A.F.K.

Беги, забывшись. Беги, не оглядываясь. Беги, еле дыша. Беги, пока не убили. Беги от него. Беги. Не останавливайся. ПОЖАЛУЙСТА! Не трогай, не бери это оружие. Глеб, беги! Прошу тебя! Он опять под наркотиками. Дыши, Голубин, он тебя не тронет. Наверное… Давай, сюда заворачивай! Молодец, беги по склону. Он приближается, но ничего ты вроде не делал. Он бежит за тобой, но ты ни в чём не виноват. Терпи, друг мой, терпи! Скоро это пройдет. Я клянусь тебе. Я обещаю. Не оборачивайся! Беги! Окровавленный нос пытался вдохнуть какие-либо жалкие воздушные потоки, но тщетно. Тяжко вздыхая, парень пал на колени. От того что ему банально не хватало воздуха, он даже открыл рот. Потерпи, родной, просто потерпи. Тебе уже это не впервой ощущать и чувствовать. Да, больно, но он этого не хотел. Шатохин не хотел тебе причинять зла. — За что ты просишь прощения, сука?! — Глеб вздрогнул от неожиданности и чуть чуть пригнулся от страха. Фрагменты дыма моментально вылетали наружу вместе с криком парня. — За… — послышались тихие всхлипывания — За то что я не послушался своего папочку. Резкий плач вырвался наружу с тяжелыми вздохами. Шатохину нисколько не было его жалко. «Было бы за что» — как бы сказал он. Бедный измученный Голубин вместо того чтобы стонать от боли уже начал похрипывать. Неужели Артем хочет его смерти? Он ему не дорог? Неужели всё вместе проведённое время он может просто так взять, не пожалев, не погрустив, отпустить? Не может. Шатохин, обезумевший от всего происходящего, потихоньку начал отходить. Неужели в этот раз Голубину повезло, и его отпустит? Да должно уже вроде, времени то достаточное количество прошло. Глеб уже лёг на кровать, приготовившись. Не сегодня, Голубин. Тебе очень крупно повезло, беги пока можешь. Очень крупно повезло однако. — А знаешь, уходи. Нет, не так, вали нахуй отсюда, понял? Чтобы я тебя здесь больше не видел, уяснил, малой? — голос был совершенно спокоен. Глеб не мог нормально успокоиться, да что там успокоиться, он даже не мог нормально соображать. — Хорошо, папочка, прости — снова взвыл замученный болями парень. Ему не хотелось это терпеть. Он знал, что Артёма отпустит, и он снова попросит вернуться к нему. Либо же он окончательно снаркоманиться и умрёт. Голубин этого не допустит. Спустя три дня. Было утро, уже щебетали птички и солнце давно встало. Сонный парень в мятой постели всё ещё спал. Он уже не был «девочкой по вызову», поэтому он был поспокойнее обычного.       Смех — лучшая часть разговора. Депо валялся на полу от смеха — они с Глебом смеялись над одной и той же шуткой уже минут пять. Они пили всю ночь и говорили о самых лучших моментах. Голубин, искренне улыбаясь, рассматривал Шатохина с головы до ног. Такой красивый: серо-зелёные глаза дополняли его красивейшее лицо, ровные тридцать два зуба так и показывались сквозь тонкие губы, которые растянулись в сияющей от счастья улыбке. Глеб рад с ним просыпаться каждый день. Он рад ему. Рад тому, что он сейчас с ним. Рад тому, что может плакать от счастья. Рад тому, что нашел человека «по душе». Рад тому, что наконец-то счастлив. Просто рад, и этого было достаточно вполне. — А… если когда-то всё пойдет немного не так, и я… буду тебя ненавидеть? — резкий вопрос парня заставил тело Голубина покрыться мурашками. Мысль пронзила его насквозь до такой степени, что в ужасе не мог пошевелиться. — Ну? Что будет? — Честно… я не знаю — А вообще… — сказал Шатохин, но моментально замолчал. Он не хотел Глебу говорить об этом. Был какой-то страх перед маленьким мальчиком. Артём любил его так называть. Он вообще его любил, и боялся как-то обидеть. Он как наркотик. — Что? Что вообще? — озадаченно спросил Голубин. Немного пугало. — Я какой день уже просыпаюсь с одной и той же мыслью: для чего нам друг друга ненавидеть и друг друга топить, если мы можем друг другу помогать и друг друга учить? /i> Глеб расплакался, получается, Шатохин не сдержал обещание. Спустя два года его что-то терзало. Почему он так с ним поступил? Парень встал с кровати и пошел в сторону балкона. Он открыл дверь и прошел к кованому забору шестиэтажки (жил он кстати на шестом, его это не очень то радовало). Не проходит и мгновения, как он закурил первую сигарету. За ней потянулась и вторая, а затем и третья. Парень молчал, он не хотел думать о чём-то. Глеб и Артём жили в соседних домах, но тот не часто выходил на балкон, поэтому он чаще курит в одиночестве. Невыносимая боль.

***

Артём наконец-то отошёл от наркоты. Попустило, так сказать. Всё, что у него осталось, это разгромленная в хлам квартира и пустота внутри сердца. Больше ничего. Он понял, что тут чего-то нет, вернее не чего-то, а кого-то. Глеба. Сердце трепетало при одной мысли о нём. Почему его нет? Наверное в магазин ушёл… сейчас вернётся же. Он верил в это, будто святой, хотя сам атеист. Спустя полтора часа он не вернулся. Артём не понимал, что происходит. Он машинально открыл инстаграм и начал смотреть: нет ли историй от его мальчика? Да остался ли он вообще его мальчиком? Историй не было, так же, как и публикаций. Пустота. Артём реально заволновался, ему стало на секунду страшно, но потом он успокоился. Зайдя в вконтакте, он нашёл лишь переписку пятилетней давности (она была последней, больше они не общались в вконтакте, причина кстати не известна). Он до последнего не хотел её открывать, и не стоило бы. Но он всё-таки решился открыть её. «Вроде бы ничего необычного» — скажете вы, но будете не правы.       <i>Ты че тама, спишь? Глеб Голубин, 12:06 Да сплю, че хотел?)) Артём Топский, 12:07 Я бы хотел альбом записать с тобой, согласен?)))))) Глеб Голубин, 12:45 А вот ты игноришь, поэтому нет :) Артём Топский, 12:46 Да не игнорю я :) Глеб Голубин, 12:47 У тебя пиздатая музыка, был бы я тёлкой, я бы замутил с тобой Артём Топский, 13:01 У тебя пиздатая музыка… был бы я тёлкой… Это было последнее сообщение от Артёма, больше они реально не общались. Непонятное чувство тепла вонзилось в сердце парня. Почему же он ушёл? Что он сделал? Он обидел его? Этого не могло случиться… Глеб кстати не заходил в Вконтакте с релиза Правило. Двадцать седьмое марта. После презентации альбома они остались вдвоём. Разгорелась любовь, страсть, чувства… Дальше он ничего не помнит. Парень решил выйти покурить, приоткрыв дверь и выйдя на балкон, он увидел Голубина. Тот молча стоял и курил, смотря куда-то в сторону. Он не видел его, а тот не видел другого. Шатохину стало больно. Сколько же зла он ему наверно причинил, лицо то заплаканное. Докурив вторую сигарету, он ушёл в квартиру. Решив проверить Твиттер, он не обнаружил изменений. Всё так же было пусто. Его это очень сильно настораживало и пугало, потому что это было в первый раз. Первая за эти четыре часа история. Артём, забыв зайти с фейка, сразу нажал на уведомление в инстаграме.

Я взрываю сразу трижды, я парю пока ты спишь сын. И сегодня будет лишь дым, о лишь дым.

Строчка напоминала ему трек с альбома PHLORA — Нет сети. Хотя так и было. Почему именно этот трек?

У меня сердце болит при виде тебя, зай

***

Спустя три месяца тяжелой (даже почти клинической) депрессии Глеб пришёл в норму, и начал выходить в соцсети. Активно вёл жизнь, но никак не мог найти себе девушку. Вечером Артём в очередной раз вышел покурить. Он не боялся. А чего ему бояться? Архив историй в инстаграмме, что-то щёлкнуло в его голове. Он зашел туда. Вот они общаются по фейстайму. Вот он… подарил цепочку в виде сердечка с молнией. Артём просматривал истории одну за другой. Может ему написать? Как он? Что изменилось за эти три месяца? Да ничего… Зайдя в директ к Глебу, он увидел последнюю переписку. Да она тоже вроде как не была особо примечательной. Полистав выше, там были сообщения про туры, фиты, и обсуждения треков. Редко мелькали сообщения с двусмысленным подтекстом. Интервью. VOGUE выложил новое интервью с Фараоном. Буквально после того, как он окончил смотреть «архиварий цветущих воспоминаний».       Расскажи о отношениях с Boulevard Depo. Да какие отношения? Я когда-то общался с этим человеком. Он был мне приятен и я хотел проводить с ним очень много времени. Время не вернуть назад, назад дороги нет. Были конфликты конечно, но мы снова мирились за очередной шутейкой. Сейчас этого нет… Я… наверно сожалею об этом… Но он сам сделал этот выбор — это единственное что я могу сказать про последний конфликт между мной и Артёмом Слеза задымилась на его щеке. Он скучает, для него это слишком больная тема. Казалось бы, он забыл меня. Но не все так просто, не правда ли? Вновь он стоял у квартиры. Стучал. Долго и упорно стучал. Ему открыл сонный Голубин. Время было четыре тридцать утра. Зевая, парень кивнул головой вверх, мол что хотел? Он открыл глаза и увидел его. Он не поверил своим глазам, и просто молча стоял. — Глеб, я люблю тебя — затуманенный голос вперемешку с хрипотцой прервал молчание. — После стольких лет? — Всегда… Голубин, стоя в шоке, долго не мог пошевелиться, а потом крепко-крепко обнял парня. Обнимал и плакал, как в последний раз. Столько слёз выплакал. — Дай пройду, зай, я тоже скучал — похлопав по спине младшего, произнёс Артём. Парень плакал, он не хотел его отпускать. Снова то чувство, только уже противоположное прежнему. Это была любовь. Это было счастье. Второй раз за два года его смог осчастливить только Шатохин. И будет он счастлив только с ним. Весь вечер они смеялись и не могли оторвать друг от друга глаз. Как в тот самый вечер, который вспоминал Голубин. Смех — лучшая часть разговора. Это доказано миллион раз.