Ошибки доверия

      – Ты вообще меня слушаешь?       Я располагался на кровати своего напарника, внимательно смотря ему в спину, пока тот, сидя за столом, что-то сосредоточенно писал в каком-то блокноте.       – Да-да, ты говорил, что проверил фильтры, с ними всё в порядке, но зато обратил внимание на какие-то люки в полу, – всё не поворачиваясь ко мне и не отрываясь от своего занятия, вещал Александр.       – На вентиляцию, – поправил я его. Посмотрите на это, он сам меня к себе позвал, хотя я мог, теоретически, видеть уже третий сон, и сам же сидит какие-то рукописи ведёт. – Ты чем там вообще занят?! – Я вскочил с кровати и подошёл к столу, став за спиной у напарника глядя сверху, чем он занимается.       В записях Александра я увидел какую-то таблицу с названиями цветов всех членов экипажа. Я и он там тоже были. Он сосредоточенно заполнял графы с каждым человеком. Почерк у него был размашистый и небрежный, но вполне читаемый.       – Что ты делаешь?       – Составляю список. Пытаюсь вспомнить все странные случаи, которые так или иначе связаны с тем или иным человеком. Вот, смотри, Чёрный был рядом с реактором во время его подрыва, Красный слишком агрессивно обвинял Чёрного, в день убийства покидал столовую, Фиолетовый разбирается в компьютерных технологиях, покидал столовую вместе с Синим, Синий… ну, Синий просто неприятная личность, хотя это и не аргумент, но зато он тоже покидал столовую, Коричневый постоянно слишком запуган. Сейчас пытаюсь что-нибудь вспомнить про Жёлтую и Розовую. Вот тебя и позвал, ты же с Жёлтой проводил незабываемую ночь, может она чего-нибудь тебе сказала? И про меня ещё скажешь, я тоже запишу.       – Господи… Александр, это уже граничит с каким-то помешательством.       – Да? У нас кто-то убивает людей, а тебя больше интересуют люки в полу? Абстрагироваться от проблем – это, конечно, для психики и твоего морального состояния может и хорошо, вот только это никак не решает те самые проблемы. Когда твоя стена абстрагирования рухнет под действием обстоятельств, тебе придётся несладко.       Вот это заявление. Значит, пока я изучаю техническую часть корабля, Александр ведёт какие-то записи в блокноте, от которых я бы не сказал, что есть много толку, я абстрагируюсь.       – Абстрагироваться от проблем?! Это я ещё абстрагируюсь? Отлично.       – Да, ты постоянно это делаешь. В первый же день ты ни с кем не выходил на контакт, отказывался принимать то, что из тебя получится отличный капитан, а сейчас сквозняки с вентиляцией тебя волнуют куда больше убийцы. Ты не подумай, я тебя в этом не виню, это всего лишь защитная реакция твоего мозга, вполне возможно, что только благодаря ей тебе удавалось выживать бок о бок с твоим отцом. Но сейчас ситуация изменилась. Сейчас, если ты будешь убегать от проблем, они тебя догонят и сожрут. Ты… Ты просто не видишь всей картины в целом.       – Ну так покажи мне тогда эту картину.       – Я не могу. Не сейчас… Когда-нибудь потом, я обещаю, я сделаю это для тебя, но не в настоящий момент.       Меня в который раз серьёзно заставила задуматься его речь. Александр снова выглядел серьёзно и не походил на самого себя. Казалось, что он способен видеть тебя насквозь, словно он читал те твои мысли, которые ты не мог сам же понять и расшифровать. Насколько тонко надо чувствовать человеческую психику, чтобы делать такие выводы, основываясь на паре фраз, и быть абсолютно в них уверенным? Пока он мне не сказал, что я убегаю от угнетающих меня обстоятельств, я даже никогда над этим не задумывался. А ведь, скорее всего, он прав. Это началось ещё в детстве. Тогда единственным способом не сойти с ума – было не акцентировать своё внимание. Наверное, именно в тот момент я закрылся в себе и всеми силами не демонстрировал свои эмоции людям, которым не мог доверять. А не мог доверять я абсолютно всем. Если бы напарник мне сейчас про это не сказал, я бы даже не захотел искать причину появления такой реакции, снова абстрагируясь. Сколько ещё наружу вынет из меня то, что я навсегда хотел бы похоронить как можно глубже в своём сознании, этот кучерявый мальчишка? И почему ему это так просто даётся вообще?       А ещё, я всё сильнее не могу отделаться от чувства, что Александр что-то знает, но недоговаривает.       – Ты что-то скрываешь от меня, – я тяжко выдохнул.       – Тут все что-то от кого-то скрывают, даже начиная с имён.       – Кстати, чьей было идеей перейти на цвета?       – Красного. И, как видишь, никто этому не противился. Это серьёзный повод задуматься, не так ли? Точно, надо этот пункт нашему вспыльчивому американцу приписать, – он снова повернулся к столу и принялся делать записи.       – Хорошо. Я тоже есть в твоём списке, что ты напишешь про меня?       – Накинулся с паяльником, сквозняки интересуют больше, чем убийца, в день убийства находился некоторое время вне зоне наблюдения.       Сказать, что я в шоке – ничего не сказать. Он мне теперь этот паяльник будет припоминать до конца дней моих? На секунду в голове промелькнула картина, где Александр вонзает в меня нож со словами «это тебе за паяльник». От бредовости этой мысли меня передёрнуло.       – Про себя напиши: «заводит подозрительные разговоры, говорит слишком уверенно о сомнительных темах, не отрицает скрывания какой-то информации».       Пока я это диктовал, Александр действительно всё записывал за моей речью, похоже, даже не задумываясь над моими словами, чтобы успеть записать. Когда он поставил точку, он выпрямился, перечитал написанное и оживился.       – Да ничего я не скрываю, сказал, что вижу картину целиком. Видеть суть и знать конкретные факты – это разные вещи.       – Тогда допиши ещё: «видит слишком много сути».       – Ну нет, это уже не аргумент, а бессмысленные доводы. А вот то, что я тогда тоже отлучался, и алиби как такового у меня нет, это уже весомый повод. Итого получается, чистыми у нас осталась только женская часть. Хотя, как думаешь, можно ли Елене приписать её познания в анатомии? Надо же знать, куда бить…       – Слишком притянуто за уши. Не обязательно десять, и даже больше, лет учиться в медицинском, чтобы знать, куда нужно вонзать нож. Да и в момент, когда перерезали провода, она была с нами.       – У убийцы может быть сообщник. Один отвлекает – другой убивает.       – Я думал об этом. Но если всё происходящее действительно часть эксперимента, то я не думаю, что организаторы на восемь людей пустили бы два предателя. Это как-то слишком…       – Звучит логично. Ладно, так ты мне про Жёлтую что-нибудь можешь рассказать?       – Да нечего мне про неё рассказывать. Я пришёл, мы с ней перекинулись парой фраз, я сел читать книгу, а она через полчаса уснула.       – Что, и это всё? Ууу, а я надеялся на пикантные подробности, надо же, ты такие возможности упускаешь по доброте своей душевной, – Александр скорчил разочарованную гримасу.       – Так ты только за этим меня что ли позвал? А я думаю, почему после того, как я остался с девчонкой, ты сам не свой, уже даже подумал, что ревнуешь, а оно оказывается, надеялся интересные истории послушать.       Напарник громко засмеялся. Я только сейчас понял, что уже который день не слышал его смех, это было как-то…неправильно? Серьёзность, сосредоточенность, задумчивость и жёсткость во взгляде – это вовсе не тот образ, в котором хотелось видеть Александра, и к которому успеваешь привыкать за несколько дней. Видеть его снова смеющимся и лучезарно улыбающимся было приятно.       – Ладно-ладно, ты меня раскусил, – юноша поражённо поднял руки. – Хорошо, раз с Жёлтой у тебя ничего не было, расскажи мне про Коричневого.       – С Коричневым у меня тоже ничего не было. И вообще, почему я перед тобой отчитываться должен?! – Я решил продолжать эту игру, пока всё снова не свелось к унынию. От угрюмых лиц, которые повсюду, даже в зеркале, окружают меня, уже на стены лезть хочется.       – Ты что, асексуал что ли? Ни с парнем, ни с девушкой, тут уже не знаешь, о чём думать.       – Просто они не в моём вкусе, не переживай, – я положил свои руки ему на плечи и прошептал эту фразу почти на ухо. Александр напряжённо выпрямился на кресле, но голову в мою сторону так и не повернул.       Я отпустил плечи юноши и уселся обратно на койку, Александр развернулся в мою сторону, скрестив руки на груди. Похоже, я всё-таки перегнул палку.       – Ладно, шутки шутками, а с Коричневым я действительно разговаривал.       – Эй, ты как?       Я шёл с молодым человеком по пустому коридору. В это время уже все находились в своих каютах, поэтому наша цель была всего лишь удостовериться, что никто не устроил вылазок перед сном. За все двадцать с лишним минут, которые мы провели вместе на дежурстве, кроме приветствия, Коричневый не проронил ни слова, как обычно.       – Нормально, – буркнул он себе под нос. И как мне его разговорить? Интересно, Александр тоже задавался таким вопросом, когда впервые ко мне подошёл? Пытаться найти контакт с неконтактным человеком – самое ужасное, что может быть в общении с людьми.       – Пожалуйста, давай обойдёмся без этого. Я понимаю, ситуация сейчас не очень спокойная, но твоё состояние действительно настораживает.       Коричневый продолжал идти рядом, смотря себе под ноги, так ничего и не ответив мне. Я побоялся его тревожить снова, навязчивость в данном случае вряд ли может чем-то помочь. Поэтому пришлось и дальше в гробовой тишине блуждать по кораблю, слушая шум собственных шагов и заглядывая в каждый отсек. На очереди была комната связи. Та самая, в которой был обнаружен труп Зелёного. Сейчас в ней ничего уже не напоминало о произошедшей трагедии, вся кровь была полностью отмыта. Я зашёл внутрь, внимательно осматривая отсек. Помещение одновременно и манило к себе, и отпугивало.       – Правда хочешь знать, как я? – Неожиданно прервал гробовую тишину мой напарник по дежурству. Он впервые стойко посмотрел мне в глаза. – Посмотри, нас на корабле осталось всего девять человек, один из нас убил члена экипажа, и кто знает, остановится он на одном убийстве, или нет? Где гарантии, что я сейчас разговариваю не с убийцей? Не принимай на свой личный счёт, у меня такое отношение здесь к абсолютно к каждому. И душевные разговоры здесь ничего не решат. Действительно хочешь помочь? – Он подошёл вплотную, прожигая своими синими глазами меня насквозь. – Тогда найди убийцу. Это единственное, что может мне помочь. Доброй ночи.       Он развернулся и направился прочь из отсека, оставив наедине со своими мыслями. Наше дежурство подошло к концу, поэтому я больше никак не мог его удерживать и как-либо продолжить этот странный диалог, хотя скорее монолог. Когда я выглянул в коридор, там уже никого не было. Мне пришла идея проверить расположение Коричневого по карте, но на ней всё было чисто – все находились в каютах, поэтому ничего больше не оставалось, кроме как тоже направиться в свою комнату.       – По-моему, у него просто состояние, близкое к паранойе, – сделал вывод я, после окончания рассказа о вечернем дежурстве, произошедшем позавчера. Александр внимательно меня слушал.       – Он либо самая невиновная здесь личность, либо предатель. Как думаешь, что должен чувствовать человек, совершивший убийство?       – Смотря какой убийца. Если у него какая-то шиза или убивать – его обычный род деятельности, то удовольствие или равнодушие.       – Это да, но что, если убивать приходится впервые? Или по принуждению? Наверное, психика в этот момент просто слетает с катушек, появляется паранойя, нескончаемое чувство вины, возможно, человек сам хочет раскаяться или чтобы его быстрее разоблачили. Подходит под описание поведения Коричневого, не так ли?       – Возможно… – Задумчиво протянул я. А ведь я действительно ни разу не задумывался над тем, что сейчас должен чувствовать предатель. Что он испытывал в момент совершения убийства? О чём прямо сейчас сидит думает, переживает? – Александр, ты бы смог убить человека?       – Не знаю... Вопрос очень сложный, и точно ответить на него, не оказавшись в данной ситуации, вряд ли возможно. Смотря кого убивать. Если просто какого-то случайного человека, то точно нет. А если человека, который заслуживает смерти… Мне кажется, у меня рука сможет подняться только на того, кто причинил боль моим близким. Но опять же, смогу ли я в такой ситуации дойти до лишения другого человека жизни? В свете последних событий, я постоянно задаюсь этим вопросом, но ответ на него пока так и не нашёл. А ты?       – Смог бы. – Я ответил без колебаний. Александр лишь кивнул и уставился на пол.       – Ну да, ты говорил, что твоя рука не дрогнет. Ты не боишься?       – Не боюсь чего? Убить ту тварь, которая убивает невинных людей?       – Не боишься, что это ты можешь убить невиновного человека? Как ты будешь жить, если окажется, что ты собственноручно вытолкнул человека, который никого не убил, Фридрих?       Об этом я ни разу не задумывался. И лучше бы, наверное, не задумывался и дальше. Я ведь действительно это не смогу себе простить. Если смерть от рук постороннего человека лежит на моей душе тяжким грузом, то я вряд ли смогу смириться с чужой невинной кровью на своих руках.       – Я… – Хотелось хоть что-нибудь сказать в своё оправдание, но моим спасением из этого неловкого русла разговора стал чей-то настойчивый стук в дверь.       – Открыто! – Крикнул напарник, чтобы его услышали по ту сторону помещения. В каюту вломились Чёрный и Елена.       – Мы конечно сердечно извиняемся, если отвлекаем вас от чего-то важного, но тут такое дело произошло… – Мялся у порога Чёрный.       – Красного нет на своём рабочем месте, – твёрдо заявила женщина. Мы с Александром переглянулись и принялись ожидать хоть каких-нибудь подробностей, прежде чем делать поспешные выводы. – Он должен сейчас заправлять двигатели, верно? – Я кивнул. – Ни в хранилище, ни в двигателях, ни в коридоре между этими помещениями его нет. И через мессенджер он ничего не сообщал о том, что куда-то отлучится, а судя по вашим растерянным лицам, лично с вами он тоже не связывался.       – Вы искали его?       – Нет, решили, что сначала нужно сообщить вам, а уже потом что-то делать.       Мы направились на поиски пропавшего Красного. Первым делом постучались в его каюту, но там никто нам не ответил. Дальше решили направиться в хранилище, быть может, американец куда-то отходил на две минуты и уже вернулся, а по пути пытались связаться с ним через встроенный компьютер, но он не отвечал. Чёрный всё не умолкая эмоционально описывал, как они не обнаружили Красного на месте, Елена же шла молча.       В хранилище действительно никого не было. Все коробки находились на своих местах, ничего подозрительного в данном отсеке не было, поэтому дальше мы отправились к двигателям. Ни в нижнем, ни в верхнем, ни даже в реакторе, Красного определённо точно не было. Зато в нижнем двигателе обнаружилась пустая канистра, которой судя по всему недавно пользовались.       – Видите? Видите! Этот американец как сквозь землю провалился! – Запричитал Чёрный.       – Елена, отправляйтесь с Чёрным искать его по всему кораблю, а мы пойдём смотреть по карте. Как только заметите что-то необычное или найдёте Красного, сразу свяжитесь со мной.       Розовая и Чёрный пошли в сторону столовой, а мы другими коридорами отправились к комнате управления, внимательно заглядывая в каждый отсек и угол. Всё везде было чисто. Нехорошее предчувствие, которое только подкреплялось и без того накалённой обстановкой, едким ядом растекалось по телу. Начало казаться, что счёт уже идёт на секунды, и поэтому в конечном счёте я сдался и прямиком побежал в управление, а Александр старался от меня не отставать.       Я подбежал к карте и стал судорожно её рассматривать. Сейчас в столовой находилось три человека, два в управлении, один в навигации, один в комнате О2 и один в каюте. Не хватало одного.       – В навигации сейчас должен быть Фиолетовый, Жёлтая в О2, думаю, два человека в столовой – это Чёрный и Розовая. Надо спросить у них, кто с ними сейчас там находится, – начал Александр. Я продолжил пялиться в иконки, изображённые на мониторе.       – Если здесь не отображается человек, значит, он находится в коридоре… Как вообще работает эта карта? Она считывает чипы с наших костюмов или реагирует как-то на движение или через скрытые камеры? Если дело в чипах, как думаешь, в случае повреждения комбинезона, будет ли здесь отображаться человек? – Я стал размышлять, пока напарник что-то печатал на маленьком наручном дисплее.       – Пф, нашёл кого спросить, я тебе что, Зелёный что ли? Елена написала, что в столовой с ними сейчас Коричневый. Он Красного не видел.       – Значит, скорее всего, в каюте Синий.       – Ага, наверняка снова спит. Вот так перережут нас всех, выживет один наш сонный британец. Ладно, пошли тогда искать по коридорам. Не мог же он сквозь пол провалиться.       В коридоре мы пересеклись с дежурящими, и по пути убедились в том, что Фиолетовый и Жёлтая находятся на своих местах. В каюту к Синему решили сейчас не стучаться, пока нет в этом острой необходимости. Нарываться на едкие комментарии и ворчание британца – это последнее, что хотелось в данный момент. И без него нервы на пределе.       – Я сдаюсь, его нигде нет, – в итоге заявил Александр, когда мы сделали круг по ещё неизведанной части корабля и зашли в столовую. – Так ведь просто не может быть. Куда он мог пропасть? Его нет ни в коридоре, ни в отсеках. В каюте сейчас находится всего один человек, даже если, предположим, это Красный час принимает душ, то тогда куда делся Синий?       – Пошли, нам всё-таки нужно выяснить, кто сейчас находится в своей комнате, и только потом уже предпринимать какие-то крайние меры.       Мы решили пойти в каюты по коридору, ведущему через двигатели. И каково было наше удивление, когда мы зашли в хранилище и увидели там Красного. Живого и невредимого. Он сидел наполнял канистру топливом, как ни в чём не бывало.       – Красный? – обратился к нему Александр.       – А, что?! – подскочил мужчина.       – Позволь поинтересоваться, ты где был и почему никому не сообщил о том, что отлучишься?       – Как хорошо, что это вы. Ребята, я тут такое наблюдал!       – Тут, это где? Мы обошли весь корабль, проверили каждый угол и каждый коридор, тебя нигде не было, – продолжал давить напарник.       – Да? Странно, а я наоборот, никого по пути не встречал. Возможно, мы разминулись несколько раз. Короче, вы мне, возможно, не поверите, но…       – Ты прав, тяжело будет поверить тому, кто на протяжении относительно длительного промежутка времени успешно скрывался сразу от четырёх человек. Так где ты был?       – Да нигде. Вернее, я заправлял нижний двигатель, как вдруг услышал странный шум. И мне стало интересно…       – Белый, я нашёл твоего сообщника. Тебя сквозняки пугают, а Красного какие-то шорохи на корабле, – толкнул меня локтем в бок Александр. Я ничего не ответил и продолжил слушать мужчину. Выглядел он и правда взволновано, даже, скорее, заинтриговано.       – Да если бы шорохи! Посмотрел бы я на вас, если бы вы сами с таким столкнулись.       – Господи, хватит лить воду, что ты слышал?       – Я не знаю. Это трудно описать. Словно… Словно кто-то ходил или ползал…       – Хорошо, где этот кто-то ходил или ползал?       – В вентиляции.