и не хотел парой фраз Феди быть снова опрокинутым в эмоциональную яму. А молчание Николь тот как-нибудь переживёт. Кучаев осознавал, что мог упустить важную информацию, например что Даня уехал, или вообще обиделся на него за то, что он ему не отвечает. Может он и вовсе предупредил, что будет сегодня занят в течении дня, хотя зная, что Костя обычно в это время на учёбе, он никогда не писал ему, чем занимается до вечера. Это породило новые догадки, заставив представить неловкую ситуацию, если Даня сейчас и вовсе не один, а, например, со своим парнем. Глубоко вздохнув, Кучаев убрал телефон обратно в карман. Проблемы нужно решать по мере их появления. Если Даня не один, то он просто извинится и уйдёт, если его нет дома — ещё проще. Во всех остальных случаях его ждёт ещё одна порция какао и приятное общение, необходимое ему сейчас как воздух, чтобы вновь почувствовать почву под ногами. Так думал Костя, вдавив наконец пальцем звонок и нацепив на лицо радостную улыбку, понадеявшись, что выглядит она не слишком фальшиво. Замок в двери щёлкнул, и Кучаев уже набрал воздуха в лёгкие, чтобы с порога обрадовать Даню новостью об удачном заключении контракта. Воздух застыл в его горле, лавиной битого льда рухнув куда-то в желудок, когда он увидел на пороге квартиры Федю. — Как тесен, оказывается, город. Ну заходи что ли, раз пришёл. — Младший Чалов отошёл в сторону, сделав приглашающий жест рукой, и улыбнулся.