Ошибки доверия

      Впереди длинный пустой коридор, по которому громким эхом раздаются мои шаги. Над головой мигают лампы, опять перебои в электричестве. Александр предупреждал об этом, собственно, именно по этой причине я сейчас и должен направиться в отсек электрики. Я почти приблизился к нему, но повсюду погас свет. Плохо дело, очень плохо.       Зайдя в нужный отсек, я открыл щиток и нажал на кнопку, чтобы снова подать электричество. Но ничего не произошло. Боги, мне что, снова нужно возиться с проводкой?       За спиной начали раздаваться шаги, я тут же обернулся, но в кромешной темноте не мог различить даже силуэт находящегося рядом человека.       – Кто здесь?! – прошептал я.       Человек, который теперь, по всей логике, должен был находиться прямо передо мной, одним моментом оказался снова у меня за спиной и схватил за шею.       – Я говорил тебе, Фридрих, что мне нельзя доверять, – зазвучал прямо возле моего уха голос Александра. А следом невыносимая ослепляющая боль пронзила мою спину.       Я подскочил, судорожно хватая ртом воздух. Оглянулся по сторонам – рядом лежал ноутбук и дневник. Помещение освещает мерцание жёлтых гирлянд. Я что, нахожусь в каюте Александра? Где-то с другого края койки раздался полусонный стон.       – Фридрих, ты чего подскочил?       – Ничего. Пить захотелось.       Я встал с кровати и подошёл к столу, с которого взял баклажку и принялся залпом пить воду. Я даже не замечал, что в глотке настолько сильно пересохло.       – Снова кошмары? – напарник принял сидячее положение и посмотрел на меня.       Я поставил бутылку на место и вернулся обратно на койку, ничего не отвечая. Разговаривать вообще ни о чём ни с кем не хотелось.       – Что ж, если ты не хочешь мне рассказывать, я могу попробовать угадать. Как мы это уже заметили, получается это у меня довольно неплохо. Чёрт, надеюсь, когда мы вернёмся, не окажется, что Советский Союз возродился…       – Учитывая, что у власти в Германии крутится мой любимый папа, нацисты восстанут быстрее, не переживай.       Юноша усмехнулся и отвернулся, глядя куда-то в стену.       – Тебе снился я, – он снова повернулся ко мне и принялся считывать мою реакцию с лица. Я сидел настолько невозмутимо и безэмоционально, насколько способен. – Ну, в этом я точно не ошибся. И что же там происходило? Не думаю, что это было какой-то эротической фантазией, тогда бы ты проснулся довольным, а не бледным, как призрак. Что ж, в таком случае, вероятнее всего, я тебя в твоём сне убил, вонзив нож в спину. Я угадал?       Я усмехнулся себе под нос и отвернулся. Этот мерзавец уже знает меня слишком хорошо. Даже не знаю, стоит ли из-за этого начинать паниковать.       – Фридрих, то, что я тебе сказал сегодня… Не воспринимай это настолько буквально. Если бы я хотел твоей смерти, у меня было миллион возможностей тебя прикончить, неужели ты думаешь, что я этим не воспользовался бы? Я не желаю тебе смерти или какого-либо вреда.       – Правда? Тогда чего же ты желаешь?       Приятель вздохнул и посмотрел на потолок. Потом он снова перевёл взгляд на меня, посмотрев в глаза и о чём-то задумавшись.       – Чего я желаю?.. Я желаю выбраться из всей этой западни живым. И чтобы ты тоже живым выбрался. Купить дом где-нибудь в горах Шотландии, смотреть по вечерам на живописные пейзажи, слушать классическую музыку, например Баха или Чайковского, и медленно растягивать элитный виски. И чтобы в эти счастливые минуты рядом со мной находился человек, жизнь которого я ставлю превыше, чем свою собственную. Чтобы рядом был ты, Фридрих.       Как хотелось бы ему верить. Как хотелось бы отдаться чувствам без остатка, позабыв обо всех земных проблемах и несчастьях. Чтобы в этом мире остались только мы вдвоём. Вот только противное чувство отравляло изнутри, нашёптывая сознанию, что все эти красивые мечты являются не более, чем фальшивой картиной. Что каждое его слово может быть пропитано ложью.       – Надо же, а ты романтик, – холодно ответил я, подавляя бушующие внутри противоречивые эмоции. – Только избавь меня от этих слащавых речей, когда соберёшься наносить удар в спину.       – Боже, я не пытался тебя запугать или как-то угрожать. Не считая чьих-то смертей, больше всего на свете я боюсь тебя разочаровать. Я боюсь, что в один момент не оправдаю твои ожидания и разрушу тот святой образ, который ты возвёл у себя в мыслях вокруг меня. А этот момент рано или поздно настанет. Я не хочу, чтобы ты создавал из меня бога, потому что я им совершенно не являюсь. Я не святой и вовсе не настолько положительный персонаж, каким могу тебе казаться. Когда рушится образ идола – это тоже больно. И я всего лишь хочу тебя от этой боли избавить. Вот только может оказаться, что уже слишком поздно.       Я выдохнул, прислоняясь спиной к стене и закрывая глаза. Почему здесь всё настолько сложно и непонятно? Почему никто не может хоть что-нибудь сказать прямо? Почему вокруг столько загадок, и никто не знает, где искать ответы? Единственный человек, на которого я всем сердцем хочу и готов положиться, сам же мне постоянно говорит о том, что это делать ни в коем случае нельзя. Так где мне тогда искать поддержку? Я слишком устал от того, что всё приходится стойко выдерживать самостоятельно. Я схожу от этого с ума.       – Эй, ну что ты? – он подобрался ближе ко мне и положил руки мне на плечи. – Нам осталось здесь провести всего лишь чуть больше месяца. Когда всё закончится, я обещаю, что обо всём тебе расскажу. Мы выживем, я никому не позволю причинить тебе вред, и сам это не сделаю. Даже если мне придётся отдать за это свою собственную жизнь.       Я открыл глаза и уставился на взгляд карих глаз, который на этот раз вовсе не был жёстким и испепеляющим. Теперь же он был мягким и полный какого-то сочувствия. Я всё ещё не понимаю, как две такие разные сущности способны уживаться в одном человеке, и какой из них мне верить.       – Какой же ты порой идиот, Александр. Если ты отдашь жизнь за меня, неужели ты думаешь, что я буду дальше спокойно жить? Что не буду себя винить за это до конца дней своих? Я не смогу…       – Ну, раз мы не можем жить дальше друг без друга, значит, нам остаётся только одно – выбраться из этой игры живыми.       – Или умереть в один день, как в «Ромео и Джульетте».       – Надо же, Фридрих, а ты романтик. А ещё, жуткий пессимист, – усмехнулся юноша и наклонился ближе ко мне.       – Постой, – я оттолкнул его от себя. – Про кого ты рассказывал мне сегодня? С кем ты там улыбался, шутил и трахался?       – Ого, это ревность? – в изумлении выгнул он бровь.       – Скорее любопытство, но доказывать что-либо по этому поводу желания не имею.       Александр отодвинулся обратно на другой край койки и о чём-то задумался, снова сделавшись серьёзным.       – Нас особо ничего и не связывало-то, на самом деле, – пожал он плечами. – Я бы назвал эти отношения взаимовыгодными, но не более того. Не забивай себе этим голову, оно того не стоит, – он посмотрел на часы. – Время только четыре, ложись спать, Фридрих.       Странно это всё. Но, конечно, это дело не моё, и поэтому допрашиваться дальше я не решился, приятель и так определённо ясно дал понять, что разговоры на данное время окончены. Александр старательно делал вид, что уже снова спит. Только беспокойное прерывистое дыхание его очень сильно выдавало. Через некоторое время я тоже улёгся поудобнее и постарался заснуть.       Следующий день ничего нового в наши жизни не принёс от слова совсем. Обстановка на корабле крайне напряжённая, все разбились по своим маленьким группам, а, точнее, американцы постоянно держатся вместе, я с Александром тоже не разлучаюсь, и только Синий и Жёлтая стараются из своих кают не выходить. Никто не собирается по вечерам в шумных компаниях, и, вроде бы, такая обстановка всех всем устраивает. Они боятся, и я не могу их за это винить, ибо чувствую всё то же самое. Но из-за этого теперь общаться с людьми, с которыми и до этого не был очень близок, стало в разы сложнее. Я всё утро думал, как бы мне выловить Красного и поговорить с ним наедине. В начале дня я не мог оставить свой пост, вечером у американца дежурство, а днём он из своей каюты не выглядывал, и вместе с ним с самого утра находился Чёрный. И почему постоянные взгляды только в мою с Александром сторону? Я требую равноправия и справедливости. Спасибо, что, судя по всему, у Синего хватило ума не разбалтывать всем о том, что он видел в хранилище. Только потом, когда адреналин отступил, стало угрызать чувство стыда. Небольшое и не то чтобы прям сильно волнующее, но всё же неприятное. Демонстрировать свою личную жизнь на публику мне всегда не нравилось, и несмотря на то, что и я, и мой напарник прекрасно понимаем, что всё было не по-настоящему, Синий ведь об этом не знает. Не знаю, почему меня так волнуют чужие мысли и мнение.       – Фридрих, ты всё утро и весь день косо смотришь на дверь каюты Красного и хищным взглядом его провожаешь, когда тот куда-то направляется. Я уже начинаю переживать, не разлюбил ли ты меня.       – Угу, – промычал я себе под нос, особо не вслушиваясь в слова приятеля, и подорвался с места, как только увидел, что Чёрный вышел из комнаты Красного. Ну наконец-то, я думал, этот момент никогда не настанет.       Я подбежал к дверям американца. Где-то из оставленной каюты Александра до меня донеслись какие-то язвительные недовольные реплики, но я не обратил на них внимания.       Дверь сразу открылась после моего стука. Мужчина явно не ожидал увидеть мою персону возле своего порога.       – Белый, что-то случилось?       – Нет, просто поговорить пришёл. Разрешишь? – я кивнул в сторону каюты.       – Конечно, проходи… – в его голосе послышались настороженные ноты. Дверь следом за мной закрылась.       Я посмотрел на потолок – пожарная система была открыта. Стоит ли говорить обо всём сразу прямо, или стоит зайти издалека? Красный держался меня как можно дальше, при этом, стараясь это скрыть под предлогом нелепых действий, как будто ему именно сейчас стало интересно, что там за пятно на стене в противоположном конце отсека.       – Так о чём ты поговорить хотел? – наконец он смерил меня оценивающим взглядом, отошёл от стены и уселся на кресло, сложив руки на груди.       – Я смотрю, ты очень хорошо сдружился с Чёрным, – я почему-то решил, что начинать стоит именно с этого.       – Дружба – слишком громкое понятие. Это всего лишь стратегия выживания. Мы постоянно держимся вместе, следовательно, если меня убьют, будет понятно, кто конкретно это сделал.       – И тебя не беспокоит то, что тебя может убить не Чёрный, но мы, по твоей стратегии, выкинем из корабля именно его?       Американец пожал плечами.       – Я же буду мёртвым, так какая мне разница?       – Чёрный вышел из отсека пару минут назад, что может подтвердить Оранжевый, я могу тебя прямо сейчас убить, сделать вид, что пришёл поговорить, ибо как минимум один другой человек подтвердит мою заинтересованность в контакте с тобой, закричать, что обнаружил в каюте труп и свалить всё на совершенно невиновного человека. И тебя это правда нисколько не волнует?       – Меня волнует только то, что из-за того, что я впустил тебя к себе, могу оказаться мёртвым. Если пришёл убивать – так сделай это, а не читай мне морали. Мне правда совершенно плевать, что у вас будет здесь твориться после моей смерти.       Он изменился. Всегда Красный казался простым человеком, душой компании и заводилой всяких совместных времяпровождений, хоть порой он делает поспешные выводы и бросается не совсем обоснованными обвинениями. А сейчас передо мной сидит эгоистичная тварь, которая за свою жизнь трясётся больше, чем за все другие. Что это? Защитная реакция? Или очередная сорванная маска?       – Я не собираюсь тебя убивать, – выдохнул я, стараясь перевести мысли в более мирное русло.       – Надо же, а я уже начал читать в голове молитвы за свой упокой, здесь же этого никто не сделает, – он откинулся к спинке кресла и посмотрел на меня с каким-то любопытством, которого до этого момента я в его глазах не видел. – Не обижайся только, Белый. Мы все сейчас находимся в крайне тяжёлом положении, и каждый старается выжить так, как он это может. Лично я считаю, что ни у одного человека ничего нет дороже его собственной жизни, и поэтому да, я вполне готов жертвовать другими для своего спасения. Эта палка о двух концах, и спорить на эту тему можно бесконечно долго. Только не говори, что ты пришёл ко мне, чтобы поговорить со мной о Чёрном и воззвать меня к совести.       – Ты прав, не для этого. Я просто под действием тех и иных обстоятельств вспомнил, что ты однажды курил марихуану и отключил для этого пожарную систему во всём корабле, из-за чего мы имели все шансы сгореть заживо. Только сейчас мне стало интересно: как ты это сделал? Я смотрел в бортовом компьютере – все важные административные действия находятся под паролем, включая отключение системы безопасности.       Красный напрягся и выпрямился, о чём-то задумался, похоже, принимая какое-то решение.       – Пойдём со мной, – он встал и направился к выходу. – Оранжевого или кого-то ещё с нами таскать настоятельно не советую. Дежурящим скажи, что мы идём в управление.       – А мы куда собираемся идти?..       – В управление, конечно, – обернулся он ко мне и развёл руками.       Мне это всё не нравится. Почему я не могу кого-то позвать с нами? Что за тайны такие? И почему именно я должен говорить Синему с Жёлтой, куда мы направляемся? Я посмотрел ещё раз на Красного, оценивая обстановку и свои шансы на выживание. Мужчина, вроде бы, безоружен, по крайней мере, если бы у него в карманах был нож, это было бы очень заметно. Сам же по себе американец ниже меня ростом и выглядит более тонким, врукопашную у меня должно быть больше шансов на победу, если только он не является каким-то искусным бойцом. Хотелось отказаться от этой непонятной парной прогулки по кораблю, но со своим любопытством я ничего поделать не смог, и вот мы уже идём по пустынным коридорам.       – Я не курил тогда никакую марихуану, – заговорил Красный, когда мы зашли в отсек управления. – Хотя не отрицаю, что у меня пара косяков с собой имеется, да и шампанское действительно забрал я. Мне просто было очень интересно наблюдать за ссорой этих двоих командиров, которые не способны найти взаимопонимание между собой, а пытаются руководить всем кораблём. Они же сами ещё дети малые, посмотри на них. Хотя, – он взглянул на меня, – ты тоже недалеко от них ушёл, но ты ответственнее и организованнее них в разы. В тот день я заправлял двигатели, но меня привлёк шум в коридоре, и я пошёл на него. Что там происходило и кто это был – я не увидел, но заглянул в управление, рассчитывая, что там может кто-то быть. Здесь было пусто, но горел монитор компьютера – то есть, им вот совсем недавно кто-то пользовался. Мне показалось это подозрительным, ну и я подошёл посмотреть, – американец активировал что-то на компьютере, и на экране загорелся сканер, который просил приложить отпечаток, чтобы продолжить. – Давай, Белый, приложи руку.       Несколько мгновений поколебавшись, я подошёл ближе к монитору и приложил свою ладонь. На дисплее высветилось «Доступ заблокирован».       – Вот и я ожидал получить такой же ответ, когда в тот день подошёл к компьютеру. Но, смотри, – он сам приложил руку, и тут же появилась надпись «Доступ разрешён». От удивления у меня перехватило дыхание. Как такое возможно?! – Вот и я в тот день так же удивился. А ещё мне пришла в голову гениальная идея, что, раз я могу управлять кораблём как мне угодно, я могу попробовать поймать преступника. Наплёл Чёрному и Жёлтой, что я обкурился травы и отключил пожарную систему. Люди, неосведомлённые в вопросе техники, вряд ли бы задумались о том, что отключить сигнализацию только в одном помещении на корабле невозможно, потому что всё это – единая цепь. А вот убийца, который чуть не подорвал всю эту посудину, разумеется, принял бы это к сведению и не упустил возможности этим воспользоваться.       Это просто какое-то безумство. Логики я совершенно никакой не вижу, и все действия Красного крайне подозрительны и имеют много нестыковок.       – А тебе в голову не приходило, что убийца бы задался вопросом, каким образом ты смог всё отключить?       – Поверь мне, я прекрасно знаю, как вывести из строя всю эту систему самостоятельно, ничего сложного в этом совершенно нет. Ну, хотя, это смотря с какой стороны посмотреть. Тебе, возможно, будет сложно. Ну так вот, я хотел проверить этих двоих – если бы на корабле произошёл пожар, то, значит, кто-то из них и есть предатель. Но возникла небольшая проблема…       – Пожар начался до того, как ты им сказал об этом…       – Если верить рассказу и действиям Оранжевого и Синего, верно. И весь мой план просто рухнул.       – Ты никому больше не говорил об этом?.. Ты же был уже пьян, может, ты просто не помнишь?       – Пьян? Да я разбил эту бутылку, стоило было только попытаться её открыть, и пролил всё на себя. А закидывать в чистку комбинезон на тот момент не было возможности. И тут сложилась такая прекрасная легенда – курнул травки и выпил шампанского, что может быть лучше для счастья? Никто тогда не воспринял меня всерьёз, потому что это было бы с их стороны безумием, и вот я уже самый невиновный человек на корабле, из-за которого этот же корабль чуть и не сгорел. Я точно никому, кроме Чёрного и этой девицы, не сообщал о нерабочей пожарной системе. За мной либо кто-то следил, хотя я не представляю, каким образом это возможно, либо пожар вообще никак не связан с моей небольшой ловушкой.       И всё равно у меня в голове вся картина полностью не укладывается. Я услышал версию американца, но что будет, если посмотреть всё под другим углом?..       – Либо, смотри, какой ещё мог быть расклад, – начал я. Красный уселся в капитанское кресло и закинул ногу на ногу, с огромным интересом глядя на меня. – Каким-то невероятным немыслимым образом ты, скорее всего, единственный человек, который имеет доступ к управлению корабля. Как неожиданно, правда? И никто об этом совершенно не знает. Зато мы все прекрасно знаем, что предатель может сам управлять этим кораблём. Была версия, что это взлом, но наш покойный программист сказал мне, что для взлома потребовалось бы очень много времени, а реактор чуть не взорвался в самый первый день нашего пребывания здесь. Ты сам отключил пожарную систему, сам устроил пожар, и сейчас пытаешься себя выгородить в моих глазах. Жёлтая уверяет, что в тот день её чуть не убили в электричестве, ты знал, что девушка там будет одна, и что, как раз-таки из-за алкоголя и травы, как ты сам мне сказал, тебя вряд ли воспримут серьёзно и не станут подозревать. Вот только непонятно, что побудило тебя оставить девчонку живой.       Американец пристально следил за мной и моими действиями, и с его лица не сползала ехидная самодовольная улыбка.       – Хочешь, я разобью твою потрясающую теорию всего одной фразой? В день, когда кто-то пытался подорвать корабль, я первее всех забежал в отсек, в котором уже находился Чёрный. Как, по-твоему, я бы за две секунды добежал из управления в реактор?       Он смотрел на меня прожигающим взглядом и внимательно с наслаждением наблюдал, как на моём лице появляется неуверенность и смятение. Я правда не знаю, как объяснить этот факт.       – Почему именно ты имеешь доступ к администрированию?..       – Да откуда ж я знаю? Похоже, у корабля всё-таки есть капитан. Только почему именно я – сам задаюсь постоянно этим вопросом. Я никому не говорил, ибо вы можете посчитать меня предателем, а убийца – отличным поводом, чтобы меня подставить, вот и скрывал. Не говори Оранжевому. Предателем может быть любой, и то, что об этом знаешь только ты – тоже даёт преимущество.       – И как мне объяснить, почему я пошёл с тобой в управление?       – А вот со своими любовными страстями разбирайтесь сами – тут я пас, – поднял он руки и встал с кресла.       Мы вернулись обратно в отсек кают. Прям на его входе стоял Александр со скрещенными на груди руками, и его взгляд обещал, что вечер будет опять весёлым. На Красного он даже не посмотрел.       – Спасибо, что предупредил меня о том, куда и с кем пошёл, и не заставил меня волноваться за твою шкуру, как ты всегда это делаешь, – начал юноша, стоило было нам только остаться наедине в комнате. – Дай угадаю, там тоже была какая-то неисправность?       – Не поверишь, но ты не угадал. Но прежде чем ты продолжишь разводить скандал на пустом месте, расскажи мне об этом Оливере Эрикссоне.