Родственные души

Поздний вечер. На тёмно-синем небе серебряным светом зажглись одинокие звёзды. Небольшое судно, на котором кое-как уместились все пираты, изредка покачивало из стороны в сторону. А сами разбойники пьянствовали, распевая песни. — Нам о-о-очень повезло, что мы встретили по пути этих простофиль! — подметила Хагуми, едва держась на ногах от такого обилия алкоголя. — А им, походу, не очень, — произнесла Кокоро, за весь вечер не сделав хотя бы глотка вина или рома, — Ещё бы, пойти на дно вместе с нашим кораблём… — Ничего-ничего! Поплавают, может, рыбок каких-нибудь встретят! — расхохоталась рыжая, в который раз потянувшись за бутылкой спиртного. — Тебе не многовато будет? — поинтересовалась Каору, прикинув, сколько уже выпил её матрос, — Ты выхлебала из этой бутылки больше, чем я. — Капитан, у нас за сегодня было целых две удачных вылазки! Грех за такое не выпить! — возражает Хагуми, вмиг осушив всё, что оставалось на дне стекляшки. — Грех не выпить, но не напиваться же… — бормочет капитан, который, в отличии от остальных пиратов, наслаждался каждым глотком пойла, а не выдувал всё сразу. Из-за чего, кстати говоря, пьяным он совсем не выглядел. «Обе хороши», — думала Окусава, скромно сидящая за столом и смотревшая на свою опустевшую тарелку. Она давно уже всё съела, только вот выходить из-за стола, похоже, не собиралась: боялась, что её опять затащат в трюм. О чём и жалела, ведь оставаться с этими бандитами ей тоже не хотелось, а особенно — наблюдать за тем, как они пьянствуют, время от времени заливаясь противным громким хохотом. — Выпьем же за Его Величество, который отдаст нам всё до последнего за свою доченьку! — торжественно произнесла Хагуми, после чего все, включая Кокоро, осушили свои стаканы, кружки и рюмки — в общем, всё, что удалось найти на этом судне. На этом моменте терпение Мисаки лопнуло, и девушка поспешила уйти из переполненной разбойниками каюты. К счастью, никто из присутствующих не обратил внимания на принцессу, и все продолжили веселье, но уже без своей пленницы. Она просто не могла и дальше находиться рядом с этими алчными чертями, готовыми ограбить всё государство, в том числе и нищих, для того чтобы потом вот так сидеть и глотать ром. — Как омерзительно, — тихо проговорила девушка, выйдя на палубу и коснувшись своего кулона, — Вот бы я была сейчас в Осмурге, рядом со своим женихом, а не здесь, с этими… — Боюсь, что это невозможно, принцесса, — послышался знакомый голос, отчего Окусава вздрогнула и попятилась назад, — Пока твой папаша не заплатит нам, даже не думай о свободе. Или как вы там называете это существование в стенах замка. Перед ней стояла Каору, как всегда появившаяся из неоткуда. Чёрт знает, как ей постоянно удаётся так незаметно подкрадываться и пугать других своей внезапностью, но видимо, ей это нравится. А ведь она в чём-то права. Все свои шестнадцать лет Мисаки просидела во дворце, скрашивая свои унылые дни танцами на балах, которые вскоре тоже наскучили. Совсем недавно она стояла на пристани и размышляла о том, как ей хотелось бы перемен, а сейчас она наоборот говорит о том, что ей не терпится прибыть в королевство, в котором должна состояться её свадьба. — Уж лучше это, чем целыми днями в вашем поганом трюме сидеть, — отрезала Окусава, недовольно скрестив руки на груди. — А кто сказал, что ты будешь сидеть в трюме? — задаёт риторический вопрос разбойница, — Мы же поспорили сегодня, что если ты окажешься умней моих матросов, то больше не будешь томиться в этой тюрьме. Достав из кармана золотую монету и повертев её в руке, Каору, недолго думая, добавляет: — А ты, можно сказать, сразила меня наповал, поучаствовав в захвате этого судна. Правда, дерёшься ты никудышно, но… Думаю, это можно исправить. Принцесса по началу даже не знала, как на это реагировать, ведь от капитана пиратов похвалы она уж точно не ожидала. Однако вскоре она понимает, что сказанное — вовсе не похвала для неё, а наоборот — оскорбление. — Я вам вовсе не помощница! — отрицает Мисаки, нахмурив брови, — Я просто защищалась! — Ну да, защищалась, — усмехается Каору, на лице которой почему-то появилась улыбка, — Скажи ещё, что ты случайно на этом корабле оказалась, когда мы брали его на абордаж. — Так или иначе, я не на вашей стороне! — продолжает Окусава, — Я никогда не стану убивать мирных людей ради каких-то безделушек! Есть вещи и поважнее какого-то барахла! — Вещи поважнее? — переспросила бандитка, вмиг перестав улыбаться, — Ну, и какие же? Девушка некоторое время колеблется над ответом, задумавшись о том, что важно для неё самой. Она дорожила своим заботливым отцом, готовым на всё ради её счастья и комфорта, своей личной служанкой мисс Вуд, с которой, увы, ей больше не суждено увидеться. И ни одно изысканное платье или дорогое украшение не могло ей заменить их. — Забота о других людях! — наконец произнесла Мисаки, решительно смотря в ярко-алые глаза Каору, — О своих родных или о случайных прохожих! Вместо того, чтобы только брать, вы бы могли отдавать награбленное бедным людям! Хотя, о чём это я… Вам этого никогда не понять. Для вас всё это смешно и не имеет никакого смысла. Тут подул резкий порыв холодного ветра, отчего всё, что до сих пор удерживало волосы Окусавы собранными, отчасти попадало на палубу, отчасти улетело в воду. Принцесса поёжилась и обхватила себя руками, пытаясь хоть немножко согреться, даже не заметив того, что её волосы распустились. А вот Каору сразу же обратила на это внимание, поспешив собрать разлетевшиеся заколки. — Если б здесь была моя команда, над тобой бы непременно поржали, — с какой-то тоской подмечает капитан, отдав упавшее девушке, — Где ты слышала, что пираты о ком-то заботились? Их душу греет только то, что их корабль переполнен драгоценностями, и ничего более. — Поэтому мне и омерзительно находиться рядом с вами, — заключает Мисаки, — Вы ничем друг от друга не отличаетесь: все те ещё пьяницы и алчные дьяволы. И я никогда не перейду на вашу сторону. — Что ж, возможно, ты в чём-то права, — согласилась с ней Каору, пожав плечами, — Однако мне не очень приятно то, что ты стрижёшь всех под одну гребёнку. Тут разбойница, видя то, как принцесса дрожит от холода, снимает с себя поношенную куртку, после чего протягивает её Окусаве. —Надень, — произносит капитан, — Если простудишься, у нас обеих могут быть проблемы. Какое бы отвращение Мисаки не испытывала к пиратам и ко всему, что с ними связано, сейчас ей и в правду было очень холодно, а потому она не отказывалась и сразу взяла одежду. «Какая тёплая», — мысленно подметила девушка, просовывая руки в рукава. — Только смотри не порви. Эта куртка мне в двадцать монет обошлась, — добавила Каору, не сводя глаз с принцессы, — Кстати, раз уж ты будешь не один день с нами по реке мотаться, может, назовёшь своё имя? — А вам так нужно его знать? — задаёт встречный вопрос девушка, в то время как ветер лишь усиливался, раскачивая судно. — Ну, если тебя устроит обращение «жирная корова», то можешь не называть, — улыбнулась разбойница, внимательно наблюдая за бурной реакцией Окусавы. — Это я «жирная корова»?! — покраснела от злости та, — Да я гораздо стройнее, чем ты! — В этом корсете — да. Но что же будет, если ты снимешь его? — продолжает Каору, сделав шаг вперёд. Похоже, её очень забавляло то, как принцесса отвечала на её разнообразные шуточки и колкости. — А с какой стати я должна его снимать?! А погода тем временем всё ухудшалась: вдобавок к сильному ветру пошёл дождь. Похоже, сегодня у пиратов будет суматошная ночь. Как бы тут не начался шторм: вряд ли это маленькое судно сможет вынести его. — Послушай, красавица, если мы так и будем стоять здесь, никакая куртка за двадцать монет тебе не поможет, — решительно произнесла разбойница, без промедлений схватив Мисаки за запястье и поведя в свою каюту. Вернее, в каюту того капитана, которому суждено покоиться на дне реки, — Только ты не думай, что для меня имеет значение то, что ты останешься здоровой. Не забывай: у нас с твоим папашей уговор и всё, что мне от тебя нужно — что бы ты не создавала нам лишних проблем. Окусава едва заметно кивает, ступив в небольшую каюту. Для неё уже было большим счастьем то, что ей не нужно сидеть трюме, да ещё и со связанными руками, а остальное не так уж и важно. Всё равно отец уже наверняка ищет её, так что волноваться не о чем. — Кстати, а почему ты не сидишь с другими пиратами? Я думала, никто из вас не захочет прерывать эту пьянку, — вдруг вспомнила девушка, немного осмотревшись, в то время как капитан искал что-то, заглядывая в шкафы и тумбочки. — Почему я не с ними? — между делом переспросила Каору, — А ты как думаешь? — Я, если честно, без понятия, — призналась Мисаки, — У вас там было ещё полным-полно спиртного, так что я совсем не понимаю, почему ты ушла. — Хм, тогда даю тебе подсказку: мне до тошноты надоело всё это пьянство. Только и делают, что кричат: «За капитана!» и напиваются так, что потом даже встать не могут. То, что мы в который раз захватили какое-то никчёмное судно, не повод устраивать это мракобесие. Принцесса, конечно, не ожидала такого ответа. Она была уверенной в том, что все разбойники обожают пиршества — ещё бы, ведь о них так говорят. Ходили слухи, что эти бандиты готовы даже человека на такой пьянке порезать и съесть. — Тогда почему вы до сих пор ничего им не сказали? Вы же, в конце концов, их капитан. В любой момент можете на них накричать и сказать, чтобы вели себя подобающе, — находит ответ Окусава. — А в этом есть какой-то смысл? Я, конечно, могу на них накричать, но это нисколько не изменит их. Мои матросы, быть может, и перестанут так шуметь, но только из-за страха передо мной. А в душе они останутся такими же жадным засранцами. Наконец, капитан находит в пыльном сундуке помятое платье и отдаёт его девушке, дабы та могла переодеться в сухое. — Я посплю с остальными. Эта каюта полностью в твоём распоряжении, — произносит Каору, последний раз посмотрев в глаза Мисаки, — Спокойной ночи.