Ошибки доверия

      – Чёрный и Жёлтая дежурят с пяти вечера до семи, Жёлтая и Синий с семи до девяти.       Прямо сейчас я распределял график дежурств, составленный этой ночью. Сложностью стало то, что нас девять человек, и чтобы понять, как распределить рабочий день равномерно на девятерых, пришлось хорошенько напрячь и без того измученный мозг. В итоге я решил попробовать каждые два часа в парах менять по одному человеку, таким образом одна пара дежурит по два часа, а каждый человек по четыре. Утром Александр одобрил эту идею. Тяжелее всех получились смены, где в семь утра начинают патруль оба человека одновременно, но из-за того, что потом один через меняется, получалось, что кто-то дежурит меньше остальных, зато ближе к ночи наоборот, кто-то остаётся без пары, из-за чего пришлось того, кто дежурит с семи до девяти утра, ставить на патруль с одиннадцати до двенадцати ночи, чтобы не нарушать хронологию пар. Эту смену я взял на себя, и получается, что я дежурю три часа, в то время как все остальные четыре, но зато с самым невыгодным режимом.       Цель патрулирования довольно проста – следить за членами экипажа и вести отчёт. Кто куда перемещается, кто где и с кем находится, кто чем занят. Как показала практика, одними камерами и датчиками здесь не обойтись. Камеры совершенно не ведут запись, как будто их достали из начала двадцать первого века, даже Фиолетовый ничего с этим не смог сделать, когда я обратился к нему за помощью, а карта в управлении не показывает людей в коридорах и кто именно находится в той или иной точке.       – Всем всё понятно? Если есть какие-то вопросы или возражения – пожалуйста, говорите, решим это прямо сейчас, – я закончил озвучивать график работы.       – Я не уверена… – робко начала Жёлтая. Выглядела она после пережитого вчера так же разбито, как и все остальные, весь огонь и энтузиазм полностью покинул её. – Мы будем четыре часа ходить с другими людьми, и никто не будет в это время следить за нами… Что будет мешать Синему убить меня, пока мы исследуем тёмные коридоры, в которых никто не ходит?       Синий в этот момент поперхнулся чаем и закашлялся, уставившись на девушку.       – Я что, так похож на убийцу?       – Ну, вообще-то, да. Вечно огрызаешься, держишься обособленно, всем недоволен, никак не вливаешься в коллектив. Даже Белый, который в первый день держался максимально отчуждённо, сейчас каждому готов уделить столько времени, сколько нужно, и морально поддержать, – продолжала Жёлтая.       – Вообще-то, по статистике и всем канонам детективов, предателем всегда оказывается тот, на кого меньше всего подозрений. Вот ходит человек, улыбается, смеётся, шутит, со всеми общителен и отзывчив, а в итоге убийцей он и оказывается, – парировал британец. Все, включая его, почему-то уставились на Александра.       – Что? Я?! Вы что, какой из меня убийца, вы хотя бы на моё телосложение посмотрите. Я чашку на весу держу с усилиями, а уж нож в кого-то воткнуть у меня точно физических способностей не хватило бы. Если уж на то пошло, никто из вас не скажет, что я хотел кому-то нанести какой-либо вред, а вот Белый на меня на второй же день набросился с паяльником, – заявил напарник.       Нет, ну вы это видели?! Вот так ножи люди, которым ты доверяешь, в спину и вонзают. И хоть понятное дело, что Александр заявляет это не с серьёзными намерениями, но обстановка в настоящее время не располагает к таким шуткам, некоторые могут подумать, что он говорит совершенно серьёзно, и тогда главным подозреваемым имею все шансы стать я. Вот такой подставы от напарника я точно никак не мог ожидать. Не удержавшись, в эмоциях я всё-таки дал ему хороший подзатыльник.       – Вот ты крыса, – прошипел ему на ухо я.       – Это моя месть за вчерашнее, – в ответ прошипел Александр, потирая ушибленный затылок.       – Ого, а вот про паяльник интересно, – подключился к разговору Красный. – Я бы с радостью послушал эту историю.       – Ничего интересного в ней нет. Помните, в день, когда чуть не взорвался реактор, днём вырубало электричество? Пока я латал провода, этот придурок подкрался сзади, и я от неожиданности чуть не пустил в дело то, что находилось прямо в руках, – сухо изложил факты я. Пусть лучше сразу всё узнают из первых уст, чем потом будут строить какие-то теории и пускать слухи. – Жёлтая, возвращаясь к твоему вопросу, уверяю тебя, ни Синий, ни Чёрный, ни кто-либо другой во время патрулирования с тобой, тебя не убьёт. Все прекрасно знают, кто с кем ходит в парах, у меня всё записано, и если с кем-то из дежурящих что-то случится – первым подозреваемым станет его напарник. Думаю, такие неприятности нашему предателю вовсе не нужны.       Жёлтая молча кивнула, но всё равно было видно, что мои слова не особо-то её утешили. На вид она переживала всё это тяжелее всех. В глазах мужчин хоть иногда и мелькали тени страха, но держаться они все старались как можно более твёрдо. Елена тоже от них не отставала. Не считая измученного бессонными ночами взгляда и мешков под глазами, я бы сказал, что русскую женщину вообще ничего не терзает. А вот с юной, не закалённой жизнью девушкой, мог потягаться разве что Коричневый, который снова выглядел затравленно и прятал глаза, все время смотря на свои руки, сложенные на столе. Сегодня я с ним патрулирую с одиннадцати до двенадцати ночи, надо будет обязательно с ним поговорить. Сбежать у него, прикрываясь делами, как в прошлый раз, не выйдет.       – Если ни у кого больше никаких возражений нет, я сейчас вам отправлю график. Попрошу отнестись к этому ответственно, ситуация снова становится критической. Убийство человека – самое тяжёлое происшествие из всего того, что могло здесь с нами случиться, мы не знаем, какие конкретно цели преследует убийца и какие у него будут дальнейшие действия. Сейчас можете отправляться по своим делам, к дежурству приступаю я и Александр.       На часах ещё не было семи утра. Я не смог этой ночью сомкнуть глаз, в шесть ко мне постучался Александр, а потом мы заметили людей, которые тоже стали выползать из своих кают. Как выяснилось, никто уже, а кто-то скорее даже ещё, не спал. Обсудив с Александром мой план по поводу дежурств, мы созвали собрание в столовой и начали вводить в курс дела остальных, раз уж всё равно никто не спит.       Сейчас я успеваю чего-нибудь перекусить и привести мысли в порядок. Все разошлись, и в столовой остался только я с напарником. Александр стоял рядом с кофемашиной и внимательно наблюдал, как из неё наливается в чашку молоко, хотя очевидно было, что он находится где-то глубоко в своих мыслях, и никакого дела ему до льющегося молока совершенно нет. Машинка пикнула, оповещая о готовности кофе.       – Ты опять не спал всю ночь, – это был не вопрос. Я оторвался от своей тарелки с хлопьями.       – Ничего, после дежурства отосплюсь, – буркнул я и снова уставился в тарелку. Александр уселся рядом со мной и поставил мне под нос чашку с кофе.       – Держи.       – Что это, капучино? Я не пью кофе, не считая экстренных случаев, – я отодвинул чашку.       – Во-первых, это не капучино, а латте. А во-вторых, латте – это не кофе, а кофейный напиток. Пей, – он снова пододвинул ко мне чашку. – Конечно, с тем чудесным энергетиком, который я тебе давал попробовать на прошлой неделе, даже нет смысла сравнивать, да и вряд ли молоко с кофе вообще способно хоть как-то зарядить бодростью, но зато питательно и, если ты не начнёшь здесь пить кофе, то долго не протянешь, а мягкий латте – это именно то, с чего стоит начинать, чтобы привыкнуть к вкусу и запаху кофеина, – Александр поднялся и направился к холодильнику. – Ну и в-третьих, чтобы кофе не казался настолько ужасным, важно правильно подобрать, под что его пить. Поэтому я нашёл на днях в морозильной камере упаковку с чизкейками и перенёс их в холодильник на разморозку, – он достал упаковку с десертом и тоже поставил на стол рядом со мной.       – Ты бы мне ещё завтрак в постель организовал, – фыркнул я.       – О, я бы с радостью, да вот только как ни зайду к тебе – ты уже на ногах, – рассмеялся юноша.       – А, так вот почему ты ко мне по утрам постоянно наведываешься, – я тоже не смог сдержать усмешку.       Я всё же сделал небольшой глоток содержимого в чашке. Даже несмотря на низкий свой процент содержания, кофе всё равно горчит, но, думаю, к этому вполне можно привыкнуть. Раз уж я нашёл силы залить в себя две чашки той дряни неделю назад, то уж молоко с кофеином – это точно мелочи жизни. А сладкий сливочный чизкейк на удивление и правда очень гармонировал со вкусом кофе, и, пожалуй, в таком сочетании кофейный напиток я бы даже мог назвать вполне неплохим.       – Я тоже раньше кофе не пил, – Александр также налил себе кофе и взял второй чизкейк. – Но потом устроился работать в Макдоналдс, можно сказать, прошёл там школу жизни и начал пить всё, что можно. Но именно кофе с чизкейками меня научила пить моя старшая сестра. Раньше мы часто приходили в мак просто чтобы попить латте. Потом она с головой ушла в работу, да и у меня интересы появились совершенно другие, кроме времяпровождения с сестрой.       – Ты работал в Макдоналдсе? Это там ты научился мешать ту дрянь, которой меня спаивал на третьи сутки?       – Не совсем, но предпосылки появились всё же в маке. Знаешь, когда ты вызываешься работать с семи утра до пяти ночи, а утром тебе на учёбу, то уже что угодно себе намешаешь из подручных средств, лишь бы ноги не откинуть. Конкретно кофе с колой я начал практиковать именно там.       – Почти двадцать четыре рабочих часов?! Это разве законно вообще?       – Законно – не законно, это совершенно никому не важно, они знают, как выкручиваться из этой ситуации. Я сам вызвался работать, меня попросил заменить вечером один пацан, который не мог выйти в этот день, а у меня уже стояла смена утром. Ну а так как мне нужны были деньги, я подумал: «Сначала с семи до четырёх, а потом с восьми до пяти ночи?! Да фигня вопрос, без проблем! Даже перерыв между сменами брать не стану», – он снова усмехнулся.       – На какие жертвы люди готовы пойти ради денег…       – Ну да, ты же тут находишься. Кстати, почему? Ты не похож на человека, которому приходилось выживать в студенческие годы, из чего можно сделать выводы, что с деньгами у тебя серьёзных проблем нет.       – С деньгами нет проблем у моего отца, а у меня в личном распоряжении нет ни единого цента. Когда я узнал про этот проект, подумал, что смогу убить двух зайцев одним выстрелом: и от тиранизирования отца вырвусь, и деньги получу, на которые уже смогу обустроить свою жизнь. Кто ж знал, что это не я буду пытаться убить зайцев, а зайцы меня. Теперь тут сидишь думаешь, как хотя бы просто домой живым вернуться, ни о каких деньгах даже близко мыслей не возникает.       – Ты часто упоминаешь про угнетение своим отцом. Это как-то связано с твоим происхождением? Ты говорил, что потомок древнего немецкого рода.       – Не совсем. Моя мать была последней носительницей некогда очень знатной дворянской фамилии, да. А с отцом ситуация совершенно другая. Думаю, ты, как любитель истории, должен знать, кто такой Герман Вирт.       Александр несколько секунд сидел с очень сосредоточенным выражением, пытаясь что-то откопать в своей памяти, а потом на его лице появилось удивление.       – Да ладно?! Тот самый Вирт?! Ты серьёзно потомок того, кто разработал теорию арийской расы и организовал оккультное общество Аненербе?       – Да, тот самый. Он хоть и не был кровожадным палачом, как тот же Гиммлер или Менгеле, на чьих руках тысячи страшных смертей, но человеком он всё равно был неадекватным, даже чисто исходя из его псевдонаучных работ. Я читал статьи своего пра-пра-не знаю в скольких ещё поколениях-прадеда. Большей бредятины найти сложно.       – Господи, я тебя ещё арийцем называл, а оказывается этот термин, по сути, выдумал твой предок, вот это ирония, – усмехнулся Александр. – Так, ладно, с твоим пра-пра-как там дальше всё понятно, а что с отцом? Он вдруг неожиданно вспомнил, что является потомком арийцев, нашёл себе чистокровную дворянку и пытался из тебя воспитать достойного наследника выдуманной расы?       – На самом деле, примерно так. В двадцать первом веке, когда началось всё это волнение с толерантностью и расизмом, да ещё и Германию заполонили иммигранты, прадеду это всё очень не понравилось, особенно, когда его дочь, внимание, женилась на иммигрантке. После этого он начал младшему сыну вдалбливать в голову теории, близкие к теориям Германа Вирта, про чистоту расы, превосходство германского народа и прочую чепуху, но тот с удовольствием это всё воспринял и передал уже своему сыну, который является моим отцом. Ну и помимо всего этого, мой дед и отец – довольно близкие к политике люди, которых правительство Германии уважает, поэтому они свободно пользуются своим авторитетом.       – Вот так вот вернёмся на Землю, а твой отец уже основал Четвёртый Рейх на теориях своего прапрадеда и истребляет евреев. Напомни мне, когда вернёмся, не знакомиться с твоими родителями. Ты хоть, я надеюсь, не сторонник нацистских взглядов?       – Нет. Думаю, за это можно сказать спасибо моей матери.       – Вот и чудно, я уже уважаю эту женщину. Ладно, пошли, время уже семь.       Я как раз допил латте и доедал последний кусок чизкейка. Убрав за собой посуду, мы направились в комнату управления, чтобы убедиться, что все находятся в каютах. Кроме двух человек в управлении, никто больше по кораблю не разгуливал. Вполне логично, что нет смысла лазать по всему кораблю, зная, что все сидят в своих каютах. Поэтому мы тоже отправились к комнатам и разместились у меня, решив, что просто не будем закрывать дверь, чтобы слышать, если кто-то выйдет в коридор, так что утреннее дежурство можно назвать весьма комфортным.       – О, ты всё же начал читать? – Александр взял с моей кровати книгу.       – Ну а чем ещё заниматься по ночам, не журналы же смотреть.       – Что, этой ночью так зачитался, что даже не слышал стука в дверь? Я стучался вчера к тебе. Не говори мне, что ты уже спал, учитывая твоё сегодняшнее состояние.       – Скорее всего, я был с Жёлтой в этот момент, а ты что хотел?       – О, ну разумеется, должен же девчонке кто-то сопли вытирать. А то, что у нас завёлся убийца, тебя ни разу не волнует? Разумеется, лучше сидеть с какой-то девчонкой, девушки же так любят, когда сильные красивые мужчины их истерики успокаивают, чем заняться насущными проблемами и решать их.       Данное заявление привело меня в полное замешательство. Я впервые видел, чтобы Александр был настолько раздражён, да тем более из-за чего? Из-за того, что вместо того, чтобы поговорить с ним, я провёл время с Жёлтой? Что на него нашло? До этого он не производил впечатление эгоистичного человека, которому безразличны чувства других и который способен оставить кого-то в трудную минуту, а сейчас он мне закатывает истерику из-за того, что я остался с девушкой.       – Эй, ты чего? Истеришь хуже моих бывших. Человеку было плохо, и если бы его никто не поддержал, ему бы стало ещё хуже. Тебе настолько безразличны чувства других людей? Что мы с тобой вчера тут обсуждали бы? Зелёный мёртв. Я сам ещё, наверное, до конца это не осознал, потому что никаких эмоций по этому поводу, кроме самоненависти, из-за того что я ничего не смог сделать, не испытываю. А между прочим, напомню, ты больше всего подозревал Зелёного. Так себе из тебя детектив, Шерлок.       Александр нахмурился и замолчал, что-то обдумывая. Я действительно впервые вижу его в таком состоянии. Ещё пятнадцать минут назад мы сидели вели спокойную беседу в столовой, он вёл себя как обычно, а тут его словно с цепи спустили. Возможно, юноше тоже тяжело всё это переживать, вот и срывается. Я уже видел его однажды без маски и понял, насколько умело он всё может скрывать за улыбкой, что никто не сможет прочитать, что действительно происходит у него на душе.       – Прости… – Вздохнул он, потирая глаза. – Ты прав. Тяжело просто думать о других, когда знаешь, что опасность угрожает тебе. И то, что ты имеешь такую способность – действительно достойно уважения. И ты снова прав, я ошибался по поводу Зелёного. Быть может, если бы я не акцентировал своё и твоё внимание на нём, нам бы было проще вычислить предателя, мы бы тогда видели поведение всех людей… А ты напрасно сам себя ненавидишь за произошедшее. Ты ничего не мог поделать, и в этом если и есть чья-то вина, то только моя. Я взял в подозрения только одного человека, зациклился только на нём, да ещё и тебя в это втянул. Я слишком сильно ошибся.       Неужели его разъедает такое же чувство вины, как и меня? В таком случае, вполне логично, что он срывается. Я сам-то до сих пор держусь только за счёт того, что у меня нет моральных сил на срывы.       – Нам сейчас надо приложить все усилия, чтобы не допустить ещё одной роковой ошибки.       – Вот это я и хотел вчера с тобой обсудить. У тебя есть хоть какой-нибудь план действий? Я уже ни в чём не могу быть уверен, все мои теории были убиты вчера вместе с Зелёным. Я правда не знаю, что делать.       – У меня тоже ничего нет. Кого подозревать? Фиолетового, которого мы никак не можем проверить? Коричневого, который, если вспомнить его состояние, вчера от вида крови чуть сознание не потерял? Девушек, я думаю, можно сразу отмести, хотя я уже ничему не удивлюсь. Но даже если их не считать, остаётся только Красный, Чёрный и Синий. И я бы не сказал, что кто-то из них ведёт себя подозрительно. Это настораживает больше всего.       – В таком случае, нам сейчас не стоит уделять внимание какой-то одной персоне. Нужно следить за каждым. Будет тяжело, но твоя идея с дежурствами действительно хорошая, думаю, она нам должна упростить работу.       – С тебя, кстати, всё ещё расписание, – напомнил я приятелю про его долг, за который он мне сегодня утром так подло отомстил.       – Пошли, я ноутбук из своей каюты возьму и займусь этим вопросом, пока всё равно делать больше нечего. Только учти, мы договаривались только на расписание, а перечень заданий ты мне сам давай составляй и скидывай, я уже его распределю между остальными.       – Список уже давно есть, не переживай.       – Вот и отлично. Ты сам его составлял?       – Нет, вместе с Зелёным позавчера. Хоть последние дни экипаж толком отказывался работать, я подумал, что знать уязвимые места всё равно будет полезно. Провели с китайцем полный осмотр и диагностику корабля, в целом работает всё исправно, остаётся только следить, чтобы не возникало никаких нарушений.       Мы подошли к каюте, которую Александр снова не запер, и я остановился в проходе, оперевшись на дверной косяк, пока напарник включал свой компьютер и запускал в нём какие-то программы. В коридоре почему-то было холодно, хотя я никогда такого ранее не замечал. Несмотря на поддерживание комфортной температуры комбинезоном, сейчас я очень отчетливо почувствовал, как пробежал холодок по коже рук и лица. Откуда браться сквозняку на корабле в космосе?       – Эй, ты что застыл? Пошли, – вырвал меня из размышлений напарник.       – Постой, – я схватил его за руку и заставил затормозить. – Ты ничего не чувствуешь?       – Ты про искру-бурю-безумие, которые появляются при взгляде на тебя, или это вопрос без подвоха?       – Мне безумно льстят твои комплименты, – съехидничал я. – Да нет же. Ты сквозняк не чувствуешь?       Александр сосредоточился, прислушиваясь к своим ощущениям, оглядываясь по сторонам.       – Да нет вроде… Откуда на корабле быть сквозняку? Ну если тебя это так беспокоит, проверь кислородные фильтры, или я не знаю, что там отвечает за подачу воздуха. Ты же с Зелёным постоянно разговаривал, я уверен, он тебе всю голову забил устройством корабля.       – Да, ты прав, надо будет проверить. Ладно, пошли, – я быстрым шагом направился к своей каюте. Но мурашки, бегающие по спине, никуда не исчезли.